Феликс, хорошенько разбежавшись, с большим всплеском прыгает в горную реку с невысокого обрыва, при этом радостно улыбаясь. Вода в реке ледяная, тело мгновенно покрывается мурашками с головы до пят, но Феликса это ничуть не волнует, он только жмурится немного и не перестаёт улыбаться, будто происходящее приносит ему безграничную радость, и плевать, что конечности начинают неметь из-за холодной воды. Юноша шмыгает носом, кое-как отлепляет руки от собственных плеч и проплывает всего пару метров, посылая новую дозу мурашек. Глаза Феликса блестят, солнце совсем чуть-чуть греет белёсую макушку, но и этого хватает, чтобы почувствовать хоть немного тепла. Небо чистое, голубое, как с картинки, и это, почему-то, заставляет Феликса улыбаться ещё шире. Недельные дожди, наконец, закончились, и все жители Тэнебриса выдохнули с облегчением, ведь дожди лили без остановки и люди практически не выходили на улицу, боясь случайно попасть под оползень или сель из-за простиравшихся вокруг гор. Но сейчас всё закончилось и мирные жители продолжили заниматься своими делами, попутно убирая весь тот беспорядок, что оставили после себя ливни — большинство мест затопило, а многие горные реки вышли из своих берегов, что тоже вызвало немало проблем. Феликс, не желая наблюдать творившуюся вокруг суматоху, тайком сбежал в лес, окружающий Тэнебрис, поближе к природе и спокойствию, пока его отец решал какие-то важные дела. Почти всю эту неделю он не выходил из своей комнаты и бесцельно слонялся по замку, что порядком надоело. Что он в нём не видел? А лес всегда манил, в лесу было спокойно, он мог почувствовать себя свободным и по-настоящему счастливым. Иногда ему казалось, что существа, обитающие в этом лесу, понимают его. Почему-то он всегда был уверен, что и он понимает их.
Феликс, выбравшись из ледяной воды, заскрежетал зубами, схватившись за плечи, однако на суше было заметно теплее, чем в воде, и он, спустя некоторое время, привык и перестал дрожать. Его одежды промокли насквозь, тяжёлым грузом тянули вниз, а те, что были наиболее близко к телу, прилипли к нему, что было не очень приятно. Феликс, немного поразмыслив, снял верхнюю одежду и отбросил её куда-то в сторону, оставшись в одной белой рубашке, не настолько плотной, чтобы скрывать обнажённое тела юноши, но и не настолько лёгкой, чтобы выставлять всё напоказ. К тому же она была ещё и мокрой. Юноша машинально коснулся небольшого кулона на шее, прежде чем всё-таки собрать свои вещи.
Феликс нашёл где-то в кустах свои чёрные сапоги, которые предусмотрительно скинул с себя, прежде чем прыгнул в воду. Он надел их, поднял лёгкий плащ с земли, выжал из него лишнюю воду и закинул на плечи. Он провёл ладонью по мокрым волосам, посмотрел на солнце, тут же встрепенулся и, быстро развернувшись, сорвался с места, стремясь поскорее добраться в чащу леса — туда, куда солнечный свет почти не проникает и делает его тёмным, как в сумерки. Если бы кто-то видел Феликса в тот момент, когда он посмотрел на солнце, он мог бы предположить, что глаза юноши всего на секунду сверкнули золотым светом, но почти в то же мгновение снова приобрели карамельно-коричневый оттенок, коими и являлись на самом деле.
Он бежал так быстро, что почти спотыкался о корни деревьев на своём пути. Чем дальше он двигался в лес — тем холоднее ему становилось, учитывая то, что одежда его была мокрой. Феликс яростно отбрасывал от себя мешающие ветки и ни на секунду не сбавлял скорости. Едва он сделал ещё шаг, вдруг понял — он успел почти вовремя, преображение леса только-только началось. Феликс застыл с изумлением на лице, хотя видел это потрясающее явление уже несколько раз, но каждый месяц он чувствал всё больше новых эмоций, всё больше предавался этому волшебству и всё меньше хотел возвращаться обратно. Зрелище было поистине волшебным. Деревья, словно по щелчку чьих-то пальцев, загорелись мягким, голубым светом, как будто были обвешаны множеством фонариков. Всё заискрилось и засияло, и внезапно откуда-то появились маленькие светлячки, словно они и были этими фонариками. Деревья стояли по кругу, и это всё напоминало какой-то старый обряд. Очень красивый и завораживающий обряд. Вдруг, внезапно, ему показалось, что верхушки деревьев как будто отступили назад, и центр круга залил яркий лунный свет. Но на самом деле был день. И именно этот момент придавал этому месту ещё больше загадочности и волшебства, именно он не давал Феликсу покоя, он не понимал, как, во имя Неба, здесь может светить луна, хотя на небосклоне всего несколько минут назад светило солнце. Это явление он увидел несколько месяцев назад, когда впервые забрел так далеко в лес. В первый раз это поразило его ум, он желал видеть ещё и ещё, и в итоге вернулся домой поздно вечером. Он вернулся обратно в чащу на следующий день в то же время, однако ничего не последовало даже спустя несколько часов ожидания. Феликс возвращался снова и снова, но каждый раз его ожидал провал. Тогда он вернулся ровно через месяц, в тот же день и время, что был в первый раз, и на этот раз всё получилось. Он вновь узрел это волшебство. Тогда он понял принцип, так называемой, «работы» этого места, и возвращался каждый месяц в то же время. Так и пролетело почти четыре месяца.
Вдруг, из-за деревьев начали выходить небольшие звери, вроде белок или лисиц. Они бегали вокруг, как будто очень радовались, что тоже смогли увидеть это явление снова. Феликс лишь улыбнулся и, присев на поваленное дерево, которое он обнаружил здесь совсем недавно, и принялся, словно в трансе, наблюдать. Феликс не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как он сидел здесь, но когда он очнулся, как будто вышел из этого транса, явление закончилось, животные разбежались, а вокруг образовалась такая непроглядная тьма, что хоть глаза выколи. Он в страхе оглянулся по сторонам, но внезапно почувствовал чей-то острый взгляд на своём затылке. От этого волосы тут же встали дыбом, а по спине прошёл едва уловимый холодок. Феликс замер, боясь сделать и шага, но взгляд, пронзающий его затылок, кажется, никуда не исчез, а только стал ещё холоднее и, ему могло казаться, но он чувствовал явную угрозу где-то позади себя. На этот раз холодные капельки пота стекли по его спине. Одежда уже успела почти высохнуть, а значит пробыл он здесь действительно долго. Феликс судорожно сглотнул и решил — надо бежать. Бежать, пока не поздно. В голове не осталось мыслей, кроме огромной вывески, гласящей «опасность!». Но тело не слушалось, оно онемело от страха и как бы Феликс ни старался, ничего не происходило. А взгляд, кажется, стал ощущаться ещё явственнее. Юноша попробовал ещё раз вздохнуть, что получалось немного с трудом — он и сам не заметил, как в ужасе задержал дыхание. Он пошевелил пальцами, но тут же остановился — ему казалось, что то, что находилось позади, следило за каждым его движением, и сделай он ещё хоть что-то, как это нечто тут же набросится на него. А вокруг стояла полная тишина, и только гулкий стук сердца Феликса как-то нарушал её. И он был уверен, что нечто за его спиной тоже слышит его. В конце концов он, собрав все остатки своей смелости, сделал резкий рывок вперёд и побежал. Побежал так быстро, что едва ли не врезался в деревья на пути, но как-то ему всё же удавалось обходить их. Он не видел, куда бежал, не слышал ничего, кроме собственного сердца и не чувствовал ничего, кроме колющего страха, застывшего в венах. Внезапно вдалеке показалось что-то, смутно напоминающее берег реки, и он очень обрадовался, когда его предположения оправдались. На дрожащих ногах он подбежал к воде, упал на колени и принялся кашлять. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало, и он жадно открывал рот, как рыба, выброшенная на сушу течением. Когда его дыхание немного успокоилось, он попил немного воды из реки и повернулся к лесу. Больше не чувствуя ни пронзающего душу взгляда, ни тревоги, он выдохнул с облегчением. Видимо, что-то, что было в лесу, всё же не погналось за ним, иначе простой одышкой он бы точно не отделался.
Феликс поспешил убраться отсюда как можно скорее, потому что чувство присутствия чего-то всё ещё не покидало его. Луна уже взошла уже довольно высоко, и он осмелился предположить, что было сейчас около девяти часов вечера, а это значит, что кто-нибудь да заметил его отсутствие в столь позднее время. Он молился всем известным ему богам, чтобы отец был занят и ничего не заметил, иначе очень худо придётся на его долю. Феликс быстро встал, ноги его всё ещё немного тряслись, но идти он мог, к тому же лунный свет освещал дорогу так ярко, что было видно, как днём. Юноша быстро отыскал дорогу, по которой пришёл сюда, и быстрым шагом принялся выбираться отсюда. И чем дольше он шёл, тем больше и больше ему казалось, что она бесконечная. Либо так и было, либо на нём так сказывалась усталость. Пройдя ещё немного, Феликс вдруг остановился и застыл каменным изваянием. В кустах у дороги он заметил человека в чёрном, и запах крови был таким сильным, что он невольно зажал нос рукой. Подойдя чуть ближе и опасаясь, что незнакомец уже мёртв, он аккуратно опустился перед ним на колени. Запах крови ударил ещё сильнее и глаза немного заслезились. Лицо незнакомца было прикрыто капюшоном и он не мог в темноте разглядеть его должным образом, но точно видел кровь, сочащуюся из глубокой раны на животе. Феликс быстро проверил пульс мужчины и выдохнул — он был ещё жив, но, похоже, потерял много крови. Его ладонь, очевидно, сначала закрывала рану, но теперь безмолвно лежала на земле, вся в крови. Феликс сорвал с себя свой плащ и, порвав его, тут же кое-как перевязал рану мужчины. Ему не часто доводилось спасать людей, однако природная доброта просто не позволила бы ему пройти мимо человека, нуждающегося в помощи, даже если бы этот человек был бы уже мёртв. Он бы принёс его в город и всеми силами попытался бы найти хоть каких-то родственников умершего, чтобы передать его тело семье. За это, по большей части, его все и любили. Сейчас же незнакомец был ещё жив, но находился на грани, поэтому действовать приходилось быстро и без малейших промедлений.
Он аккуратно взвалил раненого себе на спину, стараясь действовать как можно аккуратнее, чтобы не сделать ещё хуже. Незнакомец не был слишком тяжёлым, однако вес всё же чувствовался, но из-за такой мелочи Феликс вряд ли бы отказался помочь.
Дорога вовсе не была бесконечной, как ему казалось на первый взгляд, и далеко впереди уже виднелись огни ночного города, чему он очень обрадовался, и принялся идти быстрее. Спиной он чувствовал слабое биение сердца мужчины и в глубине души боялся, что он может не успеть отнести его к лекарю, но страх исчез сразу же, как он подошёл к воротам. Решив не вызывать много шума, он выбрал короткую дорогу до замка, по которой часто сбегал в лес. Обычно людей там не было, особенно в ночное время, так что вероятность того, что его могут заметить была практически равна нулю.
Всё было так, как он и предполагал — никаких живых душ он не заметил. Ноги уже неприятно тянуло, но он держался из последних сил, всем сердцем желая быстрее добраться до замка. Едва он подошёл ближе, как стража тут же подскочила к нему и взволнованно подхватила, когда он уже готов был упасть.
— Помогите ему, пожалуйста, — попросил он полушепотом, вот-вот норовясь упасть снова, но крепкие руки вновь подхватили его. Мужчина кивнул и приказал товарищу отнести раненого к лекарю, а сам поднял Феликса на руки и невольно уставился на его окровавленные руки, но быстро собрался и поспешил обратно в замок. Глаза Феликса слипались от усталости, он терпел изо всех и пытался не заснуть, но, когда они уже подходили к его комнате, он не выдержал и, закрыв глаза, провалился в небытие.
***
На следующее утро он еле как сумел открыть глаза и обнаружил, что руки его уже были чистыми, равно как и одежда. Похоже, его умыли и переодели, когда он спал. Голова немного болела, но он нашёл в себе силы встать и мгновенно вспомнил и события вчерашнего вечера, и причину своей усталости. Пулей вылетев из комнаты, он поспешил в больничное крыло. Его не заботил свой внешний вид или то, во что он был одет, единственное, что имело сейчас значение — это остался ли жив тот человек. Сумели ли его спасти? Как только Помощник Лекаря увидел Феликса, он учтиво поклонился ему и мягко улыбнулся. Когда Феликс сделал то же самое, Помощник — молодой парень, примерно одного возраста с принцем, начал:
— Мужчину, что Вы вчера принесли, удалось спасти, сэр. Однако он потерял очень много крови, рана была очень серьёзной, и сейчас он очень слаб, поэтому спит и лучше в ближайшее время его не беспокоить, — парня, кажется, звали Сынмин, Феликс знал это, потому что часто слышал, как Главный Лекарь звал его так, вот и случайно запомнил. Парень этот говорил спокойно и размеренно, расставляя всё по полочкам, что не могло не удивлять.
— Но могу я посмотреть на него хотя бы одним глазком? — Феликс немного надул губы, как ребёнок, и это вызвало улыбку у Сынмина.
— Ну, разве что только одним глазком. Но постарайтесь сильно не напрягать его, ему всё ещё нужен отдых, — Сынмин провёл его к комнате, в которой отдыхал раненый, и с улыбкой открыл дверь. Феликс благодарно похлопал его по плечу и вошёл внутрь. Мужчина, которого он спас вчера, сейчас мирно спал на кровати, и у него наконец появилась возможность получше его рассмотреть. Безусловно, он был красив. Но серьёзное выражение лица даже во сне придавало ему мрачности, а и без того бледная кожа и вовсе пугала. Но, несмотря на это, Феликс не мог оторвать взгляда. Тёмные волосы, что слегка отливали синим, немного спали лоб, и Феликс потянулся убрать их, с чем успешно справился. Кожа оказалась очень мягкой на ощупь, но так же была удивительно холодной. Незнакомец мерно дышал во сне, и Феликс, присев рядом, просто наблюдал за ним, как будто ни разу в жизни не видел, чтобы люди спали.
Он не понял, сколько просидел так, но слегка вздрогнул, когда услышал стук в дверь. Сынмин аккуратно заглянул внутрь и предупредил:
— Время вышло, господин Ли. Больному пора отдыхать, — Феликс вздохнул и, бросив на мужчину последний, немного тоскливый взгляд, поблагодарил Сынмина и ушёл прочь. Что странно — его отец ещё ни разу не позвал его к себе на разговор, что несомненно настораживало. Или он смягчился из-за того, что Феликс спас человека? Скорее всего, так оно и было. Другого ответа на этот вопрос он просто не видел, потому что был уверен на сто процентов, что король в замке и никуда не уезжал. Но он решил не уходить далеко, если вдруг его отец вспомнит о нём.
Весь оставшийся день он просидел в своей комнате и рисовал. Помимо прогулок в лесу больше всего на свете он любил рисовать. Ещё в детстве, мать, прямо перед своей смертью, научила его этому искусству. И с тех пор он не забывал. Это умение — единственное, что от неё осталось. Многие говорили, что он очень похож на покойный королеву, особенно веснушками. Феликс, когда вспоминал её, неосознанно подносил ладонь к лицу и касался их, улыбаясь. И сейчас он сделал то же самое. Он так увлёкся новым рисунком, что не заметил, что наступил поздний вечер. Он так и уснул на столе, сжимая в руках простой карандаш.
Когда он проснулся на следующий день, первое, что пришло ему в голове — это раненый мужчина. Феликс до сих пор не знал его имени, а Сынмин сказал, что при нём не было предметов, удостоверяющих личность, поэтому это до сих пор оставалось загадкой. Мужчина всё ещё спал, но Сынмин позволил остаться здесь ненадолго.
Ближе к вечеру раненый проснулся и оказал желание поскорее уйти, но Феликс остановил его, сказав, что ещё слишком рано, и что ему надо ещё немного отдохнуть. На это незнакомец только фыркнул и снова лёг. И только тогда Феликс заметил его глаза. Разрез его глаз был подобен разрезу кошки, а сами они горели ярко-красным. Феликс слышал о таком. Так бывает, когда волшебник не чистокровный, проще говоря, полукровка. Он никогда не видел ничего подобного. Феликс застыл, засмотревшись на его глаза, и из ступора его вывел холодный голос незнакомца:
— На что ты уставился?
Феликс опешил и слегка покраснел, отчего его веснушки стали ещё явственнее.
— О, прошу прощения, сэр! Я не хотел так открыто смотреть на Вас, — Феликс опустил взгляд в пол и старался изо всех сил игнорировать мурашки от голоса мужчины.
Незнакомец хмыкнул, и Феликс воспрял духом и спросил:
— Как Вас зовут?
— Со Чанбин, — тон его по-прежнему был холодным и не выражали ничего, кроме равнодушия. Юноша опустил плечи и вздохнул, поняв, что разговор будет тяжёлым. Внезапно мужчина спросил:
— Это ты спас меня?
— А, да… — Феликс вздрогнул, согласно кивая. Мужчина снова отвернулся от него, словно не желал больше продолжать разговор, но всё же тихо ответил:
— Спасибо.
Феликс улыбнулся и наконец успокоился. Он вообще не ждал благодарности за свою помощь, но был приятно удивлён, услышав это от него. Чанбин снова повернул голову в его сторону и открыл рот, чтобы снова что-то спросить, но взгляд его задержался на шее Феликса. А точнее на том, что было на этой шее. Он замер. Феликс удивлённо посмотрел сначала на Чанбина, а затем на кулон на своей шее и аккуратно спросил:
— Что такое?
Чанбин очнулся и Феликсу даже показалось, что в глубине кошачьих глаз мелькнул страх. Он невольно поежился на месте, и ему вдруг стало не по себе. Когда Со заговорил, голос его был ровным и всё таким же холодным.
— Откуда это у тебя?
Феликс моргнул, неосознанно коснувшись кулона. Он представлял из себя ромбоподобный камень сиреневого цвета на тонкой, золотой цепочке. На солнце иногда казалось, что он светится. Мужчина продолжал ждать ответа, но Феликс так и не понял вопроса:
— Что?
— Я спрашиваю, где ты взял это? — переспросил он чуть громче предыдущего, и Феликс заметил в его голове нотки паники, как будто нахождение в одной комнате с этим кулоном уже вызывало ужас.
— Я нашёл его в лесу месяц назад, — быстро проговорил он и всё ещё не понимал, что же здесь происходит. Чанбин вздохнул и проговорил:
— Сними его сейчас же.
Феликс понял, что, похоже, ситуация была серьёзной, поэтому, не мешкая, сразу же снял с себя этот камень и отдал в руки Чанбина. Он крепко сжал его и вдруг резко повернулся, но тут же зашипел от боли. Феликс хотел что-то сказать, но предпочёл молчать. Чанбин достал откуда-то маленькую чёрную коробочку и аккуратно поместил туда кулон и крепко закрыл, и только когда закончил позволил себе облегчённо выдохнуть.
— Я не знаю, как ты нашёл его, но если бы носил его ещё хотя бы пару дней, тебя уже не было в живых. Разве не было ничего странного, пока ты носил его?
Феликс задумался и вспомнил. Было. В первые дни после своей находки он стал ощущать, что что-то не так. Всё вокруг как будто стало отдавать чем-то враждебным, чужим. Феликс не понимал, в чём дело, но решил не заострять на этом своё внимание. Позже он начал чувствами на себе чей-то взгляд. Сначала это не было как-то слишком уж заметно или ему это как-то мешало, но в последнее время это стало ощущаться всё сильнее и сильнее. Вспомнить хотя бы тот раз в лесу, когда его затылок буквально прожигал чей-то холодный взгляд. Чанбин заметил, что тот задумался, поэтому терпеливо ждал ответа. Феликс яростно закивал, и Чанбин прикрыл глаза. Феликс рассказал то, о чём думал.
— Невероятно, ты носил его целый месяц, как ты ещё жив остался?
— Что это за кулон? — спросил Феликс, кинув взгляд на коробочку в руках мужчины.
— Этот камень называется Мортем, дословно это значит «смерть». Эта штука притягивает самых ужасных тварей в мире, что значит, что умираешь ты в итоге самой страшной смертью. Странно, что ты отделался только взглядами. Люди в приступах выкалывали себе глаза, думая, что эта часть их тела не нужна и смертельно опасна, или отрезали руки. Иногда галлюцинации были настолько ужасающими, что люди сходили с ума. И никто не знает, какая тварь придёт в следующий раз. Я не знаю, что это делало в лесу, но даже просто находиться с ним в одной комнате смертельно опасно. У вас в замке все такие недалёкие, что сразу не заметили эту штуку у тебя на шее, или только ты один?
Феликс в ужасе распахнул глаза, слушая всё это и поверить не мог, что то же самое могло произойти с ним. Чанбин заметил его взволнованный вид и успокаивающе похлопал по плечу.
— Эта коробка, — он глянул на вещь в своей руке, — сдерживает его. Так что бояться не о чем. Нужно только спрятать его куда подальше и надеяться, что никто больше никогда его не найдёт.
— Почему бы просто не уничтожить его?
— Это невозможно. Тысячи людей пробовали это сделать, но никому не удалось, поэтому пришли к выводу, что эта штука не убиваемая.
Феликс вздохнул и вдруг вспомнил то, что хотел спросить ещё в их самую первую встречу.
— Кстати, кто так сильно ранил вас?
Чанбина горько усмехнулся. Голос его больше не сквозил холодом, как раньше, и лицо больше не было таким серьёзным. Он повернул голову в его сторону и ответил:
— А вот этого я сказать не могу.
***
Несколько дней спустя Сынмин вынес вердикт, что Чанбин полностью здоров и может идти. Всё это время Феликс провёл рядом с ним, они разговаривали обо всём на свете, и Феликсу действительно было очень интересно слушать про разные магические штучки и другие страны, в которых был Чанбин, и такое скорое расставание немного огорчало его. А ещё он узнал, что Чанбин наполовину вампир. Он был им лишь наполовину, поэтому не нуждался в человеческой крови, был вполне смертен и вовсе не боялся солнечного света. Со мало говорил о себе, поэтому Феликс впитывал в себя каждый факт о нём, как губка.
Он вызвался проводить Чанбина, а тот и не возражал. И только когда начинался лес, они остановились. Феликс долго смотрел в глаза напротив, а затем, не удержавшись, крепко обнял. Чанбин ответил на объятия и мягко улыбнулся, почти сразу же отстранившись. В уголках глаз Феликса начинала собираться влага, и Чанбин аккуратно вытер её большими пальцами.
— И чего ты ревешь? Я уверен, что мы ещё встретимся, — Феликс коротко всхлипнул, а затем снова сгреб того в объятия. Они простояли так несколько минут, и, прежде чем отстраниться, Феликс прошептал осипшим голосом Чанбину на ухо:
— Будь осторожен, пожалуйста.
Уголки губ Чанбина дрогнули и он мягко отстранился и, в последний раз потрепав Ли по голове, произнёс:
— Буду.
Феликс улыбнулся. Сердце билось так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Адреналин бушевал в крови, а дыхание постепенно сбивалось, и чем дольше они смотрели друг на друга, тем меньше хотелось отпускать. Вдруг, Чанбин поднял руку Феликса и, поднеся к губам, нежно поцеловал. Феликсу показалось, что он потеряет сознание прямо здесь и сейчас, так закружилась голова. Чанбин отпустил его. Места, где была его рука и губы, горели огнём, и Феликс жалел, что он не может гореть ещё сильнее. Со улыбнулся, отходя назад, и в итоге, сделав ещё несколько шагов, развернулся и ушёл прочь. А Феликс так и остался стоять на том самом месте, прижимая руку, которую поцеловал Чанбин, к сердцу. Затем он, как в трансе, прижался губами к тому месту, где несколько минут назад были губы мужчины. Кожа всё ещё горела. Он смотрел вдаль, пока черный силуэт сначала превратился в маленькую точку и в конце концов скрылся за горизонтом.
