Случайность или набросок?

— Останавливаться мы не будем, — проговорил Бэм Бэм. Его немного срубало и он видел, что Джэ тоже плохо. Интересно, что чувствует Доун, если совсем недавно был в невменяемом состоянии? Целебный порошок Югёма творит немыслимое, — Итак, случилось что-то такое, что заставило тебя уйти. Что? — Бэм повернулся к самому старшему, — Можешь ответить? Джэ хмыкнул. Поставил чашку и отвернул лицо. Окинул долгим взглядом окрестности Сеула. Рассвет уже полностью овладел городом. Жёлтые облака расплылись по небу, как предвестники восхода. Красивый вид открывался с этого места. Река и небо. Всполохи солнечных лучей уже неминуемо расплёскивали свои ростки на восточной стороне. — Нет, — сказал Джэ и повернулся к Доуну, — Мне и без этого понятно, что произошло. Иногда нужно контролировать себя и во сне… — Это в мой огород камушек, хён? — вступил Доун, — Я виноват, что проглядел, как пропала роза? Ты ведь не мог её взять, правда? Джэ разозлился. Видно было, как желваки заходили под его тонкой кожей. Но он промолчал, только перевёл мрачный взгляд на Бэма. — У нас бы не было белых пятен, согласись ты выдвинуть все свои доводы, — быстро проговорил Конпимук, — Боишься кого-то обидеть? Может, себя? — Это уже не имеет значения. Зачем тогда говорить об этом? — опустил глаза Джэ. Ему было противно даже вспоминать о той ночи. Не фиг было дрыхнуть без задних ног, когда кто-то пытается ударить тебя в спину. Тупой щенок! — Хён, что случилось, пока я спал? — посмотрел на него больными глазами Доун, — Кто забрал розу? И почему ты ушёл? Из-за этого, да? Ты увидел что-то плохое?.. Что? — Как много вопросов на один ответ, — усмехнулся самый старший, — Мы совершаем ошибки и злимся, если нет возможности всё исправить. Каждому хочется иметь второй шанс… Но что делать, если второго шанса не будет? Может, люди научатся не совершать ошибки? — Все совершают ошибки, — Бэм забыл про чашку в своей руке, — Даже ты. Почему ты взял на себя роль судьи? Она же уже занята. Ты не даёшь мне быть объективным, потому что замалчиваешь некоторые факты. Пока я на стороне Доуна. Он не знает, в чём виноват. Понятное дело, что ты считаешь, что он не СДЕЛАЛ того, что ДОЛЖЕН был сделать… Так что же? Контролировать себя во сне, чтобы уберечь розу, которую кто-то украл? Сам себя слышишь? Ты всегда контролируешь себя во сне? — Да, — прямо посмотрел Джэ, — Я контролирую себя даже во сне. — Это неправда, хён, — взвился Доун, — Ты часто болтаешь на разных языках, когда спишь. А иногда — поёшь. Многое можно узнать, если сидеть в этот момент рядом. Ты точно себя не контролируешь. — А ты откуда знаешь? — вскричал самый старший, — Подслушивал? — Но я ведь раньше жил с тобой в одной комнате, — поперхнулся от несправедливости Доун, — Не затыкать же уши! — Всё понятно, — покачал головой Бэм, — Никто не застрахован от ошибок. Доун виноват в том, чего не совершал, потому что был в отключке и не мог знать, что творится за его спиной. А кто-то левый взял цветок и растоптал его. Из-за такой ерунды вы мучаете друг друга… Боже мой… — Я даже знаю, кто мог такое натворить! — вскричал Доун, — Попахивает чем-то знакомым! Розовая спинка, длинные ушки! — Что? — удивился Бэм, он перевёл взгляд на Доуна. Может, побочка у «волшебного порошочка» открылась? — Ким Вонпиль олицетворяет собой розового зайца, — объяснил Джэ, — Это для фанатов… Вот этот тип — глупый щенок, я — крутой Цыпа, лидер — благородный медведь, а Брайан — лис, переевший «лисичек». Знаешь, есть грибочки такие? — Понятно, — улыбнулся Бэм. У него вдруг очень сильно заболела голова. Чем он занимается? В зоопарк, что ли, играет? Детские игры на заднем дворе порой так жестоки, — А почему Ёнкей грибов переел? Он, вроде, самый адекватный из вас? — Ты видел его улыбку, хён? — вопросил Доун. Бэм задумался. Представил красивейшего Ёнкея. Ну да, есть такое. Улыбка съехавшего с катушек лиса. Счастливая такая… — Значит, это сделал Вонпиль? — пришёл к выводу Бэм, — Вы уж меня простите за наглость, но думаю что тому было к чему цепляться. Ты… — парень повернулся к Доуну, — ведь был его партнёром… — Ищи, кому выгодно, — вздохнул Джэ, — Придётся на этом закончить наше расследование, тем более, для меня здесь не оказалось ничего нового. — Ты знал? — удивлённо воскликнул Доун, — Ты видел его, да? Почему мне ничего не сказал? — Я хочу, чтобы вы оба ушли… — опустил голову Джэ, — Я устал… А изменить ничего не получилось. Мне надоели эти глупые разборки и игра в детективов. Все выводы сделаны. Хочу озвучить своё решение… — Но, ведь это я здесь третейский судья! — вспыхнул Бэм Бэм, — Мне решать! — Ты же знаешь, что я люблю тебя! — заорал вдруг Юн и грохнул чашкой о стол. Та развалилась на две аккуратные половинки и заблестела мелкими осколками в лужице кофе. — Мамин любимый сервиз… — ухмыльнулся Джэ. Доун схватил обломки. Приставил один к другому: — Я склею, хён… Джэ забрал у него половинки, выбросил в мусорное ведро. Принялся вытирать стол: — Всё бы тебе клеить… — сказал безэмоционально. — Если появляются осколки — жди крови, — спокойно сказал Бэм, — По всем законам жанра кинематографического искусства… Доун увидел набухающий красным палец, быстро засунул его в рот. Скривился, как замороженная креветка. — Куда, в рот потащил?! — закричал на него Джэ, — В рассадник заразы! Юн испуганно вынул палец. Застыл. Но самый старший уже кинулся к ящикам, достал откуда-то аптечку. Вынул флакон с прозрачной жидкостью. Зашарил в коробке, разыскивая ещё что-то. — Да где эти ватные диски? — вскричал разозлёно. Плюнул. Схватил Доуна за руку, поволок к раковине. Отвинтил зубами крышку и вылил содержимое на кровоточащий палец. Юн взвизгнул и зашёлся в крике. Бэм усмехнулся, но помогать не спешил. Пусть повзаимодействуют, коль случай подвернулся. Джэ прилепил на палец страждущего пластырь и отпустил. Доун поныл ещё некоторое время и смолк, посматривая щенячьими глазами на самого старшего. Бэм понял, что его выход важен. То, как он себя поведёт будет расцениваться Джэ на положительный или отрицательный тест. Главное — не спугнуть трепетную лань… — Порой мы слишком переоцениваем своё значение в чужой жизни… И возникают обстоятельства, при которых здравый смысл оказывается бессильным… Мы что-то пытаемся показать или доказать этому миру, но в конечном счёте это никому не нужно. Самое важное, что однажды рискнув, можно остаться счастливым на всю жизнь, а можно потерять всё. Мы безуспешно стучимся в чужие двери, в то время, как кто-то ночует под нашими. А теперь ответь, Джэ, ты точно также отправишь его восвояси, если будешь знать, что завтра не наступит? Соври себе. Сможешь? Джэ посмотрел на Бэма. Но ответить не успел, Доун подошёл быстрым шагом и обнял самого старшего за талию, прижался к груди. Словно пиявка. — Не надо, не отвечай, хён, — пробубнил куда-то в шею, — Я всё равно не уйду. — Слышал? — спокойно сказал Джэ Бэм Бэму, — Он не уйдёт… Солнце уже давно заполнило помещение. Блики ползли по стенам, по полу. Прокладывали ровные дорожки к потолку. И было тихо. В этой высотке, с толстыми, шумоизоляционными окнами, всегда так. Слышно было только глубокое дыхание спящих. Доун прикорнул на подлокотнике дивана, прямо носом в подушку-думку, заботливо подсунутую хозяином дома. Бэм лежал с другой стороны, подпирая коленями спину приятеля. Джэ ещё раз окинул взглядом эту картину и улыбнулся. Поправил на Доуне цепочку, которая врезалась в шею. Осторожно прикрыл обоих пледом. Снова посмотрел на Юна. Пригладил ему волосы на затылке, аккуратно и трепетно, словно боялся разбудить. Самому спать не хотелось, хотя вот уже вторые сутки он бодрствовал. Тело было каким-то неродным, ватным. Вроде и есть, а не слушается. Надо бы прилечь и заставить себя сомкнуть глаза. Всё же теперь хорошо в «датском королевстве» и можно расслабиться хотя бы на час. Просто устроиться здесь же, на полу, сжать тёплую ладошку Доуна и покемарить часов несколько, пока день не закончится. Мысли не должны связывать руки, они должны развязывать языки. То и другое сейчас было лишним. Что-то такое приснилось… Тёплое, ласковое. Уже на краю яви, Джэ помнил улыбку счастливого щеночка Юна Доуна. Понимая, что не спит, он почувствовал, как что-то мягкое и лохматое коснулось его руки, ему облизали губы и подышали щенячьим ароматом в лицо. Джэ распахнул глаза. Дже-Донг? Откуда он тут взялся? И только потом дошло. Вернулись родители! Пёс заскулил и радостно заносился по комнате. Джэ вытер губы от собачьих слюней и поднялся с пола. Тело ломило так, будто он всю ночь разгружал вагоны. Откуда такая ассоциация? Он же даже никогда не видел эти вагоны. Двое на диване по прежнему спали. Рука Доуна свешивалась во сне. Пальцы Джэ ещё хранили это бесценное тепло… Но где же мама? Забрав собаку, Джэ поплёлся из гостиной, на ходу двигая плечами, чтобы немного их размять. Сколько он спал? Ответ пришёл тут же, когда он глянул на настенные часы. Восемь часов! Рекорд по сравнению с прошлым недосыпом. И то хорошо. Мама была в своей комнате. Джэ осторожно протиснулся в дверь, отпустил животное. — Привет, — пробормотал сонным, ломающимся голосом, — А где папа? Мать повернулась от экрана монитора и поставила на столешницу чашку. — Привет, Солнышко, — сказала и улыбнулась, — Ты как? Температура есть? — Мам, почему ты никогда не отвечаешь на мои вопросы? — усмехнулся парень. Уселся рядом, хватая чашку и отхлёбывая добрую половину. Женщина вздохнула и взлохматила сыну волосы: — Вся в тебя пошла… Пёс заскулил и запрыгал возле ног, когда Джэ стянул из блюдца родительницы сдобный рогалик. — Отстань, тебе это нельзя! — прикрикнула на него мать. — Ты мне это или ему? — кивнул на собаку Джэ. — Обоим, это моя вкусняшка! — засмеялась мать. Джэ захрумал рогалик и припал к спинке дивана. Расслабился. Потянулся. — Отец на работу свалил, — всё же запоздало ответила женщина, — А ты почему не предупреждаешь о гостях? Я захожу такая, а там картинка очень впечатляющая… — Подумаешь… — зевнул Джэ, — Нас просто сморило там, где сидели. — А кто там? — спросила мама, — Я видела двоих, но не разглядела. Одного, кстати, ты держал за руку. Тоже случайно? — женщина хитро прищурила глаза. Родительница знала о пристрастиях сына ещё со школы, тот никогда и не скрывал свои предпочтения. Так уж повелось в семье Паков. Каждый имел свободу чувств. — Одного ты знаешь, — Джэ посерьезнел, — Это — барабанщик нашей группы. Мать смотрела на него с тихой улыбкой. Ждала. — А второй парень точно тебе понравится. Он такой франт! Да к тому же Звезда к-попа. Очень известная Звезда… — Как будто ты не Звезда, — усмехнулась женщина, дёрнула головой. Волосы рассыпались по плечам. Джэ подполз к краю дивана, подобрал материну заколку. Принялся мастрячить женщине причёску, оставляя локоны по бокам. — Ты у меня — Красота Неописуемая, — оглядел свою работу и схватил ещё один рогалик из тарелки. — А как же аллергия? — воскликнула мать, — Тут есть лактоза! — Да ладно? — рассмеялся Джэ, — Вкусненько же! — А кто потом в обморок падает? — сердито заметила мама, — Забыл, как мы тут с отцом тебя откачивали? Ещё совсем недавно… — Не вспоминай! — махнул парень рукой, — Теперь всё будет совершенно по-другому… — А текст к песне Доуна ты уже закончил? — перешла женщина к более приятной теме, — Я могла бы помочь… — Сам справлюсь, — ответствовал Джэ, — Там совсем маленько осталось. И знаешь, мам, — парень отодвинулся к спинке дивана, принялся дразнить собаку, — Я возвращаюсь в общагу. — Ты же говорил, что никогда твоя нога не переступит порог этого отвратного заведения! — нахмурилась мать, — Передумал? — Вы же с отцом сами учили меня не бежать от трудностей, — нравоучительно сказал Джэ, — Вот я и соответствую… — Молодец, — покивала мама головой, — Просто гениальное открытие… Иди, зови своих друзей, ужинать будем… Джэ забрал собаку и потащился в комнату к своим гостям. Заглянул. Парни по прежнему дрыхли, словно решили отдать дань законодателю-Морфею. Что же. Сейчас все их сны развеются как дым. Он приблизил Джэ-Донга к лицу Доуна и тот сразу принялся вылизывать закрытые веки мальчишки. Доун ошарашенно распахнул глаза. Взвился, словно пламя. — Хён? — вскрикнул испуганно. Бэм всхрапнул и расправил ноги. Расплылся в улыбке. Не проснулся. — Это мой пёс, — усмехнулся Джэ, — Я бы не додумался облизывать твои веки… Можешь теперь не умываться. Доун не стал ждать лучших дней, кинулся сразу к самому старшему. Прилепился к его телу, как магнит к железу. — Осторожно, — вскрикнул Джэ, — Выдавишь потроха! Бэм завозился. Открыл глаза. Недоуменно оглядел помещение. Остановился взглядом на обнявшихся. — Где я? — спросил хриплым фальцетом. — В моём логове, — доложил Джэ, — Если будешь хорошо себя вести, познакомлю тебя с мамой. Джэ-Донга ведь ты уже видел. Сначала Бэм не хотел оставаться на ужин. Он с запоздалым испугом посмотрел, сколько пропущенных звонков получил и понял, что его потерял менеджер, Югём и даже Джебом. Хорошо, что сегодня вечером не было никаких мероприятий. А то бы он начисто проспал их все. Но перспективка остаться подольше в этом гостеприимном доме — прельщала очень сильно. Если не сейчас — то когда? Он был горд, что сумел помирить два враждующих лагеря с такой ограниченной лёгкостью. Теперь его миссия закончена. Так почему же не хочется покидать этих двоих? Ответов не было. Как-то так. Ужинали они в большом зале, с такими же окнами в пол, как и в столовой. Здесь было уютно, несмотря на обширность помещения. Вычурное убранство тешило самолюбие Бэма. Ему сразу же захотелось такого же изысканного интерьера и в своём доме: голубое и белое. Даже нет. Не голубое. Скорее, это был цвет морского бриза. С мягким, зеленоватым оттенком. Не такой сочный, как океан, но около. Ещё парень обратил внимание на домашние растения, которые были повсюду. Словно они в замысловатом саду, а не в тёплом помещении. Только потом Бэм узнал, что это искусственные цветы, ведь Джэ подвержен аллергическим реакциям на пыльцу. Было немного холодновато от работающих кондиционеров, но это даже радовало. — Почему вас зовут Бэм Бэм? — спросила мама, накладывая полную тарелку супа. Аромат распространялся по всей комнате и щекотал ноздри. Доун сидел напротив, рядом с Джэ, и его плечи выглядели неестественно прямо. Нервничает? Бэм откашлялся. Посмотрел на женщину: — Так назвала меня мама из-за одного очень прикольного персонажа… Кличка приклеилась намертво. Все уже привыкли, потому что настоящее моё имя не выговорит никто. — А вам идёт… — улыбнулась мама Джэ. У Доуна дрогнула рука, когда кисть Джэ-хёна нечаянно коснулась его запястья. Бэм усмехнулся. Мама заметила, опустила глаза. Принялась есть суп. — Мам, с Барабаном ты ведь уже знакома? — заговорил Джэ. Женщина снова улыбнулась: — Конечно… Почему ты его так называешь? — Потому что он — барабан, — Джэ под столом погладил коленку парня и тот подскочил как ужаленный. Выронил ложку. Самый старший сделал вид, что поглощён супчиком. Женщина перевела взгляд на Бэма. Пододвинула ему закуски, называемые здесь, в Корее — панчханами. — Я не очень хороший знаток к-попа, — проговорила она, — Но вашу группу часто вижу… Вы очень красивы и талантливы… — Спасибо, — выдавил Бэм. Он не любил такие разговоры. Они ничего с собой не несут, кроме обычной вежливости. Доун боялся поднять глаза. Его уши могли бы освещать дорогу в тоннели. Пока никто не обращал на него внимания, он осторожно поднял ложку и облизал её. Окунул в суп и осмотрелся. Он так стеснялся, что глаза влажнели от каждого, брошенного на него взгляда. Лишь Джэ замечал это и старался сгладить неловкость ситуации. Правда, лучше бы он этого не делал. Юн тогда вообще впадал в ступор и не мог ничего соображать. Лишь одна мысль овладела им полностью и до конца: Джэ его любит! И больше не собирается игнорировать. Хотелось под шумок смотаться вместе с любимым хёном, но он знал, что такого делать нельзя, если их пригласили на ужин. Да и дом его теперь был — домом Бэм Бэма. И без него свалить было делом немыслимым. Джэ-Донг торчал тут же. Он угнездился на руках у хозяина и сейчас смело тянул морду к кусочку курицы на тарелке. Доун дунул ему в нос и тот чихнул. Все повернули головы. — У меня тоже есть собака, — прошептал Юн, краснея ещё больше, — Она такая же наглая… Забирается на стол и сжирает всё подряд. Отец грозится выкинуть её в окно и мне надо срочно забрать её к себе. Но пока ведь у меня нет своего дома… Джэ усмехнулся, повернулся к матери: — Ты не думай, он не тупица. Просто тормозит иногда. Все гении этому подвержены. Мама заулыбалась и поклялась, что вовсе так не думает. И что ей очень нравится непосредственность Доуна. Юн опустил голову и забыл, что надо есть. Зачем так хён? Теперь ему не оправиться от потрясения долгие годы… — Сколько вас человек в группе? — перевела разговор на Бэм Бэма хозяйка дома. Конпимук глянул на Доуна и принялся за светскую беседу: — Нас семеро и группа называется Got7. Самому старшему — 27, а младшему — 23. Мы из одного агентства с Джэ-хёном… — Вы тоже играете на музыкальных инструментах? — продолжила допрос госпожа Пак. — Нет, — быстро прожёвывая пищу, доложил Бэм, — Мы танцуем. Иногда приходишь домой и падаешь без задних ног, — доверительно сообщил он. — А Джэ умудряется прыгать во время концерта вместе с гитарой, потом его приходится откачивать, — вздохнула женщина и посмотрела на сына. Тот состроил смешную рожицу и потом сделался серьёзным: — Только прошу тебя не выдавать мои личные секреты, — сказал матери, — Слабаки никого не интересуют. — Ты что, хён! — проснулся Доун, — Ты самый выносливый в нашей группе! Джэ отпустил собаку и снова погладил коленку Доуна, словно успокаивая. — Выносливый — не значит сильный. Это всего лишь упрямство и воля, — словно сама себе сказала мама, — Если организм исчерпает себя полностью, он засохнет… А Доун вдруг подумал о розе. Как оно там, маленькое сердечко? Сможет ли выжить и обрасти корешками? Страшно захотелось обнять Джэ и никуда не отпускать. Тогда Юн протянул руку и сжал тонкие пальцы самого старшего хёна...