— Чего может желать тиран, что возомнил себя богом?
Тогда Клод усмехнулся дерзости и наглости павшего, дав наглецу договорить колкую фразу. Редко можно увидеть в лицах проигравших столько смелости на то, чтобы повысить голос с шепота до громкой речи. А сколько едкой желчи было в его словах? Удивительно, как он дожил до суда. На лице короля появилась ехидная ухмылка, он поднял руку, приказывая страже отступить на несколько шагов.— Что может желать тот, кто не видит дальше своего носа?
Обелия равнодушно взглянул на варвара, насмешливо подмечая его подавленность и беспомощность. Да уж, скалиться он мастак, но отвечать за свои поступки? Как нелепо… Как он мог наивно полагать, что имеет право перечить ему? Но когда серые глаза посмотрели прямо на него, мужчина осекся. У этого человека не было ничего — ни жизни, ни людей, ни семьи, ни богатств. Но в его взгляде было намного больше того, чего не хватало королевским топазам.— Проклятый император, разве Вы довольны своим искусственным миром?
Его щебет быстро надоел ему: едва услышав фразу, он лениво поднял руку, требуя стражу увести болтуна.— О, нет, я Вас вовсе не жалею, повелитель! Я жалею ту девочку, что цепляется за Вашу жизнь и пытается защитить от темных чар!
Клод недовольно вздохнул, облокотившись о трон. Речи безумного его не больно трогали. Не он первый, не он последний будут щебетать свои магические трели.— Имя, что Вы даровали ребенку, воистину ей подходит! Бессмертная! Бессмертная принцесса Атанасия!
По сердцу неприятно резануло, но император не подал вида, отмахиваясь от странных мыслей. Нет, у него лишь одна дочь и это Дженнет. Но высокомерное имя постоянно вертелось на языке, подобно молитве. Едва он хотел произнести привычную реплику, как голос утихал, повторяя дрянное: «Атанасия». Клод хотел усмехнуться в лицо наглой танцовщице, что дала королевское имя тому ребенку. Бессмертная, говорите, да… Ну смотри, сколько прожила эта дрянь? Насколько это твоё «Атанасия» — вечно? Бессмертно, если быть точнее. Дженнет — милая, наивная фарфоровая кукла в его руках, что безропотно выполняла свою роль послушной девочки. Она никогда не говорила ничего лишнего, зная рамки дозволенного. Идеальная принцесса для своего отца-тирана. Но, к его собственному удивлению, с недавних пор он находил её идеальность до боли пустой и скучной. Знакомые топазовые большие глаза перестали дарить чувство эйфории, её излюбленное «папочка» выводили его из себя, но он продолжал молчать. На языке всё так же вертелось это гадкое имя. Атанасия… Выслушивая из раза в раз одну и ту же тираду принцессы, Обелия, не скрывая своей скуки, уставился в пустую чашку. Почему ему кажется, что всё идёт не так, как должно быть? Разве это не то, чего он так желал? Тишина в подаренном саду Дженнет, покой рядом с ней… Он шумно выдохнул через рот. Нет, он всё так же хочет произнести это имя. В его испорченной крови было заложено предавать тех, кого любишь. Сначала родная мать, отец, затем брат и Пенелопа. А потом собственная дочь, убившая… Кого убила эта девчонка? Женщину?.. А почему эта женщина была так важна? Почему из-за неё он возненавидел того ребёнка? Сухие губы невольно произнесли проклятое имя. — Да, Атанасия… — Маргарита испуганно взглянула на безжизненное лицо отца, не понимая, с кем он разговаривает. — Атанасия… — Папа? — Это чертово имя… — он прикрыл лицо рукой, вспоминая незнакомую танцовщицу. — Верно, это имя дал ей я… — Что? — едва дыша произнесла Дженнет. — Папа, что ты… — Ваше Высочество, прошу, пойдемте, — Иджекиль, поняв, что поведение императора выходит за рамки всякого понимания, решил не рисковать и покинуть его. — Давайте оставим Его Величество одного. — Иджекиль, но… — Идём, — ухватившись за её локоть, Альфиос насильно вывел девушку из сада. Клод словно не заметил, как обстановка вокруг него поменялась. Его топазовые глаза намертво вцепились в стул напротив. — Имя? — Диана улыбнулась ему самой прекрасной улыбкой, какую он мог когда-либо увидеть, услышав желанный вопрос. — А как бы ты хотел её назвать? — Атанасия… Она будет бессмертной… Как и ты… — рухнув, мужчина стряхнул всё со стола, до конца осознавая, что натворил. — Атанасия…