Дневники агента звезды

      Весь следующий день я провела с Себастианом. Сперва ему нужно было попасть на открытие брендового магазина друга, о чем требовалось пустить слушок, чтобы созвать журналистов и фотографов, потом была встреча с Маки, но об этом чуть позже, ведь на открытии появился и Кроуфорд, который практически с порога перешел в атаку. Что ж, после Харди мне никто не страшен, так что… — Лили, как давно мы не виделись? — улыбнулся он мне. — Да, действительно, тебя давно не было видно. Как дела? Видела в инстаграме фото, у тебя новый проект! Поздравляю! — улыбнулась я. — Спасибо! А ты как? Все хорошеешь день ото дня? — Да брось ты, — хихикнула я. — У меня все хорошо. — Оно и видно, ты вся сияешь. Может, ты влюблена? — Может быть! — улыбнулась я и, извинившись, отошла поздороваться со знакомой. К Себастиану я решила подойти ближе к концу, чтобы на Чейса не наткнуться. Одна мысль о реакции Тома на новость о беседе с ним вызывала улыбку, так и хотелось рассказать ему скорее и узнать, как он отреагирует. — Да что мне делать? — услышала я голос Стэна, проходя мимо кабинета его друга. Дверь была приоткрыта. Подслушивать плохо, я знаю, но его голос звучал взволновано и озадачено. — Ты ничего не делай, — ответил ему, видимо, Маки. — Вот продолжай в таком же духе, а кто-нибудь более решительный ее у тебя уведет! Или ты думаешь, что она всегда просто будет с тобой и никуда не денется? Стэн, мой хороший, пойми, что она молода и красива, а еще умна и общительна. Сегодня она понравилась одному другу, завтра ее заметит тот, кто не будет опасаться всяких сплетен. Реакция общества — твоя вина отчасти, ты же знаешь. Да, ты пытаешься ее оградить, но ограждать надо иначе. Хорошо, оградил ты от грязи, беспокоясь из-за опыта всех прежних отношений, что потом? Задумайся над тем, чего ты хочешь, потому что я помню, как она смотрела на тебя тогда. Сейчас все изменилось, и это неспроста. — Я знаю, Энтони. Я знаю. И если бы я мог понять, в чем дело, — окончательно раскис Стэн. — Не представляю, есть ли у нее кто-то или это просто злость на все, что было раньше…       Я отошла назад в полной растерянности. Конечно, говорить они могли о ком угодно, но фраза «сегодня она понравилась одному другу» меня слегка смутила. Могла ли речь идти обо мне? Да нет, это же глупо. Он никогда и признаков не подавал, и все эти романы… Мне вспомнились его слова: «и ты мне очень дорога, если бы ты только знала»… Я задумалась, а парни, тем временем вышли из помещения и остановились, замерев. Стэн побледнел. — Лили? — заговорил Маки. — Ты здесь давно? — Что? — выплыла я из мыслей, атакующих мой воспалившийся мозг. Сразу разболелась голова. — Ах, нет. Я шла за Себастианом, как раз его искала, потом мне позвонили, вот я и задумалась. Хорошо, что ты быстро нашелся, а то я уже столько мест обошла, — улыбнулась я под конец. — Ты выглядишь расстроенной, — заметил он. — Что-то не так? — Нет, все в порядке.       Себастиан простился с другом, но нас все еще поджидал Кроуфорд. Он усиленно общался с гостями, причем всегда где-то поблизости, и дотянул до момента нашего ухода. — Меня с собой не возьмете? — улыбнулся он Стэну, когда мы садились в машину. Когда он подоспел, так и осталось для меня непостижимой тайной. — Садись, коллега, — выдохнул Себастиан. — А давайте поедем куда-нибудь и выпьем хорошего кофе? — предложил Чейс. — Я не против, хотя я собирался к вам, Лили. — Зачем? — У меня ноутбук тормозит, хотел показать его Томми, он ведь знает во всем этом толк, может быть вирус или еще что. — Понятно. — То есть я остаюсь один? — нарочно спросил Кроуфорд и покосился на друга. — Прости, Чейс, в другой раз обязательно. Завтра мы улетаем, сегодня еще уйма дел. — Куда же на сей раз?       Пока они вели беседу, я вновь впала в думу. Странно было то, что все, что было сказано за дверью, даже если и касалось меня, уже было неважно. Пустой звук. Это было так нужно знать, когда я разбивалась на кусочки каждый раз, как он влюблялся, а утром я собиралась снова. Сейчас это уже ничто. Все благодаря одному человеку. Как он сумел это сделать, я и сама не поняла. Я не заметила, когда Стэн просто перешел в разряд друзей из большего. Случилось это безусловно в Австралии. Во время чаепития и просмотра кино или же во время наших ссор? А, может быть, когда он объяснял мне, что не врал? Или когда заступился за меня тем вечером? Когда впервые поцеловал меня? Том… С каждым разом все хуже. Если с Себастианом я просто разрушалась, то с потерей Харди я рискнула исчезнуть. С ним я чувствую себя другой, я чувствую себя иначе.       Себастиана встретили с улыбкой. Лиззи приготовила супчик и накрыла стол, что было вовремя: на улице лил дождь, было прохладно. — Теперь я понимаю, куда ты сбегаешь по вечерам, — улыбнулся Стэн. — Ради такого супа я бы и со съемок удрал! Браво, Элизабет! — Gracias! Вот только что-то подсказывает мне, что мои кулинарные таланты тут совсем ни при делах! — хитро заметила девушка, чем вынудила меня наступить ей на ногу. Элизабет подпрыгнула. — Вот как? — удивился парень. — Да. Я думаю, тут дело больше в ком-то, чем в чем-то, — все-таки завершила свою мысль подруга. — Любопытно, — потянул Себ и посмотрел на меня. Надо же было в ту же секунду завибрировать смартфону! Лиззи хихикнула, а я с трепетом ответила на звонок и отошла. — Привет, моя снежинка, — явно улыбнулся мужчина на другом конце земного шара. — У меня новое прозвище? — не сдержала улыбку и я. — Хрупкая, утонченная и неповторимая. Уникальная, нежная, очень красивая. Я могу продолжать, если хочешь? — Нет, я обойдусь. Ты уже долетел? — Мы в пути. Задница онемела уже, если честно. Сидеть столько часов невозможно. — А ты не сиди, отоспись. — Даже это достало. Все кажется слишком жестким. — Тебе не угодишь. — Лили, какой твой любимый фильм о Лондоне? Ну или же снятый в Лондоне. — Фильм прямо с ходу не назвать, но с сериалом проще. «Шерлок». А что? — Ничего, я хочу посмотреть, как раз время убью. Это который с Беном и Мартином Фриманом? — Именно. — Хорошо, я запомню. Лили, есть еще кое-что… — он замялся. — Я слушаю. — Я живу в Лондоне.       Не нужно было объяснять, что это значит. Он поедет к семье. — Лили, не молчи. — А что, то есть, чего ты от меня ждешь? — Я не знаю, наверное, какого-то знака. Ведь это все важно не мне одному? — Ты знаешь, что я буду рада, если ты останешься там, где ты есть, и что это правильно тоже. — Я знаю, что правильно быть там, где твое сердце, а сейчас оно в Нью-Йорке. — Как же ты планируешь пойти домой? — Как… — вздохнул он. — Ладно. Что же мы о грустном, о тяжелом? Как прошел твой день? — Том… — Я не хочу об этом. Обсудить все и испортить друг другу настроение мы успеем и после. Я хочу слушать твой голос, говорить. Когда ваш рейс? — С утра. Мы вылетаем в десять. — Хорошо. Возьми одежду потеплее, тут дожди не редкость. Вечерами можно замерзнуть. И еще. Какой ты любишь цвет? — Синий. А что? — Ничего. Любопытство и только. Сейчас бы вдохнуть запах твоих волос, раствориться в тебе.       Разговор не удался. Он беспокоился, переживал из-за встречи с Рейчел. Не удивительно и хорошо, хотя бы совести он не лишен полностью. Если он осознает и поставит все это на чаши весов, то перевесит семья, и все будет верно.       К столу я вернулась в дурном настроении и обнаружила, что народ готов к чаепитию. Себастиан посмотрел как-то странно, но промолчал. Когда он ушел, я начала собираться. Лиззи постучала в дверь и вошла в мою комнату. — Что сказал Том? — спросила она. — Ты вернулась сама не своя. — Он живет в Лондоне, — ответила я и присела на кровать. — Я в курсе. Не забывай, что я его фанатка. — Тогда почему ты не сказала сразу о семье и прочем? — Потому что сперва и не думала, что все до этого дойдет, а потом… Я видела, как он на тебя смотрит. Тогда это был интерес, а сейчас он показал, что ты важна. Выходит, тебя беспокоит их встреча? — Ни одна из нас не должна быть второй, Лиззи: второй после первой или второй за ночь. Мы заигрались, и все это мерзко. Я не хочу заставлять его выбирать, я и не могу, да он и не должен. — И что же ты сделаешь? — Скажу, что занята, когда он позвонит. — И ты думаешь, что он не найдет способ увидеться? — Он не поднимет шумиху, а ночевать в гостинице под дверью он не станет и подавно, потом придется объяснять ей, где он был, с кем провел ночь. — А дальше? — Он остынет и забудет обо всем, вернется в семью, в конце концов. Вот и все. — Что же будет с тобой?       Вместо слов я заплакала. А что будет со мной? Так хотелось уехать. Даже неважно, куда, главное, чтобы там не было Стэна и Харди, а все остальное наладится, я верю. Если не верить, то все будет плохо.       Проснулась я в половине седьмого, да и то с большим трудом. Сперва почувствовала легкое головокружение, зато потом накатила паника. «Я опоздаю!», пронеслось в голове. Я забегала по комнате, проверяя паспорт и билет, натягивая джинсы и футболку. Быстренько причесав волосы, я успела умыться и вызвать такси. Об утреннем кофе оставалось только мечтать. В этот раз было особенно грустно покидать мирно спящий Нью-Йорк, освещенный лучами утреннего нежного солнца. Мне вспомнились строки из книги Корнелии Функе «Чернильное сердце»: «И они тронулись, ни с кем не попрощавшись, ранним утром, которое все еще пахло дождем».       Такси домчало меня в аэропорт к половине восьмого. На оформление багажа практически не оставалось времени. Я буквально вбежала в зал ожидания за пять минут до объявления посадки. Себастиан был мрачен, но хоть не стал читать лекции о том, когда проснулся и за сколько успел собраться и приехать в пункт назначения. Спасибо и на этом. Наши места были по соседству, так что мне предстояло настроиться еще и на это, вот только не вышло. Я включила музыку и надела наушники. Не хотелось и этого, но то, что я решила сделать, и без того слишком терзало меня. Разговаривать, как ни в чем не бывало, я никак не могла.       Перелет из Нью-Йорка в Лондон длится от семи до одиннадцати часов. От одной только мысли об этом мне стало в разы хуже. Конечно, это не первый наш полет на столь дальнюю дистанцию, но в этот раз все было плохо. Я не представляла, куда себя деть. Сон, разумеется, не шел, болела голова, и я сдалась. Разговоры бы смягчили ситуацию, но Стэн крепко спал. Вспомнив про библиотеку в телефоне, я прошлась по списку имеющейся литературы и начала читать увлекательнейший детектив. Как хорошо, просто спасение. Когда я устала от этого своего занятия, которое попытался прервать Себастиан, да не сумел, я осознала, что актер опять уснул. Вот незадача. Следующий час я потратила на чипсы с колой, а потом начала фотографировать облака. С Себастианом мы посмотрели комедию «Джуманджи 2. Зов Джунглей» и немного поболтали о том, чем займемся, когда вернемся в Нью-Йорк. Позже мы посмотрели и третий фильм «Джуманджи», а потом последнюю экранизацию любимого мультфильма «Аладдин». Примечательно то, что мы оба любим мультфильм, а теперь и фильм с Уиллом Смитом в роли неподражаемого Джинни. Я все-таки немного поспала, а последний час я проклинала день, когда согласилась поработать с Себастианом, не сидела бы уже восьмой час в кресле, не чувствуя ни ног, ни пятой точки и не летела бы на встречу со своими страхами, совестью, чувствами и прочим. Потом меня посетила идея не возвращаться в Нью-Йорк, типа второго такого перелета я не выдержу, и тут пришло отчаяние. Лучше бы я отказалась от полета в Лондон, придумала бы что-нибудь. Хотя не факт, что помогло бы откосить. Радовало то, что Стэну было не лучше, чем мне, так что я тайком позлорадствовала, когда он схватился за спину, поднявшись в пассажирского места, когда мы приземлились.       Лондон встретил нас прохладой. Представители Marvel уже поджидали нас в аэропорту. К тому моменту, как мы подъехали к гостинице, шел ливень. Пройдя регистрацию, я поспешила в номер. Срочно нужно было выпить воды и таблетку. Отключив на время кондиционер и распахнув окна, я села на кровать. Боль отступала, стало легче дышать. Я заказала ужин в номер и решила, что сегодня из меня турист никакой, и тогда пришло сообщение:       Том: «Лили? Вы уже здесь?», — высветилось на экране смартфона. Я долго думала, стоит ли мне ответить и отложила телефон. Чтобы не передумать и не ответить на все, что будет после, я пошла в ванную комнату и максимально долго принимала душ. Спешить было некуда, да и где я сумею поплакать, не оставив следа, если не в душе?       Я не проверила сообщения и звонки, вернувшись в комнату, и легла спать. К счастью, хоть тут я сумела уснуть слишком крепко для того, чтобы утром проснуться от звонка Себастиана. Зевнув, я заверила Стэна, что спущусь к завтраку через двадцать минут. Заправив постель, я начала собираться. К указанному времени я уже была за столиком, который выбрал актер. Через час должна была стартовать масштабная конференция со всеми вытекающими из этого последствиями. Мучений мне еще вчера не показалось мало, поэтому я решила поговорить с Себастианом о пересмотре обязанностей людей в нашей команде. Их вроде немало, а больше всех выдыхалась я. Несправедливо. С другой стороны, как раз сейчас это было мне нужно.       Как агент, я должна была присутствовать на конференции, сидя с пришедшими зрителями. Вообще, я думаю, это весьма эффективно, можно понять, чему и кому фанаты отдают предпочтение, а также почему, потому что они частенько обсуждают что-то довольно-таки громко, считая, что никто их не слышит. Ан-нет, я же есть!       Панель стартовала к полудню. Первым по установившейся традиции вполне заслуженно вышел к зрителям Роберт Дауни Младший, за ним уже последовали все остальные «Мстители». Казалось, вопросам нет конца и края. После был довольно длительный перерыв. Через три часа у каста началась фотосессия, а потом мы, наконец, вернулись в гостиницу. Себастиан разговорился с Хэмсвортом, а я поднялась к себе. Очень хотелось есть. Я заказала ужин в номер и завернулась в банный халат, а затем зазвонил телефон. Это он. Ответить? И что я скажу? Нет. Он настоит на встрече и вновь убедит меня. Пусть он разозлится, пусть обидится, мне все равно. Гордость возьмет свое, и он прекратит это все. Обязательно прекратит. Несомненно.       Звонком все обошлось, он не прислал смс. Еще один звонок поступил ранним утром, а потом тишина на два дня. Я была так спокойна, решила, что все уже кончено. На ближайшее время в список гастролирующих Мстителей он не входил, а значит и столкнуться с ним риска не возникало. Мы тихо улетим, и никто не узнает. Когда я вошла в номер на пятый день и включила в комнате свет, я вскрикнула, испугавшись, увидев, сидящего на краю кровати склонившего голову Харди. Он поднял на меня взгляд и горько усмехнулся. — В чем дело, мисс Московитц? — спросил он с иронией. — Вы словно привидение увидели!       Я закрыла дверь и замерла на пороге, не решаясь сделать шаг. Допустим, он узнал, в какой мы гостинице, даже номер ему могли выболтать поклонницы на ресепшене, но как они посмели впустить его в мой номер?! Том шумно выдохнул и встал с кровати. Одет он был обычно: джинсы, футболка и курточка. Последняя лежала на стуле у окна. Мужчина явно вел внутреннюю борьбу, но надолго его не хватило. Он подошел и выхватил из моей руки телефон. — Заблокирован! — усмехнулся он и бросил его на кровать, затем направился к кровати, но повернулся и снова подошел ко мне. Он достал из кармана свой айфон, разблокировал и протянул мне. — А теперь посмотри, не поленись, сколько раз я звонил тебе в первый же день, — еле сдерживая себя сказал он. Я не сдвинулась, сегодня он меня пугал. — А во второй? Сколько раз я звонил, Лили, черт подери?! — повысил он голос и швырнул свой телефон в угол комнаты, не заботясь о его дальнейшей судьбе. Я вздрогнула, а он заходил нервно по комнате, затем остановился и выдохнул. — Что это за выходки? Ты хочешь меня до чего довести, я просто никак не пойму? Я пишу, ты молчишь. Я звоню, тишина. Лили, почему ты со мной так поступаешь? Я опять что-то сделал? Я просто уже устал гадать, когда и что опять могло взбрести тебе в голову и почему! Ты что-то услышала, сделала выводы, мы поговорили и разобрались. Ты распереживалась из-за того, что я эгоист, который ломает всем жизнь, мы и об этом поговорили, потом все прошло просто волшебно, и вот я прилетаю, звоню, мы говорим. Да, я понимаю, что все началось именно с этого, но я не понимаю, что ты творишь? Я не заслужил ни одного смс или слов «Харди, а не пошел бы ты к черту»?! Почему ты молчишь?!       Сказать, что он был в бешенстве — ничего не сказать. Обида и злость, все смешалось. Он пытался сдержать себя, но не повышать голос у него не выходило. Он был на взводе. Я слышала, как разлетелся на части его телефон, с силой ударившись о стену. Когда он прикрикнул в конце, я снова вздрогнула и невольно заплакала. Он разочарованно выдохнул. — Вот только не надо, — все же тише сказал он. — Мне куда хуже.       Я это понимала. До сего момента он обращался со мной, как с ребенком, а сейчас в нем говорило все то, что спровоцировала я. Я виновата, да, я знаю. Он зло посмотрел в сторону, не сдаваясь, и вновь заходил по комнате, только заметно спокойнее. Он налил воды в стакан и протянул мне. — Ну все, успокойся, — сказал он при этом. Я взяла стакан дрожащей рукой, он же опять разозлился и отошел в угол и присел, собирая остатки айфона. — Лили, почему ты со мной так поступаешь? — спросил он спокойно. — Я хотела, чтобы все прекратилось, — всхлипнула я. — Чтобы что прекратилось? — привстал он и повернулся ко мне. — Чтобы ты вернулся в семью.       С минуту он помолчал, переваривая сказанное. — Тогда я сегодня же скажу Рейчел, что мы с ней должны разойтись, — заявил он. — Нет! — Что значит нет? С чего ты взяла, что знаешь лучше, что для меня хорошо, а что нет? Я четко объяснил, чего хочу, а ты взялась решать проблему по-другому?! — снова повысил голос мужчина. — Кто дал тебе право решать за меня? — Я не могу быть второй или врать всем подряд! И я не могу поступать так, как ты не можешь понять?! — И ты решила, а не позлить ли мне Харди? Он, конечно, сразу так не отступится, но на звонки можно не отвечать, вообще закинуть в черный список, а с остальным справиться проще, да? Браво, Лили! Правда, браво! Знаешь, кто из нас эгоист? Это ты! Я не могу так, я не могу сяк, ой, мистер Харди, не надо, ведь я не такая! Ты же вся идеальная, верно? Лили Московитц все делает правильно! Ты думаешь, слухи пускали все только о нас? А в народе уже давно шепчутся и вас со Стэном! И ты ему галстук подправишь, он тебе улыбнется, отходить даже не хочет. Да ты хоть думала, как это выглядит со стороны?! Я это видел и скажу тебе, вы смотритесь, как пара малолеток, которые слишком боятся сделать шаг и до конца жизни так и будут улыбаться друг другу, но не более того! А может дело вообще в нем, а, Лили? Я тебя спрашиваю, дело в Себастиане? Только если он действительно тебе так важен, как я слышал и не раз, то зря ты позволяешь другому себя целовать! Ой, прости, ты же не позволяла, это все наглый я, который берет все, что хочет, и не думает он остальных! Ты эгоистка, а не я, раз играешь двумя мужчинами, понятно?! — зло выплюнул он, подойдя ко мне и ткнув пальцем, но не коснувшись. — Ты такая же, как все! — заявил он, а я замахнулась, но не решилась на пощечину. Он заметил. — А знаешь, что я назло тебе сделаю? Я уйду от Рейчел. Ты хочешь сохранить то, чего нет? Я разрушу все вдребезги! — Сказал он и направился к двери. — Нет! Том! — крикнула я о бежала его, встав между ним и дверью. Он остановился. — Подожди. — Не начинай. — Извини, хорошо? Злись на меня, но не поступай так! — Хорошо, тогда давай иначе, — согласился он и подошел вплотную. Его руки легли на мою талию и подтянули меня грубо к себе. Он стукнул по выключателю и погасил свет. Его руки нащупали замок на курточке и потянули его вниз. — Что ты делаешь? — с ужасом спросила я. Он не ответил, лишь подтолкнул меня к кровати. — Том, прекрати! — потребовала я, но он сжал меня в объятиях и уложил, нависнув сверху. — Не смей, я позову на помощь! Том! — я начала колотить его, он перехватил мои руки. — Помогите! — крикнула я, он же опустил голову на мое плечо, прижал мои руки к кровати, и замер. Я заерзала, но он не двигался. — Ты правда поверила? — разочарованно спросил он и слез с меня. — В этом наша проблема Лили, — сказал он, сидя на краю кровати. — Ты веришь, что я тобой играю, изменяю Рейчел с тобой, а тебе с ней, хотя я к ней не прикоснулся, вернувшись. Ты даже веришь в то, что я мог бы тебя изнасиловать. Ты мне не доверяешь. Ты не узнала меня за все время. Результат всего, что было, ноль. Мои старания равны нулю.       Я села на кровати вся в слезах и прижала к себе коленки, обхватив их руками. — Ты своего добилась, — сказал он тише, чем за все время, что пробыл в номере. — Можешь собою гордиться.       Он встал с кровати и вышел, не забрав куртку и ошметки телефона.       Я проплакала ночь. К утру мне было настолько плохо, что Стэн, очевидно зайдя, чтобы выразить недовольство моим опозданием, забеспокоился настолько, что сквозь мой отказ все-таки вызвал доктора. А что они могли? Я молчала, лишь пожаловалась на сильную головную боль и соврала, что слезы от нее. Бригада заполнила листик, оставила рецепт с назначением на столике, а медсестра вколола мне успокоительное, а потом они ушли. Надо так понимать, что Стэн сгонял в аптеку, пока я спала, и вернулся, потому что к тому времени, как я проснулась, на тумбочке уже лежали фрукты, а еще стакан воды и нужная таблетка на блюдце. Еще я нашла и записку, которая гласила, что он вернется после конференции и проследит за тем, чтобы я поужинала и набиралась витаминов.       С постели я встала лишь на следующее утро. Весь прошлый день с Элизабет общался Стэн, а я валялась, словно овощ. Следовало отдать парню должное, он не спрашивал, почему я такая. Он все говорил, а я молчала, даже ни слова не слышала, в голове вертелись слова Харди о всяком, а из глаз лились слезы. Себастиан не ушел даже ночью, он прилег рядом на второй половине кровати и не мешал абсолютно. Я укрыла его утром, он лежал съежившись, сжавшись в комок. А потом я заметила куртку Тома на стуке. На трюмо же до сих пор лежали останки телефона. Я сгребла их в кучу и положила в отдельный карман чемодана. Куплю ему новый и верну вместе с курткой. Это меньшее, что я могу.       Всю неделю Стэн не отходил от меня. Всеми возможными способами он старался до меня достучаться, но я просто молчала и вспоминала, как все начиналось. Как-то я не понимала тогда, как это важно, как мне было с ним хорошо. А теперь все потеряно и безнадежно разрушено. Том Харди в прошлом.       Мы вернулись из Лондона в относительно теплый Нью-Йорк, только мое состояние не изменилось. Себастиан теперь вновь прописался у нас дома, но все было бесцветным и ненужным. Вот и все. Все потеряло вкус и аромат, ничто уже не радовало глаз и не вызывало восторга.