Дневники агента звезды

      Нью-Йорк. Как я соскучилась, я и представить не могла. Себастиан, как и заведено, довез меня до дома и отправился к себе. Мне так хотелось спать. Не мудрено. Разница во времени между Сиднеем и Нью-Йорком составляла пятнадцать часов, то есть, когда в Сиднее 14:00, в Нью-Йорке уже все 23:00. Мы вылетели в десять утра, и перелет длился двадцать часов. Теперь не нужный никому анализ. В Австралии уже раннее утро, а в Нью-Йорке глубокая ночь. Ну просто издевательство над организмом. Как после месяца другого графика свыкнуться с новым?       Я тихонько повернула ключ в замке и открыла дверь. Оставив чемодан и сумку в коридоре, я протопала в свою комнату, сняла верхнюю одежду и залезла под одеяло. Это был самый долгий срок моего отсутствия. Я не расставалась с друзьями больше, чем на пару недель, да и то уже максимум, а тут такое. Я провалилась в сон, и разбудил меня аромат растворимого кофе. Я улыбнулась и открыла глаза. — С возвращением, Золушка, — улыбнулась мне Лиззи. Я присела в кровати о обняла ее крепко. — Лили, ты кофе разольешь! — рассмеялась подруга. — Боже, как я соскучилась, — ответила я и отстранилась, взяла кружку с кофе. — Моя чашка, моя комната, мой город и мои друзья. Почему этот месяц продлился так долго? — Важно, не сколько, а с кем, — поправила девушка, лукаво улыбнувшись. — Ты же девушка шикарного Тома Харди! — пропищала она, и я рассмеялась. — Чего ты смеешься? О нем мечтают пол мира, а он хочет тебя!       Последнее меня расстроило, хотя должно было польстить. — Да, пока он не заинтересуется кем-то еще, — выдохнула я. — Ну почему сразу плохое? — Потому что все его отношения начинались и заканчивались одинаково, и я не исключение из правил. — Надеюсь, ты удержалась и не сказала об этом ему? — Вообще-то сказала. Трудно просто наслаждаться тем теплом и отношением, что он дает, понимая, что поступаешь подло и берешь чужое. И если честно, я надеюсь, мы не встретимся в ближайшее время, а потом он мне скажет, что перегорел. — И тебе все равно?       Не знаю, что Элизабет увидела в моих глазах, но, когда я посмотрела на нее, она обняла меня со словами: «моя девочка, все будет хорошо».       Мы просидели так недолго. Чувство голода взяло свое. Элизабет просто бриллиант, мы говорили обо всем и делали все, что угодно, но больше не касались Тома. Я приняла душ, а когда вышла, зазвонил телефон. Незнакомый номер не удивил, это нормально, учитывая профиль моей работы. — Алло? — ответила я. Тишина. — Алло, вас не слышно. — Зато слышно тебя, упрямица, — прохрипел мужской голос. Я чувствовала, мой собеседник улыбался. — Вы нормально долетели? Не хотел будить тебя чересчур рано. С этой разницей во времени можно с ума сойти на деле. — Да, я думала о том же, когда поднималась домой, — призналась я. — Я скучаю, Лили. Уж не знаю, как мы справимся с этим, когда я вернусь. Минул пока первый день, а мне уже не хватает тебя. — Ну, ты не просто актер, у тебя много работы, ты же сам говорил. — Это не то, что я хочу слышать сейчас. — Мне это тоже непривычно, — выдавила я. Сказать, что я тоже скучаю, я не могла. Чем меньше я в нем растворюсь, тем будет проще смириться с уходом. — Как сдержано. — Прости. — С одним условием. — С каким? — Ты скажешь мне, что на тебе надето? — Харди! — возмутилась я, покраснев до кончиков ушей. Он рассмеялся. — Уже и помечтать нельзя, — раздосадовано сказал он. — Какие планы? — Сегодня отдыхаем, так что я буду с Элизабет. — А как же Кроуфорд? Ты с ним встретишься, если попросит? — Нет, не думаю. — Не думаешь? — Том, прекрати. — Хорошо, я сдаюсь. Знаешь, вчера весь день плечо чесалось. — Будь осторожен, в Австралии полно всяких насекомых и прочей живности. Если не пройдет, обратись к доктору. — Вряд ли к врачу можно с таким, — повеселел мужчина. — Почему? Все так плохо? Может крапивница? — Не-ет, — прохрипел он, становясь все веселее. — Ты ведь мой доктор, я могу пожаловаться и тебе. — Я слушаю. — Вы знаете, я жил себе, не знаю, как, потом все изменилось. — А можно чисто о симптомах? — Разумеется. Я плохо сплю, все время в мыслях. А еще это особое расположение духа, с которым бывает трудно справиться в первое время общения с понравившимся человеком. — Простите, мне казалось, у вас иные проблемы, — напомнила я. — Я как раз перехожу к ним. Так вот, иногда, раз в неделю, я позволяю себе несдержанность, ну, в этих особых чувствах, но кто бы мог подумать, что так выйдет? — Что же вышло? — Просто одна горячая особа умело пользуется ноготками на холодных таких тонких пальчиках. И всякий раз, как я ее касаюсь, она оставляет на мне приятный след, напоминание о том, что между нами было. Доктор, вы еще здесь? — Вам нужна мазь, и все затянется быстрее, — тихо сказала я. — Мне не нужна мазь, доктор, мне нужна она, — ответил он. — Такая тихая, домашняя, уютная, немного дикая и непокорная, гордая, как кошка, и до невозможности смущенная моим желанием. Взволнованная и растерянная, и очень хрупкая, особенно в моих объятиях. И я не представляю, как сдержаться при нашей новой встрече и дождаться вечера, когда мы, наконец, останемся одни.       От разговоров с Харди отходить бывало трудно, в итоге я и сама начинала беспокоиться о том, что будет, когда он вернется. Дни шли за днями. Некоторые мероприятия были пропущены Себастианом в связи со съемками, а некоторые перенесли Руссо, так что очень скоро Стэна пригласили в студию на интервью.       С утра надо было забрать костюм Себастиана для благотворительного мероприятия, договориться со стилистом и успеть на интервью, для которого все собрались в гостинице на окраине города. Выйдя из дома в восемь утра, я еле успела все к десяти.       Все же я немного отвыкла за месяц от беготни. Несмотря на все то разное, что со мною случилось, я отдохнула и даже слишком расслабилась. Стэн подлетел ко мне с нарезкой отснятых видеороликов для его проекта с друзьями и попросил высказать мнение. Я сказала, что должна еще заказать билеты для пресс-тура «Мстителей», к которому мы бы присоединились позже, но он настоял на просмотре «здесь и сейчас». Так как процесс общения с журналистами был в разгаре, я согласилась.       Известно, что Marvel любит проводить эксперименты не только в кино, но и вживую. Так однажды у актеров брали интервью дети. В какой-то момент ко мне подошел Харди и сказал, что ему нужна моя помощь. Я уставилась на него во все глаза. Одет с иголочки, свеж и бодр, зато верхние пуговицы рубашки расстегнуты, обнажая широкую грудь и кусочки татуировок на ней. С минуту я не могла сказать ни слова, а он улыбнулся. Он не говорил, что возвращается, наоборот. Еще вчера он заявил, что задержится еще немного, чтобы обсудить с режиссером некоторые сцены, которые вызвали разногласия в том плане, что их оставить хотелось, но экранное время бы перемахнуло черту. — Вы вернулись! — чуть ли не заикаясь выдавила я. — Да, Джо (Руссо) настоял на моем присутствии на интервью, еще и пресс-тур впереди, поэтому я здесь. Так ты поможешь мне? — Но что я могу? — растерялась я. — Парню, который должен был брать у меня интервью, стало плохо, он не в состоянии продолжить, а завтра мы улетаем в Лондон. После график не менее плотный, поэтому интервью должно состояться сегодня, — ответил он, пожав плечами. К нам подошел и Себастиан, который отходил взять кофе. — Ты ведь не против? — невинно поинтересовался Том. Стэн не нашел, что ответить, лишь помотал головой. — Нет, стоп! Как я могу взять интервью? Я не работаю ни в одном СМИ! — Есть готовый вопросник и несколько минут на чтение. Если тебе что-то не понравится или же не удастся, переснимем, не переживай. А что касается работы, они представят это, как экспериментальное интервью, все учтено. — Ну, блеск.       «Конечно, у него все учтено! Небось наврал с три короба, чтобы затащить меня в какую-нибудь комнату!», бесилась я, а волновалась еще больше. Но меня ждал сюрприз. Интервью оказалось реальным. В отведенной студии были операторы, на столике уже были стаканы с водой, а ассистенты принялись крепить нам микрофоны. Вопросы были простые, в принципе. В основном касались любимых фильмов актера, и я должна была это с ним обсуждать. Были вопросы о предстоящих проектах, а также о том, насколько ему нравится играть гангстеров. Пожалуй, это единственное, что меня заинтересовало. Если убрать всяческие вставки, которые ввели бы во время монтажа, то я должна была провести с ним и с оператором в закрытой комнате со всеми пересъемками всего-то минут тридцать, да и то максимум. Вступительную речь журналиста мне тоже предоставили, так что нужно было только настроиться.       Я решила, что лучше начать с вопросов, потом уже записать остальное: говорить о нем будет проще.       Камера, мотор и запись. Я улыбнулась и назвала издание, потом представилась сама. Нервничала ужасно. — Том Харди, очень приятно вас видеть, — начала я, повернувшись к нему. — Это взаимно, — ответил он. Потрясающе, насколько он мог абстрагироваться от ситуации. Он сразу стал другим человеком и заговорил официально, хотя и чувствовал себя комфортнее некуда, сидел расслаблено, повернувшись корпусом ко мне, закинув ногу на ногу. Единственное, что не изменилось, — он не сводил с меня глаз. Спасите наши души, мы тонем! — Расскажите мне о своем участии в фильме «Начало» с Леонардо Ди Каприо. Каково это было? Что вы можете об этом сказать? — Ну, это довольно нестандартный фильм, с элементами экшена, грандиозным составом. — То есть это все, что вы можете мне дать? — задала я вопрос, глянув в список, и прикусила язык. Это нормально? Журналисты так себя ведут? — О, вы хотите больше? — спросил мужчина. — Вообще-то хотелось бы, да, — ответила я. — Хорошо. Вообще-то, когда я прочитал сценарий, я не очень представлял, как это все будет происходить, все эти эффекты и прочее. Так подойдет? — Вполне. — Этого мало, — разочаровано подметил он. — Тогда задайте свой следующий вопрос. — Когда вы снимались в этом фильме, вы уже видели полную картину? — Нет, некоторые вещи еще не были готовы. Построения докрашивались, велись другие работы. Я даже не представлял, для чего были предусмотрены некоторые вещи.       Еще несколько нелепых, на мой скромный взгляд, вопросов получили развернутый ответ. Мне начинало нравиться то, как он вдумывался в то, о чем говорил. Я перешла к следующему и немного смутилась, а когда подняла взгляд, заметила, что он умиляется, глядя на меня, и это еще больше осложнило все.       Когда речь зашла о его любимых фильмах, он повеселел. Он также придвинулся к краю кресла и подался еще больше в мою сторону, а я лишний раз порадовалась тому, что мы сидим в разных креслах, а не на диване, к примеру. От мысли, что он мог сесть еще ближе, сдавали нервы. А его голос и смех, вообще лишали рассудка, напоминая о вечерах, когда он был рядом. — Итак, «Полицейский из Беверли-Хиллз», 1984 год. — Да, потрясающий фильм. — Согласитесь, Эдди Мерфи там неподражаем, — сказала я. — Как Майкл Джей Фокс, — отметил он. — Конечно.       Он практически прокомментировал весь фильм, расставил все по полочкам. Я напомнила ему об одном моменте из фильма (в вопроснике было помечено лишь «приведи момент»). — Серьезно? Это было в фильме? — уточнил он. Все же радовало, что он мне помогал. Хотя он сам меня втянул, тут как бы без вопросов. Однако все пошло кувырком, когда оператор перевел камеру на меня, и Харди подмигнул мне. Я нервно заглянула в список. «Музыка из фильма». Я припомнила известную всем мелодию, он откликнулся и выпрямился, затем снова ввел реплику. — Поговорим о следующем фильме, который вы отметили.       Он снова углубился, начал рассказывать, как впервые посмотрел фильм и почему, с кем из современных актеров он может сравнить прежнее поколение, упомянул Колина Фаррелла. Я задала последний идиотский вопрос относительно его любви к куриным яйцам, причем варенным, и поспешила объявить об окончании первой части интервью, так как он уклонился и свел все в несколько иное русло, а затем довольно наблюдал за тем, как я нервно сообщаю камере, что мы вернемся к обсуждению любимых фильмов с мистером Томом Харди во второй части. — Хотите передохнуть? — предложил оператор. — Нет! — возразила я. Надо закончить с этим и удрать поскорее. Свою дневную дозу общения он уже получил. — Продолжаем! — кивнул актер, дав одобрение. Прекрасно! Значит, он здесь все решает! — И снова здравствуйте! — завелась я. — Напоминаем, что сегодняшний наш герой — мистер Том Харди, и мы говорим о его новых проектах и полюбившихся фильмах! И сейчас я хочу поговорить о том, что вы — «Безумный Макс». — Да. — Каково это? Безусловно фильм с вами и Шарлиз Терон довольно мощный. (Благо, Элизабет однажды уболтала посмотреть.) — О, сам сюжет довольно необычен, я к тому, что сначала думаешь, что весь фильм — это взрывающиеся машины, непрекращающиеся гонки, точнее погоня, зло против добра, но сам смысл фильма намного глубже. То есть история Макса, раскрытие Фуриозы, которая, в общем-то, такая же, как он, потерявшая все и стремящаяся к лучшему. Разница между ними лишь в том, что у нее есть надежда и она не одна. Тогда как мой персонаж — одиночка, он не хочет нести ни за кого ответственность больше, потому что боится, что не сможет уберечь их. Его постоянно преследуют и живые, и мертвые, те, кого он не сумел спасти, но он меняется рядом с ней, чувствуя, что не один, они начинают действовать слажено, понимая, что все зависит от них. — Вообще да, на их сотрудничестве держится весь фильм, — согласилась я. — Вот именно! Несмотря ни на что, они оба люди. Оба прошли через многое и понимают, что их двоих ждет, поэтому они идут до конца. При этом вдвоем у них куда больше шансов, так что они прикрывают друг друга, не выпуская из виду ни на секунду. Фуриоза получает серьезную рану, спасая Макса, он не остается в долгу и становится донором крови, кроме того, он все же доставляет их туда, куда они решили вернуться. — И Фуриоза становится героиней-освободительницей! — улыбнулась я. — Да, Максу это не нужно, потому он уходит.       Вообще было странно, мы словно просто разговаривали, забыв о камере, я даже не заглядывала в список. Кстати, о нем. — А как насчет фильма «Большой Лебовски»? — О, я обожаю этот фильм! — заявил мужчина. — Я смеялся до слез, когда смотрел его, это действительно потрясающе! — Следующий фильм с вашим участием, довольно-таки заявивший о себе, — начала я, переворачивая страницу, а он хрипло выдохнул, — это «Бронсон».       Он посмотрел на меня исподлобья. — Да. Вообще это потрясающий и незабываемый опыт. На тот момент мне необходимо было что-то делать. — Сколько времени у вас ушло на подготовку? — Я посещал его в тюрьме. В каком-то смысле, жизнь — это жизнь, а это моя работа, я должен был понять его, узнать настоящего, а не просто собирать сплетни или почитать в газетах, все это не то. — А это было страшно? — Да, разумеется, это довольно эмоциональное состояние. С другой стороны, это был вызов и мне очень понравилось. — Феноменальный фильм, — процитировала я несчастного заболевшего журналиста, пометившего, что он должен сделать комплимент картине. — Спасибо. — Что ж, вы снялись в фильме «Рок-н-рольщик», криминальный фильм, «Бронсон», также криминал, «Безумный Макс», неординарная лента, и «Прикуп». Скажите, вам нравятся ваши криминальные драмы? — Нет, — без раздумий ответил он. — Мне по душе и романтические фильмы, комедии, то есть простые истории, где люди счастливы. В принципе, мне нравится сниматься в таких фильмах больше, это счастливые люди. — Ясно. Так и запишем, — улыбнулась я и вновь перевернула страницу, но он добавил: — Это очаровательные люди в кардиганах, — добавил он, подчеркивая иронию. Выходит, он врет, он отнюдь не сторонник романтики. Хотя он ведь уже говорил мне об этом не раз. — Да? — Угу. — Хотите еще что-то добавить? — Ты находишь любовь, — сказал он, посмотрев на меня, выбив почву из-под ног. Я замолчала. — И пытаешься ее удержать, — улыбнулся он как-то мягко и тепло, сдвинув брови, затем приподнял их. Это был уже Том, который улыбался мне весь прошлый месяц, даря тепло и поддержку. Он словно говорил: вот, мы снова пришли к этому. Он и сам немного нервничал, судя по тому, как он заерзал в кресле и закачал ногой. Он снова говорил со мной, а не давал интервью. Учитывая, что это был сарказм, у него получилось очень эмоционально. Объединить одно с другим! Гениально! — М-м, кхм, да, м-м, — растерялась я. Под его взглядом было трудно собраться. Как мне показалось, повисла пауза, поэтому я отчаянно пыталась что-нибудь ответить, но выходил полный провал. — Вы смотрите в ночное звездное небо, — попыталась я вроде как довершить его описание сюжета для мелодрамы. — И все в этом духе. — Да, да, у вас хорошо получается, и мне нравится ход ваших мыслей! — согласился он с блеском в глазах и подался вперед, словно мы говорили о чем-то очень интересном и захватывающем. — Продолжайте! — попросил он. С другой стороны, его почти пьяный взгляд скорее вынуждал поскорее заткнуться, чем продолжать идти у него на поводу. — М-м… — Вообще мне нравится думать, что я могу быть таким, во всяком случае, я очень стараюсь, — сказал он, заметив, что ввел меня в ступор. И почему с ним так всегда? — О! Правда? — выдохнула я. — Угу. Да. Я пытаюсь. — Ох, а у нас остался еще один фильм! «Солдаты неудачи», — сменила я тему. Прекращай флиртовать со мной на камеру! — Роберт Дауни младший — это просто бриллиант! — сразу же отметил он. — Я люблю все его фильмы, он действительно великолепный актер, и его игра не может не вызывать восхищение. При этом совершенно неважно, кто его персонаж — герой комедии, драмы или же неподражаемый «Железный человек», это актер с большой буквы. — В этом фильме также сыграл и Ник Нолти. — Да, я вообще большой фанат Ника Нолти. — И вы снялись с ним в фильме «Воин»? — Да. Вы предлагаете мне сыграть в романтической комедии? А я бросаюсь в фильм «Воин», — тихо хихикнул он. — Все же там бои. Я, Ник Нолти, тренировочная одежда, клетка. Вы видели клетки в романтических комедиях? — Их не бывает? — Я не встречал.       Он проговорил о фильме и актерах еще минут пять, отмечая каждого. — Что ж, — подвела я долгожданный итог. — Том, было очень приятно с вами побеседовать. Я встала с кресла и протянула ему руку. — Общаться с вами всегда большое удовольствие, — поднялся он и пожал мою руку, заглянув мне в глаза. — Отлично! Снято! — воскликнул оператор, и я потянула руку, но Том удержал. Он посмотрел на оператора, тот сказал, что будет ждать меня снаружи, чтобы снять отдельные реплики и вышел.       Раз и уверенность снесли к чертям, да еще и руку забыли отпустить. — Погоди, ну куда ты спешишь? — спросил мужчина, едва третьи лица покинули помещение, и я сдвинулась в сторону двери. Он потянул меня к себе и сжал в объятиях. — Том, — предостерегающе сказала я, но он уже не слушал. Он наклонился и накрыл мои губы своими, увлекая в жадный поцелуй. — Том, — выдохнула я, — сюда могут войти. — Как войдут, так и выйдут, — ответил он. — Просто дай мне насытиться, я так этого ждал, — шепнул он и поцеловал вновь, но скоро скользнул к щеке, оставив несколько беспорядочных поцелуев. — Я так соскучился, — сказал он, опалив мою кожу горячим дыханием. — Так не хочу отпускать тебя, ты не представляешь. — И все же придется, — ответила я, почувствовав, как он провел кончиком носа по коже на шее. Я напряглась. — Давай убежим? — предложил он и мне стало щекотно, я чувствовала его дыхание, а говорил он, почти касаясь моей кожи губами. — Мы не можем, ты знаешь. — Лили, мы ведь встретимся вечером, когда все закончится? — он вновь оставил поцелуй на щеке. — Если продолжишь в том же духе, то нет. — Ты боишься? — хрипло усмехнулся он. — Просто хочу быть уверена, что ты помнишь о нашем уговоре. — Я все помню. — Хорошо. — Я бы давал тебе интервью сутками, — прохрипел Харди. — Том, мне действительно нужно идти, Себастиан начнет меня искать и… — Он ведь знает, где ты. А помешать не посмеет, ведь нужно уважать труд журналиста и время приглашенного актера. Кроме того, ты не ответила. — На что? — На мой вопрос. Мы встретимся сегодня? — Лишь при условии. — Ах-ах-ах-ах! Догадываюсь, о чем речь. Не приставать не обещаю, но про пределы разумного я не забыл. Ты назовешь мне свой адрес? — Только если отпустишь, — настояла я. Он хмыкнул, я почувствовала нежное, но уже спокойное, прикосновение его губ за моим ушком, и он отстранился, затем так же нежно и коротко коснулся моих губ. — Во сколько мне заехать? — Не раньше восьми. — Буду в девять. — Отлично.       Он смотрел пьяным взглядом. Слегка припухшие губы, изогнутые в улыбке, сила и тепло, исходящие от него, все это кружило голову. Я подалась вперед и просто обняла его, прижавшись на минуту, и с трудом отстранилась.       Приведя себя в порядок, насколько это было возможно, я направилась к операторам, нужно было отснять закадровую речь журналиста.       Вернувшись к Стэну, я вздохнула спокойней, а общительный и улыбчивый Эванс отвлек меня от мыслей о вечере.       Мы ехали с Себастианом в кафе, закусить, когда Том прислал сообщение. «Я не очень тебя удивлю, если попрошу надеть джинсы и прихватить курточку?» «Это уже интересно», — ответила я, перебрав варианты, пришедшие в голову. «Ок. Напиши адрес». — Лили, я думаю, сегодня вечером я к вам зайду, а то я уже запутался в расписании на ближайший месяц, надо бы освежить и еще раз прикинуть, что мы может, а чо придется отменить, — вдруг выдал Стэн. — Извини, я занята вечером, давай лучше сверим все прямо сейчас. Дорога не близкая, времени хватит, — сказала я и достала ежедневник. — Вы с ребятами собрались куда-то? — прищурился он. — Почти, — улыбнулась я и начала перечислять те записи, что были у меня.       В восемь я была дома. Сердце бешено билось в груди. Мне вспомнился поцелуй. Такой страстный, горячий. Что с собой делать я не знала. Легкий, едва заметный макияж, чтобы скрыть следы усталости на лице, распущенные волосы и джинсы с футболкой. Посмотрев в зеркало, я показалась себе шестнадцатилетней девочкой, ожидающей первого серьезного свидания с парнем куда старше. Бред, оно ведь не первое. Хотя нет, все же первое, до этого мне не грозили поцелуи, во всяком случае, в Австралии он был куда сдержаннее и вел себя намного лучше.       «Спускайся, недотрога, я внизу», написал Том, и мне поплохело. Пара глубоких вдохов, я схватила куртку и сбежала по лестнице вниз. Выйдя, я обалдела. Мужчина стоял у мотоцикла в футболке, джинсах и кожанке с двумя шлемами в руке. — Такого я не ожидала, — призналась я. — Все только начинается, — лукаво улыбнулся он и протянул мне резинку для волос. — Думаю, просить тебя заранее еще и собрать волосы было бы пиком невоспитанности, так что… (я улыбнулась и собрала волосы в хвост) Можно? — спросил он, приподняв шлем над моей головой). — Да. — Ты когда-нибудь ездила на мотоцикле? — В детстве, в парке. С таких обычно не падают, — усмехнулась я.       Он сел первым, я следом, стараясь не прилипать к его широкой спине. — Теперь придвинься ближе и обхвати меня руками, — сказал он. — Смелее, Лили.       Я сделала, что он сказал. — Нет, так ты слетишь на трассе, — улыбнулся он, понимая, что мне немного неловко. Он поправил мои руки, слегка сдвинув их ниже по торсу, попутно позволив ощутить крепкий пресс под футболкой. — Держись крепче, — предупредил он и надавил на газ, развернув байк.       Про крепче он вполне мог бы не говорить, потому что едва мы набрали скорость, я схватилась за него, как утопающий за проплывающий кусочек дерева. Надо сказать, это такой адреналин, кровь закипает и хочется кричать от чувства скорости и свободы, что было для меня открытием. Попробовал бы кто-то гнать так прежде, я бы наорала и заметила, что не картошку в мешке все же везут, но тут я просто сдалась. Мы проехали мост, рассекая закат, покатались и центрального парка, а затем выехали за пределы Нью-Йорка в сторону Сан-Франциско. Так не хотелось останавливаться, но это все-таки случилось. Я с трудом разлепила руки, что было смешно и непривычно. Хоть мы и остановились, мое тело все еще было напряжено. Мы сняли шлемы. — Понравилось? — спросил Харди. — Не то слово! — восторженно ответила я и слезла с мотоцикла, он последовал за мной. — А как самочувствие? Голова не кружится? — Нет, наоборот, такой прилив энергии и сил! Это потрясающе!       Он улыбнулся. — Я приметил эту поляну во время съемок одного из проектов, но попасть сюда не успел, да и одному не хотелось особо, — сказал актер. — Конечно, днем тут светлее, но еще многолюдно, поэтому лучше сейчас, не люблю, когда чужие люди суют нос в мою личную жизнь и снимают на видео, что я делаю. Погоди-ка секунду.       Он прошел вперед и присел, а через минуту зажегся фонарик, один из тех застекленных, что вызывали во мне детский восторг. На земле был расстелен плед, а за пару минут на нем появилась и корзинка. — Откуда все это? — удивилась я. — Пришлось заранее пригнать машину. Остальной расчет был на то, что ничего не протухнет.       Он протянул мне руку и помог присесть, а затем достал бутылку вина и бокалы и присел рядом. — А разве мы не должны были пить чай? — улыбнулась я. — Нет, я бы предпочел пить вино на ковре в полутьме у камина. — Однако, мистер Харди, у вас предпочтения те еще. — Да, тем более, это не все. — Правда? — Угу. Ты бы сидела в моих объятиях в одной моей рубашке, и я бы мог целовать тебя… И обнимать…       Тут и кусок в горло не влезет. Он сглотнул, я же нервно отпила глоток вина. — О, ты не поверишь, что я притащил! — вдруг спохватился он и отошел, а вернулся с мороженным и фруктами, и шоколадом. — Ты серьезно? — Сомневаешься? — самодовольно спросил он. Вскрыв ведерко, он разломал шоколад на кусочки, я добавила фрукты. — Тебе не холодно? — уточнил он. Я помотала головой. — Хорошо! — улыбнулся он и достал из корзинки плед. — Потому что я предусмотрел и это! Кстати, помнишь наше сегодняшнее интервью? — Да. — «Вы смотрите в ночное звездное небо», — процитировал он меня и поднял бровь. Я посмотрела наверх. — Боже, — выдохнула я. — Ты же сказал, это все не твое! — Ну, еще я сказал, что стараюсь! Лили, давай выпьем за это мгновение? Ты дала мне месяц, и то, что мы оба сейчас здесь означает, что нам обоим этого хочется, что бы там не говорили злые языки. И пусть это будет лишь наш первый месяц, а после второй, третий, пятый, три тысячи девятый. Хочу потерять этому счет. Я хочу утонуть в этом чувстве, утонуть в нас двоих.       Мы выпили по глотку, и Том потянулся ко мне. Что ж, на сей раз он был спокоен и нежен, он не торопился, но стянул с себя куртку. Его рука легла на мою шею, он зарылся пальцами в мои волосы, затем резко перекатился и лег на спину, утянув меня за собой, Я ахнула, уперевшись рукой в его грудь, застыв в паре сантиметров от его лица. Он нежно коснулся моего лица, шепнув: «смелее», а затем приподнял голову и вновь поцеловал. Что ж, это было умно, он предоставил мне контроль над ситуацией, при этом получая то, чего хотел. Его рука скользнула под мою куртку, он оставил поцелуй на щеке, на подбородке, а затем на шее, за ушком и вновь вернулся к губам, я отстранилась. — Мерзнешь? — спросил он, я помотала головой. — Тогда что? — Ты замерзнешь, уже прохладно, а под тобой лишь плед. Вставай. — Я не хочу. — Простудишься и не полетишь завтра в Лондон со всеми, и мы не увидимся еще примерно неделю, — подразнила его я. — Правда? — прищурился он, улыбнувшись. — Угу. — Тогда давай не полетим вместе, — заявил он, и мы поменялись местами. Одним ловким движением он оказался сверху. Я дернулась в шутку. — Тихо, — улыбнулся он. — Моя очередь держать все под контролем, — прохрипел он, наклонился и поцеловал. Что ж, все и в правду поменялось. Он целовал дразня, прикусил мою губу, углубил поцелуй, затем прошел кончиками пальцев от коленки до бедра и скользнул под футболку, заставив вздрогнуть. Он остановился и посмотрел мне в глаза. — Это всего лишь я, — сказал он.       Близилась полночь. Мы лежали на пледе рядышком и смотрели в небо. — Как думаешь, все будет нормально? — спросила я. Вопрос сам по себе касался Рейчел. — Думаю, все будет, как должно быть, — ответил он мне. — Том, уже очень поздно. По ночам на дорогах бывает опаснее, чем днем. Кроме того, у тебя вылет утром, да и я хочу спать. Может, поедем обратно? — Конечно. Как скажешь.       Мы вместе собрали все. Том взял корзинку и отнес в машину. Затем мы сели на мотоцикл и поехали домой. На удивление дорога назад показалась мне куда короче, даже при том, что мы ехали спокойнее. Я чувствовала приятную усталость, но то были не ежедневные нагрузки, то был отдых.       Мы остановились у здания. Я протянула мужчине шлем. — Это твой шлем, не возвращай. Я очень надеюсь, мы прокатимся снова. И потом, он будет напоминать тебе об этом вечере, когда мы будем далеко. Я пока что я жду тебя в Лондоне, будем его покорять.       Последнее вызвало улыбку. — Едва ли там будет свободное время, — сказала я. — Предоставь это мне.       Он подтянул мою руку и поцеловал: — Спокойной ночи, Лили. — Спокойной ночи, — ответила я.       Он отошел к мотоциклу, давая понять, что я свободна, хотя сама эта мысль меня слегка рассмешила. Я улыбнулась и направилась к подъезду. Мне хотелось прыгать и танцевать от того, насколько все было особенным. Было ощущение, что мы не расставались с самого утра. Его появление, интервью, наполненное эмоциями, вызываемыми его взглядами, все остальное! Естественно, я не выдержала и, помедлив, подошла к окну. Он этого ждал. Со второго этажа вполне можно было заметить его улыбку, появившуюся в этот момент. Он надел шлем, круто развернул мотоцикл и уехал.       Конечно, мои друзья не спали и устроили допрос, ожидая, что я расскажу им нечто очень горячее и вернусь вся потрепанная и лохматая, если вообще вернусь, но я их удивила. Из всего рассказать можно было лишь о поляне и звездах, не говорить же о том, сколько мы целовались, как он обнимал меня. Нет, это личное. Его тепло и близость, аромат — все это лишь мое. Всякий раз, как я об этом думала, все портилось. Не мое. Знаю, что не мое. Это чье-то далекое и очень родное, любимое, незаменимое. Хуже всего то, что он мне действительно нравился, с каждым днем, с каждой встречей и разговором все больше, с каждым новым касанием все необходимей. Его взгляд, улыбка, то, как он сжимал губы и хмурил брови, как восхищался чем-то, рассказывая об этом с хрипотцой в голосе, черты его лица, в конце концов, все было важно и неотделимо от меня. Его флирт и уверенность, осторожность и внимание, когда они нужны, и непослушаемость, напор — все было идеально. Уже укрывшись одеялом, я с ужасом призналась себе в том, что влюблена.