Руки отказываются слушаться своего хозяина. Мин возбуждён. Чёрт, с каких пор его способен завести один только вид голого торса? Точку невозврата прошли в тот момент, когда Хосок прислал свой логин в Скайпе.
Не отключая видеосвязь на телефоне, Юнги уже во второй раз пытается правильно ввести ник парня. Получается, пользователь найден. Быстрый сброс на смартфоне и значок видеовызова на голубой панели. Ответ моментальный.
Большой экран совсем меняет обзор. Как же Хосоку идёт эта рубашка. И как же Мину хочется сейчас смотреть на него без неё.
— Тебя нужно запретить на законном уровне, — брюнет нервно облизывает губы, немного отъезжая в кресле от стола. — Ты хорошо меня видишь? — нелепое уточнение полушёпотом. Громче просто не способен. Правая рука всё ещё находится в милых боксёрах с уточками, совершая почти незаметные движения вдоль ствола.
Хосок все это время не мог оторвать глаз от экрана. В его голове не осталось ни одной мысли, только слабые возгласы сознания и совести отвлекали на миг. «Это слишком, просто слишком…», — сердце заходилось, будто опьяненное. Он сам был опьянен этим чёртовым парнем.
— Вижу, — единственное, что смог ответить Чон, прежде чем снять с себя рубашку. Слишком жарко, хлопковая ткань будто стала раскалённым металлом, который грозился оставить шрамы. На языке крутятся слова, смысл которых лучше даже не обдумывать. «Мне бы хотелось, чтобы ты был рядом», — ещё лёгкое и невинное. И простое «хочу тебя всего».
— Тогда я начну, — прикрыв веки, сообщает Мин, не прекращая любоваться чужим телом. Сердце, кажется, сделало кульбит, когда Хосок снял эту проклятую рубашку. Зачем только надевал? Брюнет поднимается на ноги, вытащив руку из трусов, и понимает, что лицо сейчас не в кадре.
«Так даже лучше», — думает Юнги, медленно приподнимая футболку, тем самым демонстрируя бледную кожу на впалом, слегка рельефном животе. Хосок точно может разглядеть ту самую талию, которая вчера привлекла его внимание. Мин не спешит избавляться от футболки, только закусывает её край, чтобы та не закрывала обзор красноволосому. Медленно покачивая бёдрами, Юнги скользит худой ладошкой по тонкой коже между рёбер, плавно перемещаясь всё ниже, пока не останавливается у самой резинки боксёр.
— Мне стоит от них избавиться? — звучит томно, немного даже игриво, а тонкие пальцы уже приспускают тёмную ткань с одной стороны, оголяя острую тазобедренную косточку. — Что думаешь? — лицо парня снова вспыхнуло. Ему, конечно, не впервой вытворять что-то подобное. Вот только это впервые, когда по ту сторону экрана находится человек, который Мину не безразличен.
— Думаю, что ты охуенен, — честно выдаёт Хосок, чуть отодвигаясь от экрана, чтобы тот захватил больше площади. — Юнги…
Если Чон готов был смотреть на парня, то точно не готов был озвучивать свои действия и просить озвучивать действия Мина. Смущало и безумно заводило.
Шумно выдохнув, так, чтобы Юнги через экран стало понятно состояние Хосока, он расстегнул ремень с характерным звуком. Блять, даже этот жест звучит настолько непристойно и крышесносно.
— Хосок… — тихо шепчет Мин, понимая, что с футболкой придётся попрощаться в первую очередь, поэтому она быстро улетает куда-то за кадр. Теперь парню по ту сторону экрана открыта почти полная картина. — Ты не ответил, — Юнги поворачивается спиной к камере и снова перехватывает боксёры за резинку, приспуская тонкую ткань ниже то с одной стороны, то с другой, тем самым демонстрируя пока только две милые ямочки на пояснице. — Не молчи. Я хочу слышать твой голос, — и Мин немного прогибается, опираясь одним коленом на стоящее позади кресло.
У Хосока перехватывает дыхание, на секунду он прикрывает рукой глаза, шумно глотая воздух. Черт, это слишком незнакомо, слишком отличается от всей теории и практики, что были до. И точно не будут после.
— Сними, — голос подводит. Хрипло, на грани слышимости и решительности. Хочется не говорить, а вцепиться в чужие бока и усадить к себе на колени, избавляя от оставшейся одежды.
— Черт, твой голос заводит, — Мин становится уже двумя коленями по бокам кресла, оставляя ноги разведенными, и слегка налегает на спинку животом, прогибаясь в пояснице. — Почему ты такой, Саншайн… — глубоко, немного гортанно. Тонкие пальцы снова цепляют резинку чёрных боксёр, тягуче медленно приспуская ненужный предмет одежды так, чтобы полностью оголить ягодицы. — Лучше бы это сделал ты, — Юнги оставляет звонкий шлепок на бледной коже. — Твоя ладонь, Хосок…
«Блять», — звучит в голове. Он чуть не спустил в штаны от одного жеста этого парня.
— Юнги, малыш… — Хосок откидывается на спинку кресла, сухими ладонями медленно ведя вверх по подтянутому торсу. Если закрыть глаза и представить на месте своей руки ладонь Мина… Парень не сдерживает гортанный стон, второй рукой сжимая край джинсов около ширинки.
— Хосок… Прошу, повтори, — тихо, на грани слышимости говорит Мин, поднимаясь с кресла. Ему нужно поднять камеру так, чтобы Хоуп видел и лицо, поэтому парень подходит ближе к столу, фиксируя крышку для полного обзора. — Умоляю, назови меня так ещё раз… — Хосок не узнает, но Юнги лет сто никто так ласково не называл, бросались только грязными словами.
— Малыш… — милое прозвище, сказанное ласково грубым голосом. Хосока самого уносит от своего же поведения. Он не знал, что может быть таким. Он не знал, что можно быть таким. Давно расстёгнутый ремень только мешает, но так же добавляет чего-то такого, что Хосок, будучи в трезвом состоянии, никогда бы не произнёс вслух. Юнги — самый крепкий алкоголь. Юнги — самый быстродействующий наркотик опиумного ряда.
Этот голос сводит Мина с ума, поэтому, не отходя от ноутбука, парень опирается о край стола и снова запускает ладонь в боксеры, которые впереди держатся только на честном слове, освобождая возбужденный член. Ладонь скользит по заученной траектории — вверх-вниз, вверх-вниз, тихие стоны сами срываются с покрасневших губ. Он хочет знать, не оттолкнёт ли Чона вид чужого члена.
— Ты такой красивый, Саншайн… Видишь, как я на тебя реагирую, — полустоном проговаривает Юнги, продолжая двигать рукой вдоль ствола.
Хосок наклоняет голову, теряясь в ощущениях. Собственный член болезненно пульсирует, требуя разрядки и как можно скорее. Красные пряди свисают, закрывая глаза парня, что хватает ртом воздух. Сколько бы желания в нем не было, внутри все равно остаётся непонятная нежность к этому человеку. Хочется грубо и резко, на всю длину, но после точно зализать все раны и синяки, оставляя нежные поцелуи на бархатной коже.
— Юнги, ты слишком, — «и я слишком».
Хочется видеть и ощущать, но руки будто связаны. Чёртово расстояние… Нет вопроса «зачем приехал?», есть только «почему уехал?». Хочется поймать и целовать. Именно целовать, не касаясь всех тех прекрасных мест, что в экране монитора смотрятся просто идеально, блять.
— Я тоже хочу посмотреть, Саншайн. Хочу увидеть, чтобы представить в себе. Покажи мне, Хосок, — последнее получается только стоном.
Мин совсем не может отвести взгляд от экрана, сильно кусая губы в предвкушении.
«Почему ты не рядом?», — немой вопрос одними глазами, а вторая рука уже открывает верхний ящик письменного стола в поисках смазки.
«О боже…», — Чон закусывает нижнюю губу до крови, не переставая крутить в голове «…в себе». Блять.
Парень отодвигается снова от стола, на котором лежит ноут, и приспускает джинсы с боксерами. Не с уточками, конечно, но не менее развратно выглядит. Тонкие пальцы сжимают с силой ноги, заставляя немного прийти в себя.
— Юнги, какого хуя ты не здесь…
— Если бы я знал, Хосок, — ладонь все ещё на собственном члене, но глаза прикованы к чужому. В этом парне, похоже, идеально все. Мин не уверен, что должен озвучить то, что пришло в голову, но язык оказывается быстрее мысли. — Хочу узнать, какой ты на вкус, — Юнги подносит руку к своим губам, обхватывая плотным кольцом сразу два пальца.
— Блять, Юнги… — вырывается на грани рычания, а сам парень не может отвести глаз от губ Мина. Этот парень, конечно, не знал, что одним из главных фетишей красноволосого являлись именно пальцы. Шумно втянув воздух, Чон сильнее сжимают собственную плоть, балансируя на грани удовольствия и боли.
Незаметным для Хосока движением, Мин отправляет смазку в кресло, попутно разворачиваясь спиной к камере. Достаточно смочив пальцы, Юнги подаётся немного вперёд, разводя ягодицы.
Влажные кончики впервые проходятся по напряжённому сфинктеру, слегка проникая внутрь. Брюнет громко выстанывает имя красноволосого парня, до половины проталкивая в себя указательный палец.
— Черт, у тебя ведь такие красивые руки, Хосок, — похоже, Мин забыл о том, как правильно разговаривать. Речь несвязная, перед глазами только один человек.
Чон давится стоном, рассматривая то, что происходит на экране монитора. Движения на собственной плоти становятся резче и быстрее. Как же хочется ощутить этого парня под собой и ловить каждый его вздох и стон.
— Ты невероятно узкий, — откуда у Хосока в голове подобные мысли он сам не знает и знать не хочет.
— Но с легкостью приму тебя, — Мин снова перебирается на кресло, усаживаясь почти на самый край. Ноги парня разведены и приподняты, упираются в подлокотники, а из-за спины он достаёт тот самый флакончик. — Тебе все видно, Саншайн? — еле дыша задаёт вопрос брюнет, открывая крышку.
— Да… — и снова губы в кровь. Этот парень, кажется, не знает стеснения. Точно не сейчас, когда он вытворяет подобное. Самому Хосоку понятно только в теории, поэтому он завороженно смотрит на флакон в руках Мина.
— Как бы я хотел, чтобы это был ты… Только ты, — произносит брюнет, выдавливая небольшое количество прозрачного геля на пальцы. — Чёрт, обожаю банановую смазку, — выдыхает Мин и прислоняет к сжатому колечку мышц сразу два пальца, принимаясь массировать немного покрасневшую кожу вокруг и стараясь открыть максимальный обзор для Хосока. Как только обе фаланги толкаются внутрь, парень громко стонет чужое имя, сильно закусив губу.
Хосок продолжает смотреть, чуть ли не облизываясь от картинки на экране. Кажется, он нашёл и другую сторону себя, в которой хочется зажимать не только девушек, но и Мин Юнги. Гребанного Мин Юнги, что одним появлением перевернул его мир. За мыслями парень не замечает, как остро горит все внизу. Кажется, долго он не протянет. Юнги просто безумец.
Тем временем Мин добавляет третий палец, размашисто вбиваясь в себя по самое основание. Ноги дрожат, а вторая рука накрывает требующий внимания член.
— Хосок, я совсем близко… — громкие стоны Юнги вперемешку со стонами Хоупа, доносящихся из динамиков охуевшего от такого ноутбука, заполняют комнату. Мин только представляет сверху этого парня, продолжая все громче и громче выкрикивать его имя. Секунда, три, пять… Протяжный стон, больше похожий на неразборчивое «люблю тебя» и Юнги расслаблено откидывается на кресло, размазывая по впалому животу белёсую жидкость. Черт, что он там в конце пиздонул?..
Хосок держится ещё пару поступательных движений и изливается следом, пачкая неспущенные джинсы и белье. Перед глазами белые пятна, шум сердца и неимоверная слабость. Оргазм накрыл с головой, оставляя после себя блаженную негу. Кажется, он заснёт прямо сейчас.
По привычке, Мин собирает несколько капель собственной спермы кончиками пальцев и проходится по ним языком.
— Чёрт, повторюсь. Но я хочу почувствовать твой вкус, — пальцы полностью погружаются и скрываются между губ Юнги.
— О боже… — смущённо тянет Чон, хватая рубашку с пола и прикрываясь ей. Этот парень — его личное сумасшествие.
— Ты серьезно? — улыбается Мин, даже не думая сводить ноги. Что Хосок там не видел-то?..
— Я серьезно, — беззлобно отвечает парень, откидываясь назад и расслабляя плечи. — Ты — пиздец. Но ты тот пиздец, что я искал всю жизнь, кажется.
Юнги смеётся, поправляя растрепанные волосы. Черт, даже не смотря на расстояние, в его жизни, кажется, это был лучший секс. А он многое повидал…
— Хосок… Останься со мной, а? — тихо, очень тихо. К сожалению, Мин почти не спал, а учитывая, что время уже вечернее, глаза немного слипаются. Сонный Мин Юнги равно честный Мин Юнги. — Я даже обещаю, что научусь готовить, — возможно, тут он погорячился.
— Видимо, ты научишься готовить только в том случае, если я научусь быть бессмертным, — смеётся парень, рассматривая в экране умиротворенного Мина. Как жаль. На секунду он правда допустил мысль остаться с этим человеком.
— Я могу поискать заклинания на бессмертие, — легко улыбается Юнги, опуская ноги на пол. Затекли. — Правда, Хосок… Мне кажется, что я не смогу теперь, — шумный выдох и парень снова закусывает губу. — Почему ты такой… У меня до сих пор перед глазами твои движения на сцене…
Хосок ничего не отвечает, всматриваясь в черты лица парня, желая запомнить все до последней. Сейчас бы он хотел прикоснуться к его щеке и ласково погладить.
— Твои движения у меня тоже до сих пор перед глазами, малыш.
— Ну вот. А если тебя не станет, то меня так уже точно никто не назовёт, — Юнги чувствует, что силы его покидают. Слишком хорошо, слишком расслаблен. — Совсем никто…
— Всё будет хорошо, — другого он и не мог ответить. Приблизившись к экрану, парень провел пальцами по монитору. Внутри что-то неприятно разбилось. — Отдыхай.
— Я совсем не устал, — чуть громче врет Юнги, поднимая голову на экран. — Черт, смотреть на тебя — это пытка, — тёплая улыбка касается искусанных губ. Почему-то глаза закрываются. Не специально. — Мне кажется, что я люблю тебя, Саншайн…
«Мне не кажется. Я люблю тебя»
Хосок сидит перед ноутбуком всё то время, пока парень по ту сторону экрана тихо спит. Чон скользит взглядом по расслабленному лицу, незаметно улыбаясь. Мин Юнги, ты чертовски красивый, знаешь…
***
Жуткий звонок будильника как ножом по сердцу Юнги. Неудобно, жутко неудобно. Мышцы болят, а руки не разгибаются, чтобы дотянуться до этой орущей хуйни.
— Какого хуя… — пробубнел Мин, вспоминая события вчерашнего дня. — Блять! — парень падает с кресла, почти сразу же поднимаясь за телефоном.
Семь утра. Только не это…
Дрожащие пальцы быстро находят нужный контакт и нажимают на кнопку вызова. Но абонент недоступен. Ещё раз, ещё раз, и ещё…
J-Hope был в сети больше двух часов назад.
Ни сообщений, ничего.
Пальцы продолжают нажимать на иконку с именем Хосок, но всё без толку. Девушка в телефоне сообщает всё тем же металлическим голосом о том, что абонент вне зоны доступа.
— Блять, нет! — орёт Мин, бросая телефон в стену. Минута спокойствия. Тишина. Ни одного сообщения нет даже в скайпе. Разговор окончен в 3:01.
— Что, блять?.. — задаёт Юнги вопрос сам себе. Он точно уснул раньше. Неужели?..
Мин чувствует неприятную липкость в районе живота. «Чёрт», — думает парень, проводя рукой по бледной коже. Нужно в душ. А потом…
***
Часы показывали начало второго, а он так и не двинулся с места. Удивительно, полгода назад Хосок продумал каждую мелочь этого дня и в результате… смотрит на спящего парня, улыбается как-то по-глупому и не представляет почему завтра не наступит. Полгода назад он увидел пресловутое «это конец», чуть позже принял и сейчас должен был исправить. Своеобразным способом, который, возможно, не столь продуман. Продуман только итог — исчезнуть, замениться надгробным камнем.
На телефон приходят сообщения, будто бы все в мире продолжает работать «как раньше». Хосок вспоминает один из вечеров, который оставили в его памяти шрам. В тот злополучный поздний час ему позвонила подруга и на грани слышимости сказала простое: «отец умер». Чон помнит смутно этот день, но точно помнит включённый телевизор и работающее радио рядом с мужчиной, что в какой-то степени был отцом и ему. Со смертью одного человека мир не остановился, даже не замолчал на мгновение. Он продолжил жить.
— Ты мой мир, который должен продолжать жить, — длинные пальцы обводят силуэт на мониторе.
Вдруг резко становится больно и страшно. Почему-то сейчас он чувствует себя уже застреленным. Кажется, небесная канцелярия подключила его к демо-версии его же выбора. Воздуха не хватает, комната вращается, парень падает на пол. Холодное дерево под щекой приводит в чувство. Два метра, первый ящик, отцовское военное. Достоевский писал: «…его комната из девяти шагов». Для Хосока комната состояла из одного выстрела.
Одного выстрела и Мин Юнги.
Подняться на ноги не было сил. Экран продолжал светиться, часы в углу показывали середину ночи. Записка, смс, диктофон? Нет, он не хочет ничего оставлять после себя.
03:00.
Рука дотягивается до крышки ноута, с хрустом закрывая устройство. Всё. Теперь всё.
***
Прежде чем покинуть ванную комнату, Мин бросает взгляд на своё отражение в зеркале. «Дерьмо», — думает парень. Даже алкоголик, не выходивший месяц из запоя, наверное, выглядит лучше.
Похоже, не судьба ему быть счастливым. Где это видано, чтобы одно случайное знакомство посреди ночи в анонимном чате так круто изменило человеческую жизнь? Хоть мыльную оперу снимай, ей-Богу!
Но шутки шутками, а перед глазами улыбка Хосока, его руки, глаза, волосы. А в ушах звонкий голос. Его действительно больше нет?..
Мин отрицательно мотает головой своему отражению и покидает ванную. Идёт в комнату, доставая со шкафа первое, что попалось под руку. Он, вроде как, должен ехать на работу, где его ждёт утреннее собрание с подчиненными, но сегодня его там не увидят. Возможно, больше нигде его больше не увидят. Пусто. Все пусто.
Юнги одевается в какие-то штаны и футболку, даже не задумываясь о том, как это все сочетается. Перед выходом ещё раз проверяет всевозможные мессенджеры и в тысячный раз пытается позвонить контакту с именем Хосок. Но безрезультатно.
Хосока нигде нет. Нигде. Только в голове и сердце Мина.
Ему действительно на миг показалось, что Хоуп — надежда. Его надежда на что-то настоящее в этом мире фальши и абсурда. Его родственная душа, его соулмейт. Это очень странно… Юнги хватило двух дней, чтобы осознать, что он способен полюбить. Но почему Хосок не захотел остаться с ним? Мин сделал бы все, чтобы этот парень стал самым счастливым.
Садясь за руль, Юнги не сразу заводит автомобиль. Все мысли о Хосоке. Мину вспоминается обрыв на окраине города, где он раньше часто бывал.
Нужная точка на карте, маршрут построен и навигатор предлагает выбрать путь с минимальными пробками. Правая нога нажимает на педаль газа.
Звонок телефона. Нет, он не готов сейчас ни с кем говорить. Кажется, надежду услышать голос Хосока он похоронил километрами ранее.
Снова отвлекающий звук, который только и действует на нервы. Впереди расстилается пробка. Белые воротнички опаздывают на работу, как мило. Хотя стоп. Он и сам такой же, ничем же не лучше.
Курить в салоне не лучшая идея, но сейчас можно всё.
Очередной светофор, что только растягивает время и желание оставаться спокойным.
Звонок телефона.
Два удара по наушнику.
— Да, блять, забери меня уже с вокзала, я все пальцы кактусами исколол!
