=
Как оказалось, они бежали недостаточно быстро. Среди обломков, которые еще буквально недавно были современным входом в один из лучших торговых центров города, злодеи держали Кейго вместе с другими заложниками. Из всех злодеев, присущих в эпицентре хаоса, выделялся только один — Изуку никогда его не забудет. Он был самым высоким среди них, неестественно высокий, потому что даже сгорбившись он все равно возвышался над всеми в помещении. Длинные черные волосы окутывали его тело как плащ, волочась по полу, когда он вальяжно ходил из стороны в сторону, отдавая приказы леденящим голосом и время от времени смеясь без причины. Им было страшно, но ради Кейго и остальных заложников они должны были быть храбрыми, тем более они будущие герои. Это должно было стать их рутиной. Было решено им с Мэй разделиться и подкрасться к злодеям с противоположных боковых сторон, которые единственные оставались открытыми и вели к их местоположению. План был простой, но действенный: Мэй использует на них все свои игрушки, которые были у нее в рюкзаке, отвлекая их, а потом Изуку врывается и побеждает оставшихся злодеев. Они не были уверены, что трюк с отвлечением даст им достаточно времени, чтобы сделать все более изящно, не сталкиваясь со злодеями напрямую: развязать заложников и просто убежать во время хаоса, созданного Мэй, поэтому они остановились на первом плане. Все должно было сработать идеально, Изуку был в этом уверен и уже ожидал переполоха на стороне злодеев с оружием наготове, чтобы выполнить свою часть их задумки, но время текло болезненно медленно, а от Мэй все не было слышно. Его руки уже начали потеть, а сердце тревожно биться, как переполох случился, но не тот, который они задумали. Изуку перестал дышать от сцены, что начала разворачиваться перед ним, пока он смотрел на все это из-за укрытия. — У нас тут еще один храбрец, босс, — громила вышел из стороны, откуда должна была напасть Мэй, и бросил ее под ноги длинноволосого злодея. Он не был удивлен, даже скорее рад, если судить по его широкой улыбке, которая медленно становилась все более неестественной с каждой новой секундой, что Изуку на нее смотрел. Это было больше похоже на животного с его неразумным взглядом, пытающегося мимикрировать людей и улыбаться. Мэй пришла в себя быстрее, чем злодей нашел, что ответить, и бросила в его лицо свое изобретение. Если Изуку правильно помнил, оно должно было взорваться прямо в лицо их главарю и как минимум оглушить его, давая им шанс довести до ума их план. Он уже готовился атаковать из-за свой засады. Никто не успел заметить, как изобретение Мэй оказалось в руке у длинноволосого злодея. Даже его громила выглядел впечатленным. С его зажатой в кулак руки капали химикаты вперемешку с расплавленными деталями последнего изобретения Мэй. Она молча в шоке смотрела, как ядовитая жидкость стекала на грязную плитку прям перед ней, расплавляя поверхность и уходя куда-то вниз, под землю. В какой-то момент в ее взгляде начал проявляться страх. Изуку не мог позволить Мэй оставаться с ним один-на-один ни секунды дольше. Он выловил идеальный момент, выбегая из укрытия легкими длинными шагами в сторону главного злодея, вкладывая в удар всю свою силу. Изуку нужен был лишь момент отвлечения, и он у него был. Сердце и дыхание замерли одновременно в предвкушении. А потом от ужаса. — Мидория, нет! — кричал Кейго откуда-то со стороны. Его оружие плавилось так же легко и быстро, как изобретение Мэй. Изуку быстро убрал руки с рукоятки, боясь что химикаты, стекающие по ней попадут на кожу. Одним движением у него выбили почву из-под ног. Буквально. В руки впивались осколки, но взгляд не мог оторваться от глаз злодея. Суженные зрачки, словно две дрожащие точки на больном желтом фоне, делали его улыбку звериной. Изуку даже не был уверен, что злодей умел говорить, потому что люди не могут так выглядеть. — С какой стороны начнем, босс? — вмешалась шестерка злодея, указывая на заложников, посаженных в ряд под полуобвалившейся стеной. Их руки даже не были связаны, чтобы их удерживать, — страха было достаточно. Отступив от Изуку, злодей подошел к противоположной от Кейго стороне ряда из заложников. Все смотрели на свои колени или плитку, затаив дыхание, кроме последнего, который вскочил на ноги. — Нет, прошу, — он знал, что все это могло значить. Изуку был слишком юн, чтобы представить, но по слезам и мольбам он мог догадаться. Жаль только, что даже самые страшные фильмы, что они семьей смотрели, и приблизительно не были похожи на то, какую казнь подготовил злодей. Его громилы заломали руки плачущему мужчине и посадили его на колени перед злодеем, заведомо отворачиваясь в разные стороны. Изуку не знал, был ли это жест уважения или их собственного страха. Медленно накренившись к своей жертве, он поднес руки к ее лицу, обхватывая его. — Чш-ш-ш, — только и слышалось в гробовой тишине, где никто не дышал. Он стирал бегущие по щекам слезы своими большими пальцами, и в какой-то безумный момент Изуку показалось, что его улыбка стала мягкой. В момент ложного чувства спокойствия он вдавил свои большие пальцы в глазные отверстия. Горло Изуку сжалось. Чтобы не слышать крики, он накрыл свои уши руками, но это ни капли не помогало. Его начало трясти. Мужчина схватил злодея за запястья, которые вскоре покрылись химикатами, опаляя его собственную кожу. Было не понятно, хотел ли он сделать злодею больно или оттолкнуть его руки, но это сыграло против него, когда кожа на руках начала покрываться волдырями и понемногу открывать вид на кость. Изуку хотел бы сказать, что он умер быстро, но по его ощущениям это длилось вечность. — Как всегда превосходно, босс, — поднимаясь, отряхнулась шестерка. — На очереди она. — Не подходите! Девушка попыталась отползти в отчаянной попытке спастись. У нее не хватало сил подняться, от страха ее ноги казались ватными и отказывались подчиняться. Ее злодей схватил за горло. У Изуку не было выбора, кроме как смотреть. Тело ему больше не подчинялось. Он мог лишь смотреть и думать. Всем ли героям бывало так же страшно, как и ему сейчас? Все ли чувствовали себя так же обреченно, как и он? С этим его отец сталкивался каждую ночь? Это из себя представляет работа героя? Отчаяние, когда ты не можешь ничего сделать, и люди, у которых нет человеческих сердец? Оскал вместо улыбки и жестокость ради жестокости? Нет! Его отец бы не сдался так просто! Изуку сжал руки в кулаки, корча лицо от боли порезов на них. Это привело его в сознание. Даже если они и чувствовали себя обреченно, они нашли в себе силы дать отпор и бороться! Одно препятствие на пути, чтобы стать сильнее и защищать тех, кто не может за себя постоять. Он должен защитить Мэй и Кейго, сделать хоть что-нибудь. Шота сражался бы до последнего дыхания. Найдя в себе силы перебороть страх и подняться, Изуку побежал на злодея. В этот короткий миг, часть его сознания понимала, что он делал ошибку, но другая не могла позволить, чтобы с его друзьями что-то случилось. Может, так он хотя бы выиграет Мэй и Кейго пару минут, если герои на пути, чтобы спасти их. Лающий смех, эхом отражающийся от стен, и звук падающего мертвого тела на пол — сцена застывшая в его голове; первый кадр кошмарной пленки его воспоминания. Второй кадр: звериный оскал, бегающие суженные зрачки монстра, возвышающегося над ним. Его лицо частично закрывали длинные волосы, падающие на лицо. — Этот блеск в глазах… — шептал он, нагибаясь к Изуку, чтобы быть лицом к лицу. — Я всегда узнаю героя. Его слова вызывали дрожь во всем теле, а руки, с которых капали ядовитые химикаты, были так близко к Изуку, что он не мог отвести взгляд от длинных бледных пальцев, ведь ему казалось, что если он это сделает — ему конец. — Вы всегда думаете, что если поднимитесь снова, то станете сильнее, но давай я дам тебе один совет, Мидория… Через секунду Изуку лежал на спине, больно ударившись головой о холодную плитку. У него в ушах стоял звон, но он не мог думать ни о чем другом, как о злодее с длинными черными волосами, что нависал прямо над ним, безумно улыбаясь, а его руки, которые плавили даже самый крепкий металл, упирались в пол по обе стороны от его головы. — Никогда не поднимайся, если заведомо знаешь, что твой противник сильнее тебя. Он опустил руку на торс Изуку. Сознание сжалилось над ним и отключилось, не давая ему запомнить какого это: когда твою кожу заживо плавят.=
Мэй казалось, что ее сейчас вырвет от всего сразу: от волнения, от страха, от того, как сильно сжимается ее горло от всхлипов. В какой-то момент она отползла, чтобы быть ближе к Кейго, надеясь, что это даст ей моральную поддержку, но он в тот момент был в состоянии хуже, чем она: его взгляд пусто уставился в пол перед ним, никаких признаков жизни, кроме дыхания. Она пыталась взять его за руку, но он просто не реагировал на ее движения. Взгляд невольно вернулся на сцену, которую она не хотела смотреть, чтобы не выжигать на подсознании то, что будет преследовать ее всю жизнь, если она выживет. Ее лучшего друга собирался убить этот монстр. Что ей делать? Может ли она вообще что-то сделать в этой ситуации? Закрыв рот руками, чтобы очередной всхлип не сорвался с ее губ, Мэй отвернулась, увидев первые капли химикатов, падающих на тело Изуку. Лучше бы на его месте была она! Сжав волосы руками, Мэй тянула розовые пряди вниз, пытаясь заглушить эмоциональную боль физической. Слезы текли не прекращаясь, ее голова болела, ее горло болело, ее сердце болело. Это должна была быть она! Она! ОНА ОНА ОНА — Не этого ли парня мы искали, босс? — Тойа? — неверяще прошептал Кейго, резко приходя в себя. Громила толкнул подростка вперед, к их главарю. Он был почти такого же возраста, как Кейго, или же просто выше. Белые грязные волосы, супер худой, в одежде неподходящего размера, но с уверенным взглядом. Как у Изуку. Этот монстр рассмеялся, когда этот парень попытался опалить его синим огнем. — То, что надо, — довольно прошептал он. Один из громил за руку уволок за собой сопротивляющегося подростка. Мэй лишь могла ему посочувствовать: она и представить не могла, зачем злодеям мог понадобиться ребенок, особенно если ради него они устроили все это зверство, но глубоко в душе она была рада, что все это закончилось. Вопреки ее мыслям главный злодей обернулся, глядя на нее своим бегающим взглядом, он растянул свои губы в неестественно радостной улыбке. — Мы еще увидимся, — его глаза не моргали, — с тобой и этим маленьким хищником. Это никогда не закончится.=
После их ухода Мэй побежала к месту, где лежал Изуку, аккуратно приподняла его и обнимала все время до приезда героев и Айзавы. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы воссоздать примерную картину произошедшего в голове, но он никогда в полной мере не осознает того, что им пришлось пережить. — Боже, Мэй, мне так жаль, — повторял он снова и снова, и снова, обнимая их двоих. Она знала, что его слова искренние, как и слезы. Если бы она в тот момент могла говорить, то ответила бы: «Да, мне тоже». Больше всего ей бы хотелось посмотреть фильм вместе с ними двоими, как они и планировали, словно ничего не произошло, но пройдет еще много времени, прежде чем они снова смогут смотреть свои любимые фильмы без нежеланных воспоминаний и чувства страха. Прямо сейчас она просто рада, что ей есть кого обнять.