***
Ко мне подошла Мисселина и сказала, что кристалл засветился красным. Понятливо кивнув, я полетел к обрыву. Не было смысла уточнять — это может значить только одно. Очередной человек умер и сейчас будет проходить испытание. Уйдя в тень деревьев и скрыв свою ауру, я стал ждать. На обрыве появилась совсем ещё молоденькая светловолосая девушка. Она выглядела растерянно, но увлечённо рассматривала место, в котором оказалась. Тратить время не хотелось — может, она вообще не пройдёт… — Действуй, — крикнул я, вложив энергию убеждения в голос и с интересом ждал развязки. Люди редко решаются отбросить сомнения и прыгнуть в неизвестность. Они или идут в лес, или трусливо остаются на месте. Она прыгнула. Думаю, это и был тот момент, когда я посмотрел на неё по-другому и невольно зауважал. Такая смелость есть не у всех, далеко не у всех. Посмотрим, что будет дальше.***
Я шёл на урок, попутно думая о задании Кроули. Он попросил провести опросы, чтобы решить, какие факультативы ввести в школу на ближайший уровень. Серафима огорчало, что нынешние экстеррийцы посещают только необходимый минимум, но он признал, что прежними факультативами учеников уже не заинтересовать. Что поделать, старый приятель: неизменно в этом мире только само изменение. Нам остаётся не отставать от него. Думаю, лучше написать тест по тематике и заставить студентов его пройти, а потом спихнуть анализ на Фенцио. Весёлые крики отвлекли меня от рассуждений. Опять студенты подбивают новичков на прыжки с башни. Я раздражённо дернул головой. Ну и кто на этот раз? С башни кто-то стремительно спрыгнул. Через несколько секунд я разглядел новую ученицу. Викки Уокер. Она неслась к земле, упрямо не раскрывая крылья. Чем дольше это длилось, тем сильнее поднималась во мне злость. Что за глупое желание превратиться в лепёшку? Уже у самой земли она раскрыла крылья и взлетела, вынудив меня признать, что это было смело. Красиво. Глупо. Когда она пришла на занятие, я её отчитал, стараясь, чтобы голос звучал не так строго. Было в ней что-то… заставляющее меня беречь её. Хотя излишнюю заботу я считаю скорее вредом, чем пользой. Почему я иду наперекор собственным привычкам? Возможно, это начало старения.***
Потом был инцидент с проснувшейся Немезидой. Увидев девушку, она изрекла предсказание на столь древнем языке, что даже я понял только два слова — «ночь» и «кровь», явный намёк на то, что предсказание не очень хорошее. Позднее я даже послушал это пророчество вместе с учениками, но понятнее ничего не стало. Встревожился я только когда появились чайки. В прошлый раз я видел чаек, затмевающих небо, в день, когда пришлось убивать обезумевшего Фосфориэля. Для молодых демонов это лишь скучный параграф истории — предупреждение, куда могут завести амбиции без самоконтроля. Безумец как-то научился выпивать чужую силу. И ему не хватило ума копить её медленно, довольствуясь грешниками. Он переключился на своих собратьев-демонов. и, чтобы остановить его, пришлось бедолагу прикончить. Но облава превратилась в побоище. Тогда я впервые вошёл в состояние берсерка… С тех пор всё шло гладко и мирно. Даже скучно, на что я, в отличии от молодых, вовсе не жаловался. Сегодня затишью, очевидно, пришёл конец… Появившаяся субантра напугала учеников, в особенности новенькую. Она дрожала как осиновый лист, вплотную прижавшись ко мне. Обеспокоенный, после урока я полетел на доклад к Серафиму…***
Ярость! Где может прятаться этот поганец? В Ад бы он точно не вернулся, побоявшись гнева отца, — значит, он где-то в школе! В замке я его не нашёл, не поленившись обойти все залы. На Землю бы Люцифер не сбежал — понимает, что это прямой путь к публичной порке от отца. Остаётся лес. Я помчался туда вихрем. Сдерживать себя было чертовски трудно! Я видел собственные кровяные сосуды, пульсирующие в глазах, и собственное сердцебиение, что превращалось в зловещий рокот. Так бывает только перед состоянием берсерка. Та часть меня, которая не хотела, чтобы конечности Люцифера искали потом по разным островам и долго пришивали на место, всё слабела. В лесу вместо Люцифера я нашёл новенькую, но пользы от неё не было — где прячется демон, она не знала. Я собирался пойти искать дальше, как вдруг… Разумеется, нецелованным мальчиком я не был, но даже меня её поцелуй застал врасплох! Она трепетала всем телом, а губы, прижатые к моим, трепетали больше всего… Даже нападение субантры не сделало её такой беззащитной, и я… позволил своим губам открыться и принять её поцелуй. Ярость, кипевшая в груди на сына Сатаны, отступила — как раскалённая лава, хлынувшая в холодное горное озеро. Ей на смену поднималось смятение. Я был уверен, что контролирую в этой жизни себя. А эта девчонка заставила меня в этом усомниться! Не понимаю — зачем она это сделала?! Для неё это сродни прыжку с башни? Что она о себе возомнила, и кто дал ей право подвергать меня риску ради забавы?! К смятению приплелись остатки ярости, и я улетел. Ей же лучше!***
Вечером я уже был полностью спокоен и восстановил первую печать, которую сорвал Люцифер. Стоило о нём вспомнить, как в кабинет, постучавшись, вошёл он сам собственной персоной. Засунув руки в карманы, он нагло сел на парту и, глядя в сторону, сказал: — Извини, Геральд. Сорвало крышу. Однако до извинений мне не было никакого дела. Я смотрел на пятно краски, размалёванное по его рубашке. «Викки, что ты здесь делаешь?» «Рисую», — сказала она махнув кисточкой. Ярость поднялась с новой силой. Развела меня как дурака. Теперь смысл её манипуляций с поцелуем стал понятен! И ломала же при мне комедию! «Хочу поблагодарить!» Я прикрыл глаза и поспешно скрепил едва остывшую печать. Два часа я муштровал Люцифера по Деструктологии. Окончательно я успокоился, уже когда пришёл в тренажерный зал и выпустил гнев на боксёрскую грушу… Персонал зала повесит новую.***
Оторвав взгляд от ночного неба, я продолжил патрулирование школы. В коридоре, недалеко от школьного дворика, я заметил нарушителя. Приглядевшись, я понял, кто это. Частота, с которой мне попадается эта новенькая во внеучебное время, начинает раздражать. И вместе с этим мне любопытно — какое дело заставило её пренебречь сном? — Викки, почему ты бродишь по школе ночью? — строго спросил я, усмехнувшись от того, как она подскочила, обернувшись. Да, девочка — за свои поступки надо отвечать. И мне будет очень интересно, как же ты попробуешь отвертеться. Экстремальные ситуации раскрывают нас лучше всего. — Я… — Она умолкла, посмотрев вниз. Боится или стесняется? Я сделал шаг ближе, так что между нами осталось несколько сантиметров. Почувствовав запах глифта, я решил, что она боится. — Что «ты»? — спросил я тихо, отчего мой голос звучал с хрипотцой. Она несмело подняла голову, глядя мне прямо в лицо. Эти светло серые-глаза… Они были так близко, когда я был в гневе. И так же близко, когда она была напугана. Но, кроме страха, в них было что-то ещё. Что — я не успел понять. Вдруг она, поднявшись на цыпочках, положила руки мне на плечи и потянулась за поцелуем. Новый налёт чаек или субантры не застали бы меня врасплох так, как это… Этот поцелуй был короче первого, но вместе с тем решительней, как мне показалось. А вкус её губ и языка напоминал мне… Он ничего мне не напоминал, потому что был чем-то новым в моей не самой короткой жизни. Резко отпрянув и кинув тихое «Извините!», она убежала. Я остался стоять в коридоре, думая над тем, как это произошло, почему я ответил на её поцелуй. И ловя себя на мимолетном желании, что хочу ощутить её энергию. Так и не найдя ответов, я резко развернулся и отправился патрулировать дальше. Проходя по главному холлу, я понял, что что-то не так. Быстро окинув взглядом помещение, я замер… Дверь в кабинет Фенцио была измалёвана ужасно уморительным стишком, и я не смог сдержать смеха. Кажется, теперь я знаю, что Викии делала тут ночью. А поцелуй — всего лишь отвлекающий манёвр, как и в прошлый раз! Весело насвистывая, я отправился спать, игнорируя легкое чувство досады. Смысла в патрулировании уже не было: кто бы что ни натворил за эту ночь — выходку чертовки никак не переплюнуть.***
Следующим утром я встал пораньше и направился к кабинету старого друга. Там уже было столпотворение. Студенты весело переговаривались друг с другом, смеялись и придумывали продолжение стишку. Фенцио, сдерживая ярость, грозно осматривал студентов, пытаясь найти виновного и нервно постукивая посохом. Конечно, я знаю, кто это сделал, но говорить ему не буду. Только из-за заботы о друге, естественно, — я же его знаю. Будет так орать, что поплохеет. Поцелуи с девушкой тут, конечно, ни при чём.