Будни и праздники

*** Последняя декада марта 2020 – по настоящее время…       … - Скажи, пожалуйста, Герм… - с очевидным удовольствием наблюдаю, как она уютно гнездится в разворошенной за ночь нашими совместными усилиями постели, - планируешь сегодня вставать? – она отрицательно качается головой, улыбаясь при этом так, что хочется потрепать ее за щечки. Позволив себе еще немного полюбоваться открывающейся с моей выгодной позиции картинкой, ложусь поверх одеяла рядом с ней. - Это что за демарш? – слегка вынырнув из кокона, в который превратила одеяло и подушки, Холли поворачивается ко мне. - Раз ты намереваешься провести день здесь… - подперев голову рукой, устраиваюсь удобнее, удерживая ее в поле зрения, - то мне-то какой резон тогда отсюда вылезать… - Должен же кто-то из нас выпустить Симона… завтрак приготовить… - тянет она. Обняв ее вместе с одеялом, отвечаю, - Если диета из голой любви тебя все-таки не устроит, мы тебя и раскулачим, хомячок мой… чем ты там ночами хрумкаешь… - она визжит и выворачивается, пока я пытаюсь ее из постели все-таки выковырять. - Ферн… пусти… нет! Пусти, говорю тебе! – в пылу борьбы Герми заезжает мне почти что в глаз, довольно чувствительно. Зашипев, перекатываюсь на спину, рефлекторно прикрываясь ладонью… - Ой! Прости-прости-прости! – тут же всполашивается она, - очень больно? Дай посмотреть… да убери же руки, Франц! - Поцелуй и все пройдет… - избавившись от вполне закономерных искр из глаз, удерживаю ее рядом… - Ишь… скорый какой… - легонько дуя на мои несущественные повреждения отзывается она, - синяка не останется… скорее всего… - Холли бормочет еще что-то, придирчиво разглядывая меня. Смотрю в близкое… очень близкое сейчас лицо и не могу насмотреться… чуть прикушенная губа… немного, совсем малость нахмуренный лоб… тонкая едва заметная складочка между бровями… ее взгляд минует мой, потому что она все еще пытается рассмотреть, что там у меня с бровью после ее меткого попадания… но вот мой пристальный взгляд замечает ее подсознание – быстрый взгляд мне в глаза… и после – уже вернувшись, словно отражение моего собственного… - Ну как – жить буду? – негромко вопрошаю я, склонившись, Холли легко целует пострадавшую мою бровь, - Будешь… долго и счастливо… - Только с тобой! – не отпускаю ее от себя, - А если фингал все-таки проявится… - То кто на тебя здесь, кроме меня, смотрит, милый! – перебивает моя ненаглядная, перелезая через меня, встает с кровати. - И ты все-таки поднял меня на ноги… - На том стоим! – бодро рапортую, не предпринимая попыток следовать ее примеру, - ты там чаек поставь пока… - Чаек, значит! – швырнув в меня думочкой, которую успешно ловлю на лету, Холли на ходу замечает, - ну ладно… - лежу, лениво размышляя о том, чем мне это может грозить… *       … карандаш вообще осыпается и спустя сколько-то лет уже и прочитать написанное будет трудновато… а с другой стороны – ну кто это будет пытаться читать годы спустя! А колпачок от ручки, как оказалось, имеет вкус… и весьма знакомый… похоже, это у меня со школы. Пробегаю глазами текст, продираясь сквозь отнюдь не каллиграфический почерк моего суженого – вот зачем, спрашивается, он это все в тетрадке, да еще и карандашом черкает, когда можно – руками и на компе… И мне все легче было бы… - Чего делаешь? – предмет моих не слишком лицеприятных грез явно бездельем мается, - Может, помочь чего… - А и помоги, ласковый мой… - чуть повернувшись в его сторону, отзываюсь, - мне тут одной твои вирши разгребать не с руки… с автором-то оно быстрее пойдет… - Ну… не с автором… - Франц делает вид, что скромничает, - я так сказать – проводник, пытаюсь им быть… - вернувшись к столу за очками, он садится рядом, - что, так плохо? - Нет, милый… - так и не выплюнув колпачок ручки изо рта, отвечаю невнятно, - не так, чтобы очень… немного подправим твои обороты, упростим сложносочиненное, сделаем общую структуру чуть легче, чтобы не так громоздко выглядело в целом… - Ты же читала ее вместе со мной! – тут же встречает Франц, - И как ты предлагаешь – упростить? Там же все… ну, буквально – все нужно в фильм тащить! - В этом случае ты не найдешь того, кто просто подумает о том, чтобы в это вот вложиться… - позволив тетрадке с его каракулями закрыться и соскользнуть с колен на диван, поворачиваюсь к нему, - Ферн, милый… - Я за него… - буркает он, глядя на меня, - Дай сюда эту гадость! – вытянув колпачок у меня изо рта, аккуратно откладывает его в сторону, - Как маленькая… вечно что-нибудь тянешь в рот… - А вот и не-е-ет… - позволяю себе немного покапризничать, пока Франц обнимает меня, вытягивая из-за спины чашку с орешками в глазури и выразительно демонстрируя мне, - что? - Что-что… кусочничать не надо, вот что! Скоро уже обедать будем… - Ты прямо как моя мама! – смеясь, обнимаю его за шею, - а что у нас сегодня в меню? - А чего бы тебе хотелось? – дразнится он, - Ладно-ладно, никаких особых изысков… у меня банально закончилась фантазия… - Мне и не нужно… - тихонько отзываюсь, просто чувствуя его рядом, - Достаточно пары-тройки перемен блюд и все! - Хулиганка! … *       … конец марта, а по ощущениям – середина февраля… Потуже затягиваю шарф, подмигиваю терпеливо ждущему у двери Симону, - Сейчас идем, друг… - тот вопросительно тявкает мне вслед, потому что направляюсь я в противоположную от входной двери сторону, - Герм, ну ты скоро там? Сколько можно свитер надевать, тебя ж все равно никто на улице не увидит… мы же никуда со двора не пойдем… Герми! - А может… - откликается моя Будурочка, в явной задумчивости рассматривая объемный свитер, что так и лежит на спинке кресла, - … может, вы – без меня, мальчики? - Нет, ну как – без тебя-то? – содрав свитер с кресла, опускаюсь перед ней, заставляя поднять руки, - Без тебя – совсем никак… - повторяю, просовывая сперва одну ее руку в рукав, потом – другую в другой, - ну вот – вид приятный и аккуратный… Она фыркает, - Да уж… пойду за сумочкой… она все еще в чемодане… - Да к чему она тебе… - говорю уже вслед, - все равно ведь… - Если меня никто не видит, не значит – что надо забыть о правилах приличия… - Холли возвращается с подкрашенными губами и даже кажется подведенными глазами, - к тому же, у меня тут маски и перчатки… - Но мы же – только во двор, пса выгулять! – завожу привычную уже за пару недель пластинку, - А ты собираешься, как в космос! - Сам виноват, душа моя… - привстав на цыпочки и чмокнув меня в нос, Холли критическим взором обозревает воронье гнездо, что у меня на голове, - Тебя надо помыть… и не мешало бы слегка уложить… - С первым – даже спорить не буду, - безнаказанно пользуясь ситуацией, привлекаю ее к себе, - а вот со вторым… - цокаю языком, качая головой, - обломаешься, моя радость… хотя… - вернув ей чмок в нос, не спешу отпускать, - … если ты меня слегка подстрижешь… - Нет! - перебивает она почти возмущенно, чем крайне меня веселит, - ни за что, ты понял? Ты не будешь стричься, Франц! - Что, совсем? - Совсем! – кивает она, с очевидным наслаждением запуская пальцы в мои буйные кудри, - Как же тебе идет… - ее тон сквозит мечтательностью… - таким ты похож на пирата моей жизни… - А другим – нет? – двумя пальцами ухватив ее подбородок, приподнимаю, заставляя смотреть только на себя, провожу большим пальцем по губам, безжалостно стирая помаду… рефлекторно облизав губы, Герми прихватывает мой палец зубами, не слишком удачно заигрывая… щелкнув ее по носу, не ведусь, - Не пытайся сменить тему, ma petit, ничего не выйдет… Нам с Симоном надо идти, а ты… - поднимаюсь, бесцеремонно дергая ее следом, - идешь с нами… Пошли-пошли, иногда нужно вылезать из дома… хотя бы метров на сто… Улицы непривычно пусты, редкие прохожие, еще более редкие автомобили. На нашем заднем дворе они и в нормальное время – редкость, а уж сейчас… Симон бодро скачет поблизости, то и дело оглядываясь на меня, бредущего вдоль дома следом… моя упрямица стоит на крыльце, подпирая стену дома, состроив гримасу страдалицы. Сделав небольшой кружок перед домом, попутно сфоткав пару соседских семей – просто для коллекции и чтоб поляроидные кассеты не застаивались, возвращаюсь назад. - Холл, ну сделай же лицо попроще… - стоя у нижней ступеньки, говорю я, - смотри – птички, солнышко… снег вон почти что весь стаял… скоро листочки пойдут… - Слякоть, грязь, сырой ветер… - продолжает она мою аналогию и еще тем же капризно-склочным тоном, - ты идешь? Симон давно уже домой просится! Наш благовоспитанный друг смирно сидит у входной двери, то и дело поглядывая на стоящую там совсем рядом Герми, дескать – чего не открываешь-то… Взбежав по ступенькам, останавливаюсь перед ней, ладонями опираюсь на стену по обе стороны… - Знаешь, когда вокруг все – вот так, мне кажется… - склоняюсь так близко, что вижу себя в ее глазах, - … что мы – одни на всем белом свете… и тогда я благодарю богов, что позволили нам встретиться. С днем рождения, ma Hoix, на случай если ты вдруг с чего-то решила, что я – забыл… - склоняюсь еще ближе, целуя ее… *       … обещающий быть томным вечер, стремительно перестает таковым быть, еще даже толком и не начавшись… - Мне не хочется ссориться, Франц… - Ну и не надо… - захлопнув ноут, он бросает на ходу, - в спальне буду, - вместе со своими французскими коллегами туда и направляясь. Я не ханжа, во всяком случае, мне так хочется думать… и я тихо млею от его французского прононса, стараясь от него эту маленькую слабость скрывать… и понимаю с пятого на десятое… но все-таки их разговоры и взаимные шуточки-подколы временами заставляют даже краснеть. Франца же все это искренне развлекает, его возвращение словно открыло ему второе дыхание... впрочем, так оно и есть, должно быть по крайней мере. У каждого актера есть место, куда он может вернуться в случае чего, там, где ему будут рады, где его знают и любят просто за то, что он – такой есть. Я видела Ферна – разным и плохие, и в хорошие его дни… сейчас он, кажется, нащупал баланс и сразу же почувствовал себя увереннее… Стараясь не мешать ему и не вызывать лишних вопросов, на которые он может не захотеть отвечать, у его коллег – не появляюсь в поле зрения камер ноута и телефонов… в отличии от племянника Франца, который забрел к нам на чай с новостями от семьи, да и завис с играми. Теперь же они с Францем вдвоем дружно валяют дурака в видео-чате… а мой ненаглядный еще и красный гондон на голову нацепил, дескать, чтобы волосы не мешались… - Холли, а можно кекс наверх забрать? – взбудораженный вьюнош ссыпается по лестнице, - и еще чай! - Можно… только это не кекс… а пудинг… - отвечаю, понимая, что уже говорю сама с собой, того уже и след простыл, как и тарелки с выпечкой и чайника. И как все в двух руках унес… Устроившись с ногами в кресле, пытаюсь собраться с мыслями – сценарий, что затеял мой пират, не дает покоя, хотя Ферн и повторяет, что все это вообще исключительно для меня-любимой, чтобы не заскучала… Но сегодня отчего-то не пишется. - Что, цветочек мой аленький… - Франц неизвестно как появляется позади, - бросил тебя одну-одинёшеньку… - С тебя станется… - чуть повернув голову в его сторону, улыбаюсь, - заигрался в воинов-рыцарей… - Меня уже вышибли, - присев позади, делится он, - моего опыта недостаточно, нужна еще сноровка… - Просто ежедневная практика… - я смеюсь, - ты закончил со своими коллегами? - О, mon Dieu! – тяжелый вздох, - когда это закончится… Столько возможностей, надежд… споров, в которых рождаются новые истины! – и с поистине-французским раскаянием, - Холли! Прости, я не то хотел… Откинувшись назад, обнимаю его за шею, заставляя склониться к себе, - Никогда не извиняйся за страсть! – его взгляд дрейфует по известному маршруту глаза-губы-глаза, - Это – ты… какой есть… я знала, на что иду… *       … с дикой головной болью и резонным вопросом – а что мы такое вчера пили? Резко сев в постели, тут же об этом жалею, потому что голова раскалывается, а картинка перед глазами никак не хочет принимать устойчивую форму. - Франц, ляг ты уже, ради бога! Ни ночью, ни днем – никакого покоя! – моя Герми не любит ранние подъемы… поздние, похоже, тоже. Осторожно повернув голову, любуюсь – волосы, разметанные по подушке, общий заспанный вид, отпечаток уголка одеяла на щеке, там куда она ночью в него утыкалась. Голова напоминает о себе резким приступом боли, прикрыв глаза, откидываюсь на подушки… - Где твой бес? – спрашиваю, стараясь не открывать глаза… ее ладонь ложится поверх моей, легче не становится, но так хочется думать. - Где и всегда… - откликается она, - с самого Будапешта… - не глядя просовываю руку под подушку, нащупывая там крошку-тролля. Мне не надо смотреть, пальцы сами вспоминают его торчком стоящие патлы… кажется, рыжего цвета, его курносый нос и широкую ухмылку… - Зачем он тебе? – ладонь Герми по-прежнему прикрывает мои смеженные веки от дневного света, и я совсем не хочу, чтобы она ее убрала. - Чтобы наворожил, конечно… - чуть приоткрываю глаза, ресницами наверняка касаясь ее ладошки, - у самого не получится, а он – как раз для этого… - И еще чтобы от меня ухажеров отгонять, - склонившись близко, почти шепчет Герми, - ведь ты для этого его мне подарил… - Ты Симона науськиваешь… - глухо отзываюсь я, - должен же и я как-то… - Подстраховаться? – Холли меня опережает, - Ну конечно, милый, а то же это у меня – очередь под окном из поклонников. - Герм… - перехватив, прижимаю ладонь к губам, - я ж не о том… - Знаю, Ферн… - она легко касается пальцами моей щеки, возвращаясь к насущному, - Как твоя многострадальная головушка? - Также… - прислушиваюсь к себе, - может, чайку с мёдиком? - Чайку ему… - ворчит больше для проформы Холли, перелезая через меня, сползая с кровати, - сперва пьет все, что горит, а потом – мучается с похмелья… - Холл, постой… - окликаю ее, - мёдик пусть будет тот, что Лилька презентовала… - Это из России, что ли? – она возвращается, - Так я его не захватила… ты хочешь непременно тот, другой – не устроит? - Устроит, но тот лучше всего от похмелья помогает, - головой стараюсь не шевелить, - кстати, одна баночка у нас тут была, ты привозила в прошлый раз. - Хорошо, поищу… - покладисто соглашается Холли, - не вставай, если совсем плохо… Лежу, пытаясь сообразить – какое сегодня число и сколько мы уже так живем… выходит, что больше месяца… мне так хорошо, что не хочется, чтобы это все заканчивалось… Холли возвращается с двумя кружками, от которых вкусно пахнет свежезаваренным чаем. - Осторожно, он горячий… - предупреждает она, ставя кружки на низкий столик поблизости и устраиваясь рядом, - пусть чуть-чуть остынет… Как ты, родной? - Непоследователен… - невразумительно, зато честно. Холли смеется, - Это не новость, дорогой мой, это – факт… А что послужило причиной подобной самокритики? Так и не открывая глаз, резко поворачиваюсь, о чем тут же жалею и с очевидным стоном утыкаюсь лицом в ее колени, - Не хочу… чтобы было иначе! - Ты про то – как все будет после? – спрашивает она, тихо и медленно водя рукой по-сквозь волосы, слабо массируя… мне кажется – от этого легче… - А вот так все и будет… как есть у нас с тобой. - История с географией… - бормочу я, вновь заставляя ее улыбаться… - Ладно, давай все-таки вставать, а то чай стынет… - сажусь и слышу имитированный звук затвора фотоаппарата, коим снабжены все телефонные камеры, - Ну и зачем? – Герми, все еще лежа, пожимаем плечами, отдавая мне мой же телефон… рассмотрев – что вышло, задаюсь уже неоригинальным, - Где бы найти парикмахерскую онлайн… - за что получаю чувствительный тычок от моей ненаглядной. – Ай! Для встреч есть Zoom, и Скайп, и всякое другое, почему до сих пор не придумали ничего похожего для салонов красоты… - Потому что голову не засунешь в компьютер? - Можно было бы шлем какой-нибудь придумать… - Ты похож... – произносит она это с почти мечтательной интонацией, отчего я поворачиваюсь к ней… оказывается, моя Герм не со мной говорит, а с моим-своим бесом… - Ага, только вот еще в цвет нужный перекраситься… - хмыкнув, забираю троллика у нее из рук, - … и будет просто не отличить. - Бес маленький и бес большой … - снизу-вверх глядя, шепчет она, не удержавшись, щелкаю ее себе для коллекции… Холли жмурится… *       … вода и пена повсюду, мне уже кажется, что я Симона запихнула в ванну, а не своего благоверного! - Франц! Ну прекрати, я же вся мокрая! – сдаюсь наконец, опускаясь на влажный коврик рядом с ванной. - Так лезь ко мне, ma belle… - чарующим как ему кажется тоном соблазняет он, - и мы тут найдем, чем себя занять… Фыркаю, глядя на это мокрое все в мыльной пене и шампуне чудовище, которое я правдами и неправдами заманила не в душ, а в ванну… зачем? А потому что мне надоело наблюдать парад разноцветных гондонов у него на голове и слушать отмазки про то, что – грязные волосы лучше держат форму, в ответ на мои просьбы их все-таки помыть. «Сама и мой» - было сказано… ну, за язык-то никто не тянул. - Я уже достаточно облилась и шампунем, и водой… - пытаюсь освободиться из его хватки, - можно сказать, что ванну с тобой я приняла. Давай, наклоняйся, надо это все смыть… Кажется, он ведет себя покладисто… как-то пропускаю тот момент, когда оказываюсь перехваченной его руками поперек тела и втянутой-таки в мыльную воду… От неожиданности поднимаю визг и тучи брызг… на этот шум-гам в ванну просачивается Симон в явной надежде принять участие в общем веселье… - Фу! Симон! Фу! Пошел вон, бандит! – сквозь собственный срывающийся на крик голос и забившую нос и уши воду слышу окрики Франца. Затихнув в его руках, произношу намеренно вполголоса, - На Симошу кричишь… а сам? На что это похоже, Ферн… - Не знаю… на попытку соблазнения? – недовольно ворчит он, - А ты? Чего ты такой зев подняла… были бы не в Канаде – соседи бы полицию вызвали… - Это было неожиданно… - отвечаю миролюбиво, запрокинув голову, легко касаюсь его щеки ладошкой, - и я не планировала заплыв, - демонстрирую ему свой тяжелый от собравшийся воды грубой вязки джемпер. - Высохнет! – взбадривается он, позволяя рукам всякие вольности. Джемпер шлепается на пол с мокрым чавкающим звуком, а я лишь успеваю сама про себя порадоваться, что джинсы перед этой процедурой все-таки сняла… быть может, мой достаточно фривольный вид моего Франца и соблазнил… Он даром времени не теряет и мокрое белье – не преграда… Закинув мои руки себе на шею и неторопливо ведя вдоль них пальцами, он ладонями накрывает мою грудь, освобождает, спустив мокрые чашечки, зажимает между пальцами соски… причиняя одновременно и наслаждение, и почти боль… Непередаваемая истома заставляет терять голову… мыслей нет, меня – нет… только звенящая оболочка, сквозь которую слышу его требовательное... - Скажи, что любишь меня! - Люблю тебя… - эхом откликаюсь, думая лишь о том, как прекратить и продолжать… невыносимо… Франц знает меня на уровне ощущений, как и я – его, мы предугадываем… читаем это друг в друге. Вот и сейчас, одной рукой продолжая терзать мою грудь, другую он опускает в воду… туда, где – вся я… Просто сдвинув мокрую ткань в сторону, он достигает искомого… и я со стоном откидываю голову назад, кусая губы… - Скажи, что хочешь меня… - снова этот требовательный, собственнический тон. Казалось бы, мне возмутиться… но я люблю быть – его собственностью, кем-то… чем он владеет безраздельно… только он. - Хочу… - открыв глаза, натыкаюсь на его потемневший взгляд, - всегда… Все. Игры кончились, как и его хваленая выдержка – чуть приподняв, он тут же и опускает меня на себя, рвано-ритмично двигаясь внутри. Нельзя сказать, что я не готова, но в некоторой степени все выходит неожиданно… Стараясь вписаться в его рваный ритм, накрываю его руки на бортиках ванны своими, переплетая пальцы… Кажется, вода уже едва теплая, а может это мы нагреваем ее своими телами… Я не вижу его лица, лишь тяжелое дыхание почти у самого уха, чувство, что в самый пик Франц зубами вцепится мне в холку – почему-то заводит еще сильнее… Придерживая меня, чтобы не соскользнула раньше времени, он замирает вместе со мной на доли секунды… и отпускает… утыкаясь мне в затылок, затихает… - Давай-ка вылезать из этого корыта, милый… - первой нарушаю звенящую тишину, - а то вода уже совсем не та, что должна быть… - Ферн как-то особо пристально меня рассматривает, и я тороплюсь, - сейчас мы твои кудри посушим и уложим, будешь у нас красивый… - А так – не красивый? – вопрошает он, резко привлекая меня к себе. Откинувшись чуть назад, прохожусь сперва оценивающим взглядом, а после и руками, придавая мокрым его волосам соответствующую форму и направление, и даже завлекалочка на лоб падает… - Вот так… - удовлетворенно вздыхаю, встречая его смеющийся взгляд, - нет, все равно не скажу, чтоб не задавался больше положенного… - Я – великолепен, я это знал, - подводит он итог, отпуская меня, - Холли, а где полотенце… ага, спасибо… А что мне надеть, ты же все в стиралку закинула… Или это был твой тайный план? Так я могу и… - накрыв его губы ладошкой, качаю головой… - Достаточно, Ферн… на сегодня… - и опять этот его проникающий пристальный взгляд, от которого хочется укрыться у него же за спиной… - Ты – не успела, да? – выходит невнятно из-под моей ладошки, - Холл? - Глупости, милый… - прячу глаза и занимаю руки, лишь бы не смотрел так, - с чего это ты взял? Все просто замечательно! Чистые футболка и треники – на кровати должны быть… - выпроваживаю его из ванной, - Чайник поставь, хочу чаю с вареньем! Вытащив пробку, чтобы вода сливалась, присаживаюсь на край – не то, чтобы не успела… просто кажется, ему сегодня было нужнее… А мне вполне достаточно его рук, его настойчивых губ… его кудрей… улыбаюсь сама себе – фетишистка… - Я передумал… - он уже вернулся, оказывается… и сидит теперь у моих ног, - хочу, чтобы ты этим занялась… - говоря, Франц наклоняет голову в мою сторону, - и немедля! Пошли! - Ну подожди… - смеюсь я, - постой же, Ферн… нужно же доубираться… - Успеешь! – он тянет меня в комнату, - Если они вот так высохнут – то потом всю дорогу такие будут! - А тебя это пугает? – с наслаждением ворошу его отросшие кудри, запустив обе руки ему в волосы. - В данный момент меня ты пугаешь, - с усмешкой отзывается он, - прямо-таки нездоровая тяга к моим волосам… - Да… и это не лечится, милый… - Так… - перехватив мои запястья, он выпутывает меня из своей головы, - за плойкой своей иди, женщина! Успеешь еще... – пока хожу, слышу характерный щелчок камеры телефона – будет снова чему порадоваться на его Инсте… *       … тянет сигаретным дымом. Отложив телефон, через который на Инстраграм живьем выходил, иду на запах… - Ты – опять? – Холли стоит у приоткрытой двери французского окна, явно думая, что это поможет, - Ветер не в ту сторону, все в дом тянет… а ты – на сквозняке. Спасибо, что хоть оделась… - Повернув голову, она пристально смотрит, как я подхожу, вытягиваю из лежащей рядом н столике пачки сигарету и склоняюсь в ожидании – прикурить. – Что на этот раз? - Просто не хотела тебе мешать, - Холл поводит плечом, - в таком эфире всегда очень заметно, если отвлекаешься на кого-то рядом. А ты – отвлекаешься… - Это ты меня отвлекаешь… - выдыхаю дым, пытаясь острить и быть в то же время обольстительным, - причем, всегда и везде… - Конечно, это все моя вина… - не глядя на меня, соглашается она, - вот поэтому я и ушла… чтобы не отвлекать. - Так я же сразу переживаю – куда ты делась… - Дальше порога не уйду… - сигарета, блеснув красивой дугой, пропадает в сырой темноте, - по крайней мере в ближайшие недели… - А потом? – сам удивляюсь треснувшей ноте, что проскальзывает в голосе. Мы далеко не в первый раз разъедемся по разным странам, а то и континентам… но почему же сейчас все не так… - Потом… - она медленно вытягивает недокуренную сигарету у меня из рук, и затянувшись, отправляет ее вслед за первой, - Холодом тянет… пойдем. - Погоди… - дотянувшись до вешалки, накидываю ей на плечи ее плащ, прихватив свою ветровку, направляюсь к дверям, - пошли-прошвырнемся! - Куда? Ночь на дворе... - Тем более, на улицах – пусто, можно гулять в свое удовольствие… Нет, Симон! – строгим голосом перебиваю попытку того просочиться в приоткрытую дверь, - мы с тобой потом проветримся, когда вернусь. - Ну почему… - Герми, присев, теребит тихо поскуливающего пса, - Симоша же хочет… я не заставляю тебя терпеть, когда ты включаешь звук этого своего музыкального монстра… Да и причина для прогулки будет, если что… - Не хочу опять отмывать ботинки, - продолжаю его строжить, Холли фыркает совсем как позавчера ранним утром, когда я таки вступил в партию, - Согласись, Симоша тут был практически ни при чем… резвее стоило за ним подбирать… - Язва… - подвожу итог, проигрывая в очередной раз им двоим, - а ты – баламут, мой друг, - и открыв дверь пошире, перевожу взгляд с него на нее, - Ну, что стоим-то? Гулять!       Наши шаги гулким эхом звучат на совершенно пустой улице… далеко за полночь и то, что на улице – темно, тихо и пусто, вполне в порядке вещей, даже если не учитывать особое положение и обстановку в мире. Набегавшись и исполнив все запланированное, Симон тоже степенно идет чуть впереди, то и дело оглядываясь – не потерял ли нас… Я предлагаю спрятаться и посмотреть, но Холли неодобрительно качает головой, тут же обласкивая счастливого пса. - Смотри – ты, я, Симон… дома, улицы… этот город, страна… вся планета… и мы – на ней одни… - У Маленького Принца на планете… - чутко улавливает мои умонастроения ma Hoix, - была Роза… - Капризная красавица с шипами… - прижимая ее руку к губам, вспоминаю я, - но мне она дороже всех… - Герми тихо улыбается, - она – моя… *       … - Да, спасибо… конечно, я очень рада, что будет второй сезон, работать над этим сериалом очень интересно, спасибо сценаристу – никогда не знаешь, во что выльется сцена или дубль… - закатываю глаза, демонстрируя застывшему на пороге Францу степень моего удовольствия от разговора с прессой. ВВС официально подтвердили, что второму сезону Захвата быть и кто-то особо ретивый добыл мой номер как раз вот для подобных случаев… - Что там? – с остервенением вгрызаясь в яблоко, интересуется он. Качаю головой, - Да ничего… хотели от меня комментарий по поводу новости, только и всего. - А почему сейчас? – все не унимается Франц, - Ты же сама говорила, что второй сезон непременно будет… - Официальное подтверждение от студии… - облекаю в знакомую нам обоим форму, - вот и зашевелились в сети. - А номер-то откуда? И почему он вообще дозвонился? - Боги, Франц! – отбираю у него мобильник, демонстративно выключаю, - Все! Доволен? - Да… пока что… - протягивает руку, - дай сюда… - Зачем? Чтобы ты его разобрал и выкинул? Пытаешься окончательно превратить меня в домохозяйку? – обозреваю ставший моими стараниями действительно уютным и этот наш дом, - Рано или поздно… - Лучше бы – никогда! – в сердцах произносит он, почти бегом вылетая из комнаты, чем повергает меня в изумление. Переждав какое-то время, спускаюсь следом – Франц на диване с яростью терзает приставную клавиатуру планшета. Подойдя, отбираю, мельком глянув на то, что он пытается сделать и делаю сама, - Малевич? - Нет! – буркает он, забирая планшет назад, - это просто акция в поддержку… типа социального флэш-моба… - О боже… - только на это меня и хватает, сажусь с ним рядом, - все из-за того, что происходит в Штатах? - А что? Я не могу высказаться в защиту угнетенных?! Это же чистой воды провокация! - Франц! Мой милый! – стараясь его переговорить, накрываю его губы ладошкой, чтобы он заткнул свой не в меру активный фонтан, - любимый мой, когда же ты повзрослеешь! - Повзрослею?! – отпихнув мою руку, Франц принимается ходить по комнате, - Моя прелесть, взрослеть из нас двоих давно пора тебе! Ты прячешься в раковину и не хочешь оттуда вылезать! – нервно закурив, продолжает, - А мир – он требует к себе внимания, Холл! - Стоп. Остановись, пожалуйста… - вклиниваюсь в ближайшую паузу, - не проводи политический ликбез среди меня, я в этом не нуждаюсь, спасибо. Ты уже давно всем показал и рассказал, что ты обо всем этом думаешь… повторяться – дурной тон. Тем более в том, что тебя совершенно не касается. - Как это – не касается, я живу в этой… - Ты живешь в Канаде, милый… - перебиваю, по-прежнему стараясь не повышать тон, - во французской ее части, которая к Штатам даже территориально не прилегает… - Это не значит, что мне должно быть безразлично, как они поступают с людьми! – сделав еще круг по комнате, он присаживается передо мной, - Так нельзя… так не должно быть! - И ты серьезно думаешь, что выложив черный квадрат в свои соц.сети, ты исправишь положение дел? – ловлю его пасмурный взгляд, - Франц, давай на секундочку вспомним прошлый год и то, почему в итоге ты – здесь… - Это не имеет отношения к делу… - со вздохом поднявшись, он давит сигарету в пепельнице, - неважно, что думают обо мне – они… - жестом обрисовав окружающий мир, он заканчивает, - то, что вот тут – важно… Подойдя сзади, обнимаю, прижимаясь так, чтобы он – почувствовал меня всю рядом… - Я это знаю… - говорю негромко, только для него, - ты это знаешь… не надо весь мир оповещать – не поймут… - перехватив мои руки на груди, Франц сжимает их, поднося пальцы к губам, - а если в очередной раз сменится курс и твои убеждения снова сыграют злую шутку с тобой… Не хочу, чтобы ты… не могу, когда тебе больно и ты это скрываешь… - Ma Hoix, ты обо мне знаешь то, о чем я сам предпочел бы забыть… да и все это – не повод, чтобы… - развернувшись, Франц просто смотрит на меня, - вряд ли когда-нибудь точка зрения на это изменится так кардинально… - То, чему мы являемся свидетелями, говорит как раз об обратном… - отвечаю, - и я прошу тебя только не озвучивать то, что думаешь… - Отсиживаться и пережидать в сторонке? - Боже! – прячу лицо в ладонях, - Я ведь не о том… Ты совсем не хочешь меня понять! - Я понимаю, Холл… - он не без усилия разнимает мои руки, - понимаю, что ты пытаешься меня – дурака, вразумить… И ты – права, наверное… - моя невеселая усмешка его только подхлестывает, - да и без наверное – права! - Говорю то – что думаю и думаю то, что говорю… - напоминаю ему, и Франц тут же подхватывает, кивая, -… совсем не одно и то же. Я стараюсь об этом помнить, Холл… но иногда… - Иногда пират моей жизни бросается вперед, забывая о тех, кто остался у него за спиной… - Все не так просто, ma belle, - с кряхтением разогнув очевидно затекшие ноги, он садится прямо на пол, - ты ведь не думаешь, что все это я говорю лишь за тем, чтобы не отставать от большинства и быть в обойме, нет? - Так это выглядит со стороны… - пожав плечами, устраиваюсь напротив, - мне твои побудительные причины известны, но вот тому большинству, что в сети, они не интересны. Остается факт твоей озвученной позиции. - К сожалению, эти танцы с бубнами сейчас мне просто необходимы, особенно помня о том, что моя легкая проходка по религии вообще привела к тому… - Франц одним жестом охватывает всю нашу ситуацию в целом, - что есть сейчас… и если я – хочу вернуться туда… - А ты – хочешь? – реагирую моментально, - Поставим вопрос иначе – оно тебе надо? У тебя там, в этих убогих Штатах, был хоть один настоящий проект, ради которого ты… - замолчав, смотрю на него, - Франц, милый… ну не стоит оно того… - Вежливо отказаться от предложенной роли или получить в ответ на отработанные пробы дежурное – спасибо, вы нам не подходите… - кривовато улыбается он, - Я хочу иметь возможность ответить им – нет, Холл… Разве это плохо? – мне становится смешно, вот уже битый час мы ходим по кругу. - Давай я скажу это еще раз и просто перестану изображать заевшую пластинку… - поднявшись, захожу сзади, кладя руки ему на плечи, - Тебя это никак не касается – ты не гражданин той страны, ты не расист и не имеешь никакого отношения к властям… - нагнувшись, договариваю почти ему на ухо, - проще говоря – не лезь не в свое дело! - Его ладонь накрывает мою у себя на плече, пальцы крепко сжимают запястье так, что приходится отменять эффектный уход, что задумала, - Франц, пусти… - Не хочу… - вытянув меня из-за спины, он глядит на меня снизу-вверх, - Все пытаюсь понять – кой черт тебе звонил тот журналист и он ли это был вообще... Скажешь, тоже не мое дело? - Скажу, что раздосадовала тебя, - безуспешно пытаясь высвободиться, морщусь, но Ферн делает вид, что ему все равно, - и теперь ты делаешь вид, что ненавязчиво так сменил тему. Пусти, мне больно! - Не пущу… - качает он головой, - не сегодня-завтра вся эта байда закончится, и мы снова окажемся там, где были до всего этого… ты – в Лондоне преимущественно с Гариком, а я – где-то между Нью-Йорком и Монреалем с кем попало… - Предлагаешь устроить свой локальный такой сетевой скандал? - Предлагаю озвучить факт... только и всего... – Франц пожимает плечами в исконно-французской манере, - Десять лет... семьи давно в курсе... как и твои богемные дружки и мои богемные подружки... Как же мне невыносимо хочется сказать – да… Да, давай всем обо всем расскажем – и уже утром увидеть нашу с ним фотографию с какой-нибудь наиглупейшей подписью типа Сюрприз! и, пережив первый шквал, просто жить... Как же мне этого хочется... - Нет… - Нет? – криво улыбнувшись, он принимается несмешно шутить, - Вот так – сразу, даже не подумав? Может, напомнить тебе, что написано в нашем свидетельстве… - В нашем свидетельстве, мой милый, значится мадам Francois Landriault-Barbeau, - с трудом выговариваю я его полное семейное имя, - и никаких там месье Арно… - Я тебя никому не отдам! Вцеплюсь и не отдам! – дернув на себя так, что я падаю ему на руки, с какой-то мрачной решимостью вдруг произносит Франц, - Ты – моя, Холл! С тревогой вглядываюсь, пытаясь понять, наверное, причины этой его внезапности и как мы вообще от наших с ним глупостей ко всему этому перешли. Ладонью коснувшись его щеки, ловлю взгляд, чтобы быть уверенной, что он меня услышит, - Ферн… я давным-давно в твоей личной и безраздельной собственности… десять лет как… наши семьи в курсе… мои богемные дружки и твои богемные подружки – тоже… Я – твоя Холли… - помедлив, возвращаюсь к насущному, - Ты этим фактом хочешь с миром поделиться? Действительно, так необходимо? - Не знаю, Герм… - накрыв мою ладонь своей, он прижимается к ней щекой, - временами мне делается жутко… от того, как все у нас… от нашей жизни, - жестом остановив мое желание возразить, Франц продолжает, - Нет, не говори… у нас – все хорошо. И это так, знаю… но… - рассмеявшись сам себе, кивает, - да, вечно оно где-нибудь да вылезает… - Помнишь, когда-то давно… - высвободившись из его почти судорожных объятий, неминуемо дотягиваюсь до сигарет, - я говорила, чем все это для нас может закончиться… - Ты ошибалась, ma Hoix, - щелкая зажигалкой для моей сигареты, он ставит пепельницу прямо на пол между нами, - ошиблась в глобальном и в частностях тоже… Есть документы или нет – не имеет значения, мы с тобой – родные люди, семья и изменить что-либо не сможем уже даже и мы… если вдруг захотим. - Перемены не всегда к лучшему… - стряхивая пепел, негромко отзываюсь я, - и, определенно – всегда к лишней суете и хлопотам… - На то они и перемены! – раздавив окурок в пепельнице, Франц поднимается, протягивая мне руку, - Давай… что-то мы с тобой на ночь глядя – да о серьезных вещах… а оно на ночь – вредно. - Об том лучше – после завтрака, - перенимаю его нарочито-веселый тон, - а то и после обеда, чтоб наверняка… - встав, не отпускаю его руку, - Ты пообещай мне только думать чуточку дольше, прежде чем писать все, что ты хотел бы озвучить, туда, где это могут прочитать… пожалуйста, Ферн… - А фотки всякие – можно? – капельку дурачится он, - Поляроидные там или старые семейные… - Можно… - стараюсь не вестись на его полушутливый тон, - но тоже с оглядкой… хорошо? - Обещаю помнить, что – обещал… - у него выходит почти всерьез, - но не обессудь, если иногда буду забывать… нужно, чтобы ты была рядом – всегда, а то у меня такая короткая память. - Так… вот она – я… - шагнув, тихонько замираю рядом. - Это до поры… - шепчет он, целуя меня в висок, - а дальше… - А дальше - ты будешь где-то между Нью-Йорком и Монреалем с кем попало, а я в Лондоне, местами и временами с Гариком… - также тихо отзываюсь я, не отпуская его… - Работа, Ферн… она заслонит и на себя оттянет… ты увлечешься и… - И – что, ma Hoix? – удерживая меня за подбородок, Франц заглядывает мне в глаза, - Просто закручусь в этой мишуре и забуду, так? - Ты передергиваешь… - мягко возражаю, высвобождаясь из его рук, - Работа – отвлекает, ты это знаешь не хуже меня. Перестаешь думать об этом постоянно… просто не хватает времени. И – оно летит быстрее, не успеваешь задуматься, уже – раз и ты где-то рядом… Мы – вместе, даже если на разных континентах, мы желаем друг другу «Спокойной ночи» и «Доброго утра», мы завтракаем вместе и пересказываем то, что случилось за день… Так живут все, Франц! - Да… - соглашается он, - только ты забыла приставку виртуально ко всему этому. Мы прямо иллюстрация современности – цифровая семья! - Так… - присев на диван, сама себе удивляюсь – откуда все еще черпаю терпение, - хорошо… Ты поедешь со мной в Лондон? - Нет… - так же быстро и однозначно, как я пару часов назад, отвечает он, тут же оправдываясь, - то есть, если и когда дадут возможность и… - Но ведь мы же – семья и должны быть вместе не в дистанционном режиме, - продолжаю предаваться пустым мечтам. - Я не рискну сейчас менять агентов и страну и, заметь, ma petit, не прошу тебя этого делать…- с улыбкой я киваю, - Конечно, благородство в творчестве – твое второе имя… - наступает мой черед удерживать его, - Тогда скажи мне, драгоценный мой пират, чем же тогда все это будет отличаться от настоящей нашей жизни? - Мой маленький филолог, так уважающий логику, ты упустила кое-что… - Франц смотрит сверху-вниз, потом резко присаживается передо мной, - кое-что очень важное… Я люблю тебя… и люблю тебя удивлять. - Да нет, Ферн… я не ошиблась… - соскользнув с дивана, опускаюсь на колени с ним рядом, - Конечно, ты сделаешь это, даже просто для того, чтобы меня порадовать… - он усмехается, - или позлить, как пойдет. Но потом, мой милый, ты об этом непременно пожалеешь… Не перебивай меня! Ты – пожалеешь, пусть даже про себя и не сразу… но оно осядет внутри, это чувство, и будет ржавчиной разъедать тебя… и – нас… Я не хочу – остаться в прошлом… - Холли! Ну что ты говоришь! – решительно прижав меня к себе, Франц говорит сбивчиво, торопясь… словно боится не успеть сказать все, что должен… что нужно сейчас, этой долгой ночью, сказать… - Я так больше не могу! – жалобно прерываю, - Давай помиримся… - А мы разве ссорились? Я не заметил… - глядя на меня, отзывается он. Смотрю в такие близкие сейчас его глаза, – Вот и хорошо…       Не знаю, удалось ли его убедить… не знаю, стоило ли. Может, нужно было прокричать то, что так и норовит сорваться с языка – это самое «Да!» и объявить всем, наконец, свое право собственности, чтобы не смели больше… - Хорошо? – переспрашивает он. - Хорошо! – улыбаюсь, закидывая руки ему на шею, притягиваю близко, - Потому что… это я тебя – никому не отдам! Вцеплюсь и… *       … совершенное лето, хотя и конец мая-месяца. Симон жмурится на ласковое солнце, да и мне не хочется сразу возвращаться в дом… хотя там, в теплой еще постели моя ненаглядная… Ее такое безапелляционное «Нет» сперва уязвляет и бьет по самолюбию, хочется встать в известную позу, интересуясь – а почему, собственно? Но здравый смысл, которому все-таки удается достучаться до сознания, говорит о том, что моя Герми – права. Предавать огласке факт, ставший таковым с десяток лет назад, занятие довольно бессмысленное… особенно, если помнить о том, что из себя представляет сетевая публика. - И что это вы тут, мальчики, застряли? – заспанная Герми это само по себе редкое удовольствие, а уж заспанная Герми, завернутая в одеяло… - Симон уперся… - привычно сваливаю на друга свои косяки, - уж больно на улочке хорошо… Идем к нам! Холли с подозрением щурится на действительно теплое солнце, плотнее стягивая на себе одеяло, - Не знаю… ветерок вон прохладный… - тянет она в нерешительности, топчась на пороге не хуже Симоши, - да и по ногам тянет… - Ну это как раз поправимо! – неожиданно даже для самого себя, подхватываю ее на руки, вынося на крыльцо и усаживаюсь вместе с ней туда же, где сидел, Симон приветливо тявкает, пару раз для проформы дернув хвостом. Холли же с головой зарывается в одеяло. - Совсем с ума спрыгнул! Что ты делаешь, Ферн, нас же увидят! - Да некому смотреть! Рано еще... да и по домам сидят, - успокаиваю я, - а и увидят – не беда, пусть себе смотрят… и завидуют! - Было бы чему… - несется из кокона, разворошив который, встречаю смеющийся ее взгляд, - Сама виновата, знаю… надо было лучше чем-то полезным заняться – умыться, постель убрать, завтрак опять же… - Завтрак – я сам… - опережаю ее, опять вызывая улыбку, - нет, я не к тому – блинчики у тебя были отличные… еще бы ты их дожарила… - А кто ел и нахваливал? – выпростав руки из своего импровизированного гнезда, возражает она, - Или ты их Симоще под столом скармливал? - Симоша такое не ест, - смеюсь я, - ему не надо переживать за то, что будет… - Тебе – тоже! – она сползает с колен, неминуемо приближаясь босыми ногами к бетонному полу крыльца, - Поставь меня, где взял! - Холли… обиделась что ли? – она отворачивается, не давая на себя посмотреть, - Холл? - Отпусти, Франц… - все, шутить больше не будем. Не спорю, со вздохом поднимаясь, водворяю ее на ковер в прихожей. Поправив сползающее одеяло, удачно продемонстрировав мне – что под ним, она кивает, - Я сейчас, вы меня подождите… не двигайтесь, хорошо? - Холли, постой… куда ты? – она уже скрывается в недрах дома, обнимаю Симона, зарываясь в его повышенную лохматость, - Любишь ее, старик? Вот и я – очень… так очень, что больно… иногда… - не договорив, поднимаю глаза на нее, непонятно как вновь возникшую на пороге. – Вот тебе, душа моя, и очередной компромат… - Не двигаясь с места продолжаю говорить, только глазами следуя за ней, - да, парень, влипли мы с тобой… по полной программе. В том наше счастье, что и она – нас, похоже, тоже очень… - Ваше счастье… - тихонько вздыхает Холли, отложив телефон, - горе ты мое…       Фотографии она рассматривает с особым тщанием, после рукой подперев щеку, смотрит на меня. - Что, не похож? – она улыбается, двигая ко мне телефон, - Нет… просто вышло так… о чем ты думал? - О тебе… - выходит само собой, накрываю ее ладони своими, - о ком еще я могу думать, вылезая из постели сосранья – только о тебе… и о том, как скорее туда вернуться. - Вот если бы остановился вовремя… - не пеняет она, с улыбкой качая головой. - Да… надо было, - резонно и не поспоришь, - в следующий цветочно-конфетный период буду петь баллады и всячески косплеить трубадура… - Ты не трубадур… - тыльной стороной ладони она проводит по моей изрядной щетине – неохота бриться даже раз в неделю, - ты вылитый пират и даже уже без благородного прошлого… - Оно все – в прошлом, - соглашаюсь, губами так и норовя поймать ее пальцы, - принц был да весь вышел… Остался только я… *       … сумбурно-муторный дурной сон, что приснился под утро, наворожил. Франца в постели уже нет, Симон требует внимания с каждым днем все раньше – на дворе почти что лето… Три месяца это почти вечность по нашим меркам и с каждым новым днем я ловлю себя на том, что втягиваюсь все глубже… и получаю удовольствие от самого процесса. Даже несмотря на кучу дел, что до сих пор как-то благополучно меня миновали – стирка, уборка… да, техника шагнула далеко вперед и теперь все это делать проще и быстрее… но делать все равно кому-то из нас надо. Готовку мне Франц практически не доверяет, хотя и зря… но переубеждать его – себе дороже, да и к чему… Зато за чистыми шмотками он ко мне идет. - Герми, что хочешь на завтрак?! – несется с кухни. Откинувшись на подушках, накручиваю локон на палец, позволяя себе помечтать, - Яичницу с колбасой! - Невыполнимые задачи ставишь, радость моя… - Франц появляется в поле зрения, - есть только копченая и бекон, первая не подходит, а второе ты не любишь… - Ну сделай просто глазунью… - повожу плечом, продолжая играться с волосами. Выгляжу соблазнительно – знаю… как знает это и Франц. - Ох, ты дождешься… - улыбается он, имея ввиду совсем не то… - сделаю вот тебе яйца всмятку… - И кому от этого будет хуже? – подаю вполне верную реплику, что заставляет его присесть рядом с кроватью. Склонив голову чуть набок, чтобы было удобнее смотреть прямо на меня, Франц облизывает губы прежде чем заговорить. - Знаешь, что бывает с теми, кто постоянно ищет приключений на свои вторые 90? - Они их непременно находят… - отвечаю со всей серьезностью и, удачно выскользнув из-под него, пытаюсь дотянуться до халата на спинке кресла, но он успевает раньше… Затасканная и местами потертая рубашка вместо извечных футболок и шорты, что я днями по наивности приняла за семейники… Именно их я чувствую прежде всего… даже прежде его рук, что спеленывают меня, едва поднимаюсь с кровати. Его дыхание и его губы – следующее, что отождествляет с реальностью затуманенный его близостью мозг… и выдает запоздалое раскаяние в том, что вообще вылезла голой из постели, могла ведь и его попросить подать мне халат! На кухне что-то шипит и Франц срывается с места, оставляя меня с тем, что есть. - Вот же… - с досадой вполголоса произношу я, добираясь все-таки до халата. - Я все слышал, Герм! Не двигайся с места, хорошо? Кофе сбежал… - Кофе? – появляюсь на кухне, усаживаясь на свое законное место – небольшой закуток между столом и холодильником, оттуда открывается самый живописный вид на всю панораму кухни. – Кофеварка же есть… - Вот потому-то я и не пущу тебя к плите, ma belle, - чмокнув меня в макушку, отвечает он. – Кофе надо в турке на огне варить, чтобы он был настоящим… - И вообще – не женское это дело… - чинно сложив руки на коленях, добавляю от себя, Франц пожимает плечами, закладывая новую порцию кофе - Планы на сегодня? Пробежка по магазинам или провизии еще хватит? - Ты же у нас кашеваришь, ты и скажи… мне нужно кое-что по мелочи, но еще вполне терпит… - он стоит над плитой, не сводя глаз с все не закипающего кофе. Тихонько подхожу сзади, обнимая, - Я так и ревновать начну… - Не переживай, ma Hoix, - перехватывая мои руки, улыбается, - я тебе еще успею надоесть… а вот кофе мы сегодня все-таки выпьем! – подхватив турку с огня в тот самый момент, когда кофе собирается сбежать, другой рукой Франц удерживает меня рядом, - Пойдем-пойдем… Кофейный аромат кружит голову не хуже крепленного вина, ноздри непроизвольно раздуваются и слюна собирается во рту предвкушением. Его смеющийся взгляд над ма-а-а-аленькой чашечкой, по которым он разливает содержимое турки, заставляет меня спорить о бессмысленном… - Включил бы кофеварку, можно было бы пить кофе не из наперстков… - Вышла бы целая бадья бурды, - соглашается он тут же, - которую ты, радость моя, не пьешь, предпочитая всему этому чай. - И все равно… - пытаюсь не сдаваться, но он ловко меняет тему, - Если на сегодня нет спецзаданий, то можно я оккупирую ноут на час-полтора? Обещался быть в чате, вроде как… - Иди конечно… - киваю, отставляя свою едва ли наполовину опустошенную чашку в сторону. Проследив взглядом за этой пантомимой, Франц спрашивает, - Допивать будешь? - Бери и иди… - отзываюсь я, - посуду я, так и быть, помою сама… - Нынче и так – твоя очередь, Холл! – крайне довольный собой, он оставляет меня одну…       Бездумно кручу его чашку с остатками гущи на дне, лениво размышляя – как это на востоке по ней еще и гадают, это же какое воображение должно быть, чтобы в этом всем фигуры и знаки разглядеть… И так же невольно ловлю вдруг себя на чувстве дежа вю, будто эхо или что-то похожее… сон, тот что приснился почти под утро, вязкий и текучий, из которого с трудом выпутываешься, даже сознавая, что спишь. Хвала богам, подробности уже развеялись, но общее гнетущее впечатление так и не отпускает. Не люблю помнить сны…       … серо и сыро… куда-то опаздываю, катастрофически не успеваю… везде – люди, словно вороны… почему-то преимущественно в черном… я – как цветное пятно. То ли вокзал, то ли место для собраний… проталкиваюсь сквозь толпу, с ужасом вспоминая – что так сейчас нельзя и что после этого будет… Помост, барная стойка, ты – надутый и мрачный. Словно обижен на меня… то ли из-за того, что так бессовестно опоздала, то ли – что вообще пришла. Я запыхалась и все никак не могу протолкнуть слова, чтобы сказать… чтобы объяснить тебе… но даже и подойти к тебе не могу – постамент отделен от толпы будто бы силовым полем… оно как желе, в нем вязнешь. Единственное, что могу – смотреть на тебя… толпа галдит и перекричать их нет никакой возможности. А ты поднимаешься и, отмерив мне еще один долгий свой взгляд, куда-то за стойку уходишь, растворяясь вместе с помостом и всем, что на нем… я что-то кричу тебе вслед, кажется…       … и очень стараюсь поскорее забыть. Иногда не выходит, вот прямо как сейчас. Значит – что-то значат. Выяснено на личном опыте – хорошие сны, что снятся к хорошему, не сбываются или сбываются так, что не замечаем. А дурные – непременно принесут те неприятности, к которым приснились и хорошо, если неприятности эти будут мелкими и незначительными, просто досадными и как всегда некстати. Чашка как-то незаметно выскальзывает из рук и бьется об пол, несмотря на ковер под ногами. - Холл, что там у тебя? – доносится из комнаты, - Холли? - Просто чашка… - отвечаю, тут же добавляя громче, - ничего такого! - Ну как же… я же слышал – что-то упало… - продолжает вещать он, не отрываясь от монитора, - не ты, случайно? - Шуму было бы больше… - сама себе говорю я, ему же возвращая, - Не смешно, умник! - Но ты же улыбнулась! Или нет? Или – да? Холл! - Боги! – с досадой бормочу, собирая все-таки осколки, - Уже займись там чем-нибудь! - Порежешься… дай сюда! – Франц, оказавшийся почему-то за спиной, заставляет выпустить из рук уже собранные кусочки, - Есть же пылесос для этого! - Который тут же забьется и сломается навсегда! – сама слышу истеричные нотки и близкие слезы в голосе, - где-то я веник и совок видела… Пусти! - Да черт с ней – чашкой! – он подхватывает со стола оставшееся блюдце, замахиваясь, - До кучи – на счастье! - Нет! – успеваю перехватить его руку, - Не смей! Оставь блюдце в покое! - Что с тобой? - Ничего… - загнав собственные дурные мысли поглубже, старательно улыбаюсь, - ты – иди, Франц, тебя же там коллеги-друзья ждут. А я закончу тут сама. Не переживай, - опережаю его, - руками осколки трогать не буду, перчатки вон натяну. - Точно? – с подозрением переспрашивает он, уже мыслями не здесь, - Ты позови, если что, ладно? - Иди уже! – разворачиваю и выталкиваю его с кухни, - а то скажешь потом, что я тебя лишаю общения под предлогом домашней каторги. - А что, разве не так? – оглядывается он на ходу, успевая мне еще и подмигнуть. Сбагрившись от него, обозреваю воцарившийся на кухне беспорядок – ну вот как я умудряюсь его везде устроить, а? И почему у Франца, при том, что он не сидит неподвижно, а скорее наоборот, развивает на кухне бурную деятельность как минимум пару раз на дню, беспорядок творческий, исчезающий непосредственно перед подачей блюд на стол… Загадка… Вздохнув, принимаюсь методично за уборку.       День катится себе по накатанной, у нас сейчас те – самые настоящие, будни, когда один день похож на другой и так уже на протяжении почти трех месяцев. Если первое время это было необычно по сути и содержанию – ведь даже наши совместные будни и праздники мы впихиваем либо в перерывы между съемками, либо в официальные праздничные дни, то два с половиной месяца спустя я уже плохо представляю себе, как это будет – вернуться к тому, что было. Это непременно случится и скоро… я слышу нотки нетерпения в его французской тарабарщине, это его творческий зуд… Гарик всегда меня упрекает в его отсутствии. Чего ради бегать по потолку, есть работа – работай, нет – ищи и жди. У Франца процесс ожидания и поиска несколько затянулся и теперь вот он жаждет нагнать и перегнать… и вынужденный простой, когда от него самого ничего не зависит, вгоняет его в тоску, которую встречи онлайн немного разгоняют, надеюсь… Стараюсь не вслушиваться, хотя и понимаю с пятого на десятое… - Франц, пустишь за ноут? – заглядываю в комнату, - Или еще не закончили? - Закончили… - кивает он, с наслаждением потягиваясь, - Миляуш передавала привет… - Благодарю, при случае – передай ответный, - забрав ноут, устраиваюсь тут же в уголке дивана, набирая родителей... - Пойду, чай сделаю, - говорит он, проходя мимо, - будешь? – согласно киваю, дожидаясь, пока мама настроит камеру как надо… Отрываюсь от монитора с удивлением констатируя, что уже почти два часа тут сижу, ноги и спина затекли и затылок тяжелый. - Милый… - зову я, не двигаясь с места, - а чай все еще актуален? - А как же! – отзывается он, - Только тебе, моя козочка, придется к водопою все-таки прискакать. - У меня ножки затекли… - подключаю жалобный голос, - никак нельзя договориться о доставке? - Вы, девушка, наглеете день ото дня… - сетует он, заглядывая в приоткрытую дверь, - И что мне с тобой-такой делать? - Понять-простить и чаем напоить? – он качает головой и, подойдя, подхватывает меня на руки, - Это мы можем… и понять, и простить… и чай у нас имеется… К нему и доставим… - все это Франц говорит уже по дороге из комнаты в кухню, где и ссаживает меня за стол, накрытый к чаю. - Волшебник… - с той же интонацией, что и Одри Хепберн, цитирую я и Франц ловит и отбивает, - Только не надо меня портить… Как там – дома, все нормально? - Манчестер – не Лондон, что само по себе хорошо, - докладываю текущую сводку, - и – пригород тоже в плюс. Так что, все более-менее спокойно, насколько это возможно… Близнецы в печали, Люк по делу, Гарик – за компанию… - Франц многозначительно кивает, скрываясь за гренками, которыми хрустит с особым усердием. Мне становится смешно, но я продолжаю, - Кот, о котором Люк снимался в новом фильме – ушел… и вот они теперь не знают, включать эту печальную новость в фильм или так оставить… - фыркаем мы почти одновременно… Нет, кота нам искренне жаль, а вот терзания тех, кто на этом денежку делает – всегда забавны… сделаешь неверный ход и провалится фильм, в который уже вбухали не-копеечный бюджет. - А Гарик – из солидарности, значит? – смеется Франц, - ну-ну, однояйцевые... - Кошек он не очень жалует… - соглашаюсь, - вернее, ему все равно… что уж там решат – не знаю. - Домой звал? - Всегда зовет… это традиция. Но тут границы дорог между Штатами и Канадой еще не открыли… - Как позволят летать – уедешь? – подперев руками лицо, Франц смотрит прямо, не сводя глаз. - Куда? - Домой… - Я – дома, Ферн, просто территориально он расположен несколько севернее Лондона, чем хотелось бы… но – это все. - Тогда – пойдем, посидим в нашем полисадничке до обеда… - мгновенно обняв и притянув к себе, Франц так же быстро и отпускает, не давая разнежиться ни мне, ни себе. - Вот так идти собрался? – имею ввиду его шорты a la семейники и майку, - Для завершения образа тебе сигаретки не хватает и початой бутылки… будешь вылитый алкаш из подворотни… - Заметь, очень симпатичный алкаш, - меняя майку на вытащенную только что из бельевой корзины мятую рубашку, - Зачем ты ее сюда пхнула, она еще свежая почти… О, а вот это – на голову! – разыскав в моем хламе тряпочный ободок-резинку, он с радостью натягивает его на голову, поднимая челку с глаз, - Надо стричься… и парикмахерские уже открыли…. - И ты собрался бежать в первую-попавшуюся? Не смей! Слышишь меня? - Почему в первую? Во вторую… - обняв меня сзади, Франц упирается подбородком мне в плечо, принимаясь канючить, - ну, Герми… видишь же – они в глаза лезут! - Тронешь – обижусь… расстроюсь… буду ночью плакать в подушку и… - мстительно добавляю, - … заставлять тебя на ней спать! - Мокрые подушки – это серьезно… - вздыхает он, позволяя мне повернуться, - Ладно, Будурочка моя, уговорила… буду терпеть дальше…       Гамак качается туда-сюда и я вижу моего пирата, восседающего на старом верстаке, близко-близко… Лето пришло незаметно, но в этот раз позволяет как следует себя рассмотреть, не спеша сменять даже дни календаря… или это просто кажется, что июнь в этом году какой-то необычайно длинный. Смотрю на своего пирата, курящего картинно напоказ, будто намеренно фасонящего передо мной своей сигаретой, тихо улыбнувшись, щелкаю его… - Отобрать надо у тебя телефон… - меланхолично замечает он, - чтоб не щелкала, где не надо… - Ты и сигарета – это просто необходимо зафиксировать… сам же мне потом скажешь спасибо, - отложив телефон, снова отталкиваюсь, увеличивая амплитуду раскачивания, - Знаешь, кого ты мне – такой, напоминаешь? - И кого же? - Клауса Даймлера из Водной жизни Стива Зиссу, помнишь? – Франц кажется сосредоточенным, - Ты Уильяма Дефо имеешь ввиду? – согласно киваю, он задумывается, - Спасибо, что не Уилсоном приласкала, добрая ты моя… - А что, тебе не нравится? По-моему, очень даже похож… - нахожу одну из фотографий рекламной сессии фильма на набережной в Италии, - ну смотри же! - Да, пожалуй… - глядя мимо экрана, отвечает он, придерживая гамак с обеих сторон от меня, буквально нависая надо мной, - слушай, радость моя, а почему мы с тобой никогда не… - Не знаю… спроси у себя – последние десять лет за эту сторону нашей жизни отвечаешь ты… - Ну, раз так… - он склоняется ближе с явным намереньем упасть в гамак, на меня или рядом со мной – как пойдет. - Эй-эй! Скорый мой, охолони-ка! – упершись ладошкой ему в грудь, становлюсь серьезной, - А если он не выдержит? – Франц с подозрением смотрит сперва на меня, потом на стропы и снова на меня… - Выдержит… - не слишком уверенно возражает он, - петли крепкие, крючки – тоже… да тут прыгать можно! - А если все-таки нет? – поймав его за подбородок, заглядываю в глаза, - Давай мы не будем испытывать гамак ни на степень натяжения, ни на нагрузки… - Вот ты всегда так! – не слушая меня, Ферн бухается рядом… гамак поскрипывает, но не рвется… во-всяком случае, сразу… - На корню губишь самые блестящие идеи! - Самые непродуманные идеи… - повернувшись, с очевидным наслаждением стаскиваю с его волос резинку, тут же разворашивая их руками. – Ведь можно как-то все иначе… - А я – уже придумал! – говорит он, притягивая меня к себе, - Хочу тебя поцеловать… - Похвальное желание… - он так близко, что я мгновенно теряю способность мыслить здраво, - а потом? - Потом… хочу тебя… ласкать… любить… - Ферн не просто подо мной снизу, он кажется везде… я чувствую его прикосновения, распускающие мой не слишком уже куцый хвостик… спускающиеся вдоль позвоночника сквозь тонкую ткань халата-рубашки и в то же время расстегивающие ее впереди… тянусь к нему в поцелуе, но он уходит от него, продолжая и продолжая… - А потом? – ухитряюсь выдохнуть, взглядом с поволокою заводя его, завороженная им. - Я тебя съем! – грубовато прижимая меня к себе, мгновенно откликается он. К чести гамака стоит заметить – он выдержал.       Лежу, лениво размышляя о том, что нужно бы выбраться из-под моего пирата и гамака, пойти на кухню и хотя бы овощи на салат помыть… Я – плохая жена… - Я плохая жена… - произношу вслух, пожалуй, в надежде, что он меня опровергнет. Но мой Ферн спит, пуская на меня слюни, и сдвинуть его сейчас, похоже, способно только нечто из ряда вон… чего, хвала богам, не предвидится… - Да… я – плохая жена… - Ты плохая жена, потому что бросаешь своего мужчину сразу после секса на свежем воздухе… - он не дает мне встать, противным голосом добавляя, -А поговорить? - Фу на тебя! - Что, не устраивает слово «секс»? Хорошо, пусть будет – бросаешь меня сразу же после… - он замолкает, потому что я накрываю его губы ладошкой. - Я уже поняла все, что ты еще собираешься сказать, милый мой оратор… - обозревая вполне очевидный полный беспорядок нашей одежды, качаю головой, - прошу тебя, вернемся в дом и там продолжим… - Продолжим – что? Дискуссию? – проследив за моим взглядом, он с достаточно долей бесцеремонности шире раскрывает себе обзор моих прелестей, по-прежнему удерживая меня в гамаке, - Не… тут хорошо… - Мне неудобно… перед соседями… - Они нелюбопытные… - отрезает он, продолжая раздевать меня взглядом… - Прекрати… Франц! - Я за него… - отзывается он, - заметь, я вообще ничего не делаю, было бы что прекращать! - Ты знаешь, о чем я… Выпусти меня! - Не-а! - Понимаю, у тебя игривое настроение… - стараюсь подобрать слова, - но уже дело к вечеру… и сейчас не такая уж и жара… - жалобно заканчиваю, - мне холодно, Ферн! - не отвечая, он моментально прижимает меня к себе… - Теперь тепло? - Жарко… - выдыхаю я, оставив спор, устраиваюсь у него на груди, - но не в этом же дело… - Ладно, нуделка ты моя, идем в дом! – он дожидается, пока я приведу себя в подобие порядка и выкарабкаюсь из гамака, после чего встает следом, - Только вот что… - беря меня за руку, предупреждает, - сегодня будет вот так… - А не заманаешься одной рукой обед и посуду? – немного насмешливо откликаюсь, не пытаясь высвободиться. - Не переживай за меня, ma Hoix, уж как-нибудь… - ухмыляется он, пропуская меня в дом, - а на всякий случай у меня есть ты! Покорно следую за ним, про себя тихо радуясь этой внезапной вспышке романтического настроения у моего пирата. Просто сегодня вот такой день…       Я люблю, когда он – такой… легкий, скорый, открытый… что его, то – его и он никому не позволяет обо этом забыть. И я знаю, что он прекрасно управится с обедом, не отпуская меня от себя, более того – втянет меня в процесс и мы дружно приготовим, накроем на стол и поедим в уютном почти-молчании, не расцепляя рук и говоря глазами… Так было… и не раз…       Руки моей Франц, действительно, не отпускает на протяжении всего вечера – обед, уборка, чай… После всего – почти беззвучно воркующий телевизор, он сам, уткнувшийся в планшет, и я с ноутом на коленках... печатать не слишком сподручно, а вот для вождения пальцами по сенсорной панели вполне хватает. - Ферн… - не дожидаюсь его ответного мычания, - тайм-аут минут на пять? – уже собираюсь встать, но его пальцы сжимаются сильнее, - С чего это вдруг? - Тебе все надо объяснять? – говорю так, чтобы он понял мою необходимость. - Пошли… - потянувшись, замечает, - я тоже схожу за компанию. Ну же… - Собираешься рядом стоять, пока я… - не заканчиваю, глядя на его ухмыляющуюся физиономию. - А что, я там что-то не видел? – пошлит он, - Да и помогу, если что, одной рукой-то не все сподручно… - Это не смешно! – сержусь, но больше на себя, - Подумай же обо мне, наконец! - Но в постели тебя это не особо заботит! – уже и он возмущается, я же туплю взор в исконно британском пуританстве, позволяя себе покраснеть, - В постели – это другое… - Другое-сякое… - ворчит он, поднимаясь и пытаясь стянуть с дивана и меня за собой, - Идешь? Высвобождаюсь из его хватки не я… он сам – отпускает… и это так неожиданно, что я поднимаю на него взгляд… встречая его – тот самый, что был в моем дурацком утреннем сне, который до обеда! И уходит в туалет он точно так же, с надутыми на весь мир, и меня в частности, губами… и воду спускает под Брамса, дважды, делая каждый раз громче, прекрасно зная – как меня этим бесит… Теперь придется извиняться… да еще и с переподвыпертом, потому что – иначе все будет впустую. Франц сам придумал-сам обиделся, но для него сейчас все всерьез… да и эта тема мужчин обычно отчего-то задевает… - Музыку я выключил… - любезно сообщает он мне, возвращаясь, - путь свободен. Пойду, Симона выведу… - Ферн… - он оборачивается, глядя вопросительно, - ничего… потом. Иди.       Дверь хлопает достаточно громко, чтобы известить о возвращении моей капризной примадонны. - Милый, это ты? – подаю голос, делая вид, что так и не замечаю его настроений, - Хорошо проветрились, мальчики? - Просто блеск! – сварливым тоном отзывается он, - Симон погнался за белкой или кем-то там еще в сквере напротив… я попал в лужу и, надеюсь, там была только грязная вода… Симон решил, что это забавно… Мы по уши в грязи! - Тряпка и ведро в кладовке, дорогие… - отвечаю по-прежнему безмятежным тоном, - Франц знает – где… Симоша, пусть он тебе лапы протрет прежде чем пустит в комнату… - Лапы… - несется из прихожей вместе со стуком дверцы кладовки и лязгом по-видимому ведра, - да его всего купать надо! - Его шампунь в шкафчике под мойкой… - стараюсь сохранить спокойствие и не сорваться с места, чтобы все сделать самой. На какое-то время все стихает, кроме сопения, пыхтения, шума льющейся воды и парочки проклятий… чтобы не повестись на мало обнадеживающие звуки, включаю музыку… ту, что приготовила для своего выхода на бис. Франсис Лай… его Мужчина и Женщина… обволакивает и утаскивает с собой… двигаюсь в такт, потягивая вино из бокала, пока на одном из поворотов не натыкаюсь взглядом на подпирающего косяк Франца… Не знаю, как давно он тут… судя по глазам – достаточно. - Что делаешь, Герм? - Занимаю себя в твое отсутствие, - улыбаюсь ему чуть виновато, - ты ушел так внезапно, - продолжая медленно двигаться под музыку. Он смотрит… не сводит глаз все то время, пока идет ко мне через комнату, пока забирает бокал с вином из рук, ставя на комод, пока подхватывает меня, легко вписываясь в мои движения и увлекает в танец, становясь ведущим. Мы помним – когда и как смотрели этот фильм впервые вдвоем… мы любим классику… Музыка льется сквозь нас… мы – ее часть… и сцепившись взглядами, так и не можем друг от друга их отвести… Браво! Видела ваш заезд… Анна… - произношу вполголоса. Улыбнувшись, он едва заметно качает головой, отзываясь, - … люблю тебя… Браво! Я люблю тебя. Анна…- киваю, продолжая цитировать героев фильма, но он снова улыбается, - Нет… Просто – я… Люблю… Тебя, ma Hoix, мою закостенелую лондонскую пуританку! - Я из Манчестера, - возражаю ему в плечо, он смеется, расцепляя заколку у меня в волосах, позволяя им рассыпаться по плечам. – Ma belle, сути это не меняет! Музыка уже закончилась, а мы все плывем и плывем в медленном потоке ее эха, покачиваясь на волнах… - Ты Симона помыл? – возвращаюсь к насущному, - Или он так и болтается по дому с грязными лапами? - Я… пытался, Герм… - Франц выглядит сконфуженным, это он умеет, это у него выходит просто замечательно – ведь он при этом еще и такой милый! - Так… понятно… - оторвавшись от своего пирата, снимаю его руки с собственной талии, - Возьми его… вон он, за дверью скрывается и быстро в ванну! Я сейчас приду…       Водворив чистого и счастливого Симона на его кушетку, падаю в уже заботливо разобранную моим пиратом постель. - Уже за полночь… - Вот и еще один день прожили… - откликается глубокомысленно он, - Похоже, мы со съемками определились, наконец... – повернув голову, смотрит на меня, - дали зеленый свет… осенью, смотря как все сложится. - Кажется, я задерживаю дыхание, Франц смеется, прижимая меня к себе, - Ну что ты, дурочка! Я же не сейчас ехать собираюсь и даже не завтра-послезавтра! - Это неважно, милый, - замерев, тихо лежу в его руках, - ты об этом думаешь, ты этого ждешь… ты торопишь время. - Ты же все понимаешь, Холл… - откидываясь на спину, он так тяжело вздыхает, что мне делается смешно. - Конечно… конечно, я – все понимаю, - сажусь, вполоборота глядя, - в любом случае, я к тому времени уже улечу… скорее всего. - Куда это ты улетишь? – Ферн снова пытается меня сграбастать, - Никуда я тебя не отпущу! – но я не ведусь на провокации. - Отпустишь, мой дорогой пират, - расцепляю его руки, - сам на самолет посадишь и ручкой вслед помашешь… как всегда… А потом будешь мне широко и радостно улыбаться с монитора, взахлеб пересказывая то, что там у вас происходит… - Не хочу – на самолет… - и опережая меня, - и на поезд, и на машину – не хочу! - Не будь ребенком, Франц, - заколов волосы, чтобы не мешались, ухожу в ванную, открывая там душ, - все так живут, и мы – так живем. Эти три месяца… - возвращаюсь, садясь, - боги, уже три месяца! Они – прошли… пройдут… снова откроют дороги и полеты разрешат… - Это – не навсегда… - вспоминает он. - Да… - старательно улыбаюсь, разворашивая его буйные кудри, - и – табличку не снимай…       Погасив свет, слушаю – как он ворочается, вздыхает, трясет одеяло и вообще всячески старается обратить мое внимание на то, что не спит. - Что? – включаю лампу, поворачиваясь к нему, - Выскажись уже! - Как все – не хочу! – подтянув подушку выше, Франц опирается на нее спиной, - и табличку не хочу! - Хочешь плакат с объявлением большими буквами… - лежу, глядя перед собой, - который ровным счетом ничего не изменит. - Тогда – почему бы и нет? – повернувшись на бок, он подпирает голову рукой. Мне не нужно смотреть, я чувствую его взгляд, - Почему нет… - откликаюсь эхом, - наверное, потому что тогда это станет свершившимся фактом… - Свершившийся факт? – его в буквальном смысле подбрасывает, - Минувшие десять лет тебя в этом не убеждают?! - Ты не понял, Ферн… - тоже поворачиваюсь, заставляя его на себя посмотреть, - Сейчас это… - охватываю пространство между нами и нас самих, - … только наше. То, что у нас есть – мы… А то, что хочешь сделать ты – превратит это в всеобщее знание… Но оно не нужно всем. Оно – только для нас с тобой… понимаешь? – опустив голову, продолжаю в меру сумбурно, - Мне не хочется читать глубокомысленны рассуждения о том, чем именно тебя могла бы привлечь такая, как я, и почему именно на меня ты запал… И сравнений с твоими бывшими и вероятными тоже не хочу. - Да не было бы ничего такого… - бурчит он, завладевая моими руками, - кому какая разница, как и с кем я живу! - Поклонники всегда все знают лучше нас, и им до всего есть дело, особенно, до личного… - Поэтому проще играть в шпионов, чем отвечать на прямые вопросы… - От которых ты с успехом уворачиваешься, изящно переводя стрелки, - откликаюсь, напоминая, - совсем как в той вашей беседе с Надей два месяца назад. - Закинув руки за голову, он отмалчивается. Знаю, что он прав, знаю, что если бы мы по какой-то нелепой случайности поменялись бы вдруг ролями, то я бы себе на его месте уже давно мозг упреками вынесла, а он – просто молчит. И соглашается с моими все менее вразумительными доводами снова и снова… - Я очень сильно тебя разочаровываю, да? – тихонько спрашиваю, прильнув к нему. - Не говори глупости, ma Hoix, - его руки тут же обнимают меня, - ты меня можешь только удивить, несмотря на наши прожитые годы… - Я так люблю тебя… - Любишь? – требовательно переспрашивает он и дождавшись ответного кивка, продолжает, - Тогда едем со мной в августе на съемки… - Хорошо… - отзываюсь я, но Ферн будто не слышит. - Конечно, все это при условии, что нам разрешат и мы будем все соблюдать, что скажут… - продолжая увещевать, - небольшая съемочная группа… фильм местного производства, здесь не сбегутся на съемки фанаты с камерами, так что тебе не грозит засветиться в сетях. - Хорошо… - повторяю, - я поеду с тобой… - И вопросы о том, кто и почему ты… - оборвав себя на полуслове, Франц смотрит на меня, - Поедешь? - Поеду-поеду… - заглянув мне в лицо, он качает головой, - Вот чую какой-то подвох… - Никаких подвохов, дорогой мой, возьму и поеду… - Правда? - Правда… - стягиваю его руки, обнимающие меня, у себя на груди... договаривая уже про себя – если у самой не будет чего-то неотложного в это же время… если-если-если… - Четвертый час… давай спать, чтобы закончился уже этот день… - Замечательный был день… - выдыхает Франц мне в затылок, - а самое лучшее знаешь что? – улыбаюсь, хоть он и не видит, - Завтра будет – такой же? - Завтра – будет лучше! И послезавтра… И еще много-много -завтра… во всяком случае, на ближайшее время… дальше – как сложится… Так или иначе, но утро начнется с сонного ворчания моего пирата о том, что Симоше давно пора обзавестись собственным ключом или… *       …и как быстро оно все-таки летит… даже если и кажется бесконечным. Моя Герми прибыла практически накануне своего праздника… и куда делись эти три месяца? Между тем, дни кажутся бесконечными и то количество дел, что умудряется в них упихать моя ставшая не в меру деятельной лучшая половина, временами потрясает. И все-таки – дни идут… быть может, не летят и не мелькают за работой или ее поисками, но – идут… Между ее концом марта и моим началом июля так много всего…       - С днем рождения, ma Hoix, на случай если ты вдруг с чего-то решила, что я – забыл… - склоняюсь ближе, целуя ее. - Завтра еще не наступило… - напоминает она. - Это смотря где, ma belle, - смотрю в такие близкие ее глаза, - твой Гринвичский меридиан так не считает… - в них мелькает веселое изумление. - А ты по нему время выверял никак? - Мне очень хочется, душа моя, быть в этот день самым-самым-самым первым чуть чаще, чем раз в пять-восемь лет… - По-моему, тогда ты осчастливил все цветочные лавки Будапешта… - Холли отворачивается, чтобы я не заметил, как эти воспоминания ее трогают, - но как… откуда ты тогда узнал про мой день рождения? Это же был наш первый год… - Позволь оставить это на моей совести, - улыбаюсь, - мне очень нужно было тебя поразить… - Никогда не видела столько цветов… - отзывается она. - Никогда? – Герми качает головой, - ну… похоже, у меня есть все шансы снова удивить тебя… - Ты что, заказал доставку цветов? - Оставь же мне что-нибудь, женщина! – восклицаю совершенно искренне, - Моя радость, побудь немного виновницей нашего маленького торжества – всего один день! - Хорошо… - очень мило смутившись, моя Холли в миг возвращает меня в наш первый год, когда радость узнавания и осознания – что это, так созвучны… - В таком случае… - распахиваю дверь и довольный Симон в нее тут же и ныряет, - позволишь? – спрашиваю для проформы, уже подхватив ее на руки и занося в дом. Квартира наша и без того – небольшая, сейчас просто растворяется в благоуханном аромате уже доставленных цветов, теряясь в них… Озадаченный Симон никак не может пробиться к своей кушетке и с осторожностью обнюхивает все эти странные сооружения, на которых расставлены, разложены, наторканы и просто пристроены самые разнообразные букеты. Холли ощутимо теряет дар речи на какое-то время, что несомненно хорошо – я успеваю поставить ее, вытянуть из ближайшей ко мне вазы нечто наподобие розы и расположиться в эффектной, на мой взгляд, позе где-то поблизости от позиции «у ваших ног». Постояв, оглядывая эту импровизированную оранжерею, Холли взглядом находит меня. - Сколько же ты денег на это ухнул… - практичная жена безусловно побеждает романтичную именинницу. - Если я скажу, что все это стоило мне чисто символически минимальной суммы доставки – тебе будет легче? - Несомненно! – присев рядом, она забирает цветок у меня рук. - Когда учился, подрабатывал доставщиком цветов… у меня остались связи… - склонившись, Холли меня целует, - Это за что? - За то, что ты – такой… - Прямо боюсь вообразить, что мне дальше перепадет, - сокрушаюсь, - за то, что я – такой. Ладно! – скоренько встаю, найдя среди всего этого безобразия букет, оформленный «под старину», - ты покопайся пока что вон в том цветочном ларце… А после – приходи ко мне за настоящим подарком… - глазами указываю на дверь спальни. - Если намереваешься МакЭвоя изображать… - моя Герми всегда все понимает верно, - то поосторожнее, цветы колючие, особенно, для нежных частей тела… - Зачем мне кого-то там изображать… - Ведь я – лучше собаки… - тихо встревает она. - Вот именно! Я – это я, а не какой-то там… - Джеймс МакЭвой, милый, и ты был в восторге от его работ, если мне не изменяет память, - уточняет она, выуживая из-под цветочной крышки бархатный футляр. - Она тебе изменяет… - направляюсь было в другую комнату, но слышу позади тихое аханье – значит, открыла. - Скажи мне, что подрабатывал еще и в ювелирном… - почти жалобно просит она. Возвращаюсь, забирая футляр с убором у нее из рук, - Нет, ma Hoix, тут все по-честному… - помогаю с застежкой, заходя сзади, - сказочно прекрасно, как я и думал… - вместе с ней глядя в зеркало, - ты его украшаешь. - Ты совершенно сумасшедший, знаешь… - она ловит мой взгляд в зеркале. - Да, и это целиком твоя вина, душа моя, - закрываю ей обзор ладонью, - не смотри… - перехватив мою руку, Герми разворачивается, глядя в глаза, - Только в отражениях…       … чего могло бы и не быть вовсе. Стоит поблагодарить богов, пожалуй, за возможность прожить и эту жизнь, и прожить так, будто никакой другой нет и не было никогда. Положа руку на сердце – эти три месяца… я уже не знаю, хочу ли возвращения к тому, что было. В словах и разумных доводах моей Герм, несомненно, есть зерно истины и говорит она правильно и понятно. Но… разглядывая ту нашу с отцом фотографию, ловлю себя на острой зависти к нему… мне хочется быть на его месте, и чтобы что-то мелкое у ног… непременно светленькое – в маму и с такими же ямочками… Честное слово, если бы вдруг Холли сказала бы мне… никакого другого подарка на день рождения я бы не пожелал…       - Вот ты где… - слышу сквозь оглушительные в такое время перепевы каких-то ночных птиц, - я тебя потеряла… - Ну вот – нашла… - отзываюсь на ее голос в темноту, - иди сюда… - наугад протягиваю руку, какие-то мгновения спустя ее маленькая ручка находит мою и Холли возникает рядом. - Что это ты тут, полуночник мой, засиделся? Сыростью тянет… - она накидывает мне на плечи ветровку, что похоже, захватила с собой, - идем в дом. - Посидишь со мной? – в полумраке ночи вижу только размытый ее силуэт, - До рассвета еще далеко, родной… - ее руки опутывают меня, - пойдем домой… если хочешь – проговорим всю ночь и выйдем на рассвете… хочешь? - Хочу… жить в твоем сердце, умереть на твоих руках и быть похороненным в глубине твоих глаз… - А еще ты, конечно, хочешь пойти со мной в дом… - продолжает мою аналогию она, - Симоша там заскучал… идем! – позволяю утянуть себя за собой. – Посиди, я сейчас… - Холли скрывается в кухне, а я почему-то послушно падаю в ближайшее кресло. Эта ночь – накануне… предвкушение ощущается во всем, в каждом слове, взгляде, улыбках… словно мы оба знаем один и тот же секрет, но вслух сказать об этом еще не пришло время. - Я все боялась, что ничего не выйдет… - В смысле? – спрашиваю, не оборачиваясь, безошибочно нахожу ее позади и вытягиваю из-за кресла, - Не выйдет что? - Прожить этот день еще раз… - по-видимому, вид у меня слегка обалдевший, потому что Герми смеется, - дважды, я хотела сказать… и поменявшись ролями. Квартирой, битком набитой цветами, тебя не удивишь… - Я сам так могу… - встреваю я, глядя на нее, терпеливо пережидающую мой маленький демарш, - но ты можешь попробовать… Все – молчу… - Хорошо… Цветы не стоят на повестке дня… - ловко вывернувшись из моих рук, Холли отходит к полкам, - но мне, как и тебе, хочется… - не облекая дальнейшее в слова, она опускается передо мной, в руки мне вложив что-то вроде книги большого формата, - удивить и порадовать тебя, пожалуй… именно в этот день, милый мой, и непременно первой… Фотографии… не мои поляроидные, а самые что ни на есть – настоящие. Альбом с фотографиями – нашими фотографиями разных лет держу в руках. Многие узнаю, особенно из относительно недавних, но есть и те, о которых, кажется и помнить забыл – ночь в одном из клубов Будапешта… случайно пойманные мы в каком-то холле отеля… тот самый кинофестиваль в Торонто… - Душа моя… откуда? – потрясенно листаю страницу за страницей. Подперев лицо рукой, моя ненаглядная чуть улыбается, - Позволь мне оставить это на моей совести… - поводит плечом. - Немного старомодно, наверное… мне хотелось подарить тебе – нас, наши воспоминания… то, что остается, а не цифровой след где-то в недрах сети… - Иди ко мне! - не зная, что еще сказать и как в слова облечь то, чем полон, с благодарностью зарываюсь в ее волосы, обнимая. - Светает… - тихо вздыхает она, - с днем рождения тебя, милый мой пират, - окинув меня еще одним полным невысказанного взглядом, Герми встает, - посиди еще, если хочешь… полистай. А после – приходи ко мне… Глядя ей вслед, почти машинально листаю альбом – наша жизнь… Торонто и Будапешт… Париж, Рим и Лондон… Монреаль, Нью-Йорк, Манчестер… Ниагарский водопад и башня из слоновой кости - много страниц в альбоме уже не пусты и впереди еще достаточно тех, что нужно заполнить. Это – мы, наши будни и праздники, и просто случайно выхваченные из жизни дни, которые хочется помнить.