Лишь в пределах сна

Love is a fire. But whether it is going to warm your heart or burn down your house, you can never tell.       Тонкие пальчики худых кистей рук без какой-либо нежности обжигали кожу Дилана своими частыми прикосновениями, оставляя неприятный горячий осадок, который хотелось незамедлительно смыть плотной холодной струей воды в душе. О’Брайен честно не мог понять, почему присутствие Одри в такие моменты вызывало неслабую внутреннюю неприязнь.       Брюнет стоял неподвижно, лишь наблюдая за действиями блондинки, но глаза в скором времени он прикрыл. Только слепота, к сожалению, не спасала парня от тянущегося чувства рвоты. Когда наши веки не позволяют разглядеть мир в полных красках таким, каким он перед нами предстает, в дело вступает наша фантазия с еще более яркими образами, вытащенными из головы.       Чтобы хоть как-то отвлечься от контраста горячей кожи темноволосого и холодных пальцев девушки, Дилану пришлось уйти в собственные мысли, где он, на удивление, обнаружил Томаса — такого домашнего, в новогоднем свитере до колена с кружкой горячего какао и зефирками в руках. Внезапная светлая вспышка ненадолго оставила цветные блики на веках.       Образ милого и уютного Сангстера внезапно сменился нагим видом блондина, сидящего на небольшой табуретке в темной комнате, которую освещал только тусклый свет фонаря через занавески. Эстетичные ключицы заметно выделялись через тонкую бледную кожу парня, как и «крылья» за спиной. Узкая спина Томаса была неестественно выгнута, будто в ней совершенно не было позвонков. Волосы блондина были неопрятно взъерошены, а челка каждый раз раздражительно спадала на глаза, что заставляло парня по привычке сдувать ее или же поднимать руку, чтобы заправить локоны за ушко. Сангстер не переставал возбуждающе прикусывать нижнюю губу, а потом сразу же ее зализывать своим розовым язычком. Рука фотографа, все это время лежащая на бедре, до жути медленно начала подниматься вверх к паху. Возбуждение Дилана начало захватывать контроль над его телом, а в штанах постепенно становилось очень даже тесно. Как только, небольшая ладошка Сангстера резко и крепко обхватила горячую плоть, от неожиданности Дилан поджал губы, но фактически в этот же момент раскрыл рот и протяжно хрипло застонал лишь от вида блондина. Брюнет опешил и был очень смущён быстро развивающимися событиями, происходящими в этой темной комнатке. Актер понятия не имел, почему этот мальчишка так влияет на него, почему у него сносит крышу при виде этого блондина и как он своими прикосновениями к себе сводит брюнета с ума…       О’Брайен краснел и пыхтел от нарастающего возбуждения, совершенно теряя контроль над своим сознанием, в то время как Томас наблюдал за некой паникой и смущением мужчины с вредной ухмылкой и ехидными смешками, как будто ему нравилось издеваться над брюнетом. Рука же набрала быстрый темп, и отдельные участки тела Сангстера нередко вздрагивали от постепенно настигающей его волной эйфории. Темноволосый мужчина хотел наброситься на худощавое тельце парня, как голодный лев, но переходить за черту, мысленно очертанной его сознанием, было нельзя. Все тело Томаса внезапно пронзил электрический разряд, когда тот был в секунде от долгожданной разрядки. В животе завязался узел, на лбу выступили капельки холодного пота, ноги предательски отказывались держать. Дилан взвыл, издав приглушительные стоны, от слишком возбуждающего вида кончающего Томаса… Наше подсознание может иногда подбрасывать нам совершенно неожиданные вещи.       В реальность О’Брайена вернули очередные холодные отдаленные прикосновения уже полуголой блондинки, пытающиеся снять с актера ту самую красную рубашку, принадлежащую Томасу. Носом брюнет почуял столь знакомый мужской одеколон, хрипло и грустно выдохнул, крича внутри от отчаяния и безысходности. Впервые начало все налаживаться — Дилан избавился от непосильной ноши, которые давила на его плечи на протяжении 6 лет, нашел человека и почувствовал себя любящим, а самое главное — любимым, но неужели брюнет опять все испортит своей глупостью и наступит на одни те же грабли? Не в этот раз. Он просто не простит себе.       — Н-нет, Одри, прости, я, наверное, пойду, — Дилан аккуратно взял ладошку девушки и опустил ее, а потом отдалился на шаг, взглянув в потерянные и ничего не понимающие глаза блондинки.       — Что-то не так, Ди? — Одри была определённо напугана резким уходом парня, неизвестная паника разлилась у нее в груди. Машинально девушка шагнула ближе к возлюбленному, одной рукой нелепо прикрывая собственную грудь. Опухшие от поцелуев губы ее нервно дрожали.       — Между нами все кончено, извини, — слова прозвучали резко и обрывисто равносильно смертному приговору, произносимому в зале суда. Дилан шумно сглотнул и добавил, — Собери мои вещи, я завтра заберу их.       Тут он совершенно непозволительно повернулся к ней спиной и вышел из квартиры, не забыв на прощанье кинуть ключи на журнальный столик у зеркала и не особо заботясь, что дверь хлопнула неуважительно громко так, что аж люстра покачнулась и зазвенела.       — Мудак, — Одри раздражительно фыркнула, провожая возлюбленного взглядом. Лишь по ее выражению лица и остро суженным глазам можно было понять, что та явно недовольна произошедшим… ***       По дороге домой парень забежал в ближайшую пекарню, где успешно прихватил свежий шоколадный тортик, носящий название столицы Чехии — Прага. Дилан безумно торопился, ведь в грудной клетке разгоралось непреодолимое желание снова взглянуть на свое белокурое счастье, так смахивающее на растрёпанного воробушка, обнять блондина, крепко прижав к себе, и целовать того до потери пульса. О’Брайен подмечал за собой некоторые изменения после встречи с Томасом: брюнет стал более сентиментальным, что уж точно его не устраивало, более заботливым, ласковым и чувствительным. Кажись, мужчина постепенно превращается во влюбленную девчонку, которая так жадно оберегает своего мальчика.       Всегда приятно знать, что дома тебя кто-нибудь да ждет. Как только кнопка дверного звонка была зажата пальцем Дилана, то за дверью послышались частые и громкие шаги, плавно переходящие на бег. Наконец перед брюнетом предстал Томас во всей своей домашней красе: мокрые волосы, с которых до сих пор время от времени стекают капельки воды, растянутая и потрепанная жизнью футболка с щитом Капитана Америки, под которой были лишь одни боксеры, и носочки по колено с феечками из Клуба Винкс. О’Брайен изначально чуть-чуть опешил, будто загнанный в тупик, осматривающий Томаса безотрывным и хищным взглядом. В его глазах заполыхал огонь возбуждения с примесью умиления, зрачки были неестественно расширенными и яркими, темно-темно карими. Внутри брюнета разлилось чувство щемящей нежности, сжимающей все изнутри.       Сангстер вопросительно поднял одну бровь и ухмыльнулся, сразу же хлопнув в ладоши перед лицом своего парня и залившись звонким, светлым смехом.       — Что ты завис? — блондин лучезарно улыбнулся Дилану, потянув того за руку в квартиру, чтобы наконец прикрыть открытую нараспашку входную дверь.       — Тобой засмотрелся, — парень подмигнул блондину, не сдержав ответной белоснежной улыбки приветствия, — Ты ходишь как слоненок, — Счастье разливалось по телу, окрыляя.       — Ой, — Сангстер протянул гласную, — Ты себя-то видел, мамонтенок недоделанный? — Томас шуточно нахмурил брови, сведя их к переносице, но тут же потянулся к щеке Дилана за коротким поцелуем, якобы извиняясь за свои слова и заглаживая вину перед брюнетом. — А где твои вещи? — оставив мокрый след от губ на коже парня, с интересом задал вопрос блондин, склонив голову чуть набок.       — Ну, — брюнет почесал затылок, подбирая нужные и правдивые слова, — Мне было очень лень их собирать, — в голове О’Брайена это звучало куда более убедительнее, чем было наяву.       — Я предлагал тебе, чтобы ты со мной поехал, только ты отказался, — парень недовольно фыркнул и в следующую секунду скрылся за стенами комнаты. Дилан удивленно хлопнул глазами, виновато прикусил губу, опустив голову, и последовал за Томасом вдогонку.       — Ну не дуйся ты, Томми, я вот тортик принес шоколадный— О’Брайен бодро подбежал к Сангстеру, схватив того за талию и прижав к себе блондина со спины. Подбородок брюнета неожиданно упал на хрупкое плечо Томаса, а влажные теплые и такие желанные губы нежно коснулись вытянутой шеи белокурого в знак извинения. Тот, борясь с накатывающим возбуждением, с силой закусил губу и гордо вздернул нос кверху, по-детски морщась.       — Я и не дуюсь, Ди, — парень, развернувшись лицом к брюнету, щелкнул того по носу, фыркнув с веселой улыбкой. Хищный взгляд упал на тортик, стоящий на тумбе возле входной двери. Внутри Томаса пробудилась сладкоежка, детская слюнка скатилась по подбородку из приоткрытого рта.       — Проказник, — засмеявшись, О’Брайен большим пальцем стер каплю с лица возлюбленного, загребая блондина в свои крепенькие объятия, — Как насчет совместной прогулки по парку? А потом домой и поедим тортик с мятным чаем, — будто промурлыкал Дилан на ушко Томасу. Безусловно, мужчина остерегался папарацци, дабы не вызвать у поклонников и прессы излишних вопросов и внимания к своей личной жизни, но и вечно скрываться за четырьмя стенами, целуясь с Сангстером только на кровати, тоже не было желания.       Брюнета всегда мучал вопрос — Почему люди упорно заботятся о чужой жизни так, будто это их собственная? Неужели их дни настолько скучны и однообразны, а рутина бьет по голове тяжелым молотом, что им кто-то важнее их самих? Дилан никогда не гнался за популярностью, не беря в счет отношения с Одри, темноволосый играл лишь в свое удовольствие, которое пачками, упаковками, грузовиками получал от изображения своего персонажа на экране, его чувств, эмоций, действий. Каждому чертовому герою он дарил небольшую частичку себя, называемой изюминкой, которая никогда не была прописана в сценарии. Может быть, именно поэтому фанаты безотказно влюблялись в его персонажей…       Сангстер бодро и активно закивал головой после неплохого предложения Дилана, ведь они еще действительно ни разу не прогуливались нигде. Так иронично получалось — первое фактическое свидание, а парни уже давно переспали друг с другом, почувствовали на вкус. Только это уже давно никого не заботило.       Предвещать неяркое, но достаточно теплое европейское солнышко им не удалось, поэтому с одеждой для прогулки они немного прогадали. Нужно было быть предусмотрительнее и заглянуть в прогноз погоды или же выглянуть в окошко, подметив дождевые тучки на горизонте, которые постепенно заполняли все небо.       Как только возлюбленные решили посетить территорию центрального парка города, в небе прогрохотал гром, огромная изломанная молния грозно разорвала чёрные тучи, а первые капли упали на закаменевшую пыльную землю, как только солнце скрылось за темными облаками. Дождь торопливо застучал по плечам пары, ветер превратился в настоящий вихрь.       Томас поежился от холода, пробившего его спину, и, повернув голову, кинул на О’Брайена самый укоризненный взгляд из всех существующих, буквально затаптывая ботинком его под землю.       — Ну, мисс любитель прогулок, сделай уже что-нибудь наконец! — сорвавшись, прокричал Сангстер, чтобы перебить шум бушующей природы.       Дилан оценил внешний вид Томаса и искренне рассмеялся — тот смахивал на мокрого щеночка, ведь волосы опустились на глаза под тяжестью небесной воды, футболка противно прилипла к телу, а лицо Сангстера выражало столько недовольства, что любой бы черт позавидовал.       — Пойдем, — с улыбкой приглашающе мотнул головой Дилан в сторону крупного дуба с мозолистым стволом, который явно сможет укрыть ребят от стихии своими могущественными ветвями. Но, к сожалению, несмотря на всю величественность старого древа, буря коварно заносила капли со всех сторон, устрашающе завывая, — Смотри, как романтично…       Прохожие, которые не были осведомлены прогнозом погоды, прятались под шапочками огромных зонтов, судорожно убегали в поисках убежища: становились под маркизы, хлопали дверьми ближайших ларьков.       — Ну ты и придурок, Дил, — Томас робко скрестил руки на груди в попытке согреть свое тело.       — Ну вот, ты всю романтику портишь, — О’Брайен шутливо шлепнул красивую попку блондина ладошкой, ничуть не стесняясь своих откровенных действий. Чтобы вновь понаблюдать за реакцией белокурого брюнет был готов достать любые деньги любыми способами, лишь бы снова взглянуть на это зрелище хоть одним глазком — Сангстер молниеносно обернулся, обгоняя саму гостью из поднебесья, гневно нахмурился, благодаря чему на лбу виднелись неглубокие морщины, брезгливо поморщил нос и вмял голову назад, образуя тем самым несколько лишних подбородков. Такие кадры нужны были Дилану в телефоне незамедлительно!       — Беги, — заботливо, как казалось брюнету, пригрозил Томас, выпуская пар из ноздрей и ушей, пиная копытом землю и готовясь к нападению, — Я даю тебе три секунды, чтобы ты скрылся с глаз моих долой или я тебя прикончу! Естественно, сбегать Дилан и не думал — он конечно же останется стоять на месте без сомнений, ожидая очередного представления от своего парня, но тотчас ощутил едва уловимую панику от серьезности намерений блондина.       —Один….Два…, — уверенность и глупость возлюбленного удивляли его, поэтому с каждой секундой острота действий фотографа набирала обороты, — Три…       Оттолкнувшись опорной ногой от земли, блондин рванул вперед, держа свою потенциальную жертву прямо по курсу. Брюнет по-прежнему стоял неподвижно, лишь раскинув руки перед собой, хотя в глазах промелькнул секундный страх. Неслабое столкновение. Два тяжелых тела с грохотом повалились на грязную и растекающуюся от дождя землю. Острая боль пронзила актера в спине от удара при падении, что отключило у того фильтр речи, ибо в тот же момент на Сангстера посыпался отборочный мат, который блондин еще в жизни не слыхал.       — Я предупреждал! — отчаянно завопил Томас, но оценил, что здесь силы слова недостаточно, поэтому заткнул негодующего Дилана пылким поцелуем, трепетно коснувшись манящих и столь желанных губ. Язык брюнета смело и бесцеремонно проник в рот Сангстера, и, поддавшись блаженному напору, они отдались друг другу.       Люди безостановочно мчались, суетились, время от времени с вопрошающим укором обращая свой взгляд в черное небо. Пара растворилась в пространстве, забывшись. Мир для них перестал крутиться, планета остановилась, люди исчезли. Казалось, что никто и ничто сейчас не сможет прервать восставшую идиллию, сбить возлюбленных с ритма поцелуя: ни суета, ни молнии, ни дождь, ни гром, ни грязь. Два мужских силуэта на своем отдельном островке любви и гармонии под величайшим дубом, посреди стихии и природы. По волосам, лицу и телу стекали тяжелые капли воды, лепестками тая на губах.       Парни чутко сминали сахарные губы друг друга, наслаждаясь моментом, который навсегда останется в памяти влюбленных.             И не только в памяти. Чик. Едва слышный щелчок фотоаппарата.