Искаженный Мир (Книга 1)

Прошло три дня с тех пор как погиб Бесчувственный. Лютер окончательно пришел в себя еще вчера. Странно, но Некромаг легко нашел слова, чтобы ободрить его. До этого парень ощущал себя совсем разбитым, не столько сожалея о смерти почти незнакомого ему существа, сколько беспокоясь о состоянии Аннет. После разговора с хозяином Цитадели стало легче. Чай и безумно вкусное печенье шли в комплекте. Уже позднее, размышлял над поступком хозяина Цитадели, Лютер все больше укоренялся во мнении, что тот помог ему прийти в себя, отнюдь не от нахлынувшего на него приступа сочувствия и человеколюбия. Может быть даже в чай подмешал что-то успокоительное, чтобы долго не возится с унылым смертным. Вероятнее всего Сиверн лишь хотел получить подробный отчет обо всем происходившем во время их с Аннет путешествия и хандрящий человек был бы скверным рассказчиком. Лютер не стал его разочаровывать и выложил все, что знал, умолчав только о своих личных переживаниях связанных с Богиней Тьмы. На вопросы о Тайнаре, он ответил, что по неведомым причинам понимает этого зверя и все. Некромаг, казалось, был удовлетворен ответом и сегодня утром покинул Цитадель, отправившись по своим делам. Аннет же это время помогло меньше, она все еще ходила как в воду опущенная. Все попытки Лютера обратить внимание колдуна на состояние его дочери натыкались на непробиваемую убежденность в том, что Кроха идет на поправку. Верилось в это как-то с трудом. Даже сейчас девушка сидела в столовой напротив и тоскливо тыкала вилкой в стоящую перед ней тарелку с едой. Конечно она была мертвой и есть для нее было совсем необязательным процессом, скорее традицией чем необходимостью. Лютер даже не понимал как она и ее чудовищный отец это переваривают без нормального человеческого метаболизма, но ощущал себя полным кретином, каждый раз, когда на него накатывало желание спросить. Но как бы там ни было, а превращение в тарелке бесподобного мясного пирога в однообразное пюре ни о чем хорошем не говорило. - Аннет, может съешь хоть что-то? – с надеждой в голосе спросил Лютер, не в силах больше за этим наблюдать. - Я не нуждаюсь в пище. Я ведь на самом деле комок костей, шкуры и плоти, который только по какой-то странной воле все еще двигается и мыслит. Почему многие, когда умирают, не могут по желанию становиться неживыми? Просто-так по своей воле… Почему у неживых окончательная смерть не наступает сама по себе в какой-то срок, а только когда их что-то уничтожит? Почему, когда многие живые уходят навсегда, неживые продолжают существовать? Что, в конце-концов, случиться с тобой, мой друг, когда придет твое время? Ты состаришься и должен будешь уйти навсегда, а я останусь неизменной и буду существовать еще целую вечность? – печально сказала она, продолжая свое бессмысленное ковыряние в тарелке. - Обычно смерть для живых это совсем не конец, Аннет – осторожно произнес Лютер, опасаясь вновь усугубить ее состояние. Когда парень спросил у некромага почему кроха восприняла гибель Бесчувственного так тяжело, Сиверн задумчиво посмотрел на него, снова вызвав непроизвольный озноб одним только своим взглядом, но ответил: «Это ее первая настоящая потеря. До твоего появления, все, кто был ей дорог, так или иначе принадлежали к миру мертвых или к тем, кто живет очень долго. Если что-то случалось с нежитью, Аннет точно знала, что стоит ей только отбить у врага его останки и принести мне, и вот ее товарищ снова вместе с ней цел и невредим. До встречи с тобой она не думала, что у нее будут друзья среди живых. Но вот появляешься ты. Стараешься не предвзято относиться к мертвым, несмотря на это не желаешь присоединяться к их числу. Ты хочешь прожить столько, сколько тебе отмерено, а потом спокойно умереть своей смертью. Она это понимала, но старалась не думать о таких вещах. Появление Реймса, которому было абсолютно все равно, кто и что она, было сомнительным аргументом… но дало ей надежду, что ты не единственный в мире живой человек с которым она может общаться. Возможность допустить, что есть еще много других с кем она могла бы поладить. Поэтому его смерть столь сильно шокировала мою дочь. Впервые она осознала, что ты и тебе подобные – существа очень хрупкие, а потеря легко может оказаться необратимой». - А что это тогда, если этот человек больше не заговорит с тобой, не заплачет и не засмеется, никуда не пойдет и ничего не увидит? От него остается только пустая оболочка, которая потом обратиться в прах и в мире не останется вообще ничего! – почти вскрикнула она. - Не правда… - отрицательно качнул головой Лютер. – Смерть это не конец. Во многих смыслах. Тело лишь временная оболочка, что оно само по себе? Лишь вещь, сложный механизм оживленный посредством личности и души. Ты знаешь как много этого остаётся в других? Воспоминания, слова, тепло. Это всегда остается с тобой. К тому же душа потом и воплощается вновь и вновь. Это цикл очень длинный, очень сложный, немертвые из него исключены, но это не значит, что ты не встретишь их вновь. Конечно они обычно ничего не помнят о былом, хотя порой бывают и исключения, но ты будешь. Разные существа, разные миры и времена - одна и та же душа. Ты узнаешь ее если вы встретитесь снова. Когда-нибудь. Сначала рассказа девушка никак не реагировала, но по мере того как он говорил, к радости Лютера, в ее глазах начал разгораться огонек интереса. - А почему священники говорят про Ад и Рай? – хоть и безрадостно, но все, же с некоторым любопытством спросила она. - Ох, Аннет, мне ведь, на самом деле, не дано всего знать. Думаю, что существуют, наверное, миры, где есть места, что называются Адом и Раем, раз уж я своими глазами увидел мир Вавилонской башни, то грешно бы было бы удивляться чему-то подобному, но действительно ли там мучаются грешники и торжествуют праведники я понятия не имею, - пожал плечами он. - Может как один из вариантов. Вообще-то Творец миров твой знакомый, а не мой. Но Кроха уже начала о чем-то усердно думать. - Значит если кто-то погибнет можно было бы найти того в кого он переродиться и восстановить его память? – вдруг спросила она. Парень вздохнул и отложил вилку: - Наверное, Римус или твой отец могли бы знать больше… Я предполагаю, что да. Ты могла бы попытаться, целенамеренно отыскать кого-то. Но с точки зрения моей маленькой человеческой жизни это наверняка чертовски сложное мероприятие. Миров много, душ еще больше, тем более, что переродиться искомое существо могло в кого угодно! Хотяяя… у меня нет никаких гарантий того, что где-нибудь в закромах у твоего родителя не хранится какая-нибудь особая злая магия, как раз на этот случай. Некромаг же все таки. Но что если эта душа может быть счастлива в своей новой жизни?! По-моему не так уж и плохо просто узнать об этом. Неужели бы стоило нарушать ее счастье в новом воплощении ради довольно эгоистичного желания вернуть друга только потому, что в прошлый раз вы неплохо провели время. Разве это не нарушило бы его свободу? Аннет вновь глубоко задумалась и довольно долго сидела, молча, а потом сказала: - Но это также значит, что души могут быть где-то там, в новом мире и теле несчастливы? И если живой не захочет уходить, его можно будет найти и вернуть?! -Наверное, да… - протянул юноша, не слишком уверенный, что это хорошая идея, но по крайней мере Аннет прекратила быть такой хмурой. – Ну Реймс очевидно не хотел переродится кем то еще, поэтому попросил тебя вернуть его, каким-то непонятным мне способом. А еще где-то, наверное, есть заклинания воскрешения из мертвых, только их должен делать кто-то очень сильный и тогда, умерший живой вновь может стать живым, ну по крайней мере так гласит человеческая легенда, - пожал плечами он. Возле стола появилась нематериальная копия некромага, он посмотрел на сидящих и молвил вместо приветствия: - До сих пор торчите в столовой? Я предполагал, что вы давно отсюда убрались. - Папа, а это правда, что все души после окончательной смерти перерождаются в других мирах другими существами? – тут же спросила Аннет. Лютер сжался, опасаясь, что весь его труд тут же будет уничтожен фразой: «Кто тебе сказал эту чушь?» - или что-то вроде того. - Да, это один из возможных вариантов развития событий – ответил Сиверн. - А, правда, что можно отыскать, среди переродившихся, нужную тебе душу и вернуть ей память о былом. - Такой вариант возможен, – согласился некромаг, хотя тут же серьезно добавил, – но если ты будешь помышлять о чем-то подобном, я тебе уши все-таки поотрываю. Никогда не стоит ворошить то, что ушло, даже если уйдет кто-то невероятно важный для тебя. - Ладно, но ушедшие там, где они переродятся, будут счастливы? – продолжала расспрашивать Кроха и Лютер все большее узнавал ее привычный тон. - Точно так же как и в любой другой жизни у них будут, свои счастье и печаль – ответил он, тут же отметив, что единственным, кто мог рассказать Крохе о подобных вещах был Лютер. - Откуда ты узнал эту историю? В мирах Римуса это не распространенная концепция, – спросил некромаг, обращаясь уже непосредственно к парню. Лютер только рассеянно пожал плечами и потупил глаза: - Не помню… Я просто знаю что-то об этом и все, – ответил он. Услышав это Некромаг задумался. Неужели столько веков поисков вот-вот подойдут к концу? Слишком легко… Хотя слова Бесчувственного и зверь Морока, неужели несовпадение? Теперь все нужно проверить, безосновательная надежда порождает самообман и принятие желаемого за действительное, этого он позволить себе не мог. Не сейчас. - Почему ты мне никогда не рассказывал об этом?! – вдруг подозрительно спросила Аннет. - Ты никогда не спрашивала, – тут же отозвался Сиверн, а потом добавил. - Рад видеть, что ты стала чувствовать себя лучше. Когда я вернусь в Цитадель, мне нужно будет с тобой поговорить, но до этого тебе нужно будет зайти в кладовую в южном крыле на 35 этаже и принести в мой кабинет серебряную чашу с водой, на дне которой лежит большой рубин. Воду не разлей и рубин не трогай. Все поняла. - Угу - согласилась Кроха, уже вполне оживленно поедая булочку с кофе. - Не забудь. - Сейчас доедим и я пойду. Кстати, что там с оружием и сладеньким? – спросила она, изогнув бровь. - Сладкое по возвращении, оружие на днях, – ответил некромаг. - Когда будешь дома? - тут же спросила Кроха. - К ужину, если все будет складываться хорошо, возможно раньше, – ответил Сиверн, еще раз напомнил про чашу и пропал. - Спасибо, что рассказал мне об этом, – немного грустно улыбнулась Аннет Лютеру, – это немного утешает и дает надежду. - Не за что. Я рад, что ты вновь приободрилась, – улыбнулся парень в ответ. Они молча доели завтрак и только когда выбрались на лестницу Аннет заговорила: - Давай я сейчас быстро метнусь за чашей, а ты подождешь меня в холле, а потом я покажу тебе одну из моих любимых комнат в южной стороне. Лютер кивнул и спустился вниз на, казалось, давным-давно облюбованный диван. Ждать Кроху ему пришлось не так уж и долго, как ей это удалось, он не знал, но через двадцать минут девушка уже стояла перед ним, ожидая, когда он поборов удивление встанет и пойдет с ней. Самому Лютеру Цитадель казалась огромной вселенной, и он совершенно не представлял, как часть ее можно было преодолеть за двадцать минут. Тридцать пятый этаж! С ума сойти, это даже на лифте долго, а их он здесь не наблюдал. С горем пополам, передышками и постоянным подзадориванием со стороны Аннет, удалось уговорить парня забраться двенадцатью этажами выше холла. Лютер, тяжело дыша, повис на периле, и заправив выбившуюся из хвоста, прядь за ухо глядел по сторонам стараясь перевести дух. - Совсем уж ты по-моему хилый, друг мой, – подмигнула ему Кроха, когда он перестал обниматься с перилами. Парень хотел что-то ответить, чтобы не остаться в долгу, но внезапно его взгляд пригвоздило к одной из дверей в северной стороне. Ноги сами никак не согласовывая своих действий с волей хозяина, понесли его туда. Холодная рука Аннет ощутимо сжала его запястье, остановив его метра за три от невидимой полосы разделяющей сектора. - Ты это куда собрался?! Мало что ли тебе было прошлого раза? - воскликнула она за его спиной. Лютер не отрывая взгляда от ТОЙ двери указал на нее рукой: -Там что-то случилось или что-то случиться, что-то нехорошее. Сейчас там паника… - произнес он, переминаясь с ноги на ногу, словно бы и не осознавая почему его задерживают, тогда как он должен, просто обязан туда идти. Дело было настолько важным, что стоять на месте было почти физически больно. - Монстр, катастрофа? – переспросила Аннет все еще держа его за руку. - Нет, что-то другое. Печальное, особенное, очень важное.. Не могу объяснить, но мы ДОЛЖНЫ там быть, – покачал головой Лютер. От двери их отделяло где-то пятнадцать с половиной метров. Пока они преодолеют это расстояние, ее друг мог пострадать пятнадцать с половиной раз. С другой стороны, если бы это был пустяк, он так странно себя бы не вел. К тому же все эти видения никогда еще их не подводили. А сейчас, ее обычно не слишком отважный товарищ готов был просто ринутся туда, даже если бы пришлось тащить Аннет за собой. Приняв решение Кроха, подошла ближе и произнесла: - Цитадель, я знаю, что отец очень злиться, и ты на северной стороне никого не терпишь, но вдруг за этими дверями происходит что-то, чего не должно быть, что-то, что стоило бы предотвратить, дай мне спокойно провести моего друга до той двери, чтобы узнать что стряслось и вернуться с ним обратно. Ну мы же не ради развлечения идем, а узнать, что происходит и не случилось ли какой беды. Сказав это, девушка очень медленно и осторожно двинулась, вперед увлекая за собой Лютера. Цитадель, казалось, замерла вся в каком-то напряжении, как хищник в любое мгновение готовый броситься на добычу, но пока еще терпеливо поджидающий, когда жертва подберётся ближе. Парня от этого ощущения била сильная дрожь, а Аннет глядя в оба, и готовая сразиться с чем угодно продолжала медленно вести его вперед. Раз качнулись шторы и девушка тут же дернулась готовая прикрыть собой Лютера, но дальше этого ничего не произошло и Кроха, не расслабляясь, двинулась вперед. Эти пятнадцать с половиной метров казалось, длились целую вечность напряженного ожидания, но все было подозрительно тихо. Аннет начала подозревать, что это очередная хитрая ловушка, чтобы проучить ее. И вот, когда они оказались напротив двери, та сама по себе распахнулась и их с Лютером втянуло внутрь, после чего с дверь с грохотом захлопнулась и пропала. Коридор снова стал обманчиво прост, тих и пуст. Выплюнув травинку, Аннет поднялась с влажной, поросшей чахлой желто-зеленой растительностью, земли и помогла встать Лютеру со словами: -Ну, молись своим богам, чтобы твое предчувствие не подвело, а то нам теперь сидеть здесь до возвращения отца, и если он узнает, что мы лазили по северной стороне просто так, то в лучшем случае мы не досчитаемся ушей, а в худшем – голов! В ответ Лютер только тяжело вздохнул и страдальчески поднял глаза к небу. Оно было, таким же мрачным и безрадостным, как упомянутая Крохой перспектива. Покрытое ровным слоем свинцово-серых туч, оно тяжелым покрывалом нависало над ними. Да и вообще вся атмосфера мира была какой-то болезненной и угнетающей. Сырость и холод существовали здесь от начала времен, вокруг лежал белесый туман, скрывая все от глаз на расстоянии пары метров. Прятать особо было нечего, лишь пару болезненных и покореженных деревьев, да несколько чахлых кустиков. Неподалеку текло несколько тоненьких ручейков, но вода в них вместо того чтобы быть кристально чистой, оказалось неприятно зеленого цвета. Весь мир вокруг ощущался каким-то болезненным заставив парня нервно поежится. Никакой явной дороги или следов цивилизации, один сплошной туман насколько хватало взгляда. Под ногами противно чавкала бледно рыжая грязь. - От этого пейзажа мне умереть хочется, причем совершенно добровольно, – мрачно молвил Лютер. - Ну уж нет, с этим ты все-таки пока повременишь, - хмыкнула в ответ Кроха, пытаясь понять, где они все же оказались. - Господин Уильям, куда вы пропали, отзовитесь! – издалека послышался женский крик. - Ей! Есть здесь кто-нибудь! Привет! – закричала Аннет, услышав чей-то зов. Это место могло быть чем угодно, а уж на северной стороне, тем более и чем быстрее они его покинут - тем лучше. Возможно даже не стоило кричать в ответ, мало ли монстров охотится в таких местах. Через пару минут в тумане показался силуэт, который, подойдя ближе, оказался плотно сбитой женщиной лет сорока. У нее была бледная кожа, нос с горбинкой, серые строгие глаза, которые теперь встревожено, блестели на ее круглом лице. Тяжелые черные волосы были заплетены в длинную косу, перекинутую на одну сторону. Ее наряд был очень прост, но чист и опрятен, хоть и больше подходил служанке. Простое черное платье и аккуратный белый передник. На ее плечи был накинут широкий серый шерстяной платок. В целом она выглядела приятно и совсем не угрожающе, но вместе с тем, в рассеянном свете, пробивавшемся сквозь плотные облака, казалась такой же блеклой, как и окружающий ее мир. - Кто вы такие? – с тревогой спросила она, недоверчиво глядя на странную парочку, совершенно непохожую на местных жителей. Без вещей и даже походной одежды внезапно оказавшуюся в этой болотистой местности. - Я Аннет Шедоусонг, а это Лютер – мы заблудились, – произнесла Кроха, с некоторой надеждой глядя на подошедшую. - Шедоусонг... - задумчиво и настороженно проговорила женщина, потом посмотрела на Аннет. Несмотря на жуткую фамилию, перед ней была всего лишь худенькая девочка подросток, так что ее взгляд смягчился и она списала бледность девушки на окружающий туман. Спутник ее и вовсе выглядел настолько безобидным и встревоженно-беспомощным, что совсем не вызывал опасений. Сейчас ей нужна была помощь, так что женщина все же решила поговорить с ними. - Я гувернантка в здешнем поместье. Не знаю, как вы здесь оказались, но такое случалось и раньше. Раз так вышло, я бы предложила вам быть нашими гостями, да беда у нас случилась. Сын нашей покойной госпожи, да будет счастлива она в лучшем из миров, пропал. Он очень болезненный и слабый мальчик, едва по своей комнате может пройти, а как -то умудрился сбежать из дому. Ума не приложу, как такое горе могло произойти! А погода такая ужасная, скоро дождь пуститься, а он ведь совсем легко одет. Бедный Уильям он так тяжело болен, а теперь... Ох, боюсь, не убережем! Помогите, пожалуйста! И уйти далеко не мог и найти все никак не можем, нам бы сейчас любую помощь! – взгляд ее был встревоженным и умоляющим, да и история о пропавшем ребенке была грустной. - Мы поможем, – кивнула Аннет, рассудив , что раз уж они все равно здесь застряли то хоть не даром, сделают полезное дело, помогут с поисками. Может именно это Лютера сюда и привело? - Тогда вот лекарство, если найдете его, обязательно дайте выпить, - произнесла их новая знакомая, протянув девушке, маленький пузырек из темного стекла. – И смотрите на цветы, они всегда клонят головки в строну дома, не потеряетесь. А еще спасибо вам! - сказала она и торопливо скрылась в тумане, продолжив свои поиски. Казалось, что по сравнению с ними, все на свете для нее было второстепенно, даже пара пришельцев неизвестно откуда. - Ну, куда пойдем? – спросила девушка у Лютера, не имея ни малейшего представления откуда можно было начать подобного рода поиски. - Туда, - тут же, будь-то только этого и ждал, махнул рукой Лютер почти в ту же сторону, куда скрылась женщина и пошел вперед, взяв Аннет за руку, чтоб не потерять друг друга. Спустя несколько минут донесся все тот же тревожный голос, зовущий пропавшего. Минуты три парень просто плелся, не разбирая направления и слегка увязая в раскисшей глинистой почве. Постепенно пустился мелкий неприятный дождик и стало прохладней. Одетый в домашнюю одежду юноша непроизвольно поежился, потом вдруг внезапно остановился, а в следующий момент бросился бежать в абсолютно другом направлении, почти что таща за собой Аннет. Дважды он не замедляя бега, менял направление пути и наконец, они выбежали к маленькому озерцу на берегу которого что-то темнело. Кроха первой заметила это пятно и отпустив руку Лютера и бросилась туда, ее спутник просто двинулся за ней, шагом пытаясь восстановить дыхание. Добравшись первой, Аннет вскрикнула и это подстегнуло его бегом преодолеть разделявшее их расстояние. Перед ними на пожухлой траве без сознания лежал мальчик лет десяти, видно было, что он куда-то шел и потерял сознание. - Опоздали? – с тревогой спросил Лютер. - Нет, он живой, – откликнулась Аннет, опустившись рядом на колени и осторожно перевернув тело на спину. Потом она подняла руку с четками и они ярко вспыхнули золотистой вспышкой. Мальчик шевельнулся и сделал глубокий судорожный вздох. До того, как он успел открыть затуманенные глаза, Кроха умудрилась бережно влить в него зелье. Веки его тут же опустились и он снова потерял сознание. -Бери его, отнесем в дом, – кивнула она юноше. Дождь пустился сильнее, и девушка взмахнув рукой с четками, подняла над ними магический щит, защищавший их теперь от падающей с неба холодной воды.. Лютер бережно поднял ребенка и поразился, насколько тот легок. Он был настолько худ, что казалось, это были только одни кости обтянутые тонкой как пергамент почти белой кожей. Черные, слегка отросшие ровные волосы растрепались и торчали теперь в разные стороны, открывая слегка заостренные как у Аннет уши. Один только раз за всю дорогу ноша Лютера вновь пришла в себя и попыталась что-либо увидеть вокруг. Хоть глаза его были затуманенными и покрасневшими то ли от слез то ли от болезни, парень успел заметить, что они все равно были красивыми, удивительного насыщенного травянисто-зеленого цвета. - Оставьте меня в покое… - едва слышно прошептал он, Лютеру и Аннет пришлось напрячь слух чтобы расслышать, что он говорит, – я не хочу больше мучиться… Дайте мне умереть… - молвил он и растеряв последние силы опять закрыл глаза. «Как живой может хотеть умереть? Тем более маленький мальчик?», - мысленно спросила Аннет, у Лютера искренне удивившись. «Он, наверное, очень тяжело и много болеет, и болезнь измучила его. Когда кто-то очень долго страдает, он начинает ненавидеть жизнь, которая только продлевает его мучения», - ответил парень. «Но почему тогда он болеет?» «Не знаю, Аннет, я чувствую, что он хороший. Не всегда есть очевидная причина или вина по которой с живыми случается подобное… Он мог просто родиться пораженный каким-нибудь тяжелым недугом...», - вздохнул Лютер. Ориентируясь по цветам, они действительно довольно скоро выбрались к дому, там стояло две девушки, видимо тоже служанки, которые бросились к ним и увидев их ношу, тут же достали колокольчики и принялись ими громко звенеть. А потом подали знак следовать за ними в дом. Здание было большим, теплым и уютным, но вместе с тем каким-то тихим и пустым. Болезнь и печаль пробрались сюда. Казалось будь-то бы унылый пейзаж просочился через дверную щель и заразил тут все, до чего смог добраться. Ребенка у Лютера бережно забрали и унесли в другие комнаты, в дом начали возвращаться люди, судя по одеждам, все они были слугами. Последней вошла уже знакомая им женщина, закрыв за собой двери. - Благодарю вас, что нашли его! – вздохнула она, - мы так боялись, что он погибнет там! О, это ужасно, я понимаю, ему так тяжело, но как он мог помыслить о том, чтоб сбежать из дому! Если бы вы его не нашли, он бы там точно погиб! Ой! Что же это я, – тревожно спохватилась она, - держу вас на пороге, а вы ведь так нам помогли, проходите – проходите! - захлопотала она подойдя ближе и мягко подтолкнула их пройти вглубь дома. Аннет и Лютер зашли в довольно приличных размеров гостиную, где их усадили за стол и налили горячего травяного отвара. - Что здесь случилось? – спросил Лютер, немного отогревшись и придя в себя, как раз в той степени, чтобы проснулось его неуемное любопытство. - Ох! Такая печаль… - вздохнула гувернантка, наверное, больше рассказывая Лютеру как старшему и спросившему, видя в нем более сочувствующее лицо, чем в Аннет. – Была у нас госпожа, добрейшей души женщина. А красавица какая, стройна, синеглаза, краше нее никого окрест было не сыскать. И были у нее старшие братья, неплохие, в общем, люди, но не знаю, как уж так все обернулось - ввязались они в сделку с самим дьяволом. Закрепили ее, по старой традиции, выдав нашу хозяйку за Него замуж! – прошептала она и произвела какой-то странный знак рукой. Так обычно люди делают, чтобы отогнать от себя злые силы, автоматически подумал Лютер. Только проделав это женщина продолжила свой рассказ: – Бедняжка отправилась туда и два года пропадала, а потом вернулась с ребеночком под сердцем. До этого такая хорошая и веселая была, а когда вернулась, грустная стала и сидит, ни жива, ни мертва, то ли книгу читает, то ли вяжет, а все печальна. Только изредка так тепло улыбнется чему-то, а потом опять грустит. И через несколько месяцев, как положено, родила сыночка. Но горе то какое, слабехонек он был совсем, сын ее. Мы думали он и до утра не доживет. Но нет, выжил. Вот только слабый и болезненный, что ели на ногах стоит, худенький как былинка, чуть перенапряжется, приступы у него эти начинаются, сознание теряет! Ох! Ну как же он умудрился из дому то выбраться, а? Мы ведь так следили, – опять запричитала она, но потом успокоилась и продолжила. - Славный он. Смышленый, науки любит, много читает и знает, а характером в мать удался: всегда добр и спокоен. Помочь ему пытались, того кто излечить его мог бы искали, даже к болотной ведьме ходили! Тьфу! А она говорит, мол, проклят мальчик, проклятье не сделало из него монстра, так теперь убивает. Не проживет он долго – умрет! А потом, ох горе, и хозяйка заболела и стала чахнуть и говорит нам «Пойду к Нему, дорогие мои, чувствую время мое уходит, буду просить, чтобы не оставил он ребенка нашего умирать», и ушла, вернулась еще слабее чем была и через два месяца ушла в мир лучший. Немного позже появился этот дьявол! Тьфу! Вломился в дом, напугал всех до смерти, взглянул на мальчика и ничего не говоря, убрался восвояси, хоть после и вернулся. Тьфу! Но лекарство принес, оно, то правда немного помогает, но со временем все хуже и хуже. А этот монстр приходит иногда, благо, что редко, лекарство приносит и сына своего видеть не желает! У-у –у! Дух злой! А мальчик бедный мучиться, и вот… Видимо, случилось… Сил его душевных не хватило эти муки выносить. Захотел уйти к матери. Сирота ведь он без нее совсем, мы его любим, да чем мать заменим? – закончила свою повесть она, то и дело, тяжко вздыхая. Лютеру подумалось, что, видимо, все слуги, несмотря на то, что были простыми и невежественными людьми, очень любили своих хозяев, раз она так рассказывает всю историю их несчастья. - А как вы сюда попали? – вдруг, опомнившись от переживаний, спросила гувернантка. - Не знаем. Мы бродили по замку, и тут нас втянуло в какую-то дверь и мы здесь оказались, - пожала плечами Аннет, это звучало глупо и непонятно, но лучшего объяснения все равно не было. Женщина, видимо, и правда, ничего не поняла, но допытываться, что, да как не стала. – Угощайтесь, устраивайтесь, у нас так редко бывают гости, что и представить себе трудно. А я пойду, проверю как он там. В другое время молодой господин был бы рад гостям, а теперь даже страшно подумать, что с ним и захочет ли видеть кого, – еще немного посидев с ними, решила она и ушла. - Так печально! – вздохнула Аннет – Может мы могли бы ему чем-то помочь? Лютер покачал головой и откусив еще кусок вкусной сдобной булки, которую слуги принесли к чаю, спросил: - Ну и как, по твоему, мы можем ему помочь? - Не знаю даже. Ты нас сюда привел. Да и он же здесь один и у него совсем нет друзей… а еще можно найти того, кто сможет его вылечить. Приободрить его как-то, – замахала руками девушка, чуть не сбив чашку со стола. - Это очень сложно Аннет, я боюсь, чтобы мы хуже не сделали. После того, как мы помешали воплотить его замысел, я не думаю, что он станет нас слушать, – ответил парень, печально посмотрев в ту сторону, куда ушла женщина. - Но стоит хотя бы попытаться! Что же мы даром сюда пришли? – воскликнула Кроха, вскочив со своего места. - Обычно твои видения всегда дают какую-то подсказку. Разве не об этом была речь? Лютер ничего не ответил. Появилась другая служанка, помоложе, видимо, чтобы убрать со стола. На их вопрос, где они могут посидеть, чтобы никому не мешать она проводила их в библиотеку. По сравнению с той, которая принадлежала отцу Аннет, эта была крошечной комнатушкой, но здесь были собраны очень хорошие книги. Они рассказывали о культуре, архитектуре, быте и религии, а еще там были прекрасные стихи и романы. Неизвестно, кто подбирал эти книги, но сразу видно было, что библиотека была собрана по крупицам и с большой любовью. Лютер вытащил лежащий на самом видном месте томик чьих-то стихов и принялся читать. Аннет же уставилась в окно и подумала, что ее друг был совершенно прав, только от одного здешнего климата может захотеться умереть, даже если ты до этого был совсем здоров, бодр и жизнерадостен. Еще она думала, почему дверь в это место находиться именно в северном крыле. Это пространство с его тяжелым климатом куда больше подходило Западному крылу, да и не похоже было на ловушку. Еще девушка думала о том, что она сама вот почти так же сдалась, понеся первую серьезную потерю, как этот мальчик. Но ей помог Лютер. Так чем она может помочь слабому живому ребенку? Так прошло какое-то время, Кроха уже находилась из угла в угол, передумав, казалось, все возможные мысли на беспокоящую ее тему, наконец, произнесла: -Лютер, читай вслух, пожалуйста, а то я тут с ума сойду от безделья. Парень поднял на нее глаза, улыбнулся и прочистив горло начал: В ту пору я был совсем молодым, Наш дом обветшалый стоял у болота, И бледной фатой вечереющий дым Стелился во тьме по кочкам седым, А топи все звали кого-то. – пока он читал первую строфу дверь отворилась и слуга бережно внес все того же ребенка, теперь закутанного в зелено-синий плед, и усадил его в свободное кресло у журнального столика. Мальчик больше не был чумазым и растрепанным, но все равно выглядел очень слабым и измученным. Он взглянул прояснившимися печальными глазами на Лютера и Аннет и тихим слабым голосом продолжил: - Какие растут на болотах цветы! - У разных соцветий - разные лица, И легко голоса различаешь ты, Когда в твою комнату из темноты Белесый туман струится. Они проникают сквозь камыши, Голоса туманные эти, И шепчут в полночной гулкой тиши О тысячах тайн одинокой души, Пока наконец, на рассвете…* (”На болоте” Роберт Фрост прим. Авт.) - О! Я ведь точно знаю этот стих! – воскликнула Аннет – Его мне когда-то прочитала одна очень хорошая женщина! Хоть продолжения его я и не помню. - Мама всегда шутила, что это лучшее поэтическое описание ее дома, – печально произнес ребенок, потом он повернул голову к слуге и попросил того удалиться. Человек запротестовал, но все-таки вышел. Тогда его внимательные зеленые глаза посмотрели на Аннет и Лютера и он и нескрываемой болью в голосе произнес: - Зачем вы спасли меня? - Ну, вообще-то мы не знали, что здесь происходит, слуги попросили нас помочь…- заговорил Лютер и тут же схлопотал чувствительный тычок в плечо от оказавшейся рядом с ним Аннет. - Почему ты убежал из дому? – серьезно спросила она, лицо мальчика скривилось в болезненной гримасе. - А разве не видно? Моя мать умерла, я слишком болен, посему вынужден провести остаток своей жизни здесь, будто в заключении, страдая от боли, не имея способности даже нормально двигаться! Этот дом моя тюрьма и ловушка, комфортная, уютная, но я очень устал… - ответил он, и голос его задрожал. - Ты хоть имеешь счастье ее помнить, – вздохнула Аннет, подойдя ближе, - а вот я свою не помню совсем, говорят, она умерла при родах. Я думаю, твоя бы мама расстроилась, если бы узнала, что ты решил с собой сделать. - Откуда тебе знать, ты жива, здорова и вполне счастлива! – воскликнул он, и вся пережитая боль ярко вспыхнула в его восклицании. Но даже эти его слова прозвучали не громче чем голос обычной речи. Потом он вздрогнул и зашелся удушливым кашлем, от которого содрогалось все его тело. На губах его появилась кровь, которую он тут же утер платком, но этих нескольких мгновений Аннет хватило, чтоб увидеть. С тихим шепотом «черная» девушка опустилась на колени рядом с креслом, так как ноги ее больше не держали. В ткани платка появились дыры, будь-то их выело какой-то кислотой. - Вот это и есть мое проклятье, – мрачно молвил ребенок, торопливо спрятав платок, – от него меня избавит только смерть… В глазах Аннет появился какой-то странный огонек, она сжала губы и решительно поднялась на ноги, после чего заговорила, и голос ее звучал ровно и твердо: - Здорова говоришь? Жива? Проклятье, от которого смерть избавит? Ни черта подобного! Ничего ты не знаешь! – она подошла к креслу вплотную - Ради нас обоих, это очень важно теперь, послушай, как бьется мое сердце. Мальчик совладал с удивлением но подался вперед пытаясь узнать, что бы это значило. Но чем больше он пытался ощутить сердцебиение под приложенной ладонью, тем более испуганными становились его лицо, после он резко дернулся и сжался в дальнем от Аннет углу кресла. - Я не слышу, как оно бьется! – ошарашенно прошептал он. - И еще, – добавила девушка отколов от своей кофты черную брошку и уколов ею палец, на месте укола выступила черная капелька. Глаза мальчика округлились. - А теперь извини, что вынуждена была тебя напугать, я просто хочу, чтобы ты действительно понимал о чем я сейчас буду говорить, - произнесла Аннет снова сев на пол рядом с креслом. – Кстати, как звали, твою маму? - Эвелина Натьяр – ответил мальчик, пристально следя за Аннет. -Эвелина. Ну конечно! Я знала ее, это она рассказала мне этот стих… Она была такая добрая, лучше почти их всех. И я узнаю это теперь, – прошептала девушка, сжав кулаки. Потом несколько раз глубоко вздохнула и успокоилась: - А тебя значит, зовут Уильям? – дружелюбно спросила Кроха. - Да, - кивнул мальчик. - Может ты и прав, черная кровь это проклятье, только действует оно иногда по-разному… Но, честно, я себе никогда не могла представить, что случится такое! Видишь ли, может это тебе покажется совсем невероятным, но я умерла вместе с мамой, так никогда на самом деле и не родившись, а черная кровь помогает поддерживать мое существование. Я своего рода исключение из общего правила. Во всех же других случаях, дети которые рождались с такой кровью, всегда были злыми и бессердечными монстрами, сколько бы их не воспитывали и не изливали на них любви, зло в любом случае брало над ними верх. Только одни темные поступки, и кровопролитие сопровождали всякую их затею. И не было среди этого правила ни единого исключения и ни заклинания, ни зелья не могли здесь помочь! То что было от рождения заражено злом, таким всегда и оставалось. Но почему-то с тобой получилось иначе, не знаю, как и почему, но ты не злой! Я видела других детей, они ни о чем не грустят, ничего не щадят и не сожалеют! Они ужасны! Ты совсем не такой! Но взамен, на тебя свалилась другая напасть – вздохнула она, а потом ворчливым тоном добавила, - а может даже две. - А вторая, какая? – машинально спросил мальчик, пытаясь переварить услышанное. Его лицо было удивленным, растерянным, и он лишь сильнее кутался в плед. - Сиверн Шедоусонг! – пробурчала Аннет, сжимая и разжимая кулаки. -Ты хочешь сказать, что он… - ошарашено, прошептал Лютер. -И именно это я и хочу сказать! Он отказался верить в подобную возможность! Такое могло случиться один раз на миллиард! Такой же странный случай как и я сама! Поэтому это невозможно, а Уильям не ведет себя, так как другие только потому, что слишком слаб! Вот как он думает! И он оставил его здесь! В этом месте с таким ужасным климатом, на попечение слуг! И честно, как он думает, выполняет свое обещание данное несчастной Эвелине, приносит зелье, чтоб только поддержать его жизнь!!! И все!!! Ты понимаешь Лютер?! Он практически оставил его здесь умирать! Даже не попытавшись узнать правду!!! – воскликнула Аннет, вскочив на ноги и бродя по библиотеке, как тигр в клетке. На столике взорвалась ваза с цветами. Уильям напуганно вскрикнул. Лютер тут же смекнул, что ваза взорвалась от того, что Кроха гневается. С чего бы ей еще, до этого она же стояла мирно и никого не трогала. Поэтому он максимально спокойно и рассудительно произнес: - Аннет не злись, в этой комнате виноватых нет, и ваза здесь тоже была не причем. Лучше все обстоятельно объясни Уильяму, а то он напуган твоим поведением и ничего не понимает. Девушка остановилась и глубоко вздохнула: - Ты прав, виноватых здесь нет, – уже спокойнее заговорила она и опять подошла к креслу. - Уилл, я не хочу, чтобы все свалившиеся на тебя сейчас новости стали тяжелым потрясением, но я должна тебе об этом рассказать. Видимо, больше кроме меня некому. И мне никогда не отблагодарить достойно моего друга, Лютера, за этот счастливый случай, за то, что мы успели тебя найти. Мальчик все еще недоверчиво смотрел на нее, но с испугом совладал и приготовился слушать. Явившиеся двое были более чем странными, говорили непонятные вещи, но похоже знали его маму, а еще они знали о убивающем его проклятье, этого было достаточно, чтобы он превратился в одно сплошное внимание. - Ты помнишь того высокого странного человека, который единожды явился, посмотрел на тебя и не сказав ни слова удалился, твои слуги его злым духом обозвали. Уильям серьезно кивнул, но было видно, как по его телу прошла дрожь при упоминании о том дне. - Так вот, – ласково и мягко вела дальше Аннет – его зовут Сиверн Шедоусонг, четырнадцать лет назад братья твоей матери, заключили с ним военный союз и по старой традиции этих земель выдали твою мать замуж за него, чтобы скрепить сделку. Брак был принужденным, и два года пока велась эта кампания, Эвелина обязана была сопровождать Сиверна и быть хорошей женой. По такой традиции союз считается легальным только если у пары есть или будет ребенок, так что новоявленные супруг и супруга по расчету вынуждены были выполнить все условия. Война была выиграна, но братья, так обошедшиеся с твоей матерью, были убиты в этой кампании и некому было больше волноваться о соблюдении условий. Тогда бедная Эвелина была отпущена на все четыре стороны и с нее были сняты все обязательства перед супругом. Как я теперь понимаю, твоя мама вернулась сюда и только по возвращении обнаружила, что у нее есть ты. Она знала о проклятии и о других детях, но все же приняла мужественное решение вырастить тебя. И оказалось, что на тебя оно подействовало совсем не так как на других, - покачала головой Аннет. - От этого, я так понимаю, все равно легче не стало. Я не знаю, почему она умерла, но мне очень жаль, она была хорошей. Видимо, перед смертью боясь за твою жизнь, ей пришлось отправиться к твоему отцу с просьбой не оставить тебя без присмотра после ее смерти. Но беда в том, что все его дети до этого были заражены проклятьем черной крови, и неизменно оставались бессердечны и злы и он разочаровался в них и перестал верить в то, что из этого правила могут быть исключения. Кроме меня и то только потому, что мое существование нарушает общий принцип самого проклятья. Ведь я, по сути, так никогда и не родилась. Не поверил он и в тебя, оставив здесь под присмотром слуг только, что зелье иногда доставлял, дабы поддержать твое состояние, считая, что таким образом он выполняет данное Эвелин обещание. В остальное он не вмешивался, не желая знать кого же она все-таки родила. - Откуда ты это все знаешь, и откуда ты знаешь того человека? – тихо и удивленно спросил мальчик, обдумав ее ответ. - Ты еще не понял, – грустно улыбнулась Аннет. – Ну, тогда соберись с духом, этот хм… "человек", мой отец тоже. Сначала Уильям ничего не понял, а потом взгляд его стал растерянным и удивленным. - Получается, ты мне сестра по отцу? – непонимающе спросил он. -Выходит что так, - кивнула Аннет, – и мое счастье, что только благодаря чуду, мы с Лютером вовремя попали сюда. Ведь я о судьбе Эвелин, с тех пор как она покинула Цитадель и о тебе, до этого момента, совсем ничего не знала! Я бы ни за что не оставила тебя здесь… одного, – печально покачала головой Кроха. - У меня есть сестра? – тихо и с удивленным неверием произнес он, а в следующий момент внезапно зашелся приступом кашля. Аннет протянула ему свой красный с черным узором платок. - Бери, с этим ничего не случится, – ласково произнесла она, и мальчик благодарно взял его из ее рук. - Как вы здесь оказались? – немного переведя дух после приступа, вдруг спросил Уильям. -Видишь ли у отца в замке есть двери, которые могут вести куда угодно, а мой друг, – Аннет махнула в сторону Лютера, – он интуит, он предчувствует опасность, видит ведения и прочее. Так вот мы шли по Цитадели, так зовут папин замок, и возле одной двери, Лютер сказал, что там происходить что-то нехорошее, вот мы и захотели узнать что, вдруг бы могли помочь. Открыли дверь и попали сюда, а тут слуги с ног сбились тебя искать. Правда мы теперь назад вернуться не сможем, дверь, что привела нас сюда, пропала. - Я читал в книгах о порталах, наверное, это было что-то подобное, – молвил мальчик. - Да, где-то так, я и сам не понимаю как там все, получается, - признался Лютер, - ее дом, вообще место в крайней степени странное. - Уилл, ты можешь мне пообещать, что никогда больше не будешь думать о том, чтобы уйти из жизни! Не теперь, когда я нашла тебя! – вдруг взяв мальчика за руку, умоляюще попросила Кроха. - Если бы я только знала, мы обязательно бы встретились раньше. Я бы нашла способ тебе помочь, я бы заставила его позаботиться о твоем здоровье лучше! - Это так тяжело, для меня, это не жизнь, а сплошное мучение… - тихо произнес он, стараясь не смотреть на девушку. – Я… эта постоянная боль, невозможность что-то делать… У меня просто нет сил… - Обещаю, ты не будешь одинок, я тебя не брошу! Я заберу тебя отсюда! Я позабочусь о тебе! Только постарайся больше не думать о смерти! Ты ведь живой, тебе совсем-совсем нечего делать по ту сторону! – горячо воскликнула она. Мальчик растерялся и не мог ничего ответить. Вдруг Аннет вздрогнула и отпустив его руку тихо произнесла: - Кажись отец, за нами пожаловал. Лютер побудь, пожалуйста с Уиллом, а мне предстоит один серьезный разговор с кое-кем. После чего сорвалась с места и выбежала из библиотеки. Отойдя от первого чувства ошарашенности мальчик произнес: - Лютер, вас ведь так зовут? Мне неловко об этом просить, но вы не могли бы мне немного помочь. Я еще не совсем понимаю, что произошло, но думаю, что хочу увидеть этот разговор, – произнес Уильям и едва заметный румянец смущения выступил на его бледных щеках. -Я все понимаю, – улыбнулся парень, вставая со стула. – Обращайся ко мне та “ты” и ни о чем не волнуйся. Насколько я знаю Аннет, у тебя нет, ни единой причины сомневаться в ее словах. Она славная. Если уж Кроху беспокоит чья-то судьба, то ради него она леса и горы свернет. А уж ради близких, то и сам бог Зла сейчас лютый нагоняй получит, - улыбнулся он, вспоминая, как девушка встала на его защиту, из-за того, что они с ней провалились на шахматную доску. Он осторожно взял мальчика на руки, еще раз поразившись насколько тот легок, и отнес на лестницу, ведущую в холл. Там они устроились на ступеньках, так чтоб можно было увидеть, что твориться в холле, но остаться незамеченными. Внизу видно было разъяренную Аннет и стоявшего у входа Сиверна, начало разговора Лютер и Уильям пропустили и теперь под аккомпанемент разлетающейся вдребезги утвари и трескающейся мебели они слышали их голоса. - … я даже не знала, что Эвелин умерла! А ты знал, что несчастная родила ребенка от тебя, болела и ты ей ничем не помог! И когда она попросила тебя позаботиться о нем, ты оставил его забытого всеми на краю мира в этом ужасном месте, от которого и ничем не болея скончаться можно! Не дать несчастному, запертому в четырех стенах умереть, вот твоя забота?! Я могу понять, если ты в него не верил, я сама не верила, что такое может быть, но я видела его! Я говорила с ним! И я точно знаю, что он не такой как другие! Неужели он должен страдать, если ни в чем не виновен! И неужели ты после того, что говорю тебе я, твоя дочь, оставишь все как было!? В таком случае ничто не оправдает твоих поступков!!! Слышишь!!! Никогда! И может быть у тебя нет сына, раз ты в него не веришь, но у меня ЕСТЬ БРАТ!!! И я не ты, я его не оставлю! Пожалуй это все о чем я хотела с тобой поговорить, - тихо закончила она, глубоко вздохнув, пытаясь успокоится, все еще напряженно глядя на пришедшего. Разрушительная буря постепенно утихала, нанеся комнате довольно существенный урон, но в воздухе все еще было какое-то не ослабшее напряжение. - Так странно. Еще утром я думал, что у меня нет причин оставаться в этом мире. А теперь у меня есть сестра, – пошептал Уильям. – Не могу в это поверить. Сегодня происходят такие вещи, что я боюсь это сон. А когда я проснусь, все будет как обычно. Я снова буду один. Лютер легонько приобнял его за плечи и произнес: -Не бойся, смело можешь в это верить. Я Аннет знаю, она не оставит тебя если обещала. Видишь, она даже с некромагом ради тебя готова ругаться! А это, уж поверь моему опыту, дело рискованное и требует фантастической силы воли. Высказав все, что было у нее на сердце девушка развернулась и пошла назад к библиотеке. Если нужно было, она даже готова была остаться в этом мире. Кто бы помыслить мог! Родной брат, такой хорошенький, светлый и сердечный ребенок. Она уже его любит всем сердцем. Это жестоко, возможно не раз пройти мимо этой двери и не знать, что он там. Сиверн остался стоять на месте, по его лицу не было видно, о чем он думает. На лестнице встретив, их Кроха удивленно округлила глаза и спросила: - А вы здесь что делаете! - Тебя пришли слушать, – заявил Лютер, - Такая пламенная речь, не знаю как Великий и Ужасный, но мы прям прониклись. - Аннет, я обещаю тебе, что постараюсь больше не думать о смерти, – тихо произнес Уилльям, все еще боясь поверить, что внезапно ставший с ног на голову мир, это и есть то чудо, которого он так долго ждал. Девушка широко улыбнулась и крепко его обняла. От чего несчастный мальчик только пискнул не привыкнув к подобным объятьям. И тут кроха услышала обращенные к ней слова на языке мертвых, которые здесь понимали только она и отец: «Возможно, ты права, и спустя сотни лет я ошибся, потеряв надежду, а твое сердце способно еще видеть там, где мое зачерствело и ослепло. У тебя есть один единственный шанс доказать мне это и если ты будешь права и он имеет хоть в половину такую же светлую душу как у тебя, я искуплю свою вину. Но если, нет – он тебя предаст. Это будет твоя наука и твоя чаша боли, которую ты выпьешь до дна сама». «Понимаю», - отозвалась Аннет. «Ничего ты бестолочь, эдакая не понимаешь! Собирайся и этих двоих чудищ забирай, обед стынет». Аннет рассмеялась, вызвав этим приступ замешательства у Лютера с Уильямом. - Победа! Это маленькая, но победа! – прошептала она. «Но ты ведь знаешь сколь, он болен?! Ему нельзя далеко ходить!», - вдруг всполошилась девушка. «А зачем тебе этот белокурый болван под боком? – нарочито ласково осведомился Сиверн, а потом добавил, - Вы поедите, и я посмотрю, чем тут еще можно помочь, раз уж так случилось». «Случилось? Чурбан, бессердечный ты, папенька! Между прочим все это и хорошее и ужасное "случилось" по твоей вине», - фыркнула Кроха, но тут же обратилась к брату: - Уилл, я забираю тебя домой, – произнесла Аннет, – и заставлю отца по-настоящему взяться за твое лечение. Причем забираю прямо сейчас, так как с твоим состоянием тянуть нельзя. Вещи тебе брать не нужно, все, что важно для тебя автоматически будет перенесено в Цитадель. Тебе нужно будет только предупредить слуг. Я знаю, что все это так внезапно, мы вообще только познакомились и у тебя нет причин мне верить, но я хочу чтоб ты знал, я тебя в обиду никому не дам! Ты пойдешь с нами? Удивление, смущение и озадаченность отразились одновременно на лице Уильяма. Все смешалось в кучу, новые знакомства, близкие и возможность покинуть хоть не время, хоть на чуть-чуть этот дом, увидеть что-то другое, что-то еще, пережить что-то новое, пугающее и захватывающее, что внезапно ворвалось в его жизнь. -Да, – неуверенно произнес он. - А к чему такая спешка? – удивился Лютер. Аннет попыталась спародировать Сиверна и его тоном сообщила: -Обед стынет. Лютер рассмеялся до слез, насколько правдоподобно девушка скопировала тон отца. Уильям удивленно посмотрел на них, не понимая причину их буйного веселья. -Поживешь в Цитадели хотя бы с неделю, поймешь, – доверительно сообщил мальчику Лютер и взял его на руки. Они дружно спустились в холл, где из всех щелей на ожидающего их Сиверна глазели слуги, то и дело, повторяя жест отторжения зла. Иногда слышался шепот «злой дух…». Уильям постарался как мог объяснить слугам куда он, он были явно против, но перечить его решению не стали. Попрощавшись со всеми мальчик оставил последние указания, объяснил куда направляется, уверил, что с ним все будет в порядке и попросил хорошо следить за домом в его отсутствие. После чего все это время молчавший Сиверн открыл портал, через который они прошли в холл Цитадели. За всеми действиями некромага Уильям следил, не отрывая взгляда. Хоть сама фигура Шедоусонга вызывала в нем дрожь ужаса, но, то с какой легкостью и изяществом некромаг переместил их из одного места в совершенно другое, повергло мальчика в немой восторг. Когда они оказались в Цитадели Уилл, так отчаянно пытался все разглядеть, что ему сделалось дурно, и он положил голову на плече Лютера, чтоб прийти в себя. Тут же удостоившись первых за все эти годы слов Сиверна обращенных лично к нему: - Не суетись так, раз уж ты теперь здесь, то не в последний раз видишь. Мальчик замер от этого голоса и большими зелеными очами, как затравленный зверек уставился на некромага, тут же обнаружив, что он не ходит, а парит, что от него веет холодом и у него жуткие черные глаза. И в принципе наверное испытав то же, что и Лютер при первой встрече с Сиверном, с одной маленькой поправкой, где-то в глубине его сознания мотыльком трепетала жуткая мысль о том, что это пугающее существо может быть его отцом. Лютер, по совместительству нынче эксплуатируемый как транспортное средство, заметил, что Уилл хоть и имел более мягкое и приятное лицо, но все же в каких-то мимолетных чертах: аккуратном прямом носе, не таких тонких и не искривленных презрением губах, форме лица которая, не смотря на худобу, еще сохраняла детскую круглощекость, ровных волосах цвета вороньего крыла, слегка заостренных как и у Аннет ушах, бледности кожи и даже в этой худощавости, которая не пройдет даже тогда когда его вылечат и откормят, - имел семейное сходство с Некромагом и Аннет. Какая-то невидимая, но ощутимая печать лежала на Уильяме навсегда связывавшая его с миром темной магии, даже если он посвятит себя какому-нибудь другому делу, она никогда не позволит ошибиться знающим в том, чей это сын. Это было столь очевидно, как и родство мальчика с Аннет, их широко открытые глаза, что-то в голосе, жестах в мельчайших деталях, если бы не разница в возрасте, некоторых чертах лица, и цвете волос, их можно было бы посчитать их даже близнецами. И только один некромаг усердно продолжал отрицать очевидное. Вдруг в сознании Лютера вспыхнул какой-то проблеск, и он мысленно взмолился: «Великая Тьма, некромаг умен, но ниспошли ему мудрости признать своего сына, а любовь, не для чернокровки, но для Уильяма Шедоусонга где-то глубоко в его сердце обязательно найдется, я знаю это». - Чего ждем, у гроба некроманта? А ну марш приводить себя в порядок и в столовую! – прогрохотал некромаг, видя, что народ продолжает стоять и смотреть на него таким взглядом, буд-то бы он сейчас петь перед ними собирался, или балаганные фокусы показывать! Детки дружно потупили глазки и засеменили под руководством Аннет к ближайшей ванной. Сиверн проводил их задумчивым взглядом, хмыкнул какой-то своей мысли и отправиться распоряжаться на кухню. Это событие с ребенком, произошло очень некстати, непредвиденно свалившись как снег на голову в ясный день, спутало все его планы и породило массу мрачных мыслей и вопросов. Теперь предстояло много над чем думать. Похоже, Уильяму было весьма удобно перемещаться посредством Лютера, да и парень был, очевидно, не против, как-то легко и сразу проникшись к мальчику симпатией. Но утруждать почти незнакомого человека ребенок не хотел. После мойки рук Уильям настоял на том, чтобы добраться до столовой своими ногами. Поддерживаемый Лютером и Аннет он вместе с ними вошел в столовую. Девушка видела, что даже такой небольшой переход давался ему с трудом, но Уильям упорно шел вперед, стараясь держаться ровно и уверенно. В какой-то момент, девушка подумала, что именно так он и ушел из дома, держась на одной воле и упорстве, позволявшем шагать ему дальше, чем способно было вынести его слабое измученное тело. Некормаг уже был там ждал их, над столом витал манящий запах вкусностей, а еды, как впрочем и всегда, там было столько, что хватило бы прокормить небольшую армию. Лютер и Аннет подсунули Уильяму тарелку со всякими кулинарными изысками, а потом с заговорщицким видом наблюдали за его реакцией и заблестевшими от восторга глазами после чего тут же не приминув огласить автора сих кулинарных шедевров, продолжая наблюдать за его реакцией. Теперь это была их общая шутка и совместное развлечение. Но, не считая этого, обед прошел относительно спокойно. Только Кроха заметила, что ее отец более мрачен и задумчив чем обычно. Иногда он уходил куда-то глубоко в свои мысли, а порой с каким-то странным, несвойственным ему, выражением лица смотрел на их компанию. Только единожды за все это время он посмотрел на Уильяма, когда мальчик начал допытываться у Лютера как он узнал, что за дверью, где находиться его дом, что-то происходит. Тогда взгляд черных глаз некромага внимательно следил за каждым его движением, за каждой сменой эмоций пытаясь там, что-то найти, но потом словно потеряв интерес, он опять углубился в свои размышления. По окончании трапезы Сверн встал и открыл портал сразу в лабораторию жестом потребовав следовать за ним. - Это он сразу после обеда для большего терапевтического эффекта на наши желудки – прошептала Аннет, остальным. Лютер хмыкнул и они двинулись за некромагом. «Детки» сразу же оказались в довольно большой комнате заставленной стеллажами с книгами, колбами пробирками, банками с разными корешками и лапками, и еще массой странных вещей, назначения которых ни Уильям и Лютер не знали. Посреди всего этого висела большая клетка, в которой было НЕЧТО. Оно почему-то напоминало растение. Лоснящийся черный стебель без листьев рос из какой-то черной копошащейся массы, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась мерзкими слизнями! Он накручивался кольцами, вился и переплетался, а на вершине его покоилось некое подобие человеческой головы без ушей, с восково-желтого цвета кожей. В прорези безгубого рта было видно штук сто тонких и острых как иглы зубов, там, где должен был быть нос просто две дырки, водянистые желтые глаза с кошачьим зрачком не имели век и поэтому этот монстр их порой облизывал непомерно длинным змеиным языком. Лютер закрыл ладонью рот и изо всех сил старался на цветочек больше не глазеть, так как его желудок тут же попытался совершить сальто мортале. -Это сторож папиных лабораторий, но вас он не тронет - сообщила Аннет и подошла к какой-то бочке, закатила рукав кофты и со словами: - Небось, отец опять забыл тебя покормить, - сунула туда руку, достав на свет божий ПИЯВКУ размером с два кулака, и бросила ее в сторону цветка. Из пасти стрелой вылетел раздвоенный язык, и будто хлыст схватил еду на лету, и втянул в зубастую пасть. Раздалось азартное чавканье, после чего растеньице одарило Аннет своеобразной трактовкой счастливой улыбки, обнажив столько резцов и клыков, что Лютер побледнел и закачался, едва не хлопнувшись в обморок, спас его от этого опрометчивого поступка Уильям, который тут же зашелся диким приступом кашля. И парень позабыв о своих несчастьях, тут же забеспокоился о ребенке. После этого компания дружно пробралась в соседнюю комнату, напоминавшую больницу по некромантски. Сиверн что-то взял с полки и обменявшись взглядами с Аннет поплыл в другой конец комнаты за чем-то еще. Девушка подмигнула Уильяму и махнула рукой на некое подобие операционного стола, который почему-то больше наталкивал на мысль не о спасении жизней, а о расчленении жертв на ингредиенты! -Тебе туда. Лютер помог мальчику забраться. Уилл явно чувствовал себя не в своей тарелке и был явно напуган, не совсем понимая как девушка может хозяйничать в таком месте так спокойно. - Устраивайся удобнее и ничего не бойся, тут все только с виду такое страшное и непонятное, - увещевала его Аннет. Уильям жалобно посмотрел на нее. - А ну брысь из под ног! - скомандовал некромаг. Вынуждая их передвинуться в дальний угол комнаты. Мальчик не отводил от Крохи умоляюще испуганных глаз. Если бы он только знал, что после согласия его ждет это! Сиверн поднял над Уильямом руку с зажатым шаром из синего стекла и ребенок тут же попытался вжаться в стол. - Уилл, расслабься! – хором протянули Аннет с Лютером. -Еще будете тут бубнить, вообще вышлю из лаборатории, а там посмотрим, что я смогу сделать с этим наедине, – гаркнул, недобро ухмыльнувшись, на слишком разбушевавшуюся в углу группу поддержки Некромаг. Подействовало, там воцарился небывалый покой, но теперь возня началась на столе, так как Уильям попытался удрать в сторону дверной щели. В другое время Сиверн бы с радостью постоял и полюбовался тем, как подопытный будет в панике пытаться прикинуться червячком и протиснуться под дверь, начисто забыв, что она открывается, но он пообещал. Поэтому одним точным движением маг схватил мальчишку за шиворот и вернул на место, приглушенный жалобный писк, последовавший после этого был расценен, как то, что пациент осознал свою наивную ошибку и никуда больше рыпаться не будет только бы его оставили в живых. С ребенком, будь он даже самым хилым на свете, всегда столько возни! Шар вспыхнул болотно-зеленым светом, осветив все тело. Свет переливался и менял оттенки, но большинство из них были очень темными или серыми, и чем больше времени проходило, тем мрачнее становилось лицо Сиверна. -Хм, надо же… - протянул некромаг, - ты даже эту дрянь умудрился подцепить…и довольно давно… такое кубло в тебе свила, что и не заметишь сразу. Я почти уверен, что это от тебя самого такая аура исходит. Шедоусонг отпустил шар и тот, продолжая светиться, просто повис в воздухе. Правую руку он положил мальчику на сердце: -Что, чувствуешь себя совсем никчемным, бессильным, что-либо изменить. Постоянно тебя что-то тревожит и печалит, гнетет и навевает темные мысли. Иногда в твоем сознании возникают странные, недобрые картины, о которых ты сам никогда бы и не подумал. То пустой бессмысленный гнев, то полная апатия ко всему, что тебя окружает. Ты с этим борешься, но это возвращается, будто пытаясь стать частью тебя. Порой хочется остановить это, сведя счеты с жизнью? По округлившимся глазам Уильяма, Сиверн понял, что так оно и есть. Его рука провалилась в тело, казалось, что-то там поймала и дернула наружу. Мальчик истошно вскрикнул и потерял сознание, а в руке у некромага оказалось нечто черное и извивающееся напоминающее червя, у которого не было ничего кроме черной зубастой пасти. Он вызывал только одно чувство – отвращение. Тварь норовила выскользнуть и укусить его, но Сиверн держал ее крепко, не выражая никаких эмоций он произнес: -Аннет, принеси, пожалуйста, прозрачную емкость с фиолетовыми прожилками, которая стоит во втором шкафу на пятой полке снизу. Девушка метнулась туда и уже через мгновение стояла рядом с необычным сосудом, сделанным из материала, который напоминал голубоватое стекло с фиолетовыми пульсирующими прожилками. - Пап, что это за гадость? – спросила девушка, протягивая это подобие банки. Сиверн быстро открыл емкость, резким движением бросил туда червя и так же торопливо захлопнул крышку, которая тут же срослась с банкой. - Это, дочь моя, Червь Последнего Сомнения. Когда-то очень давно они были созданы одним моим другом. Он держал их в такой же посудине и использовал их очень редко. Так как, если это в ком-то селилось, то в конечном итоге несомненно жертву убивало. Но однажды на особняк где он жил напали инквизиторы, и емкость, до этого времени, надежно отделявшая их от мира, была разбита, и огромное их количество разлетелось вокруг, вселяясь в людей и прочих существ, отравляя их душу и разум. Конечно первыми жертвами стали сами глупые инквизиторы, но потом их не стало, а зараза ширилась все дальше и дальше. Они любят опечаленных, так как их проще всего сожрать. Те в ком они селятся внезапно начинают сомневаться в себе, подозревать в чем бы то ни было окружающих, теряют интерес к жизни, перестают бороться и в большинстве случаев кончают жизнь самоубийством. - Брр! – поежилась Аннет, – Неприятная штука. Это из-за нее Уильям так сильно болел? - Хоть я все еще убежден в ошибочности твоего о нем мнения, мне бы очень хотелось, чтобы эта проблема решалась так просто. Но, к сожалению тут все гораздо хуже. Я до сих пор не могу найти достойного объяснения, почему это так, но его убивает ничто иное, как его собственная кровь – задумчиво произнес некромаг. - И что здесь совсем нельзя ничем помочь?! - спросила испуганная девушка, свободной рукой схватив Сиверна за рукав. - Немного помочь можно, излечить, – нет. Увы, но даже я со всеми своими многовековыми знаниями не в силах этого сделать, – отрицательно качнул головой он. – Я могу приготовить зелье, оно будет крепче и сильнее предыдущего. Это даст ему немного большую свободу передвижения и действия, также, скорее всего, позволит ему протянуть еще немного. Большего я тебе, к сожалению, обещать не могу. - Сколько у него еще времени? – серьезно спросила Аннет. - По приблизительным подсчетам, около трех лет. С учетом того, что последние месяцы он будет прикован к постели и никакое зелье ему уже помогать не будет. - Проклятье! – воскликнула она, топнув ножкой. – Веришь ты в это или нет, но я точно знаю, что он хороший, и он должен жить!!! - Вряд-ли тебе удастся что-то изменить, но вот отнести емкость на место тебе вполне по силам. Потом заберете его отсюда, дверь из лаборатории сразу же выведет вас в холл, – сказал некромаг и подался в одну из соседних комнат. Спустя несколько мгновений Лютер услышал, как где-то вспыхнул и затрещал огонь.