Если бы ее руки могли чувствовать…
Зайдя в поезд, Гилберт сразу пошел в кабину, зовя попутно ее. Она медленно, небольшими шагами шла за ним, не сводя свой взор с его лохматых волос, а ведь когда-то они были у него уложены в небольшой зачес, может, уже ему это не требует, а может… В любом случае, она очень хотела дотронуться до них, узнать новый запах, положить голову на них, почувствовав как кончики колют её алые щёчки, заставляя закрывать глаза и позволить им творить все, что угодно. Зайдя уже внутрь, она увидела два дивана и два пассажирских места сверху. Небольшая комнатка, где стоит так же небольшой столик, а на нем одна большая ваза белого цвета со цветами, там трудно было разобрать их вид. Она не обладала знаниями цветов и поэтому не могла разобрать их, да и Гилберт не дал бы ей на это время. Она зашла первая, а за ней уже мужчина. Закрыв дверь, он сел на левую стороны и ждал её решения тоже присесть. Она сразу после цветов посмотрела на него, будто спрашивая разрешение поделить место на двоих. А он лишь легонько кивнул и прикрыл глаза. Будто мечтая, что когда он их откроет, то будет уже сидеть рядом с ним. Так оно и произошло. Но, Вайолет сразу вопросительно на него посмотрела. — Откуда у Вас… — не сумела договорить девушка, как майор ее остановил серьёзным взглядом и внезапной речью. — У «тебя», Вайолет. — тихим и спокойным голосом произнес мужчина, давая ей время обдумать, что он имел в виду. — Точно, извини. Откуда у тебя билет? —заинтересовано спросила девушка, не сводя взгляд со своего кавалера. — А, так это, мне брат его дал, в случае если нужно будет в город, но я его поменял в Райден. Пятиминутное дело, однако, это того стоило. — Гилберт незаметно почесал затылок, нелепо улыбаясь, Вайолет не поняла этого действия, но выглядело так, будто он пытался как-то объясниться и невинно сводил взгляд, с одной стороны, на другую. И вот, он вернулся к ее глазам, которые уставились в никуда и поезд тронулся. Он вникает в них, пытается понять, что за ними она скрывает. Что она чувствует, какие у нее ощущения. Одна минута растягивается в целый час, стрелки на часах остановились. Он положил аккуратно свою руку на ее, сжимая сильнее, а это еще больше вводило девушку в состояние отчаяния. Он понимал, почему ей так грустно и всеми пытается прогнать ее тоску. Вина в том, что она не чувствует руками ничего. Гилберт ненавидит себя за это, но сейчас важнее состояние, мысли и действия Вайолет, не его. Мужчина потянул ее на себя, а та шокировано распахнула глаза, в любом бы случае, у нее было полное доверие к нему. Ни сказав ни слова, он приобнял ее за талию, а сам загадочно посмотрел на нее и где-то в глубине изумрудных глаз блеснуло коварство, но стоило ей открыть рот, чтобы спросить, что он в ней нашел как тут он поцеловал ее лоб. Губы мужчины были чрезвычайно теплыми и приятными при прикосновении, они будто нежное вино, которое спаивает тебя и у тебя появляются привыкание к нему. По телу девушки прошла первая дрожь, заставляя ее расслабиться и полностью подчиниться его действиям. Она давно хотела именно этого и от этого человека. Попутно он коснулся ее носика, аккуратно поцеловав, упираясь легонько свои лбом об её, создавая связь близости, а та лишь тихо хихикнула. Он не мог сдержать улыбки, поскольку, ее улыбка это драгоценность и узреть ее хоть на мимолетное мгновение стоило целых 6 лет, потраченных в поисках ее на разных карт, в романтических книгах, она как героиня драматической сцены, где она исполняет свою роль, а читатели удивляются ее мастерству. Она даже не знала, что за нее многие готовы отдать жизни и Гилберт был не исключением, она представляет из себя самое дорогое украшение, которое каждый пытается заполучить и в самом пекле битвы Гилберт не сдаст свои позиции…ни в этот раз, ни в этой жизни. Долгие ласки преследовали девушку в поезде. Поцелуи мужчины заставляли ее сердце петь, в заключенных объятиях она таяла, сильные руки обхватывают юное и непорочное тело девушки, заставляя ее каменеть. Его голос сводит ее с ума, а взгляд так и пленит. Он медленно, но уверенно втягивает ее в сладкий сон, отдавая ее в руки умиротворения и спокойствия. И Вайолет, закрыв глаза так и уснула на его коленях, а он любовался спящей дамой, кукольное лицо и тоненькие губы вызывали восторг, а волосы падающие на глаза, заставляли ее морщиться, что заставляло молодого человека смеяться. Ему так и хочется убрать ее волосы, чтоб не мешали его малышке спать, кончиком пальца он проводит по ее щеке, заставляя даже во сне ее улыбаться, убрав локоны волос с ее глаз, он уставился в окно, чтоб не мешать ей спать своими прикосновениями, видя мелькающие пейзажи и где-то через час ему в глаза попалась поляна, поляна заполнена фиалками… — Вайолет…- еле слышно сказал он, взирая здоровым глазом на цветы, в честь которых, его возлюбленная носит имя.***
Она стояла за зданием базы, где майор готовил своих солдат. Адмирал из их правительства решил выделить Гилберту отдельное здание, где он сможет вложить силы на укрепление своих войск. Однако, в последнее время он занимался Вайолет, чем другими людьми. Она стояла возле первого этажа и своими голубыми глазами смотрела на небо, отыскивая что-то необычное для неё. Но, все её попытки пошли насмарку. Могла так она стоять час, второй и даже третий, если бы не вмешался Гилберт. Её мысли казались слишком сложны для понимания, но в каких-то местах она могла их сформировать, но никак не сказать в слух. Это было большой проблемой. Майору не всегда удавалось понять, что она хочет или что ей не нравится, поэтому он учил её выговаривать все это жестами. Но, она не стала учить все и лишь пару жестов использовала. Для него - достаточно. Когда он вышел на улицу, то вспомнил, что с самого утра не видел девочку и своими глазами осматривал все, в надежде её найти. Когда он уже зашёл на задний двор, то увидел ее возле самого здания. Он не знал, как стоило ее позвать, он даже не знал её имени. Поэтому он подошёл к ней своей , заставляя девочку отвлечься от нежно-голубого неба и посмотреть на лицо столь прекрасного мужчины. Он от её взгляда майор вошёл в зону неуверенности и тревожности. Но, проигнорировав все это, Гилберт встал перед неё. По ней было видно, что ей неудобно смотреть вверх, поскольку она была ему по грудь, даже ниже. Так что, ему пришлось опуститься на одно колено. Когда только взгляд ребенка упал на него, Гилберт заговорил: — Я так понимаю, что у тебя нет имени...— задумчиво проговаривал парень, пытаясь придумать ей что-то хотя бы временное, чтоб было проще к ней обращаться. — Ты ведь не против, если я его тебе выберу? Так и ожидалось — ноль реакции, и он начал думать, осматривая все, что видел вокруг себя. Мимо них пролетела красивая оранжевая бабочка, подобно перышку крыльев ангела небесного, но она будто знала, что ему нужно и направила его глаза вдаль. Там он увидел одну фиалку, красивую, ярко-фиолетовую, при ярких лучах солнца меняла свой оттенок, заставляя любоваться ее. Тогда он и придумал девочке имя, символичное, красивое. И смеялся над Клавдией в мыслях, он же знал, что эти уроки ему ещё пригодятся. Майор знал расшифровку каждого цветка и этот вариант, ему показался самым лучшим. — Отныне тебя зовут Вайолет. Будь не оружием, а человеком достойного этого имени. — будто в стихах обратился он к ней, столь нежным тоном и столь прекрасной улыбкой. он Майор был отчасти рад, что он смог придумать ей хорошее имя и уже собравшись уходить обратно на базу, как она начала что-то ему говорить. Это привело его в замешательство. Впервые он слышит её попытки выговорить хоть одно слово. Он замер, пытаясь понять. Её голосом говорило не оружие, а маленькое создание, которое было послано ему богом. Никогда в жизни он не слышал столь приятный голос. — Ва..вай..олет...— заикаясь пыталась выговорить она, но на этом она не закончила и продолжала говорить что-то ещё, а он слушал, не двигаясь и не дыша. — Май...айор... — Верно! Я — майор, а ты — Вайолет. — усердным голосом пытался донести до неё информацию, но она не поняла. — Май-ор, — показывая пальцем на себя, повторила Вайолет. Пусть не все сразу, но то, что она умеет говорить и хоть немного начала понимать его, стала радостью и его день стал ярче. Он продолжал улыбаться ей. Этот день впечатался в память обоих.***
— Что? — сонным голосом произнесла девушка с непониманием, почему он ее позвал, а когда поняла, что он ее не услышал, посмотрела в сторону окна и затаила дыхание. — Такие же прекрасные, как и твои глаза…- на одном дыхание она вытащила мужчину из раздумий и в глаз ударил блеск броши, которую он не смог заметить при самой встречи. В голове всплыло воспоминание, где он и подарил украшение. Мужчина не ожидал, что она ее все еще носит. Но, понимая, что она была с ней все это время, душе захотела петь, ведь эта брошь, по ее словам, напоминает его глаза, глаза подобны камню изумруда. Такие же ясные и прекрасные. Прекрасные… — Я вижу, что тебе и вправду понравился мой подарок, но почему ты его до сих пор носишь? — она лишь сложила свои губы и тихо сказала: — Да. Я ведь дала общение — носить пока ты будешь являться мне дорогим человеком — ласково проговорила дама, заставляя его улыбаться ещё шире, обнимая её своими тёплыми руками. Она сдержала свое общение.***
В Интенсе праздновали день благодарения и поэтому Гилберт предложил Вайолет прогуляться по городу, ведь именно в этот вечер он сиял красивыми лампами и все рынки светились от своего ассортимента. Там было все, что твоей душе угодно, украшения, платья, был даже раритет, которому стукнуло по 200-300 лет. В этот день девочка и её майор зашли в самое начало рынка и стояли возле стены одного из зданий армейского института, где недавно был парад в честь освобождения Интенса от армии Гардарики, однако, осталось финальное сражения, где команда майора должна одержать победу любой ценой. Но, сегодня он не хотел об этом думать и решил отвлечься от суеты просто прогулявшийся с девочкой по вечернему району, где бы он хотел побыть с ней и только с ней. Вайолет смотрела на него, явно с вопросом зачем они сюда пришли, Майор решил сразу избавить её голову от всех вопросов одним своим ответом: — Сегодня в городе празднуется день благодарения, в честь освобождения Интенса от Гардарики. В этот праздник люди выражают свою благодарность даря подарки своим родным и близким людям. — спокойно рассказывал парень девочке. Он знал, что половину ей непонятно, но не хотел останавливаться, поэтому следующие слова он говорил уже смотря на неё. — Вайолет… Он скрестил руки и сжал их сильнее, ибо боялся сказать самое важное, что может быть настроено против него самого. Но, нельзя молчать, не сегодня, он должен был говорить все, о чем думал и все, что он хотел бы ей выразить. Он выдохнул и глубоко вдохнул воздух, набирая силы в свои пробитые от пули лёгкие, из которых вот-вот начнут расти цветы. — Я бы хотел выразить тебе свою признательность. Поэтому, хотела бы ты себе что-нибудь? — он внимательно вникал в её глаза, обращая внимание на изменения её лица на удивление. Возможно, где-то в его словах она услышала нечто незнакомое, а может…просто задумалась над смыслом. — Что-нибудь? — переспросила его Вайолет, пытаясь распробовать на вкус его слова, проговаривая их медленно, пробуя каждую букву себе на кончике языка. — Да, проси, что тебе угодно. — немного провысил свой тон офицер, будто боялся упустить момент, его надежды подарить ей что-нибудь на память о нем. Он боялся, что ночью он уснет и проснётся уже без неё. — Я… — шёпотом проговорила она, пытаясь обратить его внимание на себя. И он это сделал, он терпел и ждал, но, она неожиданно пошла в сторону рынка, а он пошёл за ней, смотря туда, куда и она. Она медленно ходила и смотрела из стороны в сторону, пытаясь найти вещь по душе, а он терпел и медленно шагал за ней, пока она не остановилась в лавки с украшениями и смотрела на отдел с брошками. Она всматривалась в неё, пыталась описать её всеми словами, которые были ей известны, но она не смогла и одно придумать. Гилберт стоял позади неё и пытался понять, на что она смотрит и что за вещь заставила её глаза сверкать ярко синие цветом. Он подошёл на два шага к ней и затаил дыхание, ему стало интересно, он хотел понять. — Что ты там увидела? — немного заикаясь произнёс он, а она лишь не отводя свой взгляд проговорила голосом, который он никогда не слышал в своей жизни. Она сейчас казалась обычной дамой, которая увидела красивую вещь и очень хочет её купить. — Я увидела будто ваши глаза. Цвет такой же как и у ваших глаз…когда вижу её, не могу…описать свои чувства. — она говорила будто с мольбой понять и осознать, что она хочет сказать, чтобы он хотел услышать от неё. А он лишь смотрел, больным взглядом, понимая, что как бы он не старался, ей не понять его. Но, он был обязан купить то, что заставило её сердце биться сильнее, пульс зашкаливал до предела, а её руки так и сжимали грудь, чтоб убрать боль незнания. Она смотрела на него и хотела верить, что когда-то она обязательно опишет это. После покупки броши, они пошли на мостовую, подальше от людей. У Гилберта в голове не укладывалось то, почему она захотела именно украшение, подобно его глазам, а не ту, березово-голубую, подходящую девушке как нельзя лучше. Она шла вперед и только смотрела на брошку в своих руках, что заставило его немного поревновать, хотя знал, что это уже чересчур, но не мог сделать иначе. Всю дорогу он думал, что стоит ей еще сказать, хотел решить этот вопрос раз и навсегда. На небе царствовала темнота и красивые звезды, которое дарили этот вечер именно для них. Он подошёл к ней как можно ближе и спросил не отрывая взгляда с воды, которая была темнее обычного: — Я рад, что ты нашла вещь, которая тебе пришла по душе. Я хотел бы… — прервал он свою речь, а Вайолет повернулась и стала внимательно читать его слова по блеску изумрудных глаз. — Чтобы ты её хранила столько, сколько я буду дорог тебе… — Дорог? То есть, когда человек сильно нужен другому? — переспросила она его, чтобы быть уверенной, что поняла его просьбу. Для неё это было уже известно, так как Гилберт каждый раз обещал ей, что вернётся с боя живой, и так оно и было. И сейчас он просить впервые о чем то для себя. — Да, так оно и есть…пообещай мне это, пожалуйста…- стараясь не нервничать, сказал он, чтобы не показать свое нелепое лицо от такой просьбы. Он считал, что не имел право что-то у неё просить, это она должна всегда просить и принимать его общение. Но, он хотел попробовать. Погрязнув в своих мыслях, она задумалась над ответом. И вдруг она начала говорить тихо и ласково, будто его слова для неё больше, чем обещание. Она чувствовала лёгкость и даже, какую-то радость, но не могла это объяснить ему, однако офицер и сам видел все это, даже без слов. Она стала слишком близка его сердцу, и каждое несказанное слово отпечатывалось в душе. — Обещаю. — кратко сказала она, заставляя его улыбнуться. Он был рад и шокирован, но не мог сказать и слова, поэтому он кивнул на ей и немного нагнулся, данное действие даже смутило даму, но она понимала его намерения, хоть и смутно. Этот день, стал началом пути к друг другу.***
Поезд остановился и было объявлено, что они прибыл в пункт назначения. Первой поднялась Вайолет и ждала своего спутника. Прежде, чем выйти, он взял ее чемодан с верхней полки и показал видом, что был готов следовать за ней. Выйдя из поезда, Гилберт помог ей выбраться наружу и она не долго думая, повела его к офису, где она работала. Путь был не долгим, но стоило попотеть, чтобы забраться на гору. Он ахнул, когда увидел большое и красивое здание, он даже не мог подумать, что его друг так серьезно отнесся к своему делу, ведь он всегда все спихивал на других, еще тот хитрец. Сразу на выходе стояла пара девушек, бросившиеся к Вайолет, едва заметив ее. — Вайолет, ты где была? С тобой все хорошо? — хором крикнули девушки, не замечая мужчину,отстававшего от своей спутницы на несколько метров. — Все хорошо, да. Я выполнила заказ, который мне прислал господин Ходжинс. Мальчик остался довольным. — проговорила девушка, поклонившись перед ними, в знак приветствия. — Чтоб я еще раз поднялся на эту гору…- задыхавшимся голосом проговорил Гилберт, опустив на землю ее чемодан, а сам уперся руками об колени, что привести свое дыхание в норму, но этим он обратил девушек на него внимание. Началось молчание, Каттлея и Айрис удивленно смотрели на мужчину, как только он поднял голову Каттлея открыла рот от полного удивления, а Вайолет просто нежно улыбалась, наблюдая как Гилберт пытается отдышаться. — Неужели…вы… — она вспомнила, что когда-то в баре Ходжинс показывал совместную фотографию с Гилбертом, когда те были еще совсем юны. И в очертаниях данного мужчины она видит того самого мальчишку.***
Был обычный вечер, который стал поводом для Ходжинса пойти в бар, но зная его, Каттлея не могла его отпустить одного, сильно волновалась. Да и видела, что у него что-то случилось, но что? Он не мог дать ей ответ, пока не напился в хлам. Дойдя до бара, он взял два литра рома и одну бутылку виски. Каттлея взяла для начала одну бутылку красного полусухого вина. Бар был практически пуст, ведь это не пятница и не суббота, а конец понедельника. Бар напоминал первый этаж из офиса. Все было сделано из качественного дерева, даже сам пол. Было 10 столов и за каждом из них было по 4 небольших стульчика с необыкновенными узороми. На стенах висели разные картины, некоторые представляли необычные зарисовки природы, а другие - взяты с внешности разных дам и мужчин. Рамочки у этих необычных картин покрывала золотая краска, которая при освещении придавала красивый блеск. В некоторых местах были развешаны подделки или подарки клиентов. Однозначно, бар местный, и пользовался большой популярностью. Чтобы создать полную картину, на столах выставили небольшие вазы с ромашками, а где-то с орхидеями. На всь пол был расстелен красный яркий ковёр с синими узорами и розовыми лепестками. А на самом входе висело приветственное сообщение для посетителей. Клавдия изначально не разговаривал и молчал, до тех пор, пока не выпил 200 грамм виски. Тут она уже начала задавать ему вопросы, закинув одну ногу на вторую. — Про какого майора она говорила? — из-за его вопроса, тот нагнулся и волосы скрыли светло-берюзовый взгляд, бледное лицо от горя, от поражения, от утраты…он исхудал за эту неделю и только делал, что пил и никак не мог остановиться. Он стиснул зубы и начал издавать скрежет, будто ножом об стекло водят. Кат думала, что ответа так и не получит, пока он не начал говорить: — Майор Гилберт Бугенвиллия, это мой лучший друг…точнее являлся им когда-то...погиб. — мужчина уставился своими глазами на стакан, в который бармен налил виски, с 4 кубиками льда, звонко бьющимися о стеклянные стенки. Он не знал, как ему жить с утратой единственного и любимого друга. Он всегда считал, что ничто не может его забрать, но ошибся… — Мне жаль… — посмотрела на него девушка и повернулась вперёд, смотря на бармена, который из-за этого разговора тоже упало в настроение. — Если бы я смог… — уже плача говорил бывший полковник, сжимая в руке стакан. Если бы немного и он лопнул из-за дикого давления от мужчины. Он вздохнул и уже на последних своих словах проговорил, то, что хотел, — если бы я мог, то бы защитил его… Вдруг из его кармана выпала фотография, черно-белая,не совсем четкая. Каттлея посмотрела вниз и когда увидела фотографию потянулась вниз, Ходжинс смотрел на неё, но не препятствовал ей. Когда уже она вернулась в исходное положение — стала её рассматривать. Она сразу узнала её кавалера, а вот мальчика, который был рядом не очень, но напоминал Дифрита, тогда она и поняла, что это и есть тот самый майор Вайолет. — Нам тогда было 17 лет, перед самым выпуском из академии я уговорил его сделать памятную фотографию. — осматривая удивление Каттлеи говорил он, вытирая свои слезы. Он даже немного улыбнулся, когда вспомнил тот день. — он был ещё той занозой, но я его любил. — Я думаю, что он бы гордился тобой и твоими достижениями. — её женская рука легла на его крепкие плечи и начала гладить, чтоб как-то его расслабить. Второй рукой она подала ему фотографию, а он ещё раз с лицом плачущего человека просмотрел на нее и положил руку на своего друга, запечатленного на бумаге. Это был последний раз, когда он вспоминал его в таком ключе. А когда вспоминал, то с улыбкой говорил ему спасибо за все, что он сделал и всегда спрашивал себя: а как бы сделал Гилберт? И всегда следовал зову сердца.***
— Да, это майор Гилберт. — улыбнувшись смотрела на нее девушка и вернулась глазами к нему, а он выпрямился и с улыбкой на лице кивнув подтверждая ее слова. — ДА НУ?! НИЧЕГО СЕБЕ! -во весь голос крикнула Айрис, она не изменяла своей привычки так бурно реагировать на такие заявления, но и в то же время, ее слова заставили выйти и других работников компании, Ходжинс стоял среди них и сначала не мог понять, из-за чего такое сборище, но подходя все ближе, оставляя остальных, его лицо меняло выражение все сильнее и сильнее, пока в окончание оно не застыло в состояние шока. — Ходжинс, была не лучшей идеей делать офис на холме, я чуть ног не решился, пока поднимался. — он увидел в нем все того-же вечно недовольного Гилберта, он пустил слезу счастья. Неужели он дождался своего друга, единственного друга, которого ему вручила жизнь, она ответила на его мольбу. Они были так близки в детские года, что для Гила он стал ему ближе собственного брата. Он знал все, что не знали другие, он видел то, что не замечали окружающие и он чувствовал, что не мог ощутить никто другой. Пусть Гилберт и был всегда привередой и делал все, что скажет ему отец без беспрекословно, он все равно верил, что когда-то он станет независим от слов своего вечно серьезного отца. Он станет тем, кем сам желал, он будет делать то, что ему нужно и будет находиться там, где его душа решит. Он всегда вытаскивал его на прогулки, совершал невозможные подвиги, поражая своего друга еще сильнее. Дружеская связь способна на большее, чем думал будущий майор. Даже если его семья была против, и заперев юношу в комнате со стопкой пособий как стать настоящим лидером в армии и быть примером подражания, он все равно не отказывался погулять с Ходжинсом, поговорив о чем-то постороннем, о чем-то свободном для него, Ходжинс всегда мог заставить Гилберта улыбаться, он был для него небом, в котором мерцают яркие звезда, пусть Гилберт и не понимал его мышление, но он знал, что когда-то он поймет. Пусть его за это отругают, сделают выговор, один час со своим приятелем, стоило недельного запрета, вечного чтения книг и большого количества конспектов, которые он должен был пересказать папе, кратко, информативно, без капли тревожности в голове и смотреть лишь в ядовито-зеленые глаза, которые разъедают тех самых юношей, как и он сам. Трудно было назвать отношение Гилберта и его отца семейными. Он командир, а Гил- его вечно служащий солдат. Он помнил, как стащил у Гила за обедом пирожок в 17-м батальоне в районе Нехтик, а тот лишь надувался и не разговаривал с ним, в то время, еда — была дороже алмаза и нужнее золота, он не умел возражать или давать твердый отказ, его учили с самых ранних лет "не видишь выгоды — окажи" но добрая душа и чистая совесть смогла противостоять словам отца, особенно если перед ним стоит его друг — Клаудия. Но, он всегда знал, как можно убрать его обиду, он знал все его интересы, он знал к нему подход. Гилберта боялись, что все видели в нем его серьезного и злого отца, который умел подчинять всех людей себе. Гилберт был словно живой половиной себя, свои мысли он отдавал другу, давая опору для своих решение и своих размышлений, всегда и везде, днем и ночью, они были готовы умереть ради друг друга и в последней миссии в Интенсе он не хотел его отпускать, особенно с этой девчонкой. Но, он поверил, что они справятся, но он не вернулся… не стоило его отпускать, особенно после просьбы последить за Вайолет. И сейчас, живой и здоровый он стоит перед ним и, как всегда, не изменяя себе высказывает свое недовольство с ясной улыбкой на лице.***
17 октября 1929 года в батальоне было дано задания на практике, где нужно было совершить контратаку на 3 и 4 сектор с помощью 2-ух бомб, 4 пушек и 2 винтовок масанова, который будут заряжены пулями 24-го калибра. Выполнение данного задания было назначено на 21 октября в 12:00, на поле за батальоном. Гилберт спал в это время в своём доме, неподалёку от самого учебного учреждения. У него была привычка приходить ровно в назначенное время, но его друг не разделял этого мнения и всегда приходил раньше на час до занятий. Сейчас он стоит возле двери и придумывает речь, которая пробудит в его друге зверя и он сразу проснётся. Однако, дверь не этот раз открыл сам Гилберт, который был лишь в майке и в штанах без ремня, видно было, что встал только что и не ждал никого. Во рту была щётка, начал чистить зубы, но не закончил из-за звонка в дверь. Глаза Клавдия увидеть не смог из-за волос, которые прикрывали его бледное на то время лицо, на котором имелось пару шрамов и недавние синяки из-за невыполнения нормы от отца. Он держался за дверь. Вид был как мужчины, который много пил и сейчас отходит от похмелья, однако, это не смутило парня. Поэтому, он лишь улыбнулся и топнул каблуком об камень, чтоб тот не упал и не уснул на пороге. — Не топай, голова и так болит. — сонным голосом проговорил Гилберт, жмурясь от уличных звуков. Погода была на удивление хорошей, но не для него. Клавдия сразу понял, что у них в семье что-то случилось из-за чего любой звук заставлял сержанта рычать. Но, зная красноволосого, он ещё раз топнул, — я сказал, хватит! — Да что ты, я всего-то пытаюсь тебя разбудить. — огорченно проговорил парень, уже понимая, что тот будет целый день в таком настроение. — Давай, одевайся, а то пропустим итоговый зачёт по военно-технике. — А, точно…- повернулся спиной к своему другу, собираясь идти дальше одеваться, — подожди немного, скоро выйду. Тот кивнул и начал ждать. Солнце освещало все больше и больше территорий, что заставляло его играть со светом, прыгая из тени на свет, а со света на тень. Это его забавляло, а когда подул ветер начал усложнять игру с собой на территории дома Гила. Так же он побыл на задней стороне дома, где и находился сад, ранее они с другом посещали уроки этикета и цветов. Там их учили как нужно обращаться в обществе, как стать частью общества и как можно с помощью правил этикета познакомиться с дамой. Гилберт сильно любил цветы и поэтому заставил Клавдию пойти на лекции, хотя красноволосого это мало интересовала, но отказать ему было грехом. Будущему майору нравилось изучать разновидности и так же их специальный язык, который показывал их во всей красе. После каждой лекции его друг начинал истерику и не понимал, почему Гил любит такую непонятную ерунду. — Зачем тебе это? — кричал в истерике его друг, шагая позади него, ибо 2 часа слушал ерунду и так не понял ничего из сказанного преподом. — проще же купить первый попавшийся букет и подарить его женщине, почему ты так все усложняешь?! — Клав, пойми, я хочу найти ту самую и дарить ей лучшие цветы, которые так и говорят ей комплименты без знания языка. — спокойным тоном говорил его друг, поскольку он был уверен в том, что эти уроки ему пригодятся. Саму же ему нравились фиалки, на вид обычные цветочки, но почему-то они манили его к себе. Будто предсказывали будущее, что дама будет любить именно их, а не розы и ромашки, по его мнению, это было банально, а вот такие как фиалки были довольно оригинальной идеей. — Да ну тебя, сам поймёшь, что это все хрень. — опередил его Ходжинс и пошёл дальше, давая Гилберту подумать над словами, конечно, он ценил мнение друга. Но всегда считал, что он делает всегда пригодится. Никто не смог предсказать будущее, даже они. Через полчаса в дверях показался уже готовый Гилберт, который на вид был как волк, который хочет его сожрать. Клавдия как-то неохотно к нему подошёл и обнял, на удивление, он тоже его обнял и даже доброжелательно поздоровался. Он даже улыбнулся, что у него появился шанс украсить его день. Когда они уже вышли с его дома и перешли его забор, сразу направились к батальону. Дороги были пусты, ни одного человека. Во всех учреждениях уроки начинались в 2 дня и закончились в 7, а в военных в 12:00 и до 20:30. Поэтому, они шли и кроме военных и своих же ровесников никого не видели. Ходжинс шёл параллельно ему и показывал пальцем по сторонам, привлекая его внимание, а тот лишь молча смотрел туда, куда он просил. С собой они взяли пару бинтов, вату и спирт, ибо никто не говорил, что выйдут все целые, на это она и практика. Помимо этого в сумке лежали пару пачек таблеток обезболивающего и пару витамин, чтоб в случае пересыхание во рту её закинуть в рот и как-то утолить жажду. Воду они взяли тоже, но пить можно перед самой практикой. Пару бутербродов и пачка конфет. Гилберт всегда брал шоколадные, а вот его друг мармеладные. Вкусы у них были разные во всей еде. Кто-то любил сок, а кто-то исключительно воду. Один любил жареное, другое варёное. Но, вот булочки с мясом любили оба, поэтому порой дрались за них, ибо Клавдия был любителем забирать их у друзей и Гил бы не исключением. Дорога была не столь длинной, но они хотели посидеть на улице, немного набраться сил перед занятиями. Ранее у них были такие задания на практике, но там было без оружия, а если было, то только без пуль. На этот раз было все, так как это их последний год в академии, да и дальше их сразу ждёт служба. Так же, говорили, что скоро начнётся война, но адмирал лишь предложил это. Так как на западном и северном фронте произошёл конфликт, который перерос в драку, к счастью, никто не пострадал. Они не поделили ресурсы, которые Райден отправил в Дроссель и Гардарики. Этот год дался всем сложно, поэтому они не смогли по мирному договору добавить определённое количество золота и серебра, а Дроссель лишь негативно высказался по этому поводу, но понимал их, в отличии от организации Гардарики, которые и начали драться с народом из Райдена. По закону, если какой-то солдат из своей страны выстретил в другого, то начнётся война. Таковы условия мирного договора, который был подписан в 1823 году. Сам город отставал от страны по технологиям. Поскольку не все рейсы были сделаны для перевозки груза и действовал лишь два поезда. Один гражданский, другой служил для перевозки груза в разные страны на их континенты. Гилберт в отличие от друга много изучал дорожные пути и знал все точки остановки любого поезда, ему это нужно было для поступления на военный учёт, а Клавдия лишь знал пару остановок в метро и где продаются булочки. Гил этим пользовался, ведь сам город он не изучал. Что сказал отец, то запомнил. Кроме академии и дома он никуда не ходил. Хотя у его дома уже 4 подземных туннеля, который его друг копал, чтобы вытащить его на улицу. Отец его не знал о них, так как они потом закрывали их листьями, а он проходил мимо и лишь хмурился из-за большой кучи листьев в одном месте, но не стал туда подходить. Вообще, они могли не пойти на занятия, иногда когда шли зачёты, то они уходили гулять в парк и покупали воду и сок, говоря о своём. Командир говорил родителям Клавдия о его прогулах, но не отцу Гилберта. Они порой их отпускали и даже родителям Ходжинса не жаловались. Командование понимало их состояние, армия — это тебе не кружок по рисованию и всем нужно иногда о отпуск. Будущий полковник вспомнил, что когда-то на лекции по истории их преподаватель хотел уйти и вся группа уговорила его это сделать, в итоге он ушёл, а они сидели и занимались своими делами. А когда зашёл командир, то Гилберт сидел на месте учителя и как-то пытался выкрутиться из ситуации, его тон был схож с тем дедом, который всегда рассказывал о сражениях и о семье Бугенвиллии, которая по голосованию в 1239 году были введены как великие аристократы и победители мировой войны на всех континентах. И из-за этого Гилберт постоянно залезал под парту, чтоб не ловить глаза смотрящих людей, которые только завидно кидали на него свои злые взгляды. Он был единственным из семей аристократов в их группе, это служило уважения состава к нему, чего он не хотел. Даже порой он высказывал своему другу, о том, как бы он хотел жить как все обычные люди, а не быть как белая ворона. Как только они пришли в здание, то командир сразу их отправил на заднюю сторону здания. Когда только они открыли дверь, то на их поле зрения появилось поле. Много ям, решёток, а так же 4 пушки, стоявшие в углах, создавая форму квадрата. Они открыли рты от увиденного, а потом одновременно невольно сглотнули. Гилберт понимал важность данной практики, но не ожидал увидеть поле, где ты можешь сразу сдохнуть. Однако, чтобы выпуститься из академии с хорошими оценками и характеристикой нужно принимать бой. Клавдия думал точно так же, но у него была ещё задача защитить друга, который для него был всем и в пылу врага — он искал лишь его, не боясь получить пулей в голову. Они зашли обратно, чтоб перекусить и пойти в бой. Сев в столовой за первый попавшийся стол Клавдия и Гилберт вытащили бутерброды, воду, сок и конфеты. Они оба понимали, что нужно перекусить, а не наесться до отвалу ног. Первым делом Гил глотнул немного воды, а потом уже принялся есть бутерброд с колбасой, предлагая своему другу. — Будешь? У меня есть ещё 4 таких, — с полным ртом еды проговаривал сержант, предлагая ему отведать вкусной копченной колбасы, такую достать трудно, а если выходило, то была по карману аристократом, как семья Гилберта. — Ты точно уверен, что готов поделится? — с неуверенностью посмотрел на неё друг, а тот лишь уверенно кивнул. — ладно, давай. Он подал ему ровно половину своей провизии, а тот невольно её взял. Ведь знал, если откажет, то на практике будет думать только о колбасе и в итоге попадёт в плен и проиграет. Когда они поели, уже собравшись духом пошли к командиру за ружьем. А тот, им дал по 2 винтовки и 6 пачек патронов. Выслушав его нотации, они пошли уже с полной готовностью на поле боя. Там уже все собрались — они были последними. Но, это не столь важно для них. На все было дано 2 часа и 10 минут. Первая атака была с 2-й группы. Гилберт и Клавдия были в первой и они должны были отбить её. Собрав все силы, загрузив порох в пушки и более крепче затянув шлем — они побежали на 2-ую группу и начали захват. Гилберт бежал первее всех, а его друг остался в яме, чтоб убивать врагов с безопасного места. Минута за минутой, бой разжигается и люди начинают набирать обороты. Ходжинс потратил 3 пачки из 6, а Гилберт все 5. Он убил всех, кто был вблизи его и вдали тоже, но было пару, которые запрыгнули в ямы и начали кидать бомбы. Погрязший в грязи, Гилберт позвал подмогу, чтобы помогли выбраться, его форма, да и он сам были полностью в грязи смешанной с кровью. Из-за которой руки были очень скользкими и липкими, это заставило его кинуть винтовку вниз, чтобы ещё раз попробовать вытащить ноги из грязи. Ходжинс потратил все пули и убил в порядке 70 человек, для него это было достижением, поэтому он хотел уже уйти на базу. Правило было таковым, те, кто потратил все патроны и не стоят у пушек — могли уже уйти и им будут насчитывается баллы, так что, он все сделал и был готов уйти, как тут увидел его. Своего друга, которого собиралась уже прибить пулей в ребро. Он резко повернулся и помчался к нему, крича его имя. — Гилберт! — как только он крикнул, то Гилберт дёрнулся от испуга и грязь отпустила его. Но, от пули он не успел бы убежать, так что, ждал смерти, пока его не толкнул Ходжинс. Пуля попала в его шлем и от сильного удара отскочила, пробив плечо другого парня. Конечно, они испугались, что тот мог сильно пострадать, но для Клавдии важен был Гилберт, а ни кто-то другой. — Ты все пули потратил? — кричит на него красноволосый, чтоб тот хоть как-то услышал его на фоне взрывов бомб, выстрелов и запуск пушек. — Да! Ещё одна, но она у меня выпала, когда я кинул оружие. — тот пытается сесть, чтоб потом сразу рвануть на базу, его крику можно позавидовать, орал так, что голос чуть ли не сорвал. — Пошли. — крикнули уже оба, и на счёт 3 побежали к выходу. Бежали не хуже, как бегают в столовую за едой. Они понимали, что если остановятся хоть на миг, то убьют и не заметят. Они бежали 2 минуты, а казалось, что целую вечность. Уже добежав до выхода, их остановил командир и попросил оружия. Они сразу их дали, а тот проверил на наличие пуль. Когда он понял, что ничего там нет, то отпустил их и они уже со чистой душой и зачетом в книжке побежали в академию. Зайдя в уборную те сразу начали умываться, а то, они не видели друг друга вообще. — Ты как будто свинью убил. — умываясь говорил Клавдия, а тот лишь посмеялся. Он не знал каково убивать животных, но представлял. — Спасибо, но ты не лучше. — проговорил он другу, чтоб не оставаться в долгу словах. Но, тот тоже начал смеяться. — Хах, чур ты сегодня будешь покупать булочки. — хитро посмотрел на него, а тот лишь взял полотенце и начала вытирать лицо, так же, взирал на него с положительным ответом, — ладно, дружище. День прошёл не так плохо для них, незаметно, что обоих хорошо так потрепало. Они уговорили отца Гила отпустить его с Клавдией на прогулку, ибо он получил все отличные оценки и за 59 минут справился с заданием. Его отец отпустил их, ведь, заслужил и этот день всегда будет в их памяти. Они погуляли по всему городу, купили булочки и также успели покататься на лошадях. Как и обещал друг будущего майора, этот день был самым лучшим и уже забыл про ссору с отцом насчёт его поведения в академии.***
— Не верю своим глазам… Гилберт…ты вернулся к нам. — он прям так и подбежал к нему и всеми силами заключил его в объятия, уже навзрыд, мужчина не удержался и так же крепко обнял. Все тот же запах табака и все те же хрипы доносились от Клаудии и его это не смущало, наоборот, он являлся ему самым дорогим товарищем, другом, зовите как хотите, но он даже не знал, что его все ждут тут. Ходжинс, даже его компания была рада его видеть, кто-то уже плакал и смотрел на этих двоих, на столь родных человека, а кто-то лишь добровольно кивал, в любом случае, этот день каждый запомнит, особенно Клаудия и Вайолет. Бенедикт даже не стал шутить про них, как же нелепо они выглядели, а лишь довольно смотрел на них, как же хорошо осознавать, что судьба не осталась в долгу за борьбу за мир в стране и в знак своей благодарности вернула Гилберта домой, в свой город, к ней…