Чертова дюжина миников

- Кто вообще придумал это издевательство? – недоумевал Фукудзава, щурясь на экран телефона и пытаясь понять, какая температура их ожидает. Его ожидает. Что касалось остальных, его не касалось. - Фукудзава-доно, вам ли возмущаться, и так всё лето ходите в юкате с накидкой. - Вот именно, юката проветривается. Мори поднял голову и оторвал взгляд от своего телефона, чтобы недовольно взглянуть на сидящего напротив самурая. Тот был облачен в совершенно издевательские туристические шорты и рубашку. Правда, как заверил, с собой в чемодане имел приличный костюм для переговоров, на которые обоим пришлось отправиться. Вместе. А ещё с ними отправилась и Коё, для обеспечения безопасности босса. От кого она не уточнила. Переговоры впервые проводились не на территории Японии или Европы. В самый разгар влажной жары японского дождливого лета им пришлось лететь в Израиль, в котором, как предупредили, будет так же, как и в Японии. Мори и Фукудзава практически независимо друг от друга планировали месть тем, кто посмел им такое сказать. Небо над их головами было безмятежно голубым, самого нежного оттенка, не подпорченным ни одним облаком. И уже один этот факт вызывал раздражение, потому что ничто не останавливало беспощадное солнце, открытые пространства железнодорожных платформ омывались потоками невыносимо жаркого ветра. В тех местах, где на платформе была тень, кучковались люди, а вне этих пределов уже ждали сам Огай с Элис, Юкичи, Озаки. Это было первым испытанием – Сначала они решили взять такси до Тель-Авива, но координатор встречи сообщил, что, пока они летели, встречу перенесли с побережья средиземного моря в горы. Правда, не уточнил, что под горами подразумевался Иерусалим. Он так вдохновенно рассказывал обо всём Мори по телефону, что смог нигде не солгать. Рассказал про аварию и ремонт на дорогах и что лучше и красивее всего им будет взять поезд до Тель-Авива, там пересесть на поезд до Иерусалима, но не скорую ветку, которая прибывает в центр транспортного сообщения, а на «обычную ветку», которая прибывает в торговый центр. Конечно же, путь до Иерусалима был великолепен во всех смыслах. Они оккупировали четвертушку сидений: Мори у окна против хода движения, Фукудзава у окна по ходу движения, Элис рядом с Фукудзавой, а Коё рядом с Огаем. Это тесное соседство уже действовало всем на нервы, но то, что поезд полз, действительно полз вдоль скалы по старым путям, открывая, несомненно, потрясающий вид, неизменно действовал на нервы. - Вы говорите по-английски? - обратилась к ним пожилая женщина с жутким и тяжелым акцентом. - Да, - попытался улыбнуться в ответ Мори, молясь, что бы старушка не пристала с расспросами надолго. - А это ваша племянница? Что-то фамильное есть в чертах, но вы не совсем похожи, - затараторила женщина, - первый раз в Израиле? Вам повезло, для дороги в Иерусалим вы выбрали такой красивый путь, сразу видно, люди подготовились. А вы, простите, какой веры? Ой, нет, я не имею в виду ничего такого, но если вы хотите попасть в христианские святыни, то сегодня, боюсь уже поздно, а завтра короткий день. За весь её монолог Огай только успевал кивать или мотать головой, Элис озадачено смотрела всунутую коробку с финиками и яблоками. - Попробуй, дорогая, это вкусные финики. Эти очень похожи на те, что выращивали в кибуце, где я работала, когда была молодой. Озаки испустила почти слышный выдох, явно намекающий на истекающее терпение. - Спасибо большое, - вступился Юкичи, - но мы бы хотели доехать в тишине. Время для медитации. Мори оценил нарочитый малопонятный акцент, который Юкичи использовал в переговорах, когда не хотел много говорить и, хмыкнув, взял финик из коробки и вернул её женщине. Так они доехали до Иерусалима и, сойдя на перрон, попытались вздохнуть полной грудью. В первую очередь из-за замораживающего кондиционера, и перепада температур жаркий воздух ощущался, как спасение. Первые минут пять. - Липко, - капризно заявила Элис, а Озаки поддержала её, побрызгав на себя из баллончика с освежающей смесью. Впрочем, это особо не помогло. О том, как они добирались из торгового центра в отель, как заселялись, Огай пытался не вспоминать. Он на пару с Озаки пробирались через английский служащего, попеременно гадая, что же за акцент у этого человека, вроде не сильный, но явный. Следующие полутора суток пролетают в невероятно напряженном темпе – еда, перемещение до места переговоров, переговоры, переговоры и ещё раз переговоры, возвращение в отель уставшими и вымотанными. Утро пятницы выдается до странного сумбурным. Они закончили переговоры, но обратные билеты, по прихоти Огая и Озаки были куплены на понедельник. Первый хотел осмотреть достопримечательности, вторая хотела выспаться и, может быть, выйти посмотреть, что есть в магазинах. Всё-таки она планировала посетить алмазную биржу в качестве туриста, может купить что, но та была в Рамат Гане, практически пригороде Тель-Авива. Пятница началась со странных машин, ездящих с утра и объявляющих что-то по громкой связи. Огай, мучающийся от джет лага долго не мог понять, где он, почему снаружи непонятный язык, запах в комнате чужд, а Элис стоит рядом с окном, в которое недовольно смотрит. - Что там? - Там много людей в черно-белых костюмах. И шляпах. Огай вздыхает от тяжести бытия и закрывает лицо подушкой. Конечно же. Его предупреждали. В пятницу начинается священный день. Но почему-то вечером. - Как думаешь, этот волк уже встал? Сходим позавтракать, а потом пойдём все вместе посмотреть на эту восточную стену, на старый город, говорят невероятно сумбурное сооружение. - Он уже встал, я видела его в зале. - Ты выходила, - приподнялся Огай от удивления. - Я принесла тебе воды, - кивнула на стакан Элис. Огай с благодарностью и обожанием в глазах кивнул ей, а затем жадно отпил из стакана. Огаю не потребовалось много времени, что бы уговорить Юкичи пройтись с ним по старому городу, потребовалось лишь в пылу перепалки разбудить невероятно злую Озаки, которая заявила, что сон - это единственная вещь, которой она не готова поступиться, а так же два лезвия, прижатых к спинам спорящих мужчин. Отель, в котором их поселили, был расположен исключительно удачно, на улице, примыкающий к большому количеству туристических маршрутов, в 3 минутах ходьбы от торгового центра Мамилла( очень приятное название), и в 10 от главной туристической улочки Яффо. Огай и Юкичи недоуменно посмотрели на предлагаемый континентальный завтрак, вздохнули и решили, что лучше будет перехватить что-нибудь в старом городе или по пути. - Совершенно не понимаю, почему вы отказались купить билеты раньше. - Вам полезно, путешествия расширяют воображение, помогают лучше планировать стратегии, а ещё… - Там написано суши? - Нет, если мы туда зайдем, вас хватит сердечный приступ, а я не намерен быть ответственным за ваше лечение и состояние, а так же помогать вам с перелетом, пока вы будете в каталке мучаться от болей. Нет-нет, запомните, за границей никогда не ходите туда, где написано суши. - А там написано кафе-кафе. Значит европейцам туда нельзя? - Подозреваю что да, но я бы не отказался от быстрого перекуса, но чем-то более аутентичным. - И что же здесь аутентичное?, - Юкичи даже не остановился у Яффских ворот старого города, прокладывая дорогу вперед, в то время, как желающему поговорить Огаю приходилось идти быстром шагом следом, пытаясь не отставать. - Ооо, Фукудзава-доно, вы задали на редкость правильный вопрос. Израиль это, знаете ли, такая мешанина народностей и видов ку… - Я понял, вы не знаете. Вон то место мне кажется вкусным, - кивнул Фукудзава на забитый местными торговцами маленький прилавок с раскаленным камнем, торговавший чем-то напоминающим блинчики, из понятного на самодельной вывеске были только цифры. Внимательно осмотрев притихших продавцов, Юкичи кивнул на ближайшего и попросил на английском – то же что и ему. Две порции и два чая. - Извини, но чая нет, есть кола, спрайт, но, может, хочешь кофе? Настоящий! По-турецки, - затараторил продавец с тяжелым арабским акцентом. Юкичи лишь покачал головой, а когда получил то что именовалось «пита им лабанэ» и кофе, отошел к ограде у башни Давида, решая, как же приступить к поеданию этого не особо замысловатого блюда. На огромной подушке женщина раскатывала не менее огромный пласт теста, опрокидывала его на камень ан пару минут, снимала, мазала чем-то молочным и кислым, посыпала специями мгновенно сворачивала. Юкичи посмотрел на доедающего свою порцию Огая и уточнил – так вкусно? - Не знаю, знаю что я очень голодный. Ты свою порцию будешь? - Да, даже и не думай. Смотри, она готовит с нутелой такую же штуку. Огай и вправду ушел взять себе ещё одну сладкую «питу», а затем вернулся к Юкичи. - Это какое-то безобразие. Здесь столько народностей, она вот говорит, что она из друзов. -А кто эти друзы? - Не знаю, но она сказала, что сегодня в три часа всё закроется до воскресенья толком не будет работать. Кроме неё и арабов. - А она арабка? - Она оскорбилась, когда я спросил. Юкичи прикинул размер города, который хотел обойти Огай и начал движение, в соответствии с картой, что ему дали в отеле. Восточная стена, Храм гроба господня, Купол на скале, Голгофа, виа долороза, Хурва, город Давида и прочая куча кружочков на карте, что наезжали друг на друга, давали ему ощущение, что они управятся с осмотром всего до обеда. В реальности же, глубоко к вечеру Юкичи и Огай выползали из старого города, отдаляясь от бестолковой суеты восточной стены(но традиции ради оба сходили попросить что-то своё заветное у стены, правда их попросили надеть «кипы») через мусорные ворота и отправляясь назад, к отелю вдоль южной стены, уставшие, вымотанные толпами туристов, кучей людей, внезапно исчезнувших около 40 минут назад. Огай и Юкичи ещё не представляли, насколько им повезло больше не успевшей никуда Озаки, приводившей себя в порядок ровно столько, сколько ещё магазины были открыты. - А знаешь, кажется эта поездка и правда расширила что-то, - заявил вытянувшийся во всю длинну дивана Юкичи, покачивая бокалом с местным алкогольным напитком. - И что же? - Ноги. Я натер мозоли, - чуть пьяно ответил Фукудзава и Мори не оставалось ничего другого, как рассмеяться. Завтра их ждал город, пустой и в тоже время живой молитвами. А Коё с Элис уехали в Тель-Авив, «туда, где можно отдохнуть».