Удобный случай

*** Моя голова раскалывалась на две части. Приходилось прижимать пальцы к вискам, не позволяя половинам разложиться на виду у лучшей подруги. Как у Никки получалось выглядеть столь бодро, после щедрой рюмки коньяка? И ни одной! — В общем, Свен обвинил меня в нашем разладе, — подытожила свой пересказ вчерашнего безумия, умолчав о позоре, следующего за неприятным разговором с бывшим мужем. — Не пойми меня неправильно, Ник, я с себя вины не снимаю — всегда виноваты двое… — В чём ты виновата? Растерялась от вопроса «в лоб» и не сразу нашлась с ответом, однако нетерпеливая подруга продолжила за меня: — Виновата в тяжёлых родах, в постродовой депрессии или, может, ты виновата в успешной карьере, которая отнимает много времени? Свен повёл себя как эгоист! Внимания ему не хватало? Ха! Поджала губы и неуверенно пробормотала: — Я, правда, не уделяла внимания Свену… Ну, если ты понимаешь, о чём я. Девушка вызывающе выгнула чёрную бровь: — И вместо того, чтобы обсудить проблемы, он предпочёл утолять зуд в притоне. Это низко, Эмили. Знаешь, что самое паршивое? Выжидающе уставилась на подругу: — Свен строил из себя святошу. Честное слово, мне перед ним иной раз выругаться было стыдно! Лицемер! — уловила моё недовольное выражение лица и развела руками. — Даже не надейся, что я буду благосклонна. Я понимала Никки и даже глубоко в душе была благодарна за такую рьяную поддержку, однако в моих глазах Свен не был таким уж ужасным человеком. Да, роль мужа ему не удалась, но он талантливый бизнесмен, замечательный отец и хороший друг. — Свен — лучший друг Томаса, — напомнила подруге, рассматривая, как устало она закатила глаза: — Раньше думала, что зло — это Эйтон, сейчас же готова забрать свои слова обратно. Усмехнулась и поморщилась, когда резкая боль прорезала висок. Больше никогда не прикоснусь к алкоголю! — Из двух зол выбираешь меньшее? Никки задумчиво склонила голову на бок: — Я знаю, чего ожидать от Эйтона, потому он безобиден. Мистер Гласс же умеет удивлять. С этим не поспоришь. Когда любовница мужа в лицо выплюнула мне жестокую правду, я не поверила. Как поверить в грязь, когда мой муж — идеальный по всем параметрам? Оказывается, сквозь гору пелёнок и распашонок я не смогла разглядеть истинное лицо мужчины. Лицо мужчины, который возвращался домой после бурной ночи с проституткой, целовал меня в губы, игрался с Ханной и на все сто процентов отыгрывал на публику роль идеального семьянина. Да, сложно винить Никки в грубых словах, которые она не жалела в адрес моего бывшего мужа. Мне самой становилось неприятно всякий раз, когда разбирала в голове все детали. Вот и сейчас захотелось принять душ, будто только что окунулась с головой в помои. — Томас восхищался вашей семьёй. Голос подруги вырвал из хоровода мыслей, и я непонимающе уставилась на черноволосую. Томас восхищался…чем? — Когда мы только познакомились, я наблюдала, как он менялся у вас в гостях. Становился совсем другим человеком. Ему хотелось иметь такую же любящую семью. Да, Томас всегда проявлял особое отношение к нашей «семье», как же иначе? Он не просто лучший друг Свена, он — крёстный папа нашей дочери. Однако я никогда не могла подумать, что «семейкой Глассов» можно восхищаться. Чем же восхищаться? Любви нет, взаимопонимания нет, только ложь и предательство. — Свен не любил меня, — отчеканила и вновь поморщилась от головной боли. — Нечему восхищаться. — Это сейчас ты так говоришь, — не согласилась Никки. — Раньше вы пылинки друг с друга сдували. Меня каждый раз от вашего вида рвало радугой. Не сдержалась от хриплого смеха и вынужденно признала правду в словах подруги. Раньше, когда я не была обрамлена грязными подробностями «за семейной» жизни Свена, мы в кругах наших знакомых считались образцом для подражания. Почувствовала, как к глазам подкатили крупные слёзы, и попыталась быстрее свернуть тяжёлую тему: — Всё было ложью, так что не будем о плохом. Никки кивнула и, подобрав под себя ноги, откинулась на мягкие подушки дивана: — Мне было страшно, когда ты сообщила о разводе. Подруга не переставала меня удивлять. С одной стороны было радостно, что она решилась на откровения, но с другой — чувствовала себя неспособной претерпевать шокирующие новости. — И до сих пор страшно. — Почему? — искренне недоумевала, но на всякий случай придвинулась ближе к девушке. Или не стоило? Она не любила, когда её жалеют, но я даже не знала, стоило ли ободряюще приобнять за плечи. С Никки всегда так — я боялась спугнуть подругу, особенно в такие редкие моменты. Моменты, когда Никки делилась со мной толикой своих переживаний. — Вдруг Томас иначе посмотрит на наши отношения… Ну, на нашу семью. Внимательно смотрела на подругу, чёрный взгляд которой блуждал по заснеженными макушкам деревьев за панорамный окном. Её слова казались настолько абсурдными, а опасения настолько беспочвенными, что улыбка поневоле обосновалась на губах. Никак не получалось её побороть. — Ни-и-и-к, — ободряюще протянула, сжимая пальцами её ладонь. — Ну, ты чего? Томас души в тебе не чает, а с рождением двойняшек вовсе носит на руках. Никки тихонько фыркнула, но я заметила и лукаво поддела её плечом: — Правда-правда, сегодня утром видела, как он нёс тебя на руках из комнаты. — Просто у меня было похмелье. Рассмеялась и, не удержавшись, заключила подругу в объятья. На душе сразу же стало спокойно и, почувствовав, как Никки с облегчением выдохнула, улыбнулась. У меня получилось избавить её от глупых мыслей? На мгновение замерла, когда тонкие загорелые руки обняли меня в ответ, а после счастливо улыбнулась. — Томас никогда не усомнится в ваших отношениях. Никки отстранилась, и я прикусила свой длинный язык. Спугнула подругу? Никки и так никогда не отличалась щедростью на проявление чувств, не хотелось отбивать возможность насладиться душевными посиделками. Чёрные глаза перехватили мой взгляд, и Никки уверенно произнесла: — Ты очень сильная девушка, Эмили. Многие на твоём месте закрыли бы глаза на измены, продолжали бы жить в иллюзии об идеальной семье и прикрываться отговорками «ради ребёнка». А ты решилась на развод, не побоялась. Ты — умница, и я тобой горжусь! Неосознанно выпрямила плечи и неверующе улыбнулась, не ожидая подобной откровенности от Никки. От Франчески — да, от многочисленных а-ля подружек — тоже, но не от черноволосой. Неужели, пока я унываю и корю себя за подавленное состояние, Никки… гордится мной? — Правда? Подруга улыбнулась и кивнула, но неожиданно чёрный взгляд метнулся в сторону лестницы, по которой с громким улюлюканьем сбегал вниз Эйтон. — Да-а-а! Я выиграл! Никки, слышишь? Я выиграл в покер! Девушка устало закатила глаза: — Мне станцевать с бубном или что? — Теперь Томас должен сбрить бороду и волосы на голове. Ура-а-а! Глаза подруги в нескрываемом ужасе расширились, и я искренне забеспокоилась за её состояние. Она вскочила с дивана и понеслась следом за забавляющимся мужчиной: — Эйтон, чёрт тебя подери! Проследила за спинами убегающих друзей и посмеялась, чувствуя, как на душе полегчало. Боль в висках ещё давала о себе знать, но мысленный хоровод разорвался, и я с чувством облегчения вдохнула морозный воздух, проступающий в помещение через чуть приоткрытое окно. Обвинения Свена неприятны, но я переступила через них и впредь постараюсь не оглядываться, каждый раз прокручивая в голове слова лучшей подруги: «Ты сильная!».