Люцифер: проповедь демона

Дни в школе ангелов и демонов тянулись один за другим, взамен не предлагая ничего нового кроме косых взглядов некоторых учеников и скучных заданий, за которыми приходилось проводить времени гораздо больше, чем требовалось. Вечера в библиотеке мне скрашивала Мими, а иногда её подменял Ади — с этим демоном мы познакомились совсем недавно, но с каждый днём узнавая его всё лучше, я удивлялась себе, почему мы не встретились с ним раньше. Весёлый, лёгкий на подъём, всегда в хорошем настроении и без эмоциональных качелей, на которых меня любезно прокатывал Люцифер каждый раз, едва наши взгляды пересекались. Особенно это было заметно в те дни, когда Ади усердно помогал мне с учёбой, уж очень он был замотивирован тем, чтобы после вступительных экзаменов я стала демоном. Мы всегда сидели в библиотеке допоздна, много смеялись и шутили, но умудрялись выучить необходимый материал на следующее занятие. Я очень ценила эту дружбу, а вот сын Сатаны весь исходил ядом, до сих пор припоминая мне задание на Земле, в котором я не выбрала его сторону. Люцифер был довольно умён и начитан, но чувство собственного превосходства (как это часто и бывает) плоды приносит только гнилые, если вообще не оставляет после себя почерневшие от скверны ветки. Слишком гордый и малодушный. Проводил не один час за книгами, но так и не удосужился стать лучшим в школе по одной простой причине — ему было всё равно. Это я поняла гораздо позже, поначалу принимая его за лодыря и бездельника, получившего громкое имя только благодаря отцу. А потом я увидела с каким трепетом его пальцы перелистывают пожелтевшие от времени страницы. Люцифер стал бы хорошим наставником, или мне так хотелось думать, пока он с холодным безразличием проходил мимо, иногда даже не удосуживаясь поздороваться. Смутные времена переживал и Дино. Трудно сказать, кого он ненавидел больше — сына Сатаны или собственного отца, что всеми силами вмешивался в его личную жизнь. Моя мать ранее была с Фенцио близка, и мне, очевидно, не хотелось проводить параллель, из-за которой всплыла бы простая и очевидная истина — Ребекка Уокер сделала бы что угодно, чтобы подняться по карьерной лестнице настолько высоко, насколько позволяет мягкотелость ангелов и демонов. Может, одним из связующих звеньев в этой цепи бюрократии и капитализма являлся и отец Дино, которому не довелось добраться до самых высот рая и увидеть своими глазами мироустройство вселенной, а вот Ребекке повезло больше. Отрастила золотые крылья и стала Серафимом, приближённым к Шепфе. Когда захожу в свою комнату, в глаза сразу бросается рыжеволосый парень, вальяжно развалившийся в единственном кресле. Его приходу удивлена я не была, мы с Ади частенько проводили время вместе, исключением не стали и места нашего проживания. — Сюрприз! — говорит он и поднимает бокал, доверху наполненный глифтом, что по вкусу и крепкости не уступал лучшему красному вину с планеты Земля, по крайней мере, мне хотелось в это верить: дальше своего города я выезжала лишь единожды. И поездка для меня закончилась внеплановым зачислением в школу ангелов и демонов. Не могу скрыть улыбки при виде мирно сопящей на кровати Мими. Она зажимала в крепких объятиях свою бежевую подушку и видела, наверняка, уже третий сон. Пустая бутылка от алкоголя и перевёрнутый стакан с вытекающими из него редкими красными каплями прямиком на синий ковёр — вот и всё, что намекало на недавнее времяпрепровождение подруги. — Долго сидите? — перевожу взгляд на Ади, и тот пожимает белоснежными плечами с редкими веснушками, которые скрыты за широкими чёрными рукавами футболки с изображением группы AC/DC. — Часа два, наверное, — улыбается и протягивает мне пустой бокал, беру его в руки и жду, пока жидкость насыщенного рубинового цвета, задорно плескаясь и ударяясь о тонкое стекло, не угомонится и не позволит себя выпить. Я задержалась в библиотеке, листая старинные фолианты, знания и опыт которых так и норовили спрятаться от обывателя между пыльных строк, но я таковым не являлась, и меня было не обмануть. Я искала ответы на леденящие душу вопросы: происхождения мира, галактик, млечных путей и, по крупицам собирая материал, становилась всё дальше от истины, жестокой и беспощадной, непонятной мудрецу и слишком очевидной для глупца. Я приходила сюда время от времени, пока на пыльных обложках не появились следы от моих тонких пальцев, а затем я заметила, как рядом с ними появились ещё одни. Заинтересованная, пыталась выяснить, кому понадобились старые книги, до этого ненужные и затерянные среди миллионов таких же забытых экземпляров. Но для меня это так и оставалось по сей день секретом, занимающим добрую половину бодрствования и ещё больше — беспокойного сна. Беседуем с Ади о жизни и смерти, людях и демонах, пьём алкоголь и даже позволяем себе пару раз довольно громко посмеяться. Мими спит крепко, но если так пойдет и дальше — непременно проснётся и спасибо не скажет. Меня грызёт совесть. Предлагаю другу выйти на балкон, и тот без малейших колебаний соглашается. Курим сигареты, разговариваем о всяком, рассказываем друг другу анекдоты и смеёмся, но уже не стараясь сдерживать себя. Мой бокал до краёв полон алкоголя, стоит мне только отвлечься и поднять свой взгляд на мимо проплывающие облака, и я этому наигранно удивляюсь, а Ади разводит руками и говорит о каком-то волшебном самонаполняющемся стакане, а я-то знаю, что и у него фужер полный, и бутылка с глифтом под ногами, и он снова смеётся, будто я его разоблачила. Не могу вспомнить, когда в последний раз так веселилась. Проведи я так пару вечеров на Земле — слегла бы в больницу с токсическим поражением печени, на небесах же такого понятия как болезнь — нет, ты либо «живой», либо «окончательно мёртвый». Слово за слово, и мы уже обсуждаем музыкальные вкусы, футбол и фастфуд. Ещё через час — французскую кухню, а через два — дискутируем про «Короля в жёлтом», и меня поражает, насколько Ади во всём этом осведомлён. Вечность дарит нам знания, но мы не способны освоить их в полном объёме за отведённый срок, запертые в смертных телах, в своём чреве носящие известные и неизвестные науке микроорганизмы, стенающие и всегда чего-то жаждущие, набивающие глотку отборным дерьмом и обвешанные дорогими одеждами — такими нас видят здесь, на небесах. Истина не найдет меня, не поведает свои тайны и не укажет верный путь. Горькие слёзы текут по моим щекам, и Ади, сначала в недоумении, а затем переполненный сочувствием, обнимает меня и проводит ладонью по спине. Он ничего не говорит, будто понимает, о чём я тоскую, и я позволяю ему утешать себя, уткнувшись носом в мужскую грудь, пока футболка AD/DC не становится мокрой. — Ну ты чего, Вики… Медлю с ответом, постепенно приходя в себя после выпитого алкоголя, поднимаю на него свой взгляд: — Кажется, тот бокал был лишним. Взгляд Ади смягчается, и я позволяю себе улыбнуться. Серо-зелёные глаза задорно блестят при свете луны. — Ты меня иногда пугаешь, — почти шёпотом говорит он и проводит рукой по моими волосам. — Ничего не хочешь мне рассказать? Качаю головой и снова прижимаюсь к его груди. Мне хочется стоять так целую вечность. Веки тяжелеют, и я готова раствориться под натиском мужских рук, но их обладатель отчего-то в миг становится напряженнее. — Наверное, тебе пора спать, — язык Ади заплетается, слова даются ему с трудом, но он считает своим долгом их произнести. В чём заключалась их важность? — Мне нужно подышать свежим воздухом. — Мне бы тоже не помешало, ты меня так сильно обняла, что скоро треснут рёбра. Виновато улыбаюсь и отстраняюсь от парня, его лицо краснеет, но явно не от вышесказанного, и мной одолевает интерес. Демон нервничает, поправляет копну рыжих волос и достаёт сигарету из переднего кармана джинсов. — Ади? — обращаюсь я к нему. — М? — спрашивает, а сам не смотрит мне в глаза, перебирает пальцами табак, скрученный в бумагу, ищет зажигалку. — Ты какой-то…странный. — Как и ты, — выпаливает. Делаю шаг демону навстречу. — Вики, иди лучше спать, — говорит и раздражённо выкидывает за плечо сигарету, и та, сделав небольшой кульбит в воздухе, падает на парапет балкона. Балкона Люцифера. Провожаю её взглядом и ловлю себя на мысли, что сына Сатаны в комнате нет — двери закрыты, а из окна не горит свет. Где он сейчас? И зачем я вообще об этом думаю? — Вики, я… Чёрт… — Ади мнётся на месте. — Извини. Не хочу ничего портить. — Портить — что? — Нашу дружбу. — Но ты ничего не портишь, — искренне недоумеваю, делаю ещё один шаг навстречу, оказываюсь так близко, что слышу его дыхание. Сердце, до этого мирно дремавшее между лёгкими, начинает рваться из груди, и я буквально ощущаю этот неистовый стук подушечками пальцев. Мы слишком много проводили времени вместе, и поведение парня с каждой новой встречей претерпевало незначительные изменения, которые, как оказалось, имели неосторожность влиять на демонический разум. — Ты мне нравишься — говорит это слишком быстро, прежде чем до меня доходит смысл вышесказанных слов. — Поэтому…нам лучше…ну…пойти спать. — Да, наверное, — тихо отвечаю я. Мы молча смотрим друг на друга. Ади нервно поправляет чёрную футболку, а я всё пытаюсь понять, почему в упор отказывалась видеть очевидные вещи. Тихо завывает под ухом ветер, лениво проплывают мимо облака. Никто из нас не решается сделать шаг в сторону спальни. Словно подростки обмениваемся взглядами, краснеем, отводим глаза и неизвестно сколько мы бы простояли ещё, если бы парень, наконец, не заговорил. — Мы пьяны, один из нас точно хочет чего-то большего, а у другого красивые губы. — У тебя они тоже красивые. — Условия задачи и твой ответ ставят меня в тупик. Прикосновение горячих ладоней к моим щекам неожиданно, но неотвратимо. Ади наклоняется ближе, и его дыхание, глубокое и размеренное, касается тонкой кожи у самого уха, обдаёт жаром шею, а затем находит пухлые, чувственные губы, до безумия желанные и опьяняющие. Его волнение вызывает во мне азарт, и я позволяю поцеловать себя прямо здесь, на балконе, рискуя в любой момент быть замеченной и пойманной, но счастливой и полной всепоглощающей страсти. Безрассудность собственных мотивов переполняет чувствами, до этого осуждаемых и заклеймённых, и мне трудно держать себя в руках, пока Ади мучительно медленно изучает моё тело, задевая подушечками пальцев скопления нейронов где-то глубоко под кожей и заставляя каждый раз вздрагивать от прикосновений. Демон любуется мной из-под полуопущенных светлых ресниц, его глаза лихорадочно блестят, словно он болен, но он таковым не являлся — это желание, всеобъемлющее и постыдное поселилось в сердце, пустило корни в нём и стремилось к свету, скрытому для многих, но не для него. Поцелуй прерывается ненадолго лишь для того, чтобы повернуть моё разгорячённое тело к себе спиной и задрать кверху изрядно замылившее взор платье. Опираюсь локтями о парапет балкона, внутри меня разгорается пламя, и Ади внемлет ему, заполняя собой женское естество. Он прижимается ко мне настолько близко, насколько позволяет возбуждение, и его пальцы тянутся к моей шее, заставляя повернуть голову набок. Наши губы сливаются в поцелуе, требовательном и дразнящем, и мне трудно сдержать стон, являющийся лишь малой частью звуков, что дарует процесс утешения души и плоти. Наша связь порочна и желанна. И Ади знает это, с каждым движением всё больше теряя контроль над своими мыслями и телом, растворяясь в пленяющей разум влаге, пока я, наконец, не содрогаюсь и не обмякаю в его объятиях, и он вторит мне, ведомый первобытным удовольствием. В комнате Люцифера зажёгся свет.