poppy field

      За окном мелькают деревья, птицы кружат над полями в поисках добычи. Конец мая — как раз самое то для того, чтобы упорно учится в деревенской школе, иногда бегая к речке покупаться. Но Чимин так не считает. Он злится на себя за то, что так глупо раскрыл свои карты перед своей токсичной матерью, и теперь вынужден перейти в деревенскую школу и жить с бабушкой. «М-да, видимо, мама считает, что деревня меняет ориентацию. Скорее, все деревенские парни на меня лезть будут, нежели я в натуралы заделаюсь», — мелькает у него в голове, когда он переводит взгляд с таблички, на которой написано название деревни. Чимин бывал здесь последний раз, когда ему было лет 13. За эти четыре года он очень изменился, в разных смыслах этого слова. Его сейчас узнать можно лишь по добрым глазам и пухленьким щёчкам, что остались с того времени. Ну, или по его отличительной особенности, потому что волосы Чимина от природы снежно-белые, хотя он и не альбинос вовсе. Что удивительно, брови, ресницы — обычные. Обе руки забиты татуировками от запястий до локтя. Сам же он долго ходил в спортзал, потому выглядит как с обложки журнала. В общем и целом — шикарный парень, многие девушки вздыхают, смотря на это чудо. А парню-то всё равно, он сам давно уже вздыхает по соседскому мальчику из деревни. После того, как Юнги его спас, когда Пак тонул в реке, больше ни о ком Чимин думать не может. Только вот парень был натуралом, и об этом Чимин знал ещё когда ночью прогуливался около большого поля с полевыми цветами и услышал стоны. Это было до его спасения, поэтому он лишь пожал плечами — в деревне геев не часто встретишь, а тут всё по канону. Конечно, потом это стало головной болью Пака — старший даже не знает его имени, да и не нужно оно ему, по крайней мере так думает он сам. Поэтому, лучшим решением Чимина было просто не ездить к бабушке, и все проблемы, как он думал, он этим заглушит. Только годы идут, а забыть о взволнованном лице, тогда ещё, семнадцатилетнего парня, забыть не получалось: Мин приходит к нему во снах, обнимает там, будто оберегая от всех опасностей. Потому-то сейчас Чимин и пробивает лицо рукой от своей глупости. Все более-менее нормальные друзья останутся в Сеуле, а Пак будет почти целый год торчать в этой дыре, просто существуя со своей многолетней невзаимной любовью. Единственное, на что он подсознательно надеется — что Мин Юнги ещё давно переехал с этой деревни куда-нибудь подальше.       Машина останавливается, Чимин отдаёт деньги водителю, благодарит и забирает вещи. "И всё-таки, тут мне будет лучше", - снова мелькает у Чимина на ряду с воспоминаниями об ужасе последних лет. Дверь хлопает, автомобиль поворачивается и вновь направляется в Сеул, откуда мать отправляла Чимина со словами «Со школой сам разберёшься, не маленький, тем более, что бабуля твоя директриса, а бабушке, кстати, про свой позор говорить не смей, точно тебя скалкой для пирогов побьёт». Парень вспоминает это, про себя улыбается (это был один из редких моментов, когда мать его не била по лицу), а сам уже идёт к калитке, за которой слышно приветливый лай старого пса бабушки. А вот и сама бабуля Субин бежит на встречу внуку с объятиями. Чимин обнимает её, а бабушка радуется словно ребёнок, приглашает парня войти. Она то и дело говорит о том, как внучок вырос, каким стал красавцем, и возмущается, что мать прямо посреди учебного процесса отправила «дитё» в другое место, к другим людям, лишив друзей. Чимин только кивает — рад, что бабуля его понимает, потому что это был бы ад, если бы она тоже капала ему на мозг. Уже как-то и возвращаться не охота: тут бабушка, которая будет его понимать, а дома мать, которая назвала выбор сына позором. Очевидно, что лучше уже оставаться тут, ведь плюсов куда больше, чем у Сеула. Хотя тут есть один огромный минус — Юнги, но это ещё как посмотреть. Всё бы ничего, но бабушка задаёт тот вопрос, на который Чимину меньше всего хочется отвечать. Тем более, что ничего умного он не придумал даже пока ехал сюда. Всё смотрел на пейзажи за окном, которые так и хотелось перенести на бумагу. Этим он займётся чуть позже, а пока что нужно решить вопрос с бабушкой. Ляпнув первое, что пришло в голову, он выдал версию, мол мама узнала о плохих оценках. Бабушка качает головой.       — Если вы надумали врать, то хотя бы легенду сочинили бы, — женщина поправляет седые локоны, — может, и не догадалась бы. А так, ты говоришь одно, твоя мать другое. Скажи мне, я не буду тебя выгонять обратно.       — Ну… — Чимин думает, стоит ли это говорить, но решает, что честно сказать будет лучшей идеей, — я сказал ей… В общем, бабуль, прости, я люблю парней.       — Чего? — бабушка выгибает бровь, поднимая тяжёлый взгляд на внука. Тот уже мысленно готовит себя быть четвертованным и наказанным, — ну и, а дальше что? В чём проблема? Пак моргает, пытается понять что только что услышал. Такой сдвиг по фазе его немного затормозил, и лишь когда бабуля проводит перед его лицом рукой, шестерёнки в мозгу начинают крутится. Единственное, о чём не стоит говорить бабуле, так это побои и оскорбления в свой адрес.       — Что дальше? Всё, сказала, что отправляет меня на перевоспитание к тебе.       — Потому что ты гей? — Чимин кивает утвердительно. Бабушка продолжает, — то есть, она отправила тебя ко мне, потому что тебя больше привлекают парни, нежели девушки? — парень опять кивает, — мне кажется, или это ей нужно ко мне на перевоспитание? Ты можешь любить того, кто тебе нравится, я не запрещаю. А с твоей матерью я ещё поговорю. Но лучше ты пока останешься у меня.       Пак снизывает плечами. Он ожидал чего угодно, но не этого. Видимо, его бабуля куда мудрее, чем кажется на первый взгляд. В углу комнаты Чимин замечает вайфай роутер, тихо ликуя. Спрашивает у бабушки пароль, та любезно делится, но говорит, что за него нужно заплатить, а она забыла. Чима кивает, понимает, что этим займётся он. Любопытство берёт своё, потому парень спрашивает с каких пор у бабушки есть роутер. Та лишь разводит руками, говорит, что когда узнала о его приезде попросила с этим помочь одного парня. Он вчера пришёл, всё установил рассказал, как пользоваться. Самой бабушке это ни к чему, а порадовать внука — пожалуйста. Чимин понимающе кивает, уже разворачиваясь, чтобы пойти в комнату, как его уши будто кипятком обливает, потому что бабуля говорит следующее:       — Это Юнги, который тебя спас, помнишь?       Чимин мычит что-то невразумительное в ответ, кивает, всё же скрываясь за дверью комнаты. Конечно помнит, ещё как. Помнит это беспокойство в глазах, когда он наконец-то выплюнул воду и посмотрел на Мина. Помнит, как изрисовывал все листы в блокноте этими глазами, что смотрели с волнением и страхом. Помнит, как впервые понял, что ему нравятся парни, а не девушки. Только вот совсем не помнит, что никогда не говорил кто его спас. Чимин садится за стол, ищет что-то в шкафчике, с надеждой на то, что бабуля его не перебирала. Видно, что перебирала, но ничего не выкинула, поэтому сейчас парень смотрит на свои рисунки тех лет, на которых изображён симпатичный Юнги. Чимин вспоминает, как стоял за деревом, наблюдая за плещущимся в воде парнем, стараясь запомнить как можно больше деталей в его образе. Вокруг него было ещё несколько парней, но Пак обращал внимание только на Мина, на его сахарную улыбку и загорелую, но всё ещё светлую кожу. Чимин рассматривает каждый рисунок, и есть ощущение, что только вчера всё это происходило. Оклемавшись от воспоминаний, Чимин мотает головой и кладёт картины обратно в ящик. Ради собственного же блага ему нужно заплатить за интернет. Брать деньги у бабушки он не собирается, тем более, что может заплатить онлайн. Всего-то нужно сходить к реке, где хорошо ловит мобильный интернет.       Пока Пак идёт к реке, в голове вертятся несколько мыслей сразу, потому что не получается выбрать лишь одну. Во-первых, ему нужно подать документы в школу, пока не закончились недельные каникулы и он ничего не пропустил. Во-вторых, нужно найти место, где можно будет спокойно рисовать без лишних глаз. В-третьих, сейчас есть огромная проблема, которая пока что не даёт о себе знать, но скоро начнёт — Юнги. Выбрав последнюю, Чимин прокручивает в голове варианты того, как бы с ним не встретиться за то время, пока он будет тут жить. А из этого уже вытекают следующие проблемы, например то, что бабуля может о чём-то просить Мина. В душе Чима таит надежду на то, что Субин будет просить о помощи его, а не Юнги. Но и этим проблему не решить: деревня слишком маленькая для того, чтобы не встретится за год. Самое кошмарное из всего этого, что дом Юнги находится буквально в пятистах метрах от дома бабули. Чимин, осознавая это полностью, понимает насколько провальные его мысли о том, как же избегать этого парня. Как тут избежать, когда он живёт буквально под носом?       Плюхнувшись на корни всё того же дерева, которое заметно выросло с последнего раза, как он тут был, Чимин достаёт телефон. Он сидит так, что речку не видно, потому что с другой стороны палящее солнце, на котором сидеть не охота, да и тем более, экран телефона там будет не видно. Интернет тут действительно работает лучше, поэтому оплата проходит моментально. Чимин просто пялится на экран телефона, залипая на какую-то царапинку экрана. Он сюда шёл, а в итоге просидит тут три минуты? Нет уж, обратно идти так быстро желания нет от слова совсем. Пак достаёт из рюкзака карандаш и скетчбук. От тихого, но такого необычного смеха сзади, Чимин роняет карандаш на землю. Только сейчас он обращает внимание на воду, в которой плещется один парень. Пак не видит лица его, лишь затылок, но тот кажется каким-то знакомым, ему интересно что так развеселило парня. Чимин молится всем богам, которых только знает, ради того, чтобы этим парнем не оказался Мин Юнги. И в следующую секунду Чима сомневается в том, что наверху кто-то есть, потому что этим парнем и оказывается Юнги. Он поворачивается, кидая взгляд на Пака, перестаёт смеяться. Младшему жаль, что он — причина того, что смех прекратился, его воля, он бы сделал так, чтобы Мин никогда не грустил. Юнги же смотрит пронзительно, будто съедая Чимина. Он уже давно и забыл бы про того парня, которого тут спас, как переживал за него, но нет. Учитывая кардинальные изменения во внешности Чимина ничего удивительного в том, что Юнги не может понять кто перед ним, нет. Юнги, в силу своих простых взглядов на жизнь, решает спросить самого парня.       — Эй, привет, — Юнги склоняет голову на бок, — как тебя зовут? Ты чей будешь?       — Я сам по себе, — Чимин мысленно бьёт себя по голове за глупость, знает ведь, что в деревне это обычный вопрос, но сейчас его злит то, что Мин не помнит. Потом удивляется своей злости: сам же хотел, чтобы Мин не помнил, вот, пожалуйста. — Вернее, я Пак Чимин.       — Я Мин Юнги, — «дерзкий мелкий» — про себя подмечает старший, — О, погоди, твоя бабушка — Пак Субин? Юнги быстро выходит, когда Чимин кивает на его вопрос. Мокрыми руками парень крутит Чиму в разные стороны, осматривая. Младший быстро хлопает ресницами, не понимая к чему это, а про себя отмечает, что Юнги как минимум на десять сантиметров выше его, и, к тому же, в отличной физической форме.       — Да ну-у-у, — протягивает Юнги, вдоволь насмотревшись на собеседника, — ты — Чимин? А ты меня помнишь?       — Такое забудешь, — как-то обиженно выходит, — погоди, ты не забыл за ту ситуацию?       — Слушай, у нас в деревне не часто малые тонут, все хорошо плавают, а тебя я вспомнил, потому что когда ты уехал меня бабушка Субин благодарила за то, что жизнь её внуку спас. Даже не знаю зачем ты ей рассказал о том, что это был я, — слова звучат подрагивающе, будто что-то скрывает.       — Ты всего-то на четыре года старше, — Чимин делает вид, что не слышал всего остального, хоть и предполагает наверняка откуда бабушка знает о том, что это был Юнги. — И называешь меня малым.       — Но ты тогда действительно был маленький, — Юнги треплет Чимина по голове, улыбается, — и сейчас такой же.       Чимин оборачивается, потому что за его спиной слышно гул от компании, что шла по направлению к ним с Юнги. Последний помахал им рукой, приветствуя, те машут в ответ. Мин очень шустро рассказывает про своих друзей: Сокджин, Намджун и Тэхён — родные братья, а Чонгук и Хосок двоюродные. Чимин что-то складывает в голове, пытаясь понять кто куда и кто где брат. Получается не очень, поэтому он просто ждёт, пока Юнги их познакомит. Парни подходят к ним, здороваются с Юнги. Последний теперь уже нормально и доходчиво объясняет Чимину где кто. Пак улыбается, жмёт им всем руки. С Тэхёном они, когда были маленькие часто гуляли, но потом почему-то перестали не объясняясь. Теперь его спрашивают обо всём ещё больше. Старшие идут купаться, а Тэхён и Чонгук продолжают допрашивать парня. Тэхён хлопает в ладоши, узнав, что они с Чимином будут учиться в одной школе, возможно, в одном классе. Пак напоминает, что его бабушка директриса, поэтому выбрать класс он сможет сам без особых проблем. Услышав это, Чонгук ахает, мол, вот как повезло. Он смотрит на рюкзак Чимина, что так и валяется около корней дерева.       — Ты гей? — шепотом спрашивает Чонгук, поглядывая в сторону воды, дабы удостоверится, что хёны далеко и не услышат этого.       — Что? — Чимин округляет глаза, тоже оборачивается на реку, шепотом добавляя, — как ты понял?       — У тебя на рюкзаке значок радужный, — тоже подмечает Тэхён, — убери, пока Юнги не увидел.       — Да-да, помню, как Намджун-хён что-то сказал за это, — испуганно говорит Чон, — так они в тот день чуть не подрались, вся школа их разнимала.       — В каком смысле? — уже не понимает Чимин всех высказываний младших, — это давно было?       — Года четыре назад, — трёт подбородок Тэхён, — когда они были в двенадцатом классе. Юнги тогда твоя бабушка в кабинет завела, что-то ему рассказывала, он тогда вышел какой-то грустный, но мы так и не осмеливаемся говорить о ЛГБТ теме при нём.       — Ох, а вы не знаете, какие у них сейчас отношения? — Чимин сам не понимает почему, но спрашивает их об этом, — просто за бабулю переживаю. Чонгук и Тэхён переглядываются, будто не понимают о чём говорит старший.       — Думаю, они в отличных отношениях, — всё-таки отвечает Тэ, — как-никак в одном месте работают, да и директор Пак Субин постоянно хвалит Юнги на уроках, отходит от темы.       — Чего? В одном месте? — Чима берётся за голову, понимая, что ничего не может в толк взять, — Юнги работает в школе?       — Я тебе больше скажу, — улыбается Чонгук, — все наши братья работают в школе. Юнги — учитель языка и литературы, Сокджин учит математике, Намджун английский, а Хосок учитель истории, по совместительству хореограф.       Чимин переваривает сказанную младшим информацию. Значит будет очень весело в этой школе. Если все они подружатся, то это будет прекрасно, но… Мин Юнги — учитель, звучит как наказание. Тем более, что он не просто натурал, а, как выяснилось, гомофоб. Чимину до одури интересно что же говорила бабушка Мину у себя в кабинете. Потому Пак прокручивает в голове идеи того, что же сказать, чтобы смыться. Он говорит, что им с бабушкой нужно решить некоторые вопросы по поводу школы. Чон и Тэхён пожимают плечами, диктуют свои номера, чтобы если что можно было связаться за оставшиеся каникулы. Чимин записывает номера, даёт младшим свой, уже поворачивается, чтобы забрать свой рюкзак, и шарахается в сторону. Юнги поднимает с пола карандаш, протягивает его младшему. Чимин кланяется, благодарит, быстро сгребая в охапку рюкзак, немедля покидает пляж даже не прощаясь. Мин смотрит в след уходящему Чимину, а Тэ и Чонгук внимательно наблюдают за скулами, которые у старшего ходят туда-сюда: он сжимает челюсть очень явно.       — Он гей, да? — младшие мнутся, когда он сам себе отвечает, — да-а…       Намджун впервые за четыре года вновь слышит именно это слово от Юнги. Они тогда чуть не поубивали друг друга, кстати говоря, именно из-за Чимина. Почему из-за Чимина? Джун сказал, что младший сто процентов гей, а Мин взбунтовался. Это произошло уже после того, как Чимин уехал в Сеул, в школу. Вернее, поссорились они из-за того, что Намджун сказал, что Чимин красивый, а Юн рявкнул, что парни не должны парней оценивать. Нам решил пошутить, сказав, что Юнги просто ревнует, потому что младший за ним постоянно ходит и уже стал парнем Мина. А Юнги себя «таким» не считает, вот и набросился. В прочем, не важно, главное, что они сейчас нормально общаются. Нам долго переживал, что за эту драку их выгонят из школы, но им повезло. Вернёмся к нашей ситуации. Юнги всё так же смотрит в ту точку, где в последний раз мелькнула шевелюра Чимина. Сокджин растряс его за плечи только спустя минут пять, вырывая Мина из этого транса. Юнги как-то перехотелось ещё купаться, поэтому он любезно прощается с парнями и идёт домой. По дороге к дому он находит радужный значок, один из тех, что висели на рюкзаке Чимина, а на полу несколько относительно свежих капелек крови. Поднимает его, собирается чуть позже занести владельцу.

***

      Чимин идёт по дороге, но всё ещё чувствует на спине прожигающий взгляд Юнги, и, нет, это совсем не солнце. От того, что рассказали младшие становится страшнее за себя — быть избитым тем, кого любит, Чимину радугой не сияет, как иронично. Пак быстрее перебирает ногами, лишь бы уйти из поля зрения старшего и его друзей. Больше всего пугает то, что им придётся видится на постоянной основе, при чём в качестве ученика-учителя, а это тоже так-себе исход. Чимин не хочет с отличника скатываться на планку ниже только потому, что его учитель — гомофоб. Мало того, так Чимин влюблён в этого гомофоба. Ну, ничего, зато с бабулей повезло, вон она какая понимающая… стоп, бабуля! Вот оно — решение всех проблем и ответ на все вопросы в одном флаконе. Как минимум, можно не боятся занижения оценок — этого бабушка не допустит, а распускать руки в школе, к тому же на ученика, не рискнёт ни один из учителей. Теперь Чимин идёт быстрее не от Юнги, а к бабуле, чтобы как можно быстрее расспросить её. Впопыхах, убегая от Мина, он совсем забыл, что изначально-то за этим и уходил. Уже практически возле дома Чимин летит, углубившись в свои мысли, случайно сбивает какого-то парня. Тот оказался немногословен, и когда Чима только хотел извиниться, ему в лицо прилетает кулак, а «боец» смывается ещё до того, как Пак успевает ответить. А он бы ответил, и не слабо. Никогда не был хрупким и ранимым в этом плане, так и сейчас мог бы не быть, если бы не спешил задать бабушке волнующие вопросы. Потому-то Пак и шагает домой, даже не заметив потери. Лишь когда немного отходит, чувствует по рту металлический привкус и то, как по пухлой губе что-то стекает. Парень прикладывает к разбитой губе руку, смотрит на красные разводы на ней, сплёвывает кровь. Заходя домой надеется, что бабушка где-нибудь на кухне и не увидит эту «красоту», но планы с треском проваливаются, когда бабуля встречает его прямо на пороге. Её почему-то даже не пугает эта картина, как минимум потому, что Чимин не стонет от боли, не рыдает, и по его виду вообще не скажешь, что он как-то болезненно реагирует на это. Её больше возмущает то, что эту кровищу нужно будет как-нибудь отстирать.       — Ну и? — как всегда, кратка Субин, — каким образом? Тебя не было два часа, куда влез-то?       — Сшиб какого-то парня, даже извинится не успел, он мне заехал, — пожимает плечами Чимин, стаскивая футболку, — не важно, ты мне лучше скажи, о чём ты с Юнги четыре года назад общалась.       — С этим понятно, — говорит женщина, забирая футболку, — а с этим не очень. Пирожочек, если бы я запоминала всё, о чём мы с Юнги говорим, я бы с ума сошла. Поконкретнее, когда именно. Ох, так ты его встретил? — бабушка нахмуривает брови, думая, что это он внуку так «помог»       — Да, на пляже с ним увиделись случайно. Помнит меня… ой, не об этом. — Заметив грозное выражение лица бабушки, добавляет, — нет-нет, это не он мне по лицу дал, может, хотел, но я вовремя ушёл.       — Ладно, — кивает, проводит внука к ванной, — так что ты хотел узнать?       — Юнги и Намджун тогда ещё подрались, они заканчивали 12 класс. Там что-то было связанное с…       — Да, с геями и прочей темой. — Бабушка закатывает глаза, — я только ему объясняла кое-что, ведь любить можно кого угодно, не зависимо от пола или возраста. Нет, педофилию, я, конечно не приветствую, но если оба достигли сознательного возраста, то почему нет? Я бы, может, и не заводила таких отношений, а зачем мне лезть к другим я не понимаю. Мин тогда всё понял, но что меня повергло в шок, так это то, что он сказал, что ему понравился только один парень в жизни, но он не уверен. Любишь парней — хорошо, только действовать нужно с умом. Чимин, тебе же нравился когда-то Юнги?       Она, наверное, хотела сказать ещё что-то, но в коридоре заиграл звонок. Бабуля ушла открывать, оставив Чиму наедине со своими мыслями. То есть тогда, четыре года назад, Мин взбесился не просто так? Это, конечно, интересно, но что насчёт бабули, которая знает о симпатии Чимина? Про себя Пак матерится, злится, что оставил свои каракули в доме, а не сжёг их. Забирать домой уж точно не вариант — пытался ведь забыть. Пока Чимин смывал с лица кровь, в холле послышались два голоса, что активно что-то обсуждали. Сквозь шум воды практически ничего не слышно, единственное, Чимин понял кому принадлежит второй голос. Верно, Юнги. Сквозь какие-то непонятные слова у них проскакивало «Чимин», и парень это отчётливо слышал. Его немного успокоило то, что бабуля сказала о их разговоре. «У страха глаза велики, вот вы с ним и не говорили об этом», — думает Чимин про своих знакомых, которые с ужасом говорили про Юнги. Пак слышит приближающиеся шаги к ванной, с полной уверенностью, думая, что это бабуля, Чимин снова опускает лицо в холодную воду, и бубнит, отвечая на бабулин последний вопрос.       — Нет, бабуль, мне не нравится Юнги, — поворачивается в строну двери, вытирая лицо, — я в него влюблён ещё с того момента как… — протерев глаза, видит, кому всё это говорил, поворачивается снова к раковине, чтобы скрыть розовеющие щёки. — Ой…       — Что у тебя с лицом? — старший поворачивает его, схватив за плечо, делает вид, что ничего не слышал, — кто это сделал?       — Я… я не знаю, — обычно твёрдый и звонкий голос сейчас съехал, — всё нормально.       — У тебя губа разбита, — Мин большим пальцем дотрагивается до нижней губы парня, — я тебе помогу, думаю, у тебя такое не часто случается. Юнги лезет под раковину, доставая оттуда аптечку. Даже Чимин не знает где она, а этот ведёт себя как дома.       — Хочешь сказать, что я не могу подраться? — возмущается младший, когда Мин уже достаёт перекись.       — Ты себя в зеркало видел? — будто насмехаясь, хмыкает тот, — по тебе видно, что ты — тот, кто бьёт, а не тот, кого бьют, а тут просто не ожидал. Хорошую защиту себе придумал, — прикладывает ватку к губе Чимы, отмечая её мягкость, — ты очень сильно изменился.       — Принято. — Отчеканил Чимин на все комплименты в свой адрес, — Так… ты будешь моим учителем?       — Да. И все старшие, которых ты видел, тоже будут твоими учителями, — немного расстроено звучит, он надеялся хотя-бы на небольшой комплимент от Чимина, — не вздумай в кого-нибудь из них втрескаться, нам только «порочного романа» не хватало. Хотя, не думаю, что они рискнут с тобой быть.       — Я что-то не понял, мне должно было быть от этого обидно, — Чимин сводит брови, — или ты тонко на себя намекаешь?       В голове Чимин себя уже сто раз убил за этот их разговор. Он себя ненавидит за то, что смеет так общаться с Мином. Они друг друга совершенно не знают, мало ли что Юнги может сделать за подобного рода высказываниями? Но тот, ничего не отвечая, просто кинул взгляд из-подо лба, продолжая возится с Чимном, как с маленьким ребёнком. Наконец-то закончив, он так же молча протягивает младшему значок, который упал, когда Чимин получил по лицу. Сначала Пак не понимает, а потом всё-таки доходит, что его только что спокойно приняли таким, какой он есть. Чимин взаимодействует с Юнги только третий раз в своей жизни, но тот уже умудрился сделать для него кучу всего. Мин разворачивается, собирается выходить, но его вырывает тихое «спасибо». «Не за что. Прости, но мы не сможем быть вместе.», — так же тихо отвечает, уходит, так и не дав положительного ответа на последний вопрос Пака. Почему? Сам ещё не знает. Чимин остаётся наедине со значком и своими мыслями. Ему почему-то совсем не грустно, потому что кажется, что скоро Мин ой как пожалеет об этом. Бабушка провожает Юнги, снова возвращается к Чимину. Он выглядит как-то подавленно, но в глазах можно заметить лёгкий азарт. Женщина неодобрительно качает головой, зовёт Чимина ужинать. Она больше не спрашивает за Юнги, говорит исключительно об учёбе и школе.       — У нас в этом году два двенадцатых класса, — вещает бабушка за ужином, — завтра посмотришь классы, скажешь, куда хочешь.       — Я хочу в класс с Ким Тэхёном, — быстро выпаливает Чимин, набивая рот вкусностями, которые приготовила Субин, — мне всё равно какой там класс. На секунду бабуля перестаёт жевать, смотрит на внука. «Не знает… Ну, вы не знаете, и я вам не скажу. Пусть повеселится», — думает женщина, отмечая свою жестокость к Чимину.       — Бабуль, а что за прикол, что в школе работают Намджун, Хосок, Юнги, наконец-то? Им только по двадцать одному году, они же даже в универе скорее всего не учились? Ну, я понимаю, Сокджин, ему уже двадцать пять, но парни-то фактически как я.       — Они заочно учатся, не переживай. Старым учителям давно нужна была замена, а ребята идеально знали эти предметы за время учёбы. Даже не спрашивай, как я решила вопросы с высшими звеньями по поводу их возраста. А ты, если захочешь и отучишься, как следует, в чём я не сомневаюсь, можешь заменить меня. Но, повторюсь: по собственному желанию.       — Ты меня сажаешь в одну клетку с тигром, — хихикает Чимин, — посмотрим, как жизнь сложится.       — Скорее уж с Августом, — вздыхает бабушка, снова забываясь и говоря про Мина.       — Август? — переспрашивает Чим, чешет затылок.       — Да, Юнги так однажды назвал Хосок, — женщина трёт переносицу, — в честь Октавиана Августа, а потом ученицы узнали об этом, и теперь у нас не «учитель Мин Юнги», а «учитель Август». А ему и всласть — конечно, называют великим правителем, почему нет. А вот среди учителей мы зовём его то Августом, то Шугой. Последний вариант придумал Намджун, с его-то английским. Только не говори за «сахарного» с учениками, мы не хотим, чтобы дети переходили границы.       — Как у дьявола много имён, так и у этого. — Бухтит Чима, снова набивая рот, — не буду я ни с кем говорить. Я вообще планирую отсиживаться и учится, а не шашни заводить. Ну, разве что с Тэхёном иногда поболтать.       Бабушка кивает. Знает, что Чимин не будет заниматься всякой ерундой на уроках. Слишком уж он прилежный ученик. Она говорит Чиме, что его классу представлять будет классный руководитель. На резонный вопрос парня о том, кто же его классный руководитель, бабуля отвечает, что очень хороший человек, обещает познакомить. Они расходятся по комнатам. Чимин смотрит в потолок, долго не может уснуть. Сам не понимает почему: то ли от жары, то ли от предстоящего знакомства с классом и учителями. Наверное, и первое, и второе. Первая проблема решаема посредством включения кондиционера, что и делает Чимин. Теперь ему не жарко, но уснуть так и не получается. В интернет заходить пропало всякое желание. Что он там увидит? Задницы? Убогие картинки или прохудившиеся мемы, которые давно перестали быть смешными? И почему он об этом думает только тогда, когда его прижали к стенке, не оставив выхода? Как вообще матери в голову пришла идея «наказать» Чимина, отправив к бабушке? Если это его наказание, то что же тогда поощрение? Единственное в этой истории, в плане минуса, — невзаимная любовь, но, по крайней мере, Чимина ещё никто не отшивал, не заставлял рыдать в подушку от жестокости. Возможно, заставят, но точно не сейчас, не сегодня. А Пак привык решать проблемы по мере их поступления. Чимин засовывает в уши наушники, ставя свой любимый плейлист для сна. Услышав начало первой же композиции смыкает глаза. Чимин забывает о своих проблемах, вслушиваясь в шикарную музыку. Единственное, о чём жалеет сейчас — не знает, как выглядит человек, который создал столь прекрасный альбом, как «Mono», ведь исполнитель никогда и нигде не показывался, не раскрывал свою личность. В ушах играет «forever rain», а мозг погружается в сон.