Glove/Перчатка

      Фетишизм в Первом Ордене не карается законом. Нет в уставе запрета на такое.

***

      Китти Чешир блестяще держит лицо, мысли на замке, эмоции под контролем. Да, Верховный лидер чувствует её, считывает, потому что ученица позволяет — это своеобразный язык общения. Он чуть ближе, чем коллегиальный, и дальше, чем Рену хотелось бы. Нет, не потому что ему симпатизирует подопечная, а потому что этот инструмент, девчонку, ему бы держать под контролем. Это прагматичный подход к их взаимоотношениям. Чешир позволяет. Рен берет.       Китти тоже кое-что взяла. Тогда, после убийства Сноука, после происшествия из-за "сломанного" светового меча, перчатка Мастера осталась при ней. Возможно, мужчина заметил, и его насмешливая полуулыбка сквозь строгость адресована не тому, что подопечная всё ещё не в состоянии продержаться с ним один на один дольше получаса, падая на лопатки от очередного точного удара, а тому, что он знает о чём ученица думала, оставляя его перчатку при себе.       Возможно, Чешир с ума сошла...       Тренировка закончилась десять минут назад. Командующий покинул зал даже не прощаясь, оставляя подопечную на полу. Они это уже проходили. Ей нужна минута передышки, девчонка соберет свои вещи, и вернется в каюту.       Рен почти никогда не показывал усталости. Но Китти могла видеть, как он иногда тяжело выдыхал, в своей каюте, прикрывая глаза на минуту или десять. Он вообще-то позволял ей иногда находится рядом, под предлогом "набираться воинской мудрости", хотя, по правде говоря, они сидели на его кровати, глядя в глухую пустоту космоса за панорамным окном.       Кайло этого не говорит, но черная бездна с ледяными вкраплениями бомб замедленного действия, взрыв которых мог бы расколоть Его Галактику в щепки, пугает.       Китти этого не говорит, но космос не завораживает. Успела привыкнуть. К Кайло Рену — нет. Она слушает, как наставник дышит, ждёт, когда её время истечет, и он прикажет уйти, боковым зрением пытается изучить его профиль. Ей не нужны объяснения — зачем она здесь. Почему сидит, откинувшись спиной к ледяной стене, в двух дюймах от Верховного лидера Первого Ордена. Ему, возможно, тоже нужно вот это всё.       Сейчас Чешир набирает код доступа к собственной каюте, и вваливается в помещение, даже не используя голосовую активацию, чтобы зажечь свет. Ей хватает того, что исходит от звезд. Почти ничерта не видно, или, быть может, глаза ещё не адаптировались в темноте.       Последние четыре часа Рен гонял её на износ. Боль не от побоев, а от усталости, и Китти даже не избавляясь от дублета, застегнутого до горла, падает на кровать. Если уснет сейчас так, ребристая поверхность покрывала отпечатается на щеке, и девушка переворачивается на спину, кажется, выбивая весь воздух из лёгких.       Нет, боль всё таки ещё и от побоев...       Девчонка чувствует соль на губах и жар, который всё никак не схлынет. У неё точно красные щёки. До душевой кабины она не доползёт — ноги еле донесли сюда. Командующий её за это не похвалил бы. Всего лишь тренировка. Чуть более длинная, чем обычно, но всё же.       А ещё Китти почти чувствует его запах. Рядом, в миллиметре от кончика её носа, и девушка запрокидывает голову, вдыхая глубже, чувствуя, как дублет стягивает грудную клетку. Ещё в тренировочном зале девчонка стянула водолазку и бандо, надевая сюртук на голое тело, потому что до каюты минут пять, и эти куски ткани, больше ни на что не похожие, всё равно закидывать в люк рефрешера. Сейчас, расстегивая супатную застежку, Чешир почти рада, что под дублетом ничего нет. Она задохнётся к чёртовой матери. От того, что сердце, после тренировки, так и не перестало колотиться, а в воздухе присутствие Рена почти можно ощутить кончиками пальцев.       Больная. Всегда была, всегда будет. Она хочет чтобы Командующий был здесь, хочет чувствовать не только отголосок его присутствия, не фантом запаха ярости и контроля, под которыми у неё колени подгибаются, и не одну единственную перчатку Рена под подушкой, а самого Кайло здесь. И всё это ей кажется. Потому что невозможно ощущать асфиксию, когда тебя вовсе не душат.       Перчатка под подушкой, да. Сакрального смысла в этом нет, но прятать было больше негде. Китти заводит руку за голову, чтобы коснуться черной кожи, и вынуть её. Огромная. У Китти и без того узкая ладонь, тонкие пальцы, а по сравнению с наставником...       Это натуральная кожа... на высокотехнологичном корабле практически не найти ничего, без приставки "поли-" или вне словосочетания "синтетическое что-либо", поэтому к вещам Командующего прикасаться было приятнее всего. Запах кожи Китти ощущает точно — это не психоз. Но это точно помешательство.       Девчонка скидывает ботинки, избавляется от ремня и расстегивает на брюках пуговицу, потому что Чешир дышать иногда тоже нужно. И она сейчас заснула бы, если бы не навязчивая идея, звенящая белым шумом на задворках сознания. На границе между сумасшествием и здравым смыслом.       Нет.       За. За границей здравого смысла, потому что Чешир надевает правую перчатку Рена, которую сама же зубами с него снимала. Потому что он так приказал. Господи...       Щёки уже не горят, за то кровь в висках начинает теплеть, делая голову тяжелой, а мысли полупрозрачными. Все, кроме той, от которой девчонку бросало в жар. В ужасе, что Командующий именно в эту секунду сломает стены в её сознании. Именно сейчас, по закону подлости, узнает что ученица хочет сделать.       Это просто несколько за гранью.       Однако кожа перчатки касается кожи щеки. Как если бы это сделал Кайло...       Конечно же не было бы этого. Нет, наставник не дал бы повода думать, будто может быть иначе, чем сейчас. Иначе, чем нездорово, страшно и возбуждающе. Он бы провел большим пальцем по сухим губам. Китти касается черной материи кончиком языка, ощущая вкус, ощущая шов, ощущая, что этого мало.       Девчонка ведет рукой ниже, чувствуя, сквозь ткань перчатки Рена, собственными пальцами, как дрожит жилка на шее, чувствуя, как она сама нервно сглатывает, как всё в горле дрожит от судорожного выдоха.       На Добивающем холодно, но ладонь Чешир до того лихорадочно горяча, что даже сквозь черную кожу она это чувствует. Чувствует кожей ключиц, груди, ребер. Чувствует, касаясь затвердевшего соска, сжимая его, чтобы ощутить даже швы на большом и указательном пальцах. Китти думает об этом. Действительно думает об этом.       Чешир знает, что уже влажная. Не только от мысли о том, что именно она сейчас делает. А потому что четыре часа к ряду Кайло Рен вжимал её в стены, в пол тренировочного зала, потому что Китти не может не смотреть на то, как он сражается, потому что Командующий — второй в её жизни, а за три сотни лет девчонка сосуществовала с тысячами и тысячами людей, пример всего, что она фетишизирует. Обожествляет. Возводит в культ, чтобы думать о том, как его руки меч сжимают или её горло, например, пока пальцы Чешир в печатке Кайло вновь очерчивают губы, чтобы проникнуть внутрь, чтобы язык обвел два пальца, смачивая. Окончательно распробовав кожу на вкус...       Подопечная Рена нырнула ладонью под пояс брюк, резинку белья, стараясь не думать о том, что её сейчас от смеси ужаса и вседозволенности сломит пополам. В голове всего одна мысль. Та, что заставляет коснуться себя.       Китти понимает, что не дышала, но делая вдох, режет сухое горло, и это отдаленно напоминает удушье. Соленая горячая капля стекает по виску. Просто особенность сетчатки. Не избыток эмоций. Не слеза по причине, которую Чешир сейчас даже в мысль не оформит.       Несмело скользит пальцами по влажным складочкам, прекращая дышать окончательно, второй рукой сжимая покрывало, чтобы не впиваться ноготками в ладонь, не защищенную тканью перчаток. Девушка касается клитора, растирая влагу, самым кончиком пальца, потому что там чёртовы швы, и у Китти от этого сердцебиение спотыкается. И дыхание. И мысли.       Господи... чуть проникает внутрь, окуная черную кожу в смазку. Горячо и скользко... Чешир анализирует, чтобы не думать о том, что наставник сказал бы... Она слушала его голос каждый день... любое слово, даже то, чего он никогда не говорил, девчонка может воспроизвести в своей голове.       Что угодно... проникая внутрь, лаская до иступления, Командующий, в мыслях Китти, может сказать что угодно...       Если откровенно, это всё затруднительно... пальцы всё время выскальзывают из перчатки, и Чешир разводит их, сгибает, чтобы удержать ткань, но становится только хуже... лучше... Она не знает!       Дыхание сбивается, девчонка слышит только стук собственного сердца. Ноги начинают дрожать, до долгожданной разрядки ещё немного... ещё совсем... — Позволь предложить руку помощи.       Чешир распахивает глаза, подавляя вскрик. Голос Рена не в её голове...       Он ведь вышел из тренировочного зала раньше неё, у наставника единственного есть код доступа к каюте подопечной, Китти просто в очередной раз не увидела его, опять пришедшего сюда, чтобы... — Зачем? - всхлипывает ученица, пытаясь восстановить дыхание, приподнятая на локтях. — Потому что мои перчатки тебе не по размеру, - спокойно отвечает Верховный лидер.       Будто ничего не случилось. Словно это нормально! Чешир пятится к изголовью, пока её за талию не возвращаю на место, заставляя согнуть ноги в коленях. Рен садится на край кровати, опираясь на левую руку, чтобы правой... — Пожалуйста, нет, - одними губами просит Китти.       Только Командующий ей не подчиняется. Он повторяет путь подопечной, надавливая пальцами на язык, спускаясь вниз, под ткань белья, сразу проникая. Чешир сглатывает стон. — Это не тебе решать, - толчок по самые костяшки, выбивающий из ученицы всхлип.       В перчатках. Рен делает это в перчатках. Девчонка итак была на пределе от избытка всего, а сейчас, особенно когда учитель ласкает клитор, добавляя второй палец, Китти даже тихих стонов сдержать не может.       Нет. Это скулёж. Просящий. Подопечная хочет двинуться на встречу, но наставник второй рукой удерживает на месте, большим пальцем оглаживая тазовую косточку. Его движения замедляются, ритм заставляет удовольствие накатывать волнами дрожи, только у Чешир слабеют ноги, и она даже в таком случае не выстояла бы. — Пожалуйста, сэр..., - задыхается, вскидывая подбородок на очередном проникновении, когда кожа перчаток проскальзывает по чувствительным стеночкам, этими проклятыми швами. — Мне всё же остановиться? - насмешливо уточняет Командующий.       Но мужчина только ускоряет скольжение, приказывая смотреть ему в глаза, потому что Китти разве что не хнычет. Разве что под конец. Разве что тогда, когда каждый толчок наставника приходится на тот комочек нервов внутри, будь проклят или благословлен тот, кто его придумал, потому что... наверное, сейчас Чешир даже считает Кайло Рена красивым. Возможно, в смеси смущения и удовольствия, прошивающего каждую косточку, последнего больше. Возможно, она снова шепчет его имя, потому что рехнулась, а кончать с его пальцами, обтянутыми черной кожей внутри, сжиматься вокруг них, дорожать в руках Командующего — потрясающе. Немыслимо. Слишком хорошо, чтобы пережить это без почти целомудренного поцелуя в лоб. — Видимо, поговорить с тобой уже не удастся, - как бы вскользь замечает мужчина.       У Китти дрожат и руки, потому что она слишком долго продержалась на локтях. Девчонка тяжело рухнула на лопатки, закрывая глаза. Сейчас, когда это помешательство кончилось, когда послевкусие черной кожи и нездорового удовольствия испарилось, Чешир без понятия как смотреть Верховному лидеру в глаза. — Ты умница, - Командующий издевается, потому что он ободряюще сжимает правую руку ученицы, на которой всё ещё его перчатка, - Ты сегодня со всем справилась.       Китти нервно выдыхает, и всё, что она может — кивнуть в ответ. Неловко, несмело, просто надеясь исчезнуть. — Не без помощи, - Рен до этого насмешливо смотрел куда-то в сторону окна, но переведя взгляд на подопечную, понял, что у Чешир сейчас случится остановка сердца, и с неё на этот вечер хватит, - Спокойной ночи.       Мужчина касается губами уголка губ ученицы, оставляя ту в спасительном одиночестве. Всё ещё в его перчатке.