Заблудшие души

Светлые волосы были собраны сзади в два хвоста и рассыпались по спине, как две пшеничные волны. Лишь несколько непокорных прядей выбивались у висков и на лбу, но девочка подправила их рассеянным движением. Лилиан приглаживала складки тёмно-синего платья с цветочным узором дольше, чем требовалось. Она дышала. Ровно, как струна, но чувствовала себя неспокойно, как кролик в пасти волка. Её сердечко грозилось выбить грудную клетку и явиться на свет. О, сколько же сил ей потребовалось, чтобы набрать воздуха в лёгкие и толкнуть злощастную толстую дверь. Её вниманием сразу же овладел мужчина за чёрным столом. Лилиан быстро облизнула губу и сглотнула, делая нерешительные шаги вперёд. Несмотря на то, что в окно вламывались лучи опаляющего солнца, холодный воздух оставлял на чувствительной коже поцелуи и пускал корни к сердцу девочки мурашками. Лилиан присмотрелась к громадному шкафу, который грозился упасть, когда она подходила слишком близко. Такой громадине ничего не стоит оставить от неё жалкий кровавый след на полу, который спрячут колючим ковром. Она метнула взгляд к загадочной запертой двери, которая пряталась в тени кабинета. Если долго концентрироваться на щели, Лилиан встречалась с двумя блестящими глазёнками. Она не стала дожидаться, пока они явятся. Тревога и без того душила её горло. Она стала буравить мужчину взглядом синих глаз. Аристократические черты лица вызывали чувство восхищения: белоснежная кожа, пронзительные серые глаза, идеальной формы прямой нос, тонко очерченные губы, острые скулы и коротко подстриженные светлые волосы - единственное, что перепало ей от этого человека, сошедшего с глянцевой обложки журнала. —Папа? Танцующие по клавиатуре ноутбука пальцы дрогнули, но отец не одарил дочь взглядом. —Сегодня в школе проходил родительский день. Ребята готовили вместе с мамами и папами их семейные блюда. Мадам Хэдли помогала мне испечь печенье с орешками, которые ты любишь! — голос Лилиан постепенно приобретал твёрдость. — А ещё мы рисовали! Вот. Девочка положила на край стола лист бумаги с изображением Алана Кроуфорда с немыслимо счастливым выражением лица. По неизведанную сторону загадочной двери внезапно раздались приглушённые шорохи. Сердце Лилиан спустилось в пятки. До достижения двенадцати лет девочку воспитывала набожная няня, которая водила её в церковь пять дней в неделю. О нет, богобоязненной дочерью, как она сама, няня её сделать не смогла, но Лилиан искренне поверила в существование нежити. Неуёмная детская фантазия обернула сказания о демонах-искусителях в реальность. Холодок ласкал кожу маленькой спины. Лилиан не обернулась и не обернётся, чтобы там за этой проклятой дверью ни происходило. Даже если нежить поклянётся именем Господа, что не является нежитью. Фантазия Лилиан разыгралась настолько, что свет представлений в голове ослеплял: дверные демоны давились со смеху слюной от нарисованной улыбки. Но нежить вполне можно понять. Такое выражение лица не под силу узреть даже самому Богу. Лилиан открыла ранец и с удивлением обнаружила пропажу мешочка с печеньем. —Неужели я забыла его на столе мадам Хэдли? — задумчиво пробормотала она. Сердце Лилиан вытекло из туфель, когда Алан вдруг захлопнул свой ноутбук. —Это же не срочно. — выдохнул он. — Я занят. Иди, поиграй с няней. Ледяной тон, что был лишён любви и ласки, пронзительные глаза, под взором которых хотелось спрятаться, словно человек перед ней и не был её отцом вовсе. Редко, когда скупой Алан Кроуфорд показывал голос, но, если и отвечал, то только таким образом. Будто перед ним пустое место. Но губы Лилиан изогнулись в улыбке. В такой, словно она выиграла неимоверно много денег по проездному билету. Девочка даже не надеялась, что завлечёт внимание отца. Порой ей казалось, что мужчина становился глухим, как тетерев, и слепым, как новорождённый котёнок, когда она появлялась в поле его зрения. Из-за потери матери Лилиан, разумеется, была очень привязана к драгоценному отцу. Но в её голове крутились мысли, неподобающие для ребёнка: «Что сделать, чтобы меня полюбили? Почему он так строг ко мне? В чём я провинилась? Мне нужно извиниться? Я должна попросить прощение... » Лилиан отчаянно желала почувствовать любовь и тепло, но отец попросту не замечал её. Как если бы боялся допустить одно лишь существование дочери. Лилиан никогда не капризничала. Не жаловалась, когда болела в одиночестве. Не требовала уволить няню, что относилась к ней не лучше, чем к дворовой псине. Была послушной, терпеливой, едва ли не набожной дочерью. Лилиан глупо радовалась, когда отец отправлял к ней Эмму, пока няня отлучалась по делам. «Отец заботится обо мне». Окрылённая Лилиан побежала за печеньем, которое, как ей казалось, поможет сблизиться с отцом. Стоит призадуматься уже тогда... Может, она была слишком грубой? Слишком очевидной? Слишком навязчивой? Слишком дотошливой? Потребовала слишком много? Но ей просто хотелось стать счастливой. Когда Лилиан вернулась, её маленькое сердечко бросилось вскачь с наивным ожиданием. Чего? Она стояла в коридоре, глядя в дверную щель. Лист бумаги с изображением улыбающегося отца выглядывал из мусорного ведра. Чего Лилиан ожидала? Что отец заметит её? Попросит прощение? Скажет, что рисунок выпал по ошибке? Стоит призадуматься уже тогда... Девочка положила ладонь на грудь и почувствовала лихорадочное биение собственного сердца. Несмотря на навернувшиеся слёзы и всепоглощающую как сама тьма боль, она всё равно сохраняла надежду. Безгранично наивное дитя продолжало верить в свет, что таится в глубинах души отца. Пусть и он мерк с каждым днём. Лилиан с охотой погружалась в сон. Только в своих грёзах она могла беседовать с ним, чувствовать тепло и тонуть в объятиях. А наутро, как ни в чём не бывало, она вела себя как подобает дочери. Двенадцатая весна стала для неё концом. Сердце Лилиан окончательно вырвалось из груди и разбилось на осколки, как поганое дешёвое стекло. На месте осталась лишь зияющая дыра. —Как ты можешь такое говорить? Лилиан трепетно ждала каждый свой день рождения. Именно в этот счастливый день в году скупой Алан Кроуфорд одаривал её вниманием, пускай и мимолётным. Но с каждым новым годом отец отдалялся всё дальше. Лилиан, наверное, заметила бы это раньше, пока не стало слишком поздно. Однако «поздно» всегда заявлялось без приглашения. Эмма подготавливала стол для празднества. Лилиан и Алиса ожидали в игровой комнате, но услышав голос Эммы, старшая девочка вышла в коридор. В воздухе витала тревога. За свои двенадцать лет Лилиан научилась определять этот сладкий аромат, покрывающий её перед сном, как одеяло. —Собираешься вот так уйти? В такой день? В животе девочки похолодело. Она вцепилась вспотевшими ладонями за перила лестницы до побеления костяшек и задышала так громко, как только осмелилась. От образа отца, одетого в верхнюю одежду, её пульс забился в висках. Алиса потянула кузину за одежду, позвала обратно в комнату, похлопала по плечу, но, как бы ни старалась, Лилиан не отзывалась. Тогда она сморщила вздёрнутый аккуратный носик и устроилась рядом. —Это, должно быть, шутка? Ты это несерьёзно. —Так больше продолжаться не может. — Алан покачал головой. — Своим присутствием я создаю проблемы. Причиняю ей боль. —Ты - отец, Лилиан - твоя дочь. У неё сегодня особенный день. А ты собираешься преподнести ей такой подарок? Снимай пальто, Алан. — Эмма мягко взяла ладонь брата. — Когда-нибудь в дождливую суровую погоду, оказавшись в нашем доме в Кенсингтоне и попивая чай с имбирём, мы посмеёмся над этой ситуацией. Всего на миг подбородок мужчины напрягся. Он опустил голову, сделал тяжёлый вздох и, собравшись с мыслями, снова посмотрел на Эмму. —Такому отцу, как я, не обрадовались бы даже сироты, согласись? — уголки его губ приподнялись, но улыбки, как таковой, не было. Он убрал руку сестры. — Я так больше не могу, Эмма. Ты сама знаешь. Лилиан её полная копия. Улыбка, взгляд, выражение лица, смех. Даже предпочтения в еде. Всё в ней напоминает Изабеллу. Боль. Изысканная, ноющая боль врезалась в грудь Лилиан и медленно душила. Алиса обеспокоенно положила свою маленькую ручку на подрагивающее плечо кузины и заглянула ей в глаза. Щёки Лилиан жгли слёзы. Она догадалась, к чему приведёт этот разговор. В конце концов, она множество раз переживала это в своих кошмарах. —Лилиан ведь её дочь. —Дочь. — тихо повторил Алан, будто бы пробуя неизведанное слово на вкус. — Да, знаю. Я прекрасно осознаю, о чём ты, но... Ты не понимаешь каково видеть отражение Изабеллы в девочке, что когда-то... — Алан прикусил нижнюю губу. — Она ведь даже не знает, что этот день их общий. Его голос прозвучал надломлено, а последние слова и вовсе едва слышно. —Никто не виноват в смерти Изабеллы. —Тогда скажи, что мне делать, Эмма? Лилиан прижала ладонь ко рту и напрягла все мышцы, чтобы не закричать от муки, доставленной её драгоценным отцом, который орудовал словами, как клинком. Шёпот Алисы пробирался сквозь завесу гудения в ушах и кузина с удивлением обнаружила, что и на глазах Алана блестели горькие слёзы. —Что сделать, чтобы эти мысли больше не крутились в моей голове? Как мне подпустить к себе собственного ребёнка? Ответь, Эмма, что мне делать? Алан Кроуфорд слишком долго пытался быть сильным. Дочь и отец медленно истязали друг друга. —Алан... Эмма вновь потянулась к брату, однако он отверг её. —Я пытался. Я даже посещал курсы психотерапевта, но всё без толку. Все мои попытки как-либо сблизиться с ней всегда плачевно заканчивались. Я понимал, что мой удел - тихо страдать в стороне, но я тянул на дно и Лилиан. Совместный отпуск на Филиппинах был единственной надеждой. Но она чуть не погибла, Эмма. Я едва не погубил её. Она захлёбывалась в этом чёртовом океане прямо на моих глазах. И самое страшное... Знаешь, что самое страшное? Я, наблюдая за тонущим ребёнком, подумал тогда: «А что, если бы в ту ночь выжила Изабелла?» —Лилиан! — вскрикнула Алиса. Алан и Эмма быстро метнули свои глаза на источник звука - на двух девочек на лестнице, одна из которых склонилась над другой и испуганно вопила со слезами на глазах. —Мама! Мама! Лилиан не может дышать! Мамочка! Стоит признать, что мужчина был хорош собой. Седина в коротких светлых волосах была почти незаметна. У него были широкие плечи, строгий серый костюм классического кроя и тщательно начищенные чёрные ботинки. За очками прятался пронзительный взгляд, окружённый сеточкой морщинок. Бледность подчёркивала круги под глазами, будто он страдал от бессонницы или усталости, но даже это не портило общую картинку. —Мистер Кроуфорд, как добрались? — поинтересовалась Джудит. — Всё ли прошло хорошо? Алан посмотрел на неё, вскинув бровь. —Если говорить о полёте, могло быть лучше, а что же по поводу погоды, то вы и сами видите, не так ли? Лилиан наблюдала за развернувшимся театральным представлением, облокотившись о перила лестницы. В течение двух проведённых в Нью-Йорке дней, Эмма не заводила разговор о важном. Порой на неё что-то находило и она вовсе начинала себя вести как курица наседка. Вплоть до сегодняшнего дня Лилиан оставалось лишь гадать, что взбредёт в голову тёти на этот раз. Её губы сложились буквой «О», когда она услышала от Джудит весть, что Эмма поехала встречать Алана в аэропорт. Причина, отчего тётя кружила вокруг неё, наконец раскрылась. —Кто-то там наверху точит зуб на меня. Бьюсь об заклад, это моя мать. —Зачем ей так поступать? — спросил Итан. Мальчик не покидал общество Лилиан с тех самых пор, как они столкнулись на кухне. Теперь, когда Лилиан рядом, его тоскующее сердце готово поверить в Санта-Клауса. Он загадывал желание на день рождение, чтобы кузина вернулась. Просил фей и молился Богу, но никогда не обращался к сомнительному ряженому старику, который забирался в дома в кромешной тьме. Обратиться к нему посоветовала одноклассница. Он поставил на кон честь собственных губ, что дело провалится. Не будем отрицать, увидев Лилиан, его охватили смешанные чувства. С опозданием, с очень большим опозданием, но старик выполнил его просьбу. Ну поцелуй так поцелуй... Хотя Итан больше склоняется к тому, что одноклассница - ведьма. Лилиан чувствовала напряжение, исходящее от стоящей поблизости Алисы. Казалось, воздух между ними можно порезать и подать на ужин. Девушка присмотрелась к пальцам, которые сильно сжимали деревянные перила лестницы, взглянула на лицо - губы сложены в полоску, острые глаза направлены вниз. —Хм-м... — Лилиан подпёрла щеку кулаком и стала наблюдать за Аланом, ставшим по неизвестной причине занозой в заднице её кузины. Ещё одна загадка. Эмма вошла в дом вместе с порывом ветра. Стряхивая капли дождя с зонда, с её губ сорвалось грубое нелестное слово - упоминание неминуемого конца, пиздец, если быть точной. Лилиан усмехнулась и повернулась к Алисе, но её улыбка в тот час же упорхнула, и она отвернулась. Воспитание не позволяло Эмме выражаться на всеобщее всеуслышание, потому она выплёскивала свой порыв в мыслях или шёпотом. Ветер едва ли мог унести её слова. И, к глубочайшему сожалению Эммы, каждое лестное упоминание матери, сына, подлого человека и универсальных половых органов всегда достигало Лилиан. Девушка научилась слышать глазами. Ей пришлось, если быть точной. —Джудит, подай аперитив к мясу, — приказала Эмма. — Алан, ты ведь будешь ужинать? —Мама приехала. — Итан запрыгал на месте. Алиса прижала ладонь ко рту брата, прежде чем мысль, что стоит окликнуть мать, забрела в его голову. Лилиан наблюдала за происходящим, не вмешиваясь. —Что это вы делаете? — строгий голос Эммы Мари прозвучал одновременно с воющим ураганом, что сметал листья с деревьев и катал их по дороге, как грёбаные мячики. — Немедленно прекратите. Если собираетесь дурачиться, найдите для этого подходящее время и место. Алиса фыркнула и отпустила Итана. Он сразу же побежал к маме. Лилиан улыбнулась, встретившись с недовольным взглядом кузины, а затем снова посмотрела вниз. Алан стоял, наклонив голову, и глядел на девушку на лестнице с выражением, похожим на смесь удивления и жалости. У неё были волосы светлого золотистого оттенка, как у него самого, глубокие синие глаза - сапфиры его возлюбленной. В голове завелась горькая музыка его пропащей души - глуповатый смех, улыбка и ямочки на щеках. Он узнал её. Лилиан выросла и стала внешне подобна своей матери. Но взгляд... Её синие глаза светились иронией, уголки губ были приподняты вверх, но эта не-улыбка не несла в себе бывалую детскую невинность и добрый умысел. Дочь. Он узнал её. —Алиса, спустишься на ужин? — спросила Эмма. —Я не голодна. —А ты, Лилиан? Или подать тебе в комнату? Джудит, принес... —Я спущусь. — перебила Лилиан. — Будет грубо с моей стороны бросить вас, не считаете? Это был нескрываемый укол в его сторону. Глаза мужчины сощурились. Дочь. Он не знал её. Изабелла - дочь дипломатов, прямая наследница рода виконтов. Искусно играла в трик-трак, музицировала, наизусть знала Расина, двухтомная история французской аристократии Бонвилье была ей сродни сказкой перед сном. Алан - внук председателя палаты лордов. Родился с золотой ложкой во рту. Был единственным наследником нефтегазовой компании, а после смерти деда - полноправным председателем. Юношеская жизнь Алана была омрачена игрой в поло, охотой, лошадьми, разведением собак. Не новость, что в Лилиан было столько же от матери, сколько от отца. Порой непроизвольно её устами говорили они. Ни один океан не сможет смыть её кровь, ни один ветер не унесёт цвет её крови, ни одна молния над... И всё же? И всё же... Кто, дьявол его подери, сидит за обеденным столом? Именно дьявол. Не иначе. Лилиан гоняла чёртов зелёный горошек по тарелке, играясь на нервах присутствующих, как на струнах музыкального инструмента. От каждого скрежета вилкой по тарелке их тела содрогались, стиснутые зубы ныли, руки чесались. Все постепенно приходили к мнению, что протянуть руки через стол и схватить горло виновницы не такая уж плохая идея. По крайней мере, ни один судья их не осудит. —Милая, — неясно, улыбалась Эмма или же её лицо свело судорогой. — Прошу, спаси нас всех и прекрати скрежетать по тарелке. На ужин было подано восхитительное тушёное мясо ягнёнка с картофелем и овощами. Неудобства начались уже когда Лилиан зачавкала во время трапезы. Уже тогда Эмме стоило заострить на этом внимание, но чувство вины было выше грёбаного этикета. Она так и не смогла рассказать племяннице о приезде отца и подготовить её моральный дух, как надлежало хорошему опекуну. Эмма считала, что проявление невоспитанности за столом своеобразное наказание за молчание. —Джудит приготовила? — Лилиан наколола на вилку кусочек тушёного мяса и отправила в рот. — Эфо ефиншвеое обяфение. —Лилиан. — тётя тяжело выдохнула. — Не говори с набитым ртом. Девушка проглотила кусок и облизала губы. —Это единственное объяснение, почему еда такая отвратная и одновременно отменная. —Вы слишком глубоко оценили мои кулинарные способности, мисс Кроуфорд. — закатила глаза Джудит, приземляя на стол десерт - Баноффи. —В следующий раз можешь сразу подсыпать в мою тарелку мышьяк. — улыбнулась Лилиан. — Горошек - тяжёлая артиллерия. Но удар засчитан. —Рада, что вам понравилось. —Джудит, проверь, всё ли есть в комнате, которую подготовили для Алана. — сказала Эмма, поворачиваясь лицом к брату. — Как тебе еда? Это не фирменный ягнёнок мадам Митчелл, но тоже неплохо, да? В обязанности Джудит не входит готовка, но время от времени она... Воспользовавшись тем, что тётя отвлеклась, Лилиан пнула Итана за столом. От неожиданности он едва не подавился апельсиновым соком, чем заслужила его возмущённый взгляд. —Ты знаешь, почему Алиса так реагирует на Алана? — тихо, как только позволял голос, заговорила она, наклонившись к кузену. —Ей дядя не нравится. — шёпотом признался он. — Мама хочет, чтобы она улетела с ним в Англию. —А причина? —Алиса должна поступить в университет в Лондоне, в котором раньше учился дядя. Лилиан медленно выпрямилась и по-новому посмотрела на тётю, которая, словно почувствовав на себе взгляд, повернулась к ней. —Что такое, милая? Но Лилиан не ответила. Они обменивались безмолвными взглядами какое-то время, а затем девушка отодвинула стул, на котором сидела, и пошла навверх. Итан увязался за ней, как хвостик. Когда она отступилась? Два грёбаных года. Два, мать его, грёбаных года она жила, как тень Кроуфордов. Усердно училась в резидентуре, спала всё свободное время, уплетала за обе щёки стряпню Эдварда. Училась, спала, ела, училась, спала... Так когда же она отступилась? Стоило уйти раньше. Гораздо раньше. Она продолжала помнить тепло, чем хуже для неё самой. Лилиан сморщилась, когда пол под ногами издал мерзкий скрип. Воспоминания кольнули, как шипы. События злополучного дня, когда она перешла черту, за которую даже сам чёрт бы не соизволил перейти, порой мозолили ей глаза. О, небеса, лучше бы её ещё в детстве съели дверные демоны и забрызгали весь пол кабинета, извергнув кусочки её плоти. Лилиан остановилась перед дверью. Она неотрывно смотрела на ручку и старалась не пропустить ни одного предостережения от сердца. Но внутри зияла только тишина. —Постучать? — спросил Итан. —Навряд ли откроет. Капли неугомонного дождя ударялись в окно, расплывались и стремительно стекали вниз. Ветер гулял по улице и только усилился, когда она резко приподняла одну ногу и отлепила из подошвы кроссовок две припрятанные скрепки. Если она не слышала предостережения погоды, чего говорить о собственном сердце? Итан изумлённо смотрел на кузину. Захлопал ресницами, когда она погрузила одну из металлических скрепок в замочную скважину. —Почему ты носишь с собой скрепку? —Предлагаешь мне острые предметы в одежде держать? —Зачем тебе вообще острые предметы? Нехорошее предчувствие защекотало глотку Лилиан, когда дверь отворилась. Податливый замок поддался быстрее, чем бордельная проститутка под пальцами пианиста. Сердце, о, сердце билось учащённо, и ветер выл подобно волку, что отдавал честь луне. Но Лилиан не обращала на это внимания. Если она не слышала предостережения погоды, чего говорить о собственном сердце? —Алиса? —Нельзя так вламываться к людям. — послышался голос с конца комнаты. Лилиан скользнула внутрь вместе с Итаном. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы найти Алису во мраке. Девушка спряталась от солнца плотными шторами и укуталась во тьму. Лилиан пошарила по стене в поисках выключателя, но спасительный свет не озарил комнату, когда она всё же наткнулась на кнопку. Лампочка не загорелась. —Пробки выбило. — Алиса пожала плечами и легла обратно на кровать, повернувшись к двум незваным гостям спиной. — Ты не слышала? Мама внизу предупреждала. —Правда? — Лилиан посмотрела на дверь, словно на ней высечены ответы. — Так значит, предупреждали? Я не слышала. —Зачем пришли? Лилиан прошла вперёд, изящно избегая препятствия. Её глаза многое упускали из виду, но она уверенно держалась во тьме, что нельзя сказать о робких шагах Итана. Лилиан знала, что мальчик боялся темноты. Он не различал окружающие объекты, и тем самым воображение рисовало в его голове не самые безобидные картинки. Тем не менее Итан держался от Лилиан на расстоянии вытянутой руки. Он определённо боялся. Тяжёлое дыхание тому подтверждение. Без сомнений, ему хотелось, как минимум, вцепиться в одежду кузины, но с тех пор, как Алиса оттянула его и перебросилась с ним тет-а-тет парой фраз, он больше не приближался к Лилиан слишком близко. Взгляд девушки скользнул от мальчика за спиной к гитаре, которая висела на стене. «Могу поспорить, как же я пожалею об этом». —Я думала, ты выбросила её. Научилась играть? —Прекрати. — Алиса согнулась на кровати и понизила голос. — Выключай режим старшей сестры и выметайся. —Ты уже решила? Стэнфорд, Вирджиния или Йель? Гм-м, — Лилиан задумчиво постучала по губам. — Университет Джона Хопкинса тоже неплох. В Йель и Стэнфорд сложный отбор, но образование на высоте. Вирджиния переманили профессора Джейна Уиллиса. Его присутствие гарантирует поток абитуриентов. Но университет в штате Мэриленд... Кажется, это они выиграли грант и приобрели новейшее оборудование? —Ненавижу, когда ты так делаешь. Ты ведь всё знаешь, да? Поэтому злорадствуешь. «Это очередное проявление моего легкомыслия, если я продолжу, то пожалею». —Ты ведь не намерена оставить всё, как есть? Эти слова камнем упали в желудок Алисы. Она опустила голову и поджала губы. Тишина ответила за неё. Лилиан сделала тяжёлый выдох. «Я, несомненно, пожалею». —Sort les doigts du cul, соплячка, я видела проблемы и похуже. —Твоя кузина будет очень признательна, если мы перестанем попусту тратить воздух. Разумеется, если ты жаждешь продолжить мотать сопли на пальцы и ткать паутину, я не стану тебе в этом препятствовать, но хочу предупредить заранее, что паутина гарантированно утонет в твоих слезах. Алиса приподнялась на локтях и посмотрела на Лилиан с круглыми глазами. — ... Знаешь, каждый раз, когда ты открываешь рот, я поражаюсь, что ты выдаёшь. —Я видела тебя в Стэнфорде. — девушка посмотрела на Итана. Малыш продолжал судорожно оглядываться по сторонам. — Приёмная комиссия не приняла твои документы. Судя по тому, как ты убита горем, ты просто жаждешь места в этом учреждении. Но не видишь себя в других? —Нет. —Что ж, — Лилиан перевела взгляд к задвинутым шторам. — Приёмная комиссия - неотъемлемая часть дерьма в каждом учебном заведении. Следуя девизу университета: «Содействие общественному благоденствию путем влияния на умы в интересах человечества и цивилизации», я помогу тебе сразить их. Раздавив гипертрофированное самомнение, мы определённо поможем вышеупомянутому человечеству. Алиса поразительно медленно сдвинула брови к переносице, а затем, свесив ноги с кровати, она начала по очереди загибать пальцы. —Я была черлидером в школе и волонтёром. Все мои творческие награды и грамоты за успехи в учёбе не поместились в портфолио и пришлось приобрести второе. Я написала эссе. Выдала им два рекомендательных письма от учителей. Их бывших выпускников, между прочим! А ещё, кстати, я очень даже хорошо сдала все экзамены. Но им всё до ёб... — Алиса посмотрела на брата и поджала губы. — Хреновая затея! Я отказала одному парню, но кто знал, что его папа член приёмной комиссии? Меня не примут, даже если я сдам внутренние экзамены в университете! —О, да, они бы умилялись, даже если бы ты продемонстрировала им танец мольбы на коленях. В одно мгновение тёмная комната погрузилась в согревающие золотые лучи заката. Лилиан убрала руки от штор и с улыбкой посмотрела на кузину. —А что на счёт рекомендательных писем от двух врачей-резидентов? «Вскоре я пожалела об этом».