Мгновения Авонлеи

На праздничном вечере в доме Джозефины Барри собралось около тридцати человек, среди которых был весь класс Энн, некоторые члены семьи Барри и прочий люд, который был знаком с хозяйкой дома. В гостиной были вывешены самые красивые картины, что имелись в доме; парадную залу озаряло бесчисленное множество свечей; бордовая ковровая дорожка была тщательно вычищена. Балы уже не были очень популярны, поэтому танцев на вечере не ожидалось много. Начало бала, если его теперь можно было так именовать, не было ознаменовано полонезом; мазурки и кадрили также канули в прошлое. Решено было в качестве развлечения лишь станцевать польку и еще несколько простых заводных танцев из разряда тех, что танцуются на ярмарках, а также традиционный вальс. Гости начали приходить к шести вечера, к девяти подошли все приглашённые, и Диана приготовилась произнести приветственную речь. Все взоры были обращены на неё: кто-то дружески ей улыбался, а кто-то, казалось, смотрел на неё оценивающе, разглядывая её прическу и платье, её фигуру и черты лица. Джози Пай была вынуждена признать, что Диана — её соперница: девушка была высока, стройна, каштановые локоны сияли в вечернем мерцании свечей. Кроме того, она была одета в длинное сине-фиолетовое платье с прозрачным пунцовым шлейфом и волнистым нижним краем - такой фасон и такие цвета Джози не видела еще ни на одной девушке. Джози казалось, что все внимание будет обращено на молодую Барри — ведь она хороша собой, и она одна из хозяек здесь. Рассматривая людей, собравшихся за столом, Джози заметила Энн. — Она тоже, конечно, здесь… — Подумала Джози, и, разглядывая её, вдруг осознала, что перед ней не та простушка-сиротка, над которой все смеялись и наровили задеть. Джози не могла отрицать, что миссис Блайт — незаурядная, со вкусом одетая, уважаемая в обществе, неотразимая, привлекающая внимание. Недалеко от нее молодой человек любовался ею, игнорируя факт её замужества. — Леди и Джентльмены! — услышала Джози и обратила внимание на Диану. — Для меня большая честь приветствовать всех собравшихся в этом доме. Конечно, я выражаю бескрайнюю благодарность моей почтенной тёте Джозефине. Она дала разрешение на празднество в её доме, не пожалела своих сил на подготовку. Но Джозефина весьма стара, и я очень прошу не тревожить её. Она отдыхает на втором этаже, — зал слушал со вниманием. — Также хочу представить вам мою прекрасную подругу, Энн Блайт, без помощи которой вас бы также не было здесь. Энн встала из-за стола и прошла почти через весь зал к Диане. Миссис Блайт поправила платье, глубоко вздохнула и произнесла: — Надеюсь, вы хорошо проведёте время. Собравшиеся громко зааплодировали. — Прошу пожаловать в танцевальный зал, — руководила Диана. И все поспешили покинуть столовую и пойти в другой зал, где уже заиграл весёлый оркестр. После польки и хороводов был венский вальс. Беспорядочное веселье сменилось образцовой красотой воссоединившихся пар. Муди вальсировал с Руби, но он был неуклюж и часто наступал на ноги партнёрше. Гилберт танцевал с Энн, партнёры подходили друг другу идеально — прекрасно смотрелись, танцевали ровно и слаженно. Чарли Слоан был в паре с Джейн Эндрюс, однако умение юноши танцевать с девушкой оставляло желать лучшего — он был куда более силён в натягивании парусов. Джейн казалось, что её партнер держит её не нежно, а слегка грубо: в сильных руках не чувствовалось тепла, а взгляд был скучающий. Однако Чарли доставляло удовольствие вести беседу с подругой школьных дней. Иной раз во время танца они так увлеклись разговором, что сбивались с ритма и мешали другим парам. Билли танцевал с Джози, любуясь её светлыми локонами и прекрасным лицом, однако несмотря на это, в его взгляде была заметна холодность, сковывающая девушку. Присси Эндрюс вальсировала с Коулом, поглядывая на Билли. — Как же упрям мой брат, и как он заносчив! Не перестаю удивляться, — негромко вымолвила она, — еле уговорила его явиться на вечер… На самом деле отец слишком многого от него хотел и был слишком требовательным. Еще Билли часто завидовал мне, а я его недооценивала. Из-за меня и папы он порой вёл себя отвратительно. — Просто у Билли такой характер, не думаю, что ты или отец сильно на него влияли, — задумчиво ответил Маккензи. — Думаю, ты прав, однако нам следовало лояльнее к нему относиться. После вальса заиграла ещё одна полька, а затем всех позвали на ужин. Стол был полон блюд — мясные запеканки, поджаренная рыба, салаты под нежнейшими соусами, шарлотки и пироги. Также по середине стола тянулась гряда ваз с фруктами и кувшинами или графинами с напитками — соками, винами, водой. После ужина отправились отдыхать — кто-то вёл партию в шахматы, кто-то играл в карты, кто-то уединился в комнатках с книгами. Но вскоре всех созвали на чай. К чаю был подан великолепный десерт — вафли с вишнёвым сиропом и бананово-шоколадный чизкейк. Но особенностью чаепития было то, что помимо чая гостям предлагали налить пунша. Энн была в числе первых, кто пожелал. Диана была не удивлена. После трёх бокалов пунша Энн стала ещё веселее и прохохотала весь вечер, болтая то с Дианой, то с молодыми людьми среди гостей. Гилберт же, глядя на это, хмурился, ревнуя и переживая за неё. Однако вскоре Энн удалось развеять серьёзность Блайта, и они вместе были заводилами в компании. В час ночи многие гости были уже очень уставшие. В час тридцать огни в залах погасли, музыка утихла, и все разбрелись по спальням и почти сразу же провалились в сон. Поздним утром следующего дня Диана встретила на пороге дома ещё одного гостя: — О! Джерри, ты всё же пришёл! — Да, просто я боялся, мне нечего надеть, да и вообще среди всех я буду выглядеть несуразно… — он не договорил. — Брось, Джерри! Ты хорошо выглядишь. — Это единственный мой костюм, и рубашка, она не так празднична. И боюсь, мои манеры… — Да перестань же. Чарли вообще подумывал заявиться сюда в матросских штанах, но пришёл в скромном костюме и такой же непраздничной рубашке. А манеры у тебя адекватные, ты приветлив, а это главное. День прошёл незаметно в такой же праздничной кутерьме, как и вчерашний. Утром гости гуляли в саду и в небольших компаниях общались в беседках, позже снова началось торжество, в ходе которого разыгрывали простые спектакли, наряжались в костюмы разных эпох, читали стихи и играли то на фортепиано, то на флейте разные композиции. На следующее же утро настала пора разъезжаться. Но перед тем гостям суждено было удивиться — в зале, где им предложено было собраться, стоял большой фотоаппарат на тонких черных ножках. Новшество конца девятнадцатого века, о котором уже знал каждый, но никогда не видел. Только достаточно богатые семьи могли владеть этим изобретением: хотя на 1915-й год фотоаппаратов было выпущено уже достаточно, стоили они немало. Было сделано групповое фото, напечатано на плёнке и подарено каждому гостю. И хотя изображение было чёрно-белым, эмоции на нём отражались самыми яркими красками.