Кошмар Менсиса

      И вот он я. Миколаш Новак, профессор «Бюргенверта», ученый, «Хозяин кошмара», поднимаюсь по извилистым каменным ступеням. Над головой черные, непроглядные облака, под ногами рой уродливых пауков всевозможных видов. На голове клетка, черно-красная мантия трепыхается на холодном, промораживающем насквозь ветру. Крики, вопли, цокот лапок и завывания чудовищ режут слух, воздух полнится зловонием гниющего мяса, пыли и озона. Кошмар клубится без остановки, грозясь увлечь в пучины абсолютного безумия.       Я не помню, когда в последний раз ел, мой организм проспиртован, наполнен галлонами ядовитой бледной крови, но разум чист и трезв как никогда. Мне хочется верить в это. За мной ученики — они истощены, почти безумны, едва не валятся с ног от многодневных, безостановочных обрядов. Им нечего терять, как и мне. Перед тем как погрузиться в этот последний в моей жизни сон, получил послание от Софии. Чувства вырезали его текст в подкорке мозга и буквы, нанесенные легкой рукой сошедшей с ума умницы снова и снова всплывают в памяти, даже на пороге конца:       Профессор! С радостью на сердце сообщаю, что Хор больше не представляет угрозы. Все члены этой паскудненькой организации перестали существовать как люди. Они и мне предложили, но я отказалась. Зато смогла поглядеть, как они превращаются в инопланетян и мозгососов. Занимательнейшее зрелище! Да-да, мастер! Хора больше нет, а Йози нашла на теле Амелии следы начальной трансформации. Она скоро станет чудовищем! Через месяц — не позже.       Вам, уверена, будет интересно узнать о судьбе Людвига. Мы с Йозефкой следили за его здоровьем последние две недели. Рада сообщить, что ваш друг благополучно умерщвлён. Ну как благополучно… для нас с вами благополучно. Чудовище вышло из-под контроля и порвало цепи, как только охотники вкатили пушку. Как результат — почти дюжина мертвых охотников и разрушение части лабораторий. Беснование Людвига разбудило подопытные образцы в колбах и они, скажем так, привели «особых» пациентов Марии в состояние измененного сознания и те устроили бойню, забив всех врачей и ученых. Зверя одолел Вальтер. Зарубил своей пилой-вертушкой. В общем, Церкви конец, охота окончена и Ярнам, можно сказать, брошен на произвол судьбы. Городские чиновники пытаются организовать охоту силами горожан. Возможно месяца два у них что-то будет выходить. В Старом Ярнаме опять пожар. Твари оттуда попытались вылезти и несколько ребят из числа Церковных охотников пошли наводить порядок с огнеметами. Многих из них убил спятивший охотник Джура, а из пятерых раненых, доставленных в нашу клинику двое — бесследно исчезли.       Может ли кто-нибудь предположить, куда они делись? Хи-хи.       Наша милейшая Мария покончила с собой. Новость незначительная, но вам, думаю, она покажется важной. Пес знает, из-за чего. Может из-за смерти почти всех пациентов? Хор забрал ее тело на опыты, но Герман их обескуражил. Ворвался в Приют с косой наголо и перебил треть ученых, забрав тело охотницы с собой. Погоня так и не нашла его, будто старик сквозь землю провалился. А ведь церковные иерархи хотели сделать его новым Людвигом, уболтать занять тепленькое место, но увы. В Мастерской пусто, и только кукла валяется в углу. Они решили ничего там не трогать, уж не знаю почему.       Ну а я продвинулась в своих исследованиях. Сегодня мне удалось превратить одного из пациентов Йозефки в «посланника». Я так счастлива! Первый шаг на долгом пути к постижению космических тайн через вивисекцию и переливание крови сделан! Сердце болит о вас и ходе вашей работы. Я ужасно скучаю по нашим вечерам, по лекциям и головомойкам. Как бы хотелось вновь оказаться в родных стенах Школы Менсиса и разделить с вами величие Кошмара! Но увы, я вынуждена играть роль доброго двойника, подыгрывая Йозефке. Впрочем, она не знает, что я приготовила для нее. В моих опытах у доброго доктора особая, исключительная роль! О моей беременности не беспокойтесь. Плод не развивается — я в идеальном здравии!       С замиранием сердца жду новостей о ходе финального эксперимента.       С искренней любовью и безграничным уважением.       София Агриппа.       P.S. Да благословит вас кровавая луна.       Городу конец. Жизнь и смерть цивилизации поставлены на карту. Понимая это как никогда ясно, я решительно поднимался по ступеням к арене призыва. Там, среди полуразрушенных колонн и резных арок, покрытых зловещими птумерианскими рунами, дожидался орган из черного дерева. Один из учеников пошатнулся, и товарищ подхватил его, не дав скатиться по лестнице. Я обернулся, окинув взглядом всю процессию. — Учитель, — встревоженно сказал поддерживающий друга ученик. — Мы истощены, вы уверенны что… — Нет, мы не должны покидать сон, — резко ответил я, предчувствуя просьбы. — Все готово для призыва. Следуйте за мной, чего бы это ни стоило.       Я резко развернулся и ускорил шаг, услышав, как один из учеников рухнул без чувств на холодных, черных ступенях. Кошмар вздрогнул. Здоровье учеников с клетками на головах меня не интересовало. Они — не более, чем орудие, громоподобная пушка, что проломит стену между нами и Родом, подарив человечеству надежду на спасение. Измотанные, подавленные, с плечами-вешалками и выпирающими ребрами — свидетельствами сильнейшего истощения. Лишь моя воля удерживает их разум в этом месте, гарантируя нам успех. Они — мои куклы, мои марионетки на пути к финалу. Их жизнь и здоровье больше не имеет практической ценности. Все существование учеников Школы Менсиса посвящено этому моменту.       И вот я здесь, у черного органа. Пальцы касаются клавиш, стирая с кнопок несуществующую пыль. Тело там, вне измерения сна. Сидит на стуле в окружении учеников, склонив голову на грудь под весом клетки. Поднимаю взгляд, глубокий вдох.       Момент истины. — Мерго!       Пальцы коснулись клавиш и Кошмар содрогнулся от громоподобного звука зловещей колыбельной. Простые ноты, выученные наизусть вырывались из серебристых труб и мозг Джонатана содрогался, источая сонмы сияющих фантомов, окрашивая небеса в непостижимый оттенок космоса. Ученики хрипло запели, вставая в позу для установления контакта.       Отыграв — закрыл глаза, готовясь встретить судьбу. Ураган энергии подхватил меня, насыщая каждую клетку тела чудовищной мощью мертвого космоса. Я ощутил, как порвалась ткань измерения, а затем раздался вопль. Ученики за моей спиной вопили, и я видел, пусть и закрытыми глазами, как они хватаются за клетки и падают, катаясь по холодному полу кошмара. Как кровоточат их глаза и плавятся мозги. Я рухнул на колени, сжимая челюсти до хруста зубов. Чудовищная боль пронзила череп, грозясь воспламенить и мой мозг. Но я — не они. Сознание едва сдерживает огонь космического могущества, сверхяркое сияние ослепляет даже сквозь закрытые веки, но я держусь. У меня просто нет иного выбора. Не в силах бороться с болью я завопил, вцепившись в прутья клетки. Белый ад в глазах, раскаленная спица в мозгу, пламя в легких — невыносимо. Сердце рвется из груди, теплая кровь стекает по подбородку.       «Я не вынесу этого!» — Мерго! — завопил я. Свет вдруг стал непроглядной тьмой.       Заплакал младенец.       А затем я пришел в себя, словно проснулся во сне, обнаружив себя на холодной, черной траве. Медленно, борясь с подкатывающей рвотой и чудовищной головной болью, поднялся. В гробовой тишине слышался детский плачь, будто чье-то беззащитное дитя явилось на зов. Я пошатнулся, раскрыл глаза и обомлел.       На душе ничего. Ни боли, ни ярости, ни страха, ни сожалений. Лишь абсолютная, звенящая пустота. Ученики лежат мертвые, окружая разбитый рояль, а в це6нтре арены призыва стоит старинная коляска из черного дерева, покрытая замысловатыми, красивыми узорами птумериан. Я ожидал чего угодно, кроме этого. — Что?       Медленно, с трудом держась на ногах, я подошел к коляске и заглянул за черные шторки.       «Ничего»       «Ничего» не может плакать»       Внезапно стало так смешно. Я отпрянул от коляски и, рухнув на землю, захохотал как никогда в жизни. Теперь все встало на свои места. Ребенок в коляске — дитя королевы Ярнам и Оедона. Новорожденный Великий. Я призвал его, разорвав в клочья ткань мироздания и теперь это беззащитное полумертвое существо, не способное ни вырасти, ни развиться — мой единственный спутник в Кошмаре. Все мертво и все мертвы, а кто не мертв — умрет очень скоро. — Это ты, любопытное мертвое дитя, откликнулся на мой зов тогда, в первый раз? — нежно сказал я. — Ути-пути, маленький! Хе-хе-хе, добро пожаловать домой! В Кошмар Менсиса!       Я поднял взгляд у уставился на громадное, многорукое создание, бережно укрывающее крыльями коляску. Громадные изогнутые сабли сверкали в свете луны, рожденной в небе Кошмара приходом Мерго. Лица у создания не было, лишь капюшон из рваных черных тряпок, свисающих с изуродованного, изогнутого тела. — Ты… а кто ты? Ах, ну конечно, дитя нельзя оставить в одиночестве. Кормилица, да? У меня с самого начала ничего не могло получиться, так ведь? Нельзя докричаться до Рода через сон. Все, что я сделал — разрушил стены вашего укрытия и теперь… теперь та сила, что подтолкнула меня на эту глупость придет в Кошмар за тобой. Ха-ха-ха-ха, нет. Нет, она придет за ним, — я кивнул на коляску.       Кормилица Мерго стояла предо мной и казалось: смотрела без всякого выражения, будто я не представлял для ее подопечного угрозы. Все кончено, работа Школы Менсиса провалена, эксперимент не удался, а я… я стал пешкой в руках сил, задумавших добраться до мертвого дитя проклятой королевы и Бесформенного Оедона. Глупый, безмозглый человечишка, архитектор своего собственного уничтожения. — Я хочу выпить.       Усилие воли не дало результата. Я не сумел проснуться, как просыпался раньше. Будто искусственный мир вокруг перестал подчиняться моей воле. И тут резкая боль пронзила голову. Я вскрикнул и увидел зал-сомнарий, полный мертвых тел. Все еще живые ученики с выжженным мозгом и я среди них. Мертвый. Ледяная волна прокатилась по телу, пальцы вцепились в прутья клетки до боли в костяшках.       Вот, к чему я пришел. Отринув все, что когда-то делало меня человеком, я погнался за иллюзиями, оставив после себя лишь ужас, боль и смерть. Все кончено и теперь я — Миколаш, останусь здесь навсегда, вместе с вырванным из убежища мертвым младенцем и его нянькой. Окруженный кошмаром, мной же созданным. Слушая плачь младенца, вопли замученных, цокот паучьих лапок и любуясь сиянием спящего Мозга Менсиса.       Миколаш… «Хозяин Кошмара». — Кошмар клубится и бурлит без остановки, — прошептал я, понимая к чему приведет заточение. Мысли путались, струйка крови стекала по губам. Рухнув и раскинув руки, точно пытаясь нарисовать ими ангела на траве, я захохотал и бесчисленные полчища пауков окружили меня, пища и преклоняясь. Медленно поднялся, покачиваясь точно пьяный. Вскинул руки, и ученики разом взлетели, опутанные белесыми, незримыми нитями. Теряя рассудок, я уставился на призрак жены, опутанный паутиной. Почерневшие глаза прожигали насквозь остатки моей проклятой души. — У кого ключ — тот и доктор, — сказала она, улыбаясь кровавой улыбкой. — Привилегия потеряна, Мико. Добро пожаловать в число пациентов. — Ах Кос… или как некоторые говорят Косм… ты слышишь наши молитвы? — почти пропел я. — Хе-хе-хе-хе…       Смех застыл в глотке, я впился в решетку клетки и завопил.       В последний раз.