Притяжение со вкусом крови

Пламя свечей плясало в такт моим шагам и отбрасывало причудливые тени. Стук каблуков отзывался дрожащим эхом в длинном коридоре. Дом Крови — прибежище вампиров Хайенвилла, пробудилось с наступлением сумерек. Ночь вдохнула жизнь в это гиблое место. Глава Совета затеял бал в приёмном зале — бессмертным лишь бы развлекаться. Моя жизнь не так незыблема, как у вампиров. Дампиры ценят своё время и ощущение жизни. Что ж, пусть веселятся, им некуда торопиться. Сегодня в густом неподвижном воздухе висели ароматы дорогих духов, крови и магии. Гости приготовили подарки для старейшины — кто во что горазд. А с чем пришла я? С отметкой об исполнении смертного приговора и безделушкой, подтверждающей кончину приговорённого. Я — Мастер Смерти в Совете вампиров. Некоторые из здешних упырей так меня и прозвали — Смерть. Двери приёмного зала медленно отворились. Я и не подумала сбавить шаг. В холл выплеснулись звуки музыки и смеха, а второй волной послышались сдавленные стоны. Ни один званный вечер не проходил без пыток и боли. Потому я старалась избегать их и находить себе неотложные дела. Дверь замерла у меня перед лицом. Сначала показались кружева сочно-красного платья, затем их хозяйка. Мари-Белль изящно выскользнула в длинном пышном наряде и даже сумела сохранить надменный и горделивый вид. Её тонкую изящную шею утяжеляло колье с гранатом и чёрным жемчугом, на запястье позвякивал браслет из того же комплекта. Эта стерва чертовски красива и в той же степени хитра. Ей каким-то чудом досталось кресло в Совете, мне тоже. В чём-то мы похожи. Даже внешне. Её длинные чёрные волосы идеальными волнами расплескались по плечам. Глаза вампирши — как два сапфира, такие же красивые и холодные, в обрамлении пушистых чёрных ресниц. Черты лица тонкие, изящные, безупречные. Я далеко не так хороша, и оценивающий, почти брезгливый взгляд Мари-Белль лишний раз напоминал об этом. У меня тоже тёмные длинные волосы, но я их просто… распустила, зелёные глаза не сверкали, как драгоценные камни, и бледная от рождения кожа не светилась изнутри. Я невысокого роста, но всегда считала это исключительно положительным качеством. На мне была чёрная кожанка поверх тёмно-серого топа, чёрные джинсы и чёрные сапоги на небольшом каблуке. Вампирша смерила меня с головы до ног и сжала губы в тонкую алую линию. Я ухмыльнулась и прошла мимо, но она скользнула вперёд, преграждая путь. Я сбавила шаг и мельком глянула в зал. У белой мраморной стены были подвешены трое, металлические спицы торчали из их бледных неподвижных обнажённых тел, как из булавочных подушек. На пол стекала кровь, бежала ручьями к постаменту с пурпурным бархатным креслом. Её креслом. За ним стоял, сложив руки за спину, Чарльз — человек-слуга Мари-Белль. Её дневные глаза и ручной убийца. Он был чуть выше меня ростом, крепко сложен и неуловим. Лицо с резкими углами и глаза — настолько тёмные и пустые на фоне бесцветной кожи, будто прожженные дырки в бумаге. Тонкие губы плотно сложены. Он перехватил мой взгляд и не дрогнул ни единой мышцей, но у меня скользнул по спине липкий холодок. Чарльз создавал впечатление психа, по которому плакал электрический стул, и даже не пытался казаться нормальным. Его руки по локоть в крови, если не хуже. Исполняя прихоти госпожи, он много чего мерзкого творил, от чего лично у меня волосы на затылке шевелились. Тряхнув головой в попытке прогнать невольно всплывшие воспоминания, я подняла взгляд на Мари-Белль. Она сощурила плотоядные глаза. Нахмурившись, я сдвинулась влево, намереваясь её обойти, но не тут-то было. Она поймала меня за локоть и вынудила остановиться. Ледяные и твёрдые пальцы до боли вдавились в кожу. На её шикарных кружевных перчатках остались следы крови. Чужой, естественно. Скрипнув зубами, я повернула голову — медленно-медленно. Она ответила мне чудесной улыбкой — пустой и холодной. — Что тебе надо? — спросила я, чеканя слова. — Разве я не говорила, что буду цепляться каждый раз, когда тебя увижу? — промурлыкала она. — Ты — грязное пятно на репутации Совета, Кира. Если Антонио без ума от тебя, это не значит, что и все мы тоже. Я закатила глаза, с трудом подавив улыбку. И снова поглядела на неё. — Да пошла ты, Мари-Белль. И рывком высвободила руку. Брови Мари-Белль взлетели на лоб. Она рванула ко мне, и её движение я заметила поздно. Вампирша придавила меня к стене. Ощущение было, будто все кости разом треснули. Из лёгких вышибло воздух. В лицо пахнуло сладковато-пудровым ароматом духов и застарелой кровью. А под ним — запах змей, сырой могилы и смерти. Я вывернула руку, пытаясь просунуть её между нами. Мари-Белль оскалилась, отводя мне голову в сторону и обнажая линию шеи. И провела пальцем по пульсирующей жилке. Умом я понимала — она лишь дразнится. Но тело отреагировало быстрее разума — я пихнула её в грудь, вложив в удар всю физическую и ментальную силу. Мари-Белль отбросило к стене, и я смогла глубоко и жадно вдохнуть. Но едва отделилась от стены, как она налетела вновь и схватила меня за руку чуть выше локтя. Мы обе знали, что ей ничего не стоит раздавить мне кости в пыль. Эта мысль чуть отрезвила, но не притушила гнев. Вампирша глядела холодными твёрдыми безжалостными глазами, а меня трясло от напора её силы. Ещё немного, и я бы рассыпалась. В голове помутнело. Мари-Белль что-то зашептала, явно нелестное. Но из зала выскользнул силуэт, а она так была увлечена ненавистью ко мне, что не успела вовремя остановиться. К нам приблизился мужчина и, схватив вампиршу за запястье, насильно разжал пальцы, один за другим, заставив меня отпустить. Я судорожно вдохнула, отваливаясь от стены, и уткнулась лицом ему в грудь. Гнев захлестнул новой волной, прочистив голову. Я медленно подняла глаза, уже зная, кто передо мной. Дорогой одеколон, выглаженная рубашка, чёрный бархатный пиджак, мускулистая грудь и… надменная усмешка. Стюарт. Я отшатнулась и с вызовом посмотрела снизу вверх. Он выше меня, сильно выше. Возвышался, словно башня с величественным видом и хищным блеском в каре-зелёных глазах. Широкие плечи, телосложение совершенное. Тёмно-каштановые волосы лежали в идеальном беспорядке, закрывая уши. Таких, как он я избегала, и не только потому, что он вампир. Стюарт мастерски владел искусством соблазна. Мари-Белль клюнула же на него из-за красивой мордашки. Я с вампирами не связывалась, с людьми иметь дело мне запрещено Советом. Тогда лучше одной. — Полукровка, — прошипела Мари-Белль, надвигаясь на меня. Стюарт не позволил ей приблизиться. Его руки ненавязчиво коснулись моей талии, будто поддерживая. И я ощутила сталь под тёплой гладкой кожей. Его сила заплясала на моём теле горячим ветром. Он сделал это намеренно — ради забавы. Сердце стучало в горле, мешая дышать. Я оттолкнула руку Стюарта и прошла мимо под тихий, обволакивающий бархатный смех. Мягкий и отдающий смертью — совсем чуть-чуть. Он преследовал меня в ночи по дороге домой, как навязчивый аромат духов. А дома меня ждали звенящая пустота и ночные кошмары. Каждую ночь я видела свою смерть, вновь и вновь. Если не спасала усталость, то выручал алкоголь. Скинув шмотки, я встала под душ, под колючие обжигающе струйки. Смывая чужую засохшую кровь, извела половину флакончика шампуня, пока волосы не заскрипели от чистоты и вода под ногами не обрела прозрачный цвет. Ночка выдалась кровавая. Обернувшись в полотенце, я вышла из ванной и босиком прошлёпала на кухню. В холодильнике меня ждал скромный ужин и бутылка рома. Я не слышала, как открывалась дверь, как щёлкнул замок, но ощутила его приближение — плечи стянуло от напряжения, по спине скользнул холодок. Сидя на краю стола, я пила ром прямо из бутылки. Тело разрывалось от ответного желания выплеснуть силу, но я держалась. Настолько, что в голове прояснилось. Мы играли в эту странную игру почти год, но я так и не привыкла. Каждая встреча вызывала вихрь эмоций. Наверно, ради этого я и не прекращала их — мне не хватало простых людских радостей. Он подошёл к дверному проёму и замер в нём. Безупречный, как картина в раме. Стюарт. Я отпила из бутылки, тихонько улыбаясь, и поставила её на стол. Вампир неторопливо вошёл, держа руки в карманах чёрных брюк. Рубашка расстегнута до середины груди, пиджак слегка помят — сбежал ко мне прямо с приёма, позволив Мари-Белль напоследок себя потискать. От этой мысли я непроизвольно скривилась. В кухне горела лишь подсветка, в полумраке сверкнули глаза Стюарта — сдерживаемое раздражение вкупе с гневом. Я лишь пожала плечами. Наши встречи были нужны нам для разрядки. Не чувства нас связывали, а вожделение. В сексе мы выплёскивали накопившееся напряжение. Ярость, ненависть, боль, печаль — мы стали спасением друг для друга. И получилось это как-то… неожиданно для обоих. После очередной казни я забрела в бар в приёмном зале Дома Крови, где, как полагала, никого не должно было быть. Ночь выдалась паршивой — иных у меня не бывало. Исполняя приговор, я заработала чёртову уйму синяков и повредила ногу. Прихрамывая, брела по залу, в ушах гудела кровь, гоняемая по венам, а в душе нарастала буря. Накопившаяся горечь выжигала сердце. Я ненавидела свою работу, презирала Совет, а более прочих — Мари-Белль. Стерва с кукольным лицом и омерзительным характером. Каждое её задание — пытка для меня. Мы стояли на одной ступени иерархической лестницы, но она не брезговала пнуть побольнее и лишний раз напомнить, что я — полукровка. Приблизившись к барной стойке, я заметила мужскую спину, но повернуть обратно не рискнула. Он меня уже услышал, глупо сбегать. К тому же, не была бы я Кирой, спасовав перед каким-то вампиром. Но там коротал ночь не «какой-то» вампир, а Стюарт — любовник Мари-Белль. Он был ошеломляюще красив и знал себе цену. На его фоне я всегда ощущала себя замарашкой. Высокий, идеально сложенный, обаятельный и… сильный. Рядом с Мари-Белль всегда держался подобающе — высокомерно и холодно. Пару раз ей удалось нас натравить друг на друга. Стюарт не являлся членом Совета, и в спину ему многое шептали. Но я не считала его подстилкой знойной стервы — не того он полёта птица. Слишком хорош, слишком здравомыслящий. В его глазах ощущалась тяжесть прожитых столетий и острый ум. И для меня оставалось загадкой, за каким чёртом ему сдалась Мари-Белль. Они не создавали впечатление крепкой пары, не походили на отчаянно влюблённых. Но они везде появлялись вместе, Мари-Белль таскала его с собой, как дорогой аксессуар. Я подсела, наплевав на его личное пространство, и налила себе спиртного из его же бутылки. Да, порой я переходила границы, но он знал, с кем имеет дело. И, обычно, игнорировал моё присутствие. Цеплялся разве что на потеху Мари-Белль. Я отпила из стакана и почувствовала, как Стюарт шевельнулся. У меня плечи стянуло от напряжения, но я не посмотрела на него. Отпив из стакана, я ощутила, как Стюарт повернулся. Надо же, всё-таки заметил. От него едва различимо пахло одеколоном — лёгким, свежим, интригующим. Чёрный бархатный пиджак, расшитый золотой нитью, чёрные брюки и иссиня-чёрная шёлковая рубашка — он всегда одевался с иголочки. Любил притягивать внимание, и там действительно было на что посмотреть. Глазея на его задницу, я часто себя одёргивала. Можете закидать меня камнями, но задница у него потрясающая. Хмыкнув, я посмотрела на вампира и оцепенела, встретив тяжёлый тёмный взгляд. Не знаю, как выдержала его — по спине заструился пот. Стюарт всегда внушал мне некий трепет, в его присутствии поджилки тряслись. Ему около четырёхсот лет, а мне всего-то двадцать шесть. И я не в состоянии оценить истинный вес его разума. Знала только, что он мог меня им придавить, как букашку. Он цедил джин наедине со своими тяжкими размышлениями, а я нарушила его уединение. Взгляд вампира сквозил недовольством и… усталостью. До этой минуты я не видела истинного лица Стюарта. Не знала, что его тяготила жизнь в Доме Крови. Тяготила Мари-Белль. Её игры выводили вампира из себя. И всё это я поняла по одному только взгляду — пылающему, переполненному эмоциями. Испустив долгий вздох, он небрежно протянул руку и кончиками пальцев прошёлся по тыльной стороне моей ладони. Я с вызовом уставилась на него, но лишь позабавила. По щеке скользнул бархатный, обволакивающий смех точно меховая кисть. Раздражённо скрипнув зубами, я развернулась лицом, дерзко вскинула голову и смерила его презрительным взглядом. Стюарт изогнул бровь и усмехнулся. В тот миг меня будто промеж глаз ударили — он был потрясающе красив! И я смотрела в это безупречное лицо, в бурлящую тьму глаз и вдруг ощутила тяжесть внизу. От судороги желания стало трудно дышать. Такое иногда бывает — от случайного жеста, от поворота головы, и вдруг перехватывает дыхание, тело реагирует на уровне, тебе неподконтрольном. И когда такое случается, ты изо всех сил делаешь вид, что ничего не было. И упаси небеса, чтобы объект этого внезапного желания о нём узнал. Я отвела глаза и поднесла стакан к губам. Рука предательски дрогнула, пульс зачастил в горле. Такие перемены в теле не скрыть от вампира. Стюарт не дал мне сделать глоток — коснулся кончиками пальцев подбородка и повернул к себе — не с силой, но требовательно. Его улыбки как не бывало, на смягчившемся лице появилось отрешённое, слегка задумчивое выражение. От пристального взгляда у меня энергия заплясала по коже горячим дыханием. От вспышки страха сдавило грудь. Я осторожно опустила стакан, глядя на него в упор. Никогда не рассматривала Стюарта, как возможного партнёра. Чёрт побери, я его и как мужика не воспринимала. Он же вампир! Ко всему прочему, любовник Мари-Белль. Но в ту ночь судьба по-своему швырнула карты. Злая ирония? Вполне вероятно. Что произошло дальше — до сих пор остаётся загадкой. Но точно знаю, что он меня не околдовывал глазами. Мы оказались в моей квартире и разнесли её в пух и прах. На утро я возненавидела себя и прокляла Стюарта, но через неделю всё повторилось. А потом снова. И снова. Мы изливали свою боль и гнев, меняясь ролями. То я набрасывалась на него, то он на меня. Удовольствие граничило с болью. Возможно, в боли и был смысл — заглушить иные страдания. Часто и парой слов не обменивались. Похоть исцеляла наши души, секс возвращал тела к жизни. Чем грязнее, тем лучше. И я старалась больше не задумываться, плыть по течению и пользоваться моментом. В моей жизни не осталось никого, кому я могла довериться. Одиночество превратилось в образ жизни, но вторжение Стюарта я расценила, как соломинку и приняла. Мы делились друг с другом тайнами, проблемами и болью. Выражали их в страсти. Мы делились друг с другом собой, словно так могли заполнить пустоту, зияющую в израненных сердцах. Но ни слова о чувствах. Не они нас связывали. А теперь я смотрела, как он подходит и забирает мою бутылку. Отпивает из горлышка, неотрывно глядя на меня. Его лицо казалось отрешённым, в глазах вспыхивали искры. Воздух накалился — от Стюарта исходило гудящее напряжение. Я на миг прикрыла веки, улыбка моя померкла. Его переполняли тёмные, низменные чувства. Сегодня его очередь. Стюарт подошёл так близко, что мои колени упёрлись ему в живот. Он скользнул рукой по ноге, забираясь под полотенце, поглаживая кожу пальцами. Затем коснулся второй рукой, сдавил бёдра ладонями и притянул к себе. Я невольно ахнула. Склонился и потёрся щекой о мой лоб, вдыхая аромат ещё влажных волос. Я стащила с него пиджак и расстегнула до конца рубашку. Он помог мне лишь с ремнём и брюками. Разведя мне ноги в стороны, вздёрнул вверх, прочь со стола. Я оказалась прижатой к его груди, обхватив ногами за пояс. Полотенце свалилось на пол. Стюарт целовал меня, и губы его были горячими, как и руки на моём теле. Он питался перед приходом — всегда так делал, полагая, будто мне приятнее ощущать в нём чью-то украденную жизнь. Так оно и было, как бы не хотелось признавать. Он прислонил меня к стене, и если бы не придержал голову ладонью, то я бы здорово треснулась об неё затылком. Накрыв рот поцелуем, с силой сдавил мне бёдра, и я ощутила его внутри себя. И непроизвольно дёрнулась, стиснутая в крепких объятиях. Времени на подготовку не было, и Стюарту приходилось пробивать себе путь, сначала медленно и плавно, двигаясь осторожно и почти нежно, а потом всё сильнее и настойчивее. Я не сразу осознала, что кричу. Кричу и отчаянно цепляюсь за его крепкие плечи. Он снова и снова загонял себя в меня, а я обнимала его ногами, сомкнув руки на шее. С каждым ударом, с каждым толчком ритм его тела становился всё резче, будто Стюарт хотел сквозь меня пробить стену. Я чуть не закричала «остановись, хватит», но не успела набрать воздуху в лёгкие, как огромной сверкающей волной накатил оргазм. Я вцепилась ногтями в плечи Стюарта и заорала, не имея возможности выплеснуть напряжение. Забилась под его силой и весом, так что наслаждение превратилось в сражение. В этом сражении, пока он всаживал меня в стену, я ощутила, как и его свела судорога. Мощным усилием бёдер он вошёл в меня последний раз и оперся рукой о стену, пытаясь удержать нас. Стюарт дышал отрывисто, глядя мутным взглядом мне в лицо. Приближаясь для поцелуя, опустил нас на пол, когда его ноги начали подгибаться. Надо отдать Стюарту должное — синяков на моём теле он ни разу не оставил. Но губы горели от поцелуев. Иногда становилось стыдно, иногда нравилась эта ломота в теле, ноющие мышцы. Они отвлекали от прочих сложностей, напоминали, что всё ещё жива. При встрече мы вели себя по-прежнему холодно, обменивались колкостями, однажды даже сцепились. Тяжелее всего давалось безразличие. Меня одолевали то гнев, то ненависть к Мари-Белль, но приходилось изображать страх. А порой так хотелось расхохотаться ей в лицо…. Потом у меня дома вспоминали и смеялись. Но время шло, и что-то менялось в нас и наших отношениях. Мы старались быть осторожными. По дороге ко мне Стюарт петлял и использовал чары, после — тщательно смывал запахи, и только потом возвращался в постель к Мари-Белль. Танцуя на острие ножа, мы ярче разжигали наш костёр, находили забавным играть со смертью. Но одной чудесной лунной ночью она нас подстерегла. Я возвращалась с казни. Заехала в Дом Крови, отчиталась и отправилась домой. В холле никто меня не встретил, не закидал оскорблениями. Ночь обещала быть скучной. Но, паркуясь напротив подъезда своего дома, я заметила движение в тени деревьев. Одно можно списать на ветер или… птицу, но шевеление повторялось и повторялось. Я вышла из машины и почувствовала дуновение силы. Запах сырой земли и застарелой крови. Мой взгляд непроизвольно метнулся к окнам квартиры — свет не горел. За спиной шелестела листва, хрустели мелкие ветки. Я начала оборачиваться, доставая из наплечной кобуры пистолет, но опоздала. На меня летело нечто, похожее на человека, но с вытянутыми конечностями и лысым черепом, совершенно обнажённое. Бледная кожа в язвах и ошмётках налипшей грязи. В свете фонаря блеснул частокол жёлтых зубов в разинутой пасти. Гуль. За ним из кустов вылетели ещё трое. Я бы всё равно не успела выстрелить. Бежать не имело смысла. Глубоко вдохнув, я швырнула в них свою силу, тело вспыхнуло изнутри, кожа будто плавилась. В гулей ударил порыв ветра и отбросил в тень парка. Но едва я решила перевести дух, как за спиной послышалось рычание. Что-то тяжелое прыгнуло на крышу моей машины, жалобно заскрежетал металл. Я не успела развернуться, как это «что-то» рвануло на меня. И упала плашмя, успев лишь слегка смягчить удар ладонями. Гуль завизжал, схватил за волосы у самых корней и потянул. В его руках теплилась нечеловеческая сила, тело источало трупную вонь. Из пасти разило гнилью. Я попыталась сбросить его, но он надавил другой рукой мне на плечи, вжимая в асфальт. Совсем близко завизжали ещё четверо. Я обречённо выдохнула и попыталась успокоиться. Руки гуль не додумался заблокировать, но пистолет я благополучно выронила. Пока он перебирал мои волосы, выискивая местечко для лучшего укуса, я протянула руку и послала импульс силы в сторону деревьев. Вспышка бледно-жёлтого пламени на мгновение озарила край парка — гули завизжали и прикрыли уродливые безносые морды руками. Теперь я знала, где они. Первая же моя попытка сбросить тварь увенчалась успехом. Я начала подниматься, ища глазами пистолет, но гулкое рычание послышалось опасно близко. Я медленно выпрямилась, оббегая улицу взглядом. Гули окружали, не пугаясь света фонарей, вышли на дорогу. Один скрёб когтями машину, оставляя на крыле кривые борозды. Другой, прижимаясь к земле, подползал, скаля клыки. Мысленно взвешивая шансы, я продумала, как действовать дальше, но из-за куста выпрыгнули сразу двое, раскинув длинные костлявые руки. Я метнулась прочь и угодила в ловушку. Твёрдые руки охватили меня и швырнули оземь. От удара в голове взорвались искры. Гуль катился со мной в обнимку по асфальту, мир вертелся перед глазами. Остальные посыпались на нас, рыча и брызжа слюной. Первые удары когтей, разрывающие плоть, я ощущала, а потом наступило благословенное оцепенение. Боль пронзала молниями, они сверкали где-то под веками, а тело безвольно дёргалось, раздираемое гулями. Когда взгляд замер на полной луне, и с губ сорвался прерывистый вздох, издалека послышался свист воздуха. И гулей снесло одним порывом. Мой заторможенный взгляд зацепился за чёрную, смазанную от скорости линию, нос уловил знакомый аромат одеколона. Стюарт. Какого чёрта он здесь делает? Зачем вмешался? Я лежала на асфальте сломанной куклой и не могла пошевелиться. Оцепенение медленно, но верно отпускало. Тело начинало осознавать, насколько оно пострадало, и превращалось в оголённый нерв. Болела каждая клеточка. Усилием воли я заставила себя перекатиться на бок и хлопнулась в лужу — липкую и тёплую. Из-под меня растекалась кровь. Тут же мозг начал соображать, откуда она взялась. Пульсирующая боль подсказала — один гуль разорвал мне кожу на горле, грызя мышцу и пытаясь добраться до глотки, другой распорол живот, рассчитывая вцепиться в мякоть и выпотрошить. Не глубоко, раз я могла дышать и шевелиться, но достаточно серьёзно, чтобы истечь кровью. Я хоть и дампир, но такие раны я не способна залечивать самостоятельно. Твою же мать. Звуки раздираемой плоти стихли, последний вскрик гуля оборвался. Луну загородил силуэт Стюарта. Я смотрела, с трудом шевеля веками, и когда он поднял меня на руки, не сумела возразить. Он нёс меня не к моему дому, а в противоположном направлении. Мелькнула мысль — в Дом Крови, под ноги Мари-Белль, но было уже настолько плевать, что я позволила себе отключиться. Очнулась, когда он поднимал меня по ступеням. Стены оказались незнакомыми, как и широкая деревянная дверь квартиры, в которую он вошёл. Тусклый свет подсветки вспыхнул, словно вдалеке. Здесь пахло дорогой мебелью и его одеколоном. У меня расплывалось перед глазами. Я не находила в себе сил шевелиться, губы открывались и закрывались, как у умирающей рыбы. Противно было ощущать себя слабой и безвольной, постыдно от мысли, что он видел меня в таком состоянии. Стюарт бесшумно прошёл по ковру и опустил меня на широкий диван. Тут-то и пробудилась гордость, придала сил. Я заёрзала, соскальзывая на пол и ища глазами ванную. Заметила дверь справа и направилась к ней — сначала на четвереньках, затем поднялась, опираясь на стену. Добралась, открыла дверь и ввались в неё. Свет вспыхнул автоматически. На этом прыть иссякла — сползла по стене на пол и привалилась спиной. Кровь хлестала по ногам, стекала по бледно-голубому кафелю, забиваясь в швы. Стюарт опустился на корточки и склонил голову набок, всматриваясь в моё лицо. В руках он держал серое махровое полотенце. Рядом на полу лежал пакет донорской крови. Я смотрела на вампира, а в горле клокотала кровь. — Не пытайся говорить, — тихо сказал он и приложил полотенце к моей шее. — Раны уже затягиваются, но крови ты много потеряла. Слишком много. Одним пакетом не обойтись. Я прикрыла веки и позволила ему обрабатывать раны. Раз уж пришёл, раз уж вмешался. После порции крови и его… заботы мне стало легче. Голова прояснилась, боль притупилась, лишь в ушах стоял тонкий далёкий звон, похожий на оловянные колокольчики. Стюарт сидел на краю стеклянного журнального столика, комкая в руках полотенце. И смотрел на меня, задумчиво хмурясь. Обычно по его лицу сложно что-то прочесть, но сейчас на него легла тень скорби и сожаления. Мне стиснуло грудь. Судорожно сглатывая, я поднялась, хватаясь за подлокотник. Он додумался уложить меня на серый замшевый диван — всю в крови и грязи. Прикрыв на миг глаза и собираясь с духом, я села ровно и посмотрела на него. — Зачем ты вмешался? Он поднял усталые глаза и беззвучно хмыкнул. — Извини, что не позволил погибнуть на асфальте перед домом. Я на минутку забыл, что ты давно грезила покончить с ненавистной жизнью дампира. Пасть гуля предпочтительнее моей помощи? — Я не об этом, — смутившись, сказала я. — Гули принадлежали Мари-Белль. Теперь-то она узнает…. Он поморщился, не дав мне договорить. — Раз она послала их за тобой, значит, уже знает, — его взгляд похолодел, стал твёрдым, как лёд. — Твари предназначались нам обоим — тебя искалечить, а мне пригрозить. — Вот именно. Тебя она, скорее всего, не тронет. А я уже не жилец. Он метнул в меня тяжёлый мрачный взгляд. — Предлагаешь отойти в сторону и разрешить тебя добить? Я смотрела на него, а горло дрожало от желания разреветься. И заговорить удалось лишь со второй попытки. — Не думала, что скажу такое… Обрати меня, — мой голос упал до шёпота. — Что? — лицо вампира вытянулось. — Обрати меня, — увереннее произнесла я. — Я слишком уязвима. Стюарт нахмурился, с остервенением сжимая окровавленное полотенце. Лицо его стало каменным, но глаза заблестели, как от непролитых слёз. — Зачем? — спросил он без интонации, но явно переполняемый недоумением. — Чтобы ты перестал волноваться за меня. Полагаю, эта ночь положит конец нашим играм, и в случае, если я выживу…. — Ты выживешь, — отрезал он. — И наши, как ты выразилась, игры будут продолжаться до тех пор, пока кто-то из нас не захочет остановиться, а не из-за капризов и ревности Мари-Белль. Или ты намерена отступить? — Ты же не на зло ей со мной связался? У него сделалось такое мягкое и обезоруживающее выражение лица, что мне захотелось взять слова обратно. — Я не стал бы рисковать чьей-либо жизнью из-за желания её позлить. Мне это неинтересно. — Почему я? — вырвалось у меня. — Потому что ты принимаешь меня таким, какой я есть. Не из-за внешности или физических возможностей. Тебе изначально было плевать, кто я. Я чувствовал вкус твоего страха и негодования, что лишний раз доказывало, что иллюзий на мой счёт ты не питаешь. Я подалась вперёд, соскальзывая с дивана. Он следил за мной глазами. — Тогда обрати меня, Стюарт. — Ты же ненавидишь вампиров, — хмыкнул он. — Кажется, я переосмыслила своё отношение к ним. — Не из-за меня же? — Даже если и так, — я небрежно пожала плечами. — И ты готова отказаться от солнечного света… ради меня? — Да, — холодно ответила я. Он внимательно вглядывался в моё лицо, мрачнее на глазах. — Нет, я не могу. Я поджала губы.  — Тогда я ухожу, — и решительно встала. Он следил за мной глазами, не шелохнувшись. Я поковыляла в прихожую и подняла с пола свою кожанку. Для этого пришлось, опираясь на стену, наклониться, рискуя потерять сознание. Но стоило дотронуться до ручки, как меня порывом ветра отбросило назад. Я рухнула в объятия Стюарта. Он развернул меня к себе лицом, глядя сверху вниз и придерживая за талию. А потом поднял и поцеловал — нежно-нежно. Я не привыкла к такому. Он никогда не проявлял чувства, не целовал меня просто так, лишь во время секса. А тут…. Я отодвинулась первой — из-за нехватки воздуха. И увидела его сияющие глаза и печальное лицо. Поймав мой взгляд, он улыбнулся, и это была первая его искренняя улыбка. Потому что в ней угадывалась неуверенность и сожаление. А взгляд… Такой взгляд я ещё ни разу не видела у него — открытый, незащищённый. В его глазах плескалась тоска, желание столь сильное, что будто смотришь в бездонную пустоту, в зияющую яму на месте чего-то пропавшего. У меня защемило сердце. Я приложила ладонь к его слегка колючей щеке. Улыбка Стюарта потускнела, в глазах промелькнула тень, которую я не успела понять. Он нежно поцеловал мою ладонь и отстранился. — Ты вся в крови, её запах сводит с ума, — и мягко отодвинул меня. — Не искушай. — Мне что, позволить тебе вылизать меня? — раздражённо хмыкнула я. Его глаза вспыхнули. Не дав спороть ещё какую-либо глупость, Стюарт подхватил меня на руки и понёс на кухню. Она оказалась небольшой (вампиры не готовят, и она была необходима исключительно, как деталь интерьера), но в центре стоял широкий стол. Он посадил меня на него и удалился за новым чистым полотенцем, смочил его в тёплой воде и вернулся. Его лицо застыло, заинтересованный взгляд ощупал меня и поднялся к глазам. И я ощутила его голод, как нечто вполне физическое. Руки замерли, полотенце в них повисло. Я медленно забрала его и положила рядом на стол. Странно, но ощущение его жажды вызвало у меня тянущую боль внизу живота. — Ты позволишь мне? — его голос прозвучал тихо и осторожно, с ноткой изумления. — Неужели ты серьёзно? — меня правда потрясла его просьба. Он хотел слизать с меня кровь. Проклятье! Стюарт чуть приблизился, наши глаза поравнялись. В его зрачках шевельнулась тьма. Это должно было напугать, но не напугало — у меня сердце провалилось между ног. — Просто… позволь. Я робко кивнула, не до конца соображая, что делаю. Но Стюарт никогда не причинял мне вреда, и доставлял боль только когда сама того хотела. В этот момент я, наконец, осмыслила его отношение ко мне. Он был сильнее и каждый раз ему приходилось сдерживаться. Я могла лишь догадываться, чего ему это стоило. Порой даже терзали мысли — почему я?! Зачем Стюарт выбрал такую хрупкую игрушку? Он же… не мог со мной полностью расслабиться и насладиться процессом. Какую цель преследовал? Мстил Мари-Белль с ненавистной ей полукровкой? Несколько раз я порывалась прекратить это безумие. Но он приходил, срывал с меня одежду, и все сомнения вылетали из головы. Стюарт бережно уложил меня на стол. Внезапно пересохло в горле, и захотелось остановить его. Но даже дрожа всем телом от странного волнения и предвкушения, я не осмелилась. Он же вампир, и кровь для него значила куда больше, чем для меня. Поразительно, что он ни разу не укусил в порыве страсти. В эту ночь наши отношения сменили курс, и стали откровеннее. Поздно было давать задний ход. Поэтому я дала ему то, что прежде он не решался попросить. Он аккуратно стаскивал с меня влажную от крови одежду. Внутренний голос требовал остановиться, но я гнала его прочь. Когда на мне, кроме крови ничего не осталось, Стюарт охватил мои бёдра и рывком подтянул к краю стола. Я глянула на его чёрную шёлковую рубашку. — Сними, — сказал, едва ворочая языком. Он молча сделал, как просила — расстёгивая пуговицы, смотрел на меня терпеливыми глазами. Швырнув рубашку на пол, склонился, заставив охватить его ногами. Сердце у меня колотилось во рту и норовило выпрыгнуть. Оно-то осознавало, что мы снова играли со смертью. Вкус крови мог снести к чертям его самообладание, и тогда меня уже ничто не спасёт. В очередной раз Стюарт проверял нас на прочность и выносливость. А я, дура, с удовольствием подыгрывала. Он начал с губ. Навис сверху и поцеловал — едва касаясь, почти целомудренно. Скользнул к шее, проводя кончиком языка, оставляя влажную дорожку на коже. Вынуждая запрокидывать голову, осторожно слизал кровь по краям затянувшейся раны. Они ещё болели, но смешение с ощущениями от его прикосновений вызвало волну дрожи в теле. Меня окатило жаром, мышцы живота напряглись, свернулись тугим узлом. Это должно было быть противно, но не было. Я ждала, что протрезвею и оттолкну Стюарта, в глубине души хотела этого, но с каждым его касанием страх постепенно сменялся лёгким, почти сверкающим чувством, будто мир заволакивало туманом. Закончив с шеей, он плавно спустился ниже и скользнул руками под спину. Удерживая за плечи, ещё крепче и теснее, вылизал кровь под грудью, из каждой складочки, из каждой ямки. Водил языком вокруг твердеющих сосков, а, закончив с ними, слегка прикусил — без клыков, осторожно. У меня выгнулась спина, стон слетел с губ. Я зажмурилась, ругая себя за глупую скованность. Поздновато переживать за нравственность и никому не нужную скромность. Мы их променяли на удовольствие и исцеление душевных ран. Рана на животе оказалась обширнее, и крови натекло больше. Кое-где она успела подсохнуть. Стюарта это лишь раззадорило. Чередуя поцелуи с голодными движениями языка, он очистил края раны и довёл меня до дрожи. Тело колотилось и извивалось в его руках, и я ничего не могла с собой поделать. Наивно полагая, что скоро это закончится, я вскрикнула, ощутив его у себя между ног. И не думала, что кровь текла по бёдрам и забилась в кладки около паха. Его рука соскользнула с моего плеча и охватила бедро, чуть отводя его в сторону. Изучающие, ощупывающие движения языка сорвали последнюю цепь с моего самообладания. Я кричала и извивалась, не узнавая собственный голос. Хватаясь за его обнажённую мускулистую спину, впивалась ногтями в гладкую горячую кожу. А в голове взрывались мысли, рушился прежний мир, уступая место тьме. Рухнули границы моих моральных принципов. И чёрт бы меня побрал, если бы мне это не нравилось. Когда Стюарт закончил, меня трясло. Всё, о чём могла думать — скорее бы он уже меня трахнул. Ощутить его внутри себя и испытать освобождение. Примитивные мысли напрочь вытеснили разум. Перед глазами плыло, но его склоняющееся лицо я сумела разглядеть. Стюарт поцеловал меня, жадно впиваясь в губы. На его языке таял медный вкус моей крови. Не отрываясь от меня, он избавился от штанов. Закинул мои ноги себе на плечи и вдвинулся внутрь, придерживая за бёдра — быстро, решительно и глубоко. Я извивалась под ним, зажатая сильными руками, и вопила с каждым ударом внутри тела, достающим до мест, где физически он не мог оказаться. Ладони блуждали по гладкому простору его груди — хаотично и ненасытно. Дыхание срывалось и обжигало ему щёку. Он двигался всё быстрее и сильнее, и первый оргазм накатил почти мгновенно — снёс ослепляющей волной. Потом второй — вырвал из глотки вопли, совсем не человеческие. Что-то животное, дикое, неудовлетворённое выплёскивалось из меня. Стюарт привстал, опершись на руки, лишь отчасти придерживая ими мои бёдра. Руки не доставали до его груди и соскользнули на бицепсы. Они звенели от напряжения под моими ладонями. Стюарт глядел сверху вниз, и в его глазах плескалась живая тьма, кожа на лице светилась алебастром. Он вышел из меня медленно и до конца, заставив недовольно вскрикнуть и приподняться навстречу, а потом вновь вошёл — быстро, остро, до упора. Опять вышел и вдвинулся с силой. Новый ритм наших тел разжигал пламя между ног куда жарче и мучительнее. Я не сразу заметила, что кожа у меня тускло мерцает. Кожа Стюарта вспыхивала белым светом, соприкасаясь с моей. Между нами плавился воздух, объединённая сила перекатывалась, будто что-то осязаемое. Тяжесть внизу живота разразилась жаром, утопившем сознание в ярком свете. У меня зарябило в глазах, а голос осип от стонов и криков. Мир покачнулся и расплылся бледными полосами. Когда я снова могла хоть немного соображать, то обнаружила себя сдавленной в его крепких объятиях. Пульс Стюарта колотился о мою грудь барабанной дробью. Он прижался щекой к моему лбу, и жилка на его горле неистово трепетала рядом с губами. Испустив прерывистый вздох, он шевельнулся и нашёл губами мои губы. И оказался таким горячим, что даже обжигал. Его тело вибрировало на мне и внутри меня. Я не успела опомниться, как Стюарт сгрёб меня со стола и понёс в душ. Здесь царили бледно-голубые и синие цвета. На большее у меня не хватало концентрации. Душевая кабина с матовыми стеклянными дверьми оказалась достаточно просторной даже для двоих. Я гладила мускулистую грудь Стюарта, прижимаясь к прохладной стене. Он опирался о неё руками, подставив лицо колючим струям горячей воды. Проведя пальцами по его плечам, я вдруг осознала, какой же он огромный. Я ведь макушкой едва доставала ему до середины груди. При этом знала каждый дюйм тела. А ведь он… чужой мужчина. И только сейчас я позволила себе охватить его взглядом целиком, подспудно не боясь упасть в собственных глазах. Стюарт был поистине безупречен. Эта мысль несколько приглушила моё настроение. Бывали моменты, когда я хотела порвать с ним, но не осмеливалась затеять разговор. Со временем я поняла, что наши встречи для него служили утешением. В череде бесконечных безликих ночей, Стюарту всё сложнее становилось притворяться. Мари-Белль его не отпустила бы. И сейчас не отпустит. Она убьёт нас обоих, сдерёт шкуры живьём и прибьёт к двери своей спальни — на долгую память. Мы шли по скользкой дорожке. Я бы сказала — неслись, как угорелые. Сколько раз я убеждала себя, что ничего к нему не испытываю, и между нами только похоть. Как бы не так! Губительное притяжение, выжигавшее наши души и сердца, звалось совсем иначе. И мы оба понимали, как горько поплатимся за него, если не остановимся. Мы не планировали — нам же хуже. Судя по настрою, Стюарт что-то задумал. У меня не оставалось выбора — придётся идти до конца рука об руку. Да и с недавних пор в голове поселилась мысль, что он мне нужен…. Совершенно на меня не похоже, но это свершилось, чёрт побери. Кажется, я влюбилась в вампира. Проклятье. Стюарт потёрся щекой о мою щеку и отвлёк от размышлений. — Нам придётся убить её, — хрипло произнёс он и выразительно на меня поглядел. — Она знает, что мы сделали. Каждый созданный ею гуль связан с ней мысленной нитью. Я моргнула, хмурясь. Он скользнул руками по моему телу и поднял, пришлось охватить его талию ногами. — Теперь-то я не откажусь от тебя. — Ну и зря! — с горечью плюнула я и прикрыла веки, успокаиваясь. — Так мы хотя бы живы остались. Он слегка прикусил мне подбородок, заставив открыть глаза. — Не превращайся в отчаянного романтика, а то я уйду, — предупредила я. Он рассмеялся, запрокинув голову, и звук хлестнул бархатом по коже. Я вспыхнула. В его чудесных глазах загорались и умирали звёзды. Я могла смотреть в них вечно. Он ни разу не попытался проникнуть в мой разум — я очень ценила это. Если вспомнить, Стюарт всегда вёл себя, как джентльмен. Он посмотрел на меня с восторженно-надменным выражением на лице и снова вогнал в краску. Я попыталась сменить тему. — Если её убить, гули разбегутся или тоже сдохнут? — Мне нравится твой выбор слов… — Ответь же. Он вскинул брови. — Попробуем и узнаем. — То есть? — Понятия не имею, — и небрежно пожал плечами. — Но у нас нет времени гадать, придётся действовать и немедленно. Я открыла от удивления рот. — Но как же? Скоро рассвет. — Это очень даже кстати. Она будет слабее. — Мари-Белль не спит днём? — потрясённо пробормотала я. Стюарт выразительно на меня взглянул. — Представь себе — я тоже, — и приблизился, как для поцелуя. А потом выдохнул прямо в губы: — Достаточно, чтобы в помещении окна были зашторены или отсутствовали вовсе. Мы слишком старые, чтобы впадать в спячку с наступлением утра. — Тогда нужно торопиться. Вряд ли она ждёт от нас скорой реакции, — мой голос упал до шёпота, по телу скользнула дрожь. Но, взяв себя в руки, я оттолкнула Стюарта. — Значит, собираемся. Над Домом Крови сгустились тучи и скрыли угасающую луну. Ночь пахла приближающимся дождём и свежескошенной травой. За чёрной полосой леса небо начинало светлеть, над землёй стелился туман. Я шла по щербатой каменной дорожке, сжимая в одной руке пистолет, а в другой — голову одного из гулей, напавших на меня у дома. Во внутреннем кармане куртки притаилась обойма с серебряными патронами. Никогда ещё так не тряслись поджилки от мысли, что мне туда придётся войти. Когда я ничего не чувствовала и не придавала значения связи со Стюартом, и на душе было легче. А сейчас предстоит столкнуться лицом к лицу с Мари-Белль и изображать хладнокровие. Похоже, я отхватила кусок, который не сумею проглотить. Стюарт должен был быть уже на месте. В эту минуту я пожалела, что не могла с ним мысленно переговариваться. Это облегчило бы задачу. Взбежав по ступеням, я толкнула дверь ногой и вошла в пустой холл. Пламя свечей заметалось, тени затанцевали на стенах. Где-то совсем тихо играла музыка. Страх сменился гневом, жар поднялся из глубин тела, растекаясь по венам. Только бы она с ним ничего не сотворила. Я шла по холлу, вслушиваясь в тишину. Когда до приёмного зала оставалось пару шагов, дверь медленно отворилась, и мне на встречу вышел Чарльз и учтиво поклонился. — Госпожа ждёт тебя, — сказал он низким, тихим голосом и всплеснул рукой, приглашая войти. Переступая порог зала, я уловила рычание и скрежет когтей где-то дальше по холлу. И помедлила, оглядываясь. Мари-Белль заперла гулей в одной из комнат. Подготовила сюрприз для нас. Чудесно. Стиснув зубы, я глубоко вдохнула и вошла в зал. Чарльз тут же захлопнул за нами дверь и встал, преграждая её, сложив руки на животе. На поясе у него болтались ножны с метательными ножами. Если дойдёт до драки, он окажется быстрее моих пуль, как не печально это признавать. В зале был зажжён камин, в воздухе висел характерный аромат и слышалось потрескиванье поленьев. Как мило. Мари-Белль стояла у постамента с бархатным креслом и ядовито улыбалась. На ней было длинное белое платье из слегка мерцающей ткани. Вырез был настолько глубок, что почти полностью обнажал плечи, длинные рукава закрывали кисти рук. На тонкой шее сверкало колье с камнем, похожим на пойманную звезду — он горел и переливался всеми цветами радуги. Волосы она уложила тугими локонами, которые рассыпались по плечам, обрамляя бледное лицо с безупречным макияжем. Как всегда, омерзительно прекрасна. Чуть поодаль от неё застыл Стюарт с бесстрастным видом. Одет он был в чёрную кожаную куртку, иссиня-чёрную футболку, синие джинсы и чёрные спортивные туфли. Сложив руки за спиной, глядел на Мари-Белль и не обращал на меня никакого внимания. Вампирша двинулась в мою сторону, шелестя платьем и сияя ледяной улыбкой. Хмыкнув, я швырнула ей под ноги голову гуля — та покатилась, брызгая чёрной кровью на подол её шикарного платья. Её брезгливо скривившееся лицо доставило мне неописуемое удовольствие. Справившись с эмоциями, вампирша улыбнулась ещё ярче и склонила голову набок. — Наконец, ты пришла, Кира. Мы со Стюартом уже поспорили, явишься ты или струсишь. Я вскинула изумлённо бровь, чуть не покосившись на него, но вовремя себя одёрнула. — Сочувствую, что заставила ждать. Честно говоря, я рассчитывала застать тебя в гробу и спокойно всадить пулу в сердце, без свидетелей, — я шагнула к дивану, устало вздыхая. И с наслаждением плюхнулась на него. Улыбка вампирши дрогнула, глаза сверкнули яростью. Начало положено. Насколько же она взбешена, что так хреново совладает с лицом? Кажется, мы управимся быстрее, чем планировали. — Ты неисправима, — прошипела она. — Что ж, тебе же хуже. И скользнула вдоль постамента, оправляя руками платье. Стюарт следил за ней пустым взглядом. Вампирша остановилась и подняла руку, словно собираясь коснуться его лица. Но в последний момент передумала и опустила ему на грудь. По лицу Стюарта промелькнула гримаса, которую я не сумела понять. Внутри у меня всё напряглось. Когда Мари-Белль захихикала, холодок побежал по спине от звука её голоса, похожего на битое стекло. На губах Стюарта появилась кровь. Он поджал их и, наконец, удостоил бывшую любовницу взглядом. Она запрокинула голову, заглядывая ему в лицо — любовно, с восхищением, а в следующую секунду её улыбка превратилась в оскал. Завизжав, она обернулась ко мне, протягивая вперёд руку с быстротой почти волшебной. Я не успела сгруппироваться — порыв её силы ударил поперёк тела. Туда, где едва затянулась свежая рана, оставленная гулями. Я согнулась пополам, сплёвывая на пол кровь. Вампирша продолжала визжать, когда я вставала и выпрямлялась. Рука, сжимающая пистолет, дрогнула. Перебирая пальцами на рукояти, я боролась с желанием выстрелить ей в лицо. Возможно, я даже успела бы, но Чарльз тут же вырвал бы мне сердце. Неуловимым для глаз движением Стюарт перехватил её руку. Она недовольно зарычала, а я сумела набрать воздуха в лёгкие, не опасаясь, что они разорвутся от боли. — Думали, будто обвели меня вокруг пальца? — взвизгнула она и, высвободив руку, всплеснула ею вслепую. На груди у Стюарта расцвело кровавое пятно. Вампирша двинулась на меня, скаля клыки. — Я всё про вас знаю, чёртовы любовнички! Вы настолько обнаглели, что перестали скрывать свою связь. Я чую на вас запахи друг друга! Всерьёз решили, что я ничего не знаю?! — она запрокинула голову и рассмеялась противным лающим смехом. — Сначала я находила ваши поползновения забавными. Всё-таки Стюарт мог позволить себе прихоть и слегка развлечься. Но потом… — она метнула в меня ледяной взгляд. — Прихоть затянулась. Вы перешли черту. И поплатитесь за оскорбление и вызов мне! Она выбросила вперёд руку. На этот раз я успела заслониться от неё ментальными щитами. Удар оказался мощным — я покачнулась, но боли не ощутила. Мари-Белль могла резать взглядом, пускать кровь взмахом руки. Её первый бросок распорол рану на животе, чёрная футболка пропиталась свежей горячей кровью. Стюарт ощутил — его глаза блеснули, горло судорожно дёрнулось. Мари-Белль жадно принюхалась и пристально посмотрела на меня. — Разве ты не задумывалась, почему он выбрал именно тебя, Кира? — прошипела она. — Разве не догадывалась? Стюарт преследовал цель позлить меня. Разжечь былую страсть, забавляясь с полукровкой. Когда-то мы любили друг друга…. — Нет, — я качнула головой и посмотрела в её вытянувшееся лицо. — Никогда он тебя не любил. И мог в любое время уйти, да привык и в какой-то степени опасался за других. Ты же больная, Мари-Белль. Чёртова садистка. Стюарт спал с тобой из жалости. Дома мы спланировали каждое слово, чтобы ударить точно в цель. Мне было неприятно говорить такие вещи, но Стюарт уверил, что так нужно. Мне было больно за него. Огромных усилий стоило говорить пустым голосом и сохранять хладнокровие. Но наш план сработал — с лица Мари-Белль слетела маска спокойствия, глаза полыхнули алым огнём, кожа съёжилась, ссохлась и обтянула кости черепа, как тонкая ветхая бумага. Вампирша зашипела, скаля клыки, и рванула на меня белым молниеносным вихрем. Я занесла руку и послала в неё импульс силы. Порывом ветра её ударило поперёк тела — Мари-Белль полетела, кувыркаясь и визжа. Вампирша упала на ступени, но тут же поднялась, будто её подняли за ниточки. Стюарт отступил от постамента. Его взгляд был прикован к Чарльзу. Слуга Мари-Белль обнажил ножи и скользящей походкой двигался вдоль стены, обходя меня со спины. Я не успевала за ним — первый удар он нанёс, растворившись в воздухе. Резкая жгучая боль полоснула по руке чуть выше локтя. Я ахнула, разворачиваясь, и увидела, как Чарльза сносит порывом ветра. Настолько сильным и внезапным, что перехватило дыхание. Он налетел на стену и свалился вниз, оставляя мазки крови. Стюарт шагнул вперёд, его глаза превратились в сплошные сгустки тьмы и гнева. Мари-Белль взмахнула рукой — Стюарт лишь поморщился, но на его щеке появился порез, из которого проступила кровь. — Как ты мог, Стюарт! Променял меня на человеческую шлюху! Он замер, по его телу пронеслась едва заметная дрожь. Глаза полыхнули силой. — Кира не человек. И никакая не шлюха, — последнее слова он выплюнул, будто раскалённое. И медленно повернул к ней голову. Мари-Белль спускалась плавно и бескостно, словно не касалась ногами пола. Подол платья тащился за ней змеиным хвостом. Она шла к нам, сияя злом и ненавистью, воплощая собой ревность. Она пожирала её изнутри, высвобождая самые потаённые страхи и обиды. Я знала, как она относилась к дампирам. Знала, что с первого дня презирала меня, ибо была моложе и свежее. Мари-Белль выглядела не больше, чем на тридцать, но из глаз выглядывали прожитые столетия. Она чувствовала себя дряхлой старухой, заключённой в вечно молодое тело. И настолько привыкла считать года, что забыла — она не меняется, не покрывается морщинами, не седеет. Окружая себя красивыми любовниками, она заглушала боль и притупляла страхи. Закрутив со мной, Стюарт пнут её в самое больное место. Что ж, прекрасно! Главное, самой не поверить в эту чушь, а то всё мероприятие коту под хвост. Справившись с желанием посмотреть на Стюарта, увидеть его глаза, я криво ухмыльнулась в лицо Мари-Белль. — Ты натравила на меня гулей, стерва, — процедила я. — Нарушила закон Совета. — Плевала я на Совет! Я подняла пушку и наставила на неё. Лицо моё опустело — внутри разлился холод. В голове нарастал лёгкий гул пустоты. Так всегда бывает, когда я собираюсь убить. И я бы убила. Судя по обезумевшим глазам Мари-Белль, она тоже это поняла. Но в последний миг я опустила пистолет и испустила долгий вздох. — Я имею полномочия уничтожить тебя на месте, — рассудительно сказала я, демонстративно ставя пистолет на предохранитель. — Ты заслужила смерть, Мари-Белль. А я исполняю смертные приговоры, если не забыла. — Не этой ночью, — улыбнулась она. Я всматривалась в её лицо и силилась понять, что происходит. А потом услышала тихое жалобное рычание. В дверь скреблись гули. Они скулили и метались, выпрашивая одобрение у хозяйки. Чарльз воспользовался моментом и рванул ко мне. Я заметила его движение боковым зрением и начала поднимать пистолет. Но его удар был молниеносен и внезапен — не успела моргнуть, как мир завертелся перед глазами. Боль пронзала тело точечными разрядами тока. Когда мир остановился, и чёрные пятна рассеялись, я осознала, что Чарльз держит меня захватом. Его ноги были скрещены на моём теле в замок, а сгиб локтя сдавливал горло. В первое мгновение я попыталась отодвинуть его руку и набрать воздуха в лёгкие, всаживая в кожу ногти, но мудак держал мёртвой хваткой. Чуть успокоившись, поняла, что руки он оставил мне свободными. Но рано обрадовалась — перед лицом сверкнуло лезвие ножа и зависло над левым глазом. Так близко, что любое движение могло привести к необратимым последствиям. Я знала, что Чарльз не перестанет ковырять меня ножом даже если я в это же время буду выгрызать ему лицо. Он не испытывал боли и страха. У него напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. А у меня был, и ещё какой. Сердце колотилось в горле, неистово и болезненно. Грудь сдавила паника. Я задержала дыхание. Думай, Кира, думай! Выстрелить всё равно не успела бы. Даже на спуск не нажала бы. Тратить силы на то, чтобы скинуть с себя — бесполезная и отчаянная затея. Что же тогда? — Чарльз, не увлекайся, — ласково, но требовательно произнесла Мари-Белль. — Я хотела бы сама прервать ей глотку и пировать на крови. Неутешительно, совсем неутешительно. Но Чарльз замер. Я осторожно выдохнула. Когда он медленно освободил тело от оков своих ног и начал отодвигаться, я схватила его за руку и, используя, как рычаг, перебросила через себя. Он дёрнулся, но я уже сидела сверху, пистолет приятно холодил ладонь. Увидев пушку, Чарльз округлил глаза и задёргался. Я приставила ствол к его подбородку и выстрелила. Пуля проделала в его щеке дыру и разворотила челюстную кость, но не убила. Взвыв от боли, он скинул меня с себя. Я покатилась и уперлась в ножки дивана, сплёвывая кровь. Он залечит рану — Мари-Белль поможет, но немного времени я выиграла. Мари-Белль надменно вскинула голову, посмотрела на Стюарта… и её лицо смягчилось, глаза загорелись. Она метнулась к нему с протянутыми руками, обошла вокруг. Охватила плечи руками, мурлыкая, и обняла за шею. Лицо Стюарта напряглось, ожесточилось. Он наблюдал за поднимающимся Чарльзом, не удостоив взгляда Мари-Белль. — Скажи, что это ошибка. Что развлёкся с ней, и я тебя прощу. — Нет, — одно короткое слово придавило её, как брошенный камень. — Тогда я убью её, а тебя заставлю смотреть! — завизжала она, сжимая его шею. Стюарт скрипнул зубами. Из глаз выглянула непривычная свирепость. Он схватил её за одну из рук и рванул в сторону, выдёргивая из сустава. Вампирша завизжала, пятясь к постаменту. Чарльз метнулся к двери и схватился за ручку. Стюарт заметил и отвлёкся от Мари-Белль. Оскалив клыки, она взмахнула рукой. Я поднимала пушку, но движение казалось пугающе медленным. Сила вампирши полоснула воздух, пахнуло кровью, а секундой позже боль обожгла грудь. Я осознала, что падаю на колени, а из меня прямо на пол хлещет кровь. Попытка вдохнуть отдалась невыносимой мукой. Стюарт сбил с ног Чарльза, не позволив впустить гулей. Мари-Белль летела ко мне чёрно-белым вихрем. Я подняла пистолет дрожащей рукой, но опять не успела — вампиршу смело порывом силы Стюарта. Она рухнула на пол и тут же оказалась на четвереньках, шипя и скалясь. Он двигался к ней, мельком глянув на меня и рану. Вампирша оказалась на ногах и бросилась к нему, протягивая руки. — Не поступай со мной так! — взмолилась она. Он смерил её ничего не выражающим взглядом. — Пошла к чёрту, — сказал Стюарт. Её лицо сморщилось, рука хлестнула воздух и зависла рядом с его лицом. — Тогда придётся тебя убить, любовь моя, — прошипела она. — Я не позволю так меня унижать! Стюарт вновь глянул на меня. И этот его новый взгляд — обезоруживающий, открытый предназначался только мне. Он ни на кого так не смотрел. Мари-Белль говорила, выплёвывая оскорбления, а мир замедлялся. В глазах темнело и плыло. Я начала падать вперёд, но успела подставить ладони. Сжимая в одной пистолет, осталась стоять на четвереньках. Поднимая голову, заметила, как Стюарт бросил в сторону руку, сомкнул у неё на шее, пальцы впились в плоть. Одним резким движением он вырвал Мари-Белль горло. Она свалилась на пол, задыхаясь, кровь хлынула из дыры, изо рта, и она стала кататься на спине, ухватившись руками за шею. В ране блеснула кость позвоночника. — Хоть минуту помолчи, — вздохнул он, стряхивая с ладони кровь и ошмётки плоти. Чарльз уже летел к Стюарту. Я подняла руку с пистолетом, навела, но это было всё равно, что целиться в тень. Слуга налетел молнией, я нажала на спуск, рискуя зацепить Стюарта. Но не зацепила. Пистолет рявкнул, пуля пробила Чарльзу грудь. Он ухнул и попятился, роняя капли крови. Двери зала содрогнулись под натиском гулей. Я глянула на Мари-Белль. Глаза у неё были огромные, полные боли и страха. Она повернулась набок, откашливаясь. Дыхание булькало и дребезжало в глотке. Ткани восстанавливались, она снова дышала. Чёрт. Сумев набрать воздуха в лёгкие, она сумела произнесли: — Будьте вы прокляты! И снова закашляла кровью. Блеснули ножи — Чарльз неуловимым движением кружился рядом со Стюартом. Я зажмурила один глаз, уставившись в прицел. Стюарт растворился в воздухе и появился у него за спиной. Слуга вампирши уже оборачивался к нему. За столетия они оба поднаторели в этом танце и знали уловки друг друга. Гули продолжали штормовать двери. Поднявшись на колени, я обхватила пистолет обеими руками и навела его… на Мари-Белль. Она ползла, сплёвывая кровь. Да так стремительно, что до меня ей оставалось совсем чуть-чуть. Я не стала медлить — пальнула в неё раз, другой, третий. Пока голова не разлетелась влажными ошмётками вперемешку с костями. Чарльз издал пронзительный звук, его ноги подогнулись. Смерть мастера погубила его, а Стюарт добил. Схватив за горло, свернул шею и швырнул тряпичной куклой на пол. Я сидела и ждала, что кто-то из них шевельнётся. Но шевелилась только кровь, растекаясь чёрной лужей вокруг тел. Когда они вспыхнули тусклым синим пламенем, я вздрогнула и опустила пистолет. Стюарт бросился ко мне, а гули навалились на дверь. — Сможешь идти? — осипшим голосом спросил он. — Не знаю, но попробую, — прошептала я и оперлась рукой о стену. — За постаментом есть чёрный ход. Он выведет тебя на задний двор. Я резко обернулась, наплевав на боль. — Что ты сейчас сказал? — Уходи, — сквозь зубы произнёс он, не оборачиваясь. Стюарт собирался принять на себя голодное стадо. Я поднялась на ноги, гнев придал сил. — Даже не думай! Он покосился на меня решительным, ледяным, жестоким взглядом и снова уставился на дверь. — Мы оба знали цену. — И ты собрался платить за двоих? Не смей жертвовать собой, Стюарт. Не разбивай мне сердце, — процедила я. Он дрогнул, издав циничный смешок. И поглядел на меня пристально. Оттолкнувшись от стены, я пошла к нему — медленно и шатаясь, но разворачивая на ходу силу, будто расправляя крылья. — Я тоже кое-что умею. Открывай дверь, и покончим с этим. Он нахмурился, но распахнул дверь, впуская в зал голодных тварей. Они рванули гурьбой, скуля и рыча. Я следила за ними глазами, мысленно оборачивая своей магией. Их было с десяток — не так много, как мы рассчитывали. Несколько метнулись к тлеющим телам на полу, остальные боязливо таращились на нас и пытались напасть. Мы не шевелились, и они чего-то ждали. А я смертельно устала, и сила таяла с каждой секундой промедления. Тогда я попятилась к камину. Приблизившись на достаточное расстояние, махнула им рукой, приглашая подойти. Гули завизжали и рванули, скаля уродливые морды. Я высвободила импульс силы и направила его в камин. Огонь вылетел из него, озарив зал и обдав нестерпимым жаром, и охватил тварей. Гули вспыхнули, как сено. Голодное пламя пожирало их тела, они плавились, словно восковые фигуры. Только эти фигуры вопили и беспомощно извивались. Кто-то катался по полу, кто-то норовил вцепиться в нас, но огонь оказался сильнее и быстрее. Когда последний гуль притих, я отпустила силу и начала падать. Стюарт подхватил меня на руки. Он опустился на диван и посадил к себе на колени, удерживая руками. — По законам Совета, ты должен занять место Мари-Белль, — сказала я, обняв его за шею. Он оглядел мои раны, осторожно касаясь пальцами кожи. — Мне это не нужно, — его голос прозвучало устало. — Тогда нам придётся скрываться. Он поднял на меня глаза и слегка их сощурил. — Вместе у нас нет будущего. — А порознь у нас какое будущее? — гнев стянул мышцы тела, вызвав прилив боли. Я закусила губу, тихо скуля. — Я отпускаю тебя, — сдавленно произнёс Стюарт. Я распахнула глаза и влепила ему звонкую пощечину. Засмеявшись, он уткнулся носом мне в щёку. И горячо выдохнул: — Я люблю тебя. — Я не ослышалась?! Он снова рассмеялся и прижал меня к себе. — Не будь сентиментальным, Стюарт. Не разбивай мне сердце, — сказала я срывающимся голосом, а по щекам покатились слёзы.