Волчьи сны

Первый год подходит к концу неожиданно. Пока старшеклассники носятся бешенными белками в попытках закрыть хвосты и выучить хоть что-нибудь, попутно не сдохнув от недосыпа и передоза кофе, он с ностальгией вспоминает ЕГЭ и сочувствует. ...на самом деле нет. С приходом весны, а за ним и лета, у Люпина начался стремительно портиться характер. Раздражительный, вредный, ещё более ленивый и желающий только тишины и похуизма со стороны всего мира. Часто болит голова. Появляются вспышки агрессии. Поэтому у него в голове глупые шутки про выбор гроба, суицид и невыносимое желание поиздеваться над окружающими. Но Ремус мальчик умный, добрый, человеколюбивый сарказм, с работающим инстинктом самосохранения, поэтому он молчит... - Доброе утро, выспа~а~ались? - вопрос сам по себе верх садизма утром, а он ещё улыбается как можно сволочней солнечней пятикурсникам с черными мешками под заебанными и ненавидищими весь мир глазами. Когда не спишь хрен-знает-какие-сутки, то хочется либо безболезненно сдохнуть, либо убить кого-нибудь как можно болезненней. В Люпина одновременно летит мат и несколько заковыристых проклятий. ...или не всегда. Но несчастных идиотов все же немного жаль. Подмешать детям снотворное на удивление не сложно. И нет, ему не стыдно. Потом конечно ребята обещают надрать уши неизвестному шутнику, но уже не выглядят зомби с истекшим сроком годности, и Ремус с чистым сердцем продолжает иногда терроризировать чужую нервную систему. Как его терпит Снейп, Ремус не знает, но друг сам та ещё язва, так что обидеть его Люпин не очень боится. Границы дозволенного он знает и в здравом уме их не пересечет. Только вот он иногда сомневается в своей "здравости". Но его самого раздражает и злит свое состояние. Очень. И от этого не легче. Контролировать свое поведение становится все тяжелей, поэтому он старается оградить себя от окружающих (или наоборот?). В полнолуние становится чуть лучше. Лунный свет волной смывает все человеческие тревоги, позволяет забыть обо всем не нужном, слиться с зверем, с Лесом, отпустить себя. Ремус отпускает. И это становится роковой ошибкой.

***

Тугие мышцы налиты силой, луна серебрит пепел шерсти. Лесная подстилка мягко пружинит под лапами, ветер поет тысячью запахов. Лес обнимает его со всех сторон, радушно открывает себя, любяще зовет сыном. Луна налила его глаза золотом, ночная тьма ласкает страстной любовницей и верной подругой мчится бок о бок. Сегодня идет Охота. Горячая кровь пряней дорогих вин, в венах бурлящим потоком кипит азарт. Чужая жизнь капает с клыков красным. Ужас в чужих глазах прекрасней всего на свете. Больше! Ну же, бегите! Дайте его ещё больше! Охота должна продолжаться, пока горит в глазах волчье золото! Крик буквально вырывает его из этого опьяненного состояния. Он будто резко просыпается, сгоняет с себя приятную негу, выныривает из толщи воды, оглушенный, дезоринтированный кислородным голоданием и... О Боже. Что он сделал... Что он натворил... Что же он натворил?! Вокруг разбросаны окровавленные куски мяса, когда-то бывшие живыми людьми. Мужчинами. Он сам весь в ещё теплой крови, их кровь вкусно и мерзко одновременно оседает на языке. Магглы. Сектанты. Они были сектантами, понимает Ремус оглушенным от шока мозгом. Жертвоприношение. Они призывали демона. Что же, на их зов откликнулись, отчего же вы не были рады? Ха. Ха-ха... Демон. Он тварь. Убийца. ДемончудовищеМонстр! Убийцаубийцаубийцаубийца! Из горла вырываетя тонкий скулеж, ему страшно и больно внутри. А перед ним, сжавшись в комок, ребенок. Жертва. Ребенок. Твари. Монстр убил ещё больших монстров. Тварь. Он чуть не убил ребенка. Ребенкаребенкаребенкаребенка! Скулеж превращается в хрип.