Чертова дюжина миников

В том, что то землетрясение являлось следствием какого-то жуткого природного катаклизма Дазай не верил. Он действительно считал, что чьи-то руки добрались до книги и записали в неё это желание. Кто-то действительно ненавидел этот мир. Вся планета подвергалась каким-то катастрофичным переменам. Словно все литосферные плиты пришли в движение, словно кто-то захотел слепить новую планету из имеющейся, континенты двигаются, все разломы пришли в активное движение, вулканы извергались, землетрясения участились до невероятного количества и силы. Огромные волны цунами накрывали повсеместно побережья и острова, раскаленная лава уничтожала места обитания животных и консервировала одни города, одновременно выжигая другие. Казалось, всё было сделано специально, горы уходили под воду, а из морей вырастали новые острова. То землетрясение, о котором вспоминает Дазай, было самым сильным, от Токио осталось стоять значительная часть, но вот Йокогама… Или точнее стоит сказать полуостров Босо, образовавший токийский залив частично развалился на островки, частично ушёл под воду. Вследствие этого Йокогаму накрыла большая волна, и прямая защита от Тихого океана исчезла, если не считать гряду уже невысоких островков вокруг некогда имеющихся возвышенностей. Хоть Йокогама и не была в самом эпицентре, но череда повторных толчков превратила большинство высоких построек в свалку из поломанной мебели и бетона, окончательно разрушила порт, а спасательные операции превратили в нагромождение братских могил. В таких условиях работа тройного плана Нацумэ Сосеки совершенно не представляла никакой значимости, весь мир рушился на куски и никто не видел выхода из этой ситуации. Мафия пыталась спасти людей, наладить быт, ведь ей только шло на руку отсутствие полноправной власти, которая могла бы помешать. Теперь остатки города полностью и безраздельно принадлежали мафии. День подходил к концу, как и очередь Дазая дежурить по общежитию. Он не то что бы был рад этим дежурствам, но можно было хоть проверить, что же новое происходит в «городе». Мафия очень заботливо приняла к себе совершенно потерянных участников агентства. Заботливо, конечно, по меркам самой мафии. Акико попала, в почти полное рабство, к доктору Мори, леча его подопечных. Мори на это прекрасно отзывался, что они работают почти в старые добрые времена, разве что Акико успела с тех пор вырасти и перестать быть миленькой. В отведенные ей покои в общежитии она возвращалась неизменно уставшей, злой и часто заваливалась в комнату к Рампо, ища спокойного разговора и спасения от рутины лечения именно у него. Дазай как-то зашел к ним вечером и совершенно не был готов к увиденной картине – вся кухня была в муке, чем-то липком, а Акико смеялась как ведьма, готовя карамель в виде животных. Рампо же зачитывал ей рецепт приготовления марципанов и рассказывал, под каким предлогом Мори никогда бы их не попробовал. У них явно была своя атмосфера, как и всегда, впрочем. Сам Рампо тоже помогал мафии, пусть и на своих условиях, но он достиг высокого положения и помогал Мори с планированием некоторых отдельных планов по защите и восстановлению Йокогамы. В то время как у Акико была своя отдельная комната, большинство людей мафии и агентства ютились по двое, а то и по трое ребят в комнате. С одной стороны можно было сказать, что продуманные Мори шаги и постройка прочного жилого комплекса, который почти мгновенно стал называться «Общежитие имени Великого стратега», были прекрасными превентивными шагами, спасшими множество жизней людей, имевших отношение к мафии. Все жившие в общежитии работали на мафию и Мори. Места было достаточно, системы, которые можно было быстро починить или заменить, легкие модульный корпус, прекрасно поглощавший слабые толчки… И пустота в сердцах людей, которые, не сговариваясь, решили тут же жить вместе с друзьями, образуя тем самым малые коммуны. Недалеко от Рампо жил Кенджи. Он часто был той самой силой, вызволявших людей из-под самых опасных завалов. Жил он официально один, неофициально не один. После спасения Акутагавы Гин из-под завалов он оказался в странном положении, когда Гин приходит к нему с чем-нибудь вкусным, а за её спиной страшной тенью маячит Акутагава Рюноске. Очень странное соседство, но Дазай к ним не лезет, сами разберутся. Чуть дальше, в покоях Ацуши и Кёки регулярно устраивались групповые посиделки, на которые добросердечный Ацуши приглашал почти всех. У них же частично жила и Люси Монтгомери, который были предоставлены комнаты в другом конце общежития, но которой было очень одиноко там, поэтому большую часть времени она находилась в своей собственной комнате. Эта ситуация с отсутствием просвета на улучшение её нисколько не удивляла, казалось, ей все сложные невзгоды были ни почём. Ацуши в постоянном патрулировании помогал находить утечки газа и прочих опасных веществ, а улучшенные тигриные рефлексы давали о себе знать за некоторое время до серьезных землетрясений. Люси вытаскивала людей с помощью своей комнаты из мертвых капканнов, в которые никто не мог проникнуть, но только если её радиуса силы хватало. Случилось так, что пару раз она спасала по половине человека. После этого её отпаивали чаем Рампо и Акико. После присоединения агентства к мафии Куникида Доппо пропал с концами, и объяснения этому было у всех одно – моралистические принципы не выдержали. Было грустно, конечно, но и слухов о его смерти не было. О его исчезновении грустил, пусть и наигранно, но больше всех Мори – он открыто заявлял, что человек с его способностью и желание держать всё под контролем быстро бы смог создать бригады по расчистке города, смог бы помочь его восстановить, но если моральный компас не позволяет работать под прикрытием мафии, то кто уж виноват? Танизаки тоже жили здесь, тоже вместе, правда, способности Танизаки пригодились лишь при встречах Мори с потенциальными противниками. Это было тяжелое время для него – Наоми после одно из первых землетрясений оказалась запертой в каменном мешке на почти сутки, обнаружить и спасти её тогда смогла только Люси, едва дышащую, с сорванным голосом, в кровь сорванными ногтями, разбитыми руками та могла только тихо скулить. Джуничиро старался почаще оставаться дома, что бы создавать иллюзию их предыдущей квартиры, где она чувствовала себя в безопасности. Сам же Дазай помогал составлять планы, рассчитывал то, в чём Рампо и Мори встревали. Но больше ничем особо не занимался, кроме как праздно прихрамывал, гуляя, ругая лестницы. Он же редко выходил за пределы общежития, и не хотел спускаться на земляной этаж, в разбитый силами Кенджи и остальных сад. Хоть там и было много фруктов и свежих овощей, Дазаю не хотелось мучиться с подъемом вверх по лестнице с авоськой с едой и костылями. Он был в относительно безопасном месте, когда началось землетрясение, но увидел тень человека, которого здесь быть не могло, и рванул к нему. Следующее, что он помнил – грохот разрушенного здания, боль, много боли. И крик Накахары. Спустя пары суток ада он очнулся калекой. На это раз не только эмоциональным, каковым был всю его жизнь, но и физическим. После того обрушения Мори и Акико, и ещё паре опытных врачей, пришлось ампутировать ему разможженую правую стопу и часть голени. А спустя пару недель всю голень и колено. Восходящая гангрена. На каждую его попытку покончить с собой заявлялся Чуя, и, рыча, словно недовольный пёс, принимался срезать петли, вытаскивать таблетки, он же отобрал все, чем можно было вскрыть вены. А потом и перевез все вещи Дазая к себе в комнату. На третий этаж. Осаму издевался над ним неделями, пытался довести его до момента, когда бы тот просто ушел, глумился, как мог, а по ночам, когда ему становилось по настоящему плохо, сам забирался на футон Чуи, прижимался носом к шее недовольного Накахары и тихо просил не отпускать его. Не уходить. Потому что больше никто не выдержит шуток Дазая. Чуя же был тем, кто подстегивал Дазая не сидеть всё время в комнате, он организовал эту, как казалось по началу, бесполезную идею с дежурствами, со временем переросшую в нечто, связывавшее всех живущих в корпусе, слухи здесь, печенье там, помощь тут. Сегодня Чуя должен был вернуться из двухнедельной экспедиции на запад, не то из Кореи, не то из Китая, Дазай честно не интересовался, ему лишь был важен тот факт, что Чуя возвращается и что снова будет к кому прижиматься по ночам, когда терморегуляция давала сбои, когда фантомные боли становились невыносимее всего. Под шепотом и поцелуями Чуи всё это отходило на второй план. Вдруг из холла донесся рык Ацуши и недовольный стон Акутагавы. - Мне надоело. - Тоже мне новость. - Рю! Ты вечно надо мной издеваешься, я не животное, что бы ты меня как уличного кота трепал за холку, когда мы на людях. - Эй, вы такие разговоры оставьте для комнаты, - крикнул им сверху Дазай, разглядывая поднимающий потрепанный дуэт. - Это не то что… - Дазай-сан, он при всех… - начали было оба оправдываться, вызывая на лице Дазая улыбку. - С дороги, - раздалось за их спинами. Оба резко отпрыгнули, зная, что это недовольный тон мог принадлежать лишь Накахаре-сану. Тот выглядел истощенным, злым, уставшим и лишь его глаза светились какой-то невероятной энергией. - Горячая вода есть? – спросил он Дазая, глядя тому в глаза весьма голодным взглядом. Вот так, ни поздоровался, ни поинтересовался как Дазай, сразу к делу. - Дааааа, - растягивая слова, ответил Дазай, - Мори ещё неделю назад установил солнечные бойлеры, а что, овчарочка испачкалась? - И это кто ещё должен оставить разговоры до комнаты, - словно бы в воздух спросил Акутагава. - Дазай, давай без этого, я хочу мыться и спать. - А как же отчет перед Мори? - Я уже с ковра, так что, пожалуйста, разложи футон, пока я буду мыться, обо всём завтра, - помахал рукой Чуя, идя в сторону их комнаты. Трое остались смотреть ему в след, пока Ацуши не кашлянув, не произнес вслух: - Может вам стоит всё же уже научиться готовить? - Я бы может и попытался, но Чуя все приборы давно выкинул, сказал, что ему так спокойнее. - Если Накахара-сан не заснет после ванны, дайте знать, занесу онигири. - А? Да, спасибо, - кивнул Дазай, наблюдая, как закрывается дверь в комнату. Сегодня они оба выспятся, так что стоит поторопиться и разложить футоны, думает Осаму.