***
Как правило, названия флагманам звездного флота под управлением генералов-джедаев присваивались в честь наиболее выдающихся качеств последних. «Переговорщик» Оби-Вана Кеноби, «Стойкость» Мейса Винду, «Спокойствие» Луминары Андули… Но, если б спросили мнения Гри, он бы предложил окрестить венатор своей генеральши «Соблазн» или «Очарование». Пусть многие с ним не согласятся — и сама Луминара скорее всего тоже, — но коммандер видел в ней в первую очередь не начальницу и не джедая, а женщину — очень умную, сильную и невероятно красивую. И если считалось, что одна половина клонов молча сохнет по генералу Ти, а другая мечтает залезть в трусы к Эйле Секуре, то Гри эти несомненно прекрасные дамы вовсе не интересовали: Луминара Андули была его идеалом! Он боготворил в ней все: ее гибкую стройную фигуру, ее невероятные ультрамариновые глаза, восхитительную оливковую кожу и затейливый, слегка «рычащий» акцент, и ее крайне непростой характер не являлся для этого помехой. Наверное, многие на месте Гри выбрали бы объектом своего обожания кого-то помоложе, но он считал, что Луминара была именно в той поре, когда женщина становится сочной и соблазнительной, как спелый фрукт. Ее так и хотелось съесть, сожрать, наслаждаться ее вкусом ненасытно, словно вгрызаешься в мякоть спелой маракуйи. Да так, чтоб брызгало во все стороны и текло по щекам! И теперь, когда досточтимая генеральша оставила его без дела, он занялся своим излюбленным хобби — начал мечтать. Сколько различных сценариев их близости он намыслил с момента их встречи! Безусловно, его фантазию подстегивали и комиксы, приходившие каждую неделю по защищенному каналу сети ВАР, но, даже не имея практического опыта в этом деле, клон считал, интимная близость — лишь приятное дополнение к любовным отношениям между мужчиной и женщиной, в основе которых должно лежать сильное, искреннее и взаимное духовное влечение. Такое, какое испытывал он к своей божественной генеральше, с тем лишь исключением, что сомневался в его взаимности. И сейчас, украдкой созерцая самую бесподобную пятую точку самой бесподобной женщины на свете, Гри в который раз ощутил прилив вдохновения. Сквозь иллюминатор бьет яркий свет гиперпространственной воронки; пока крейсер преодолевает расстояние в «гипере», им никто не помешает… Голубые блики играют на серебристом пёрышке… Её тело обнажено и дрожит в предвкушении… глаза закрыты повязкой, а руки скованы за спиной. Она не знает, что он собирается с ней сделать… Он начинает целовать от основания шеи, продвигаясь к татуированному подбородку, а дальше она может ощущать лишь его дыхание — жаркое, влажное и прерывистое. Он больше не целует — дразнит. Кончиком своего языка он водит по ее губам, не давая поймать себя. Он делает это специально, ведь знает, что она жаждет поцелуя, но хочет наказать ее за то, что была такой холодной и недосягаемой. Она подается навстречу, чтобы получить его, но не видит его губ. Она может лишь чувствовать, однако страсть затуманивает ее легендарные джедайские чувства. Сейчас она в его власти и во власти пёрышка, что медленно и осторожно скользит по внутренней стороне ее бедра… Мягкие ворсинки прикасаются к самому нежному и укромному месту, от щекотки она смеется и сдвигает ноги, но он удерживает их и усиливает нажим, заставляя ее забыть о веселье… Перышко проникает в вожделенную расщелину и возвращается оттуда поникшим и очень влажным… Она дрожит и уже сама открывается ему, изнывая от желания, и тогда… — ГРИ! Клон встрепенулся и рефлекторно вытянулся по стойке смирно, пытаясь угомонить колотящееся где-то в горле сердце. Вот засада, генерал прервала его в самый неподходящий момент, но, похоже, дело серьезное, поскольку она угрожающе-стремительно к нему приближалась, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Гри насторожился, не понимая, чего ожидать. Вероятно, он допустил грубую ошибку в прокладке маршрута, но вряд ли это могло так разъярить самого спокойного джедая в галактике? — Да, мэм. В чем дело? — На пару слов. Луминара выволокла коммандера в пустой коридор, и как только магнитная дверь за ними затворилась, ткнула его пальцем грудь и процедила: — Вы отдаете себе отчет в том, где находитесь? Кто вы, и кто я? — Простите, мэм, вопрос мне не совсем понятен. — Ну хорошо. — она тяжко вздохнула. Секунду назад она клокотала от желания высказать этому рыжему бесстыднику все, что о нем думает, но это оказалось сложнее, чем она думала. — Я уважаю ваш интеллект, ваше рвение и считаю вас весьма ценным членом экипажа. Лишь поэтому я так долго терпела ваши неуважение к Уставу, фривольность и панибратство! Но ваши непотребные мысли обо мне стали последней каплей, коммандер! — Стойте, что? Мои мысли? — На лице Гри отразилось недоумение, но затем он помрачнел и отступил от джедайки на шаг, будто она источала заразу. — Ясно. В башку мне залезли, значит… — … и мне очень не понравилось то, что я там увидела! — заявила Луминара. — А кто вам вообще давал на это право?! — Я обязана быть в курсе того, о чем думают мои подчиненные. — Но не таким же путем! — Гри! То, в каком качестве вы представляете меня в своих извращенных фантазиях, как минимум оскорбительно! И я вам запрещаю… — А то, что сделали вы — вовсе вероломно! — выпалил клон с глазами навыкате. — Как вы… да как вы вообще посмели поступить так?! — Вы что же, ждете от меня извинений? — Фирфек, так точно, мэм! — Гри отвернулся и беспокойно прошелся из стороны в сторону. Он с силой размял сведенную спазмом переносицу, ощущая, как горит сейчас его лицо: от стыда, но больше — от обиды. — Я так стараюсь, генерал, не жалею и никогда не жалел сил ради батальона и, в первую очередь, ради вас, а вы… — он не мог подобрать слов, чтобы выразить все свое негодование и злость. — Вы, джетии*, верно, так развлекаетесь, да? От нечего делать ковыряетесь в мозгах маленьких человечков. — Не зарывайтесь, Гри! — Да будет вам известно, мэм, что каждый клон в Великой армии прекрасно знает свое место! Мы знаем, что наша единственная цель — сражаться и умирать за Республику, и мы с готовностью и преданностью выполняем свой долг! При всем этом мы не можем ничем обладать; у нас нет никаких иных прав, кроме тех, что прописаны в Уставе, даже наши жизни нам не принадлежат! Единственное, чем нам остается владеть — наши мысли, но вы и это умудрились у меня забрать! Считаете, вам все дозволено и вам побоку, что в душе каждого из нас может быть нечто сокровенное — чем мы не делимся даже с братьями. И то, что сделали вы, конкретно вы… — он покачал головой и тяжело вздохнул, — Вы не просто покопались в моей душе — вы в нее плюнули! — Все не так… — У других джедаев — возможно. Но вы… вы — самая черствая, циничная и чванливая из всех! И я считаю, мэм, что это вы зарвались, а не я! — Гри посмотрел на нее так, будто испытал самое огромное предательство в своей жизни. — Поверить не могу!***
Гри имел все основания ее ненавидеть, и осознание этого пришло к Луминаре еще до того, как он, игнорируя ее приказ, покинул свой пост. Она поступила с ним… отвратительно. Отнеслась к его внутреннему миру, как к развлекательному чтиву, но меньше всего ей хотелось ругаться со своим заместителем накануне большого сражения, и еще меньше — его обижать. Ей лишь хотелось… действительно хотелось немного развлечься, но она потеряла контроль над эмоциями и теперь расплачивалась за это. Вот, что бывает, когда позволяешь себе отступить от Кодекса и ослабляешь поводок своих низменных страстей, и вина вместе с угрызениями и стыдом — лишь самое безобидное. Луминара представляла, что сейчас чувствует Гри, как он зол на нее, весь мир и, в частности, на Республику, приговорившую его к жизни, которая претит его свободолюбивому духу. Может, он просто вспылил — любой на его месте отреагировал бы подобным образом, -но, возможно, все, что он ей высказал, было криком души. Как он ее обозвал? Черствой, циничной, чванливой? Как ни странно, Луминару это вовсе не задевало, поскольку клон был абсолютно прав. Но не время сейчас производить внутренние раскопки и пытаться стать лучше. Если до будущего дня он не отойдет, то вряд ли в таком состоянии сможет нормально биться. Сотворит какую-нибудь глупость и, не приведи Сила, словит заряд в бою. Джедайке становилось тошно от мысли, что ее неблагоразумный поступок может стать причиной гибели другого человека: человека, который нравится ей, которому, как выяснилось, нравится она, и которого она из-за собственного эгоизма смертельно обидела. Отрицать, что картины, порожденные бурным воображением Гри, не взбудоражили ее, было глупо: они взорвали ее закосневшее в рамках джедайской морали сознание, всколыхнули давно забытые чувства и заставили Луминару вспомнить, что она не только джедай, но и женщина. Именно джедай в ней отреагировал так остро. Натренированный годами безжалостного самоконтроля пресекать порок в себе и окружающем мире, он возмутился, распознав его в самом неожиданном месте. Но женщина… женщина была бесконечно польщена, возбуждена и от всей души раскаивалась за содеянное. Решение далось ей легко, правда она понимала, что Гри не будет испытывать восторга от того, что она намеревается ему сказать. — Коммандер, на связь! Коммандер, вы меня слышите? — джедайка прислонила коммуникатор к уху, но не услышала даже помех. Отключился, не хочет разговаривать. Что же, его можно понять. Тогда она активировала терминал связи и вызвала казармы. — Дежурный слушает. — Командир на месте? — Никак нет, генерал. Вышел минут пять назад. — И куда направился? — Он не сообщил. Его поискать? — Нет, но когда вернется, передайте ему, что он отстранен от участия в завтрашней операции. — Отстранен, мэм? Как так? Почему? — Не задавайте вопросов, сержант, просто… — Луминара подумала секунду. — Забудьте. Я сама ему сообщу. Час от часу не легче. Придется теперь искать этого прохвоста, но, покидая свою каюту, джедайка не подозревала, каких физических и моральных затрат ей будут стоить эти поиски. Первым делом она заглянула в каюту Баррисс. В последнее время Луминара стала замечать, что у ее падаванки и коммандера появились какие-то общие делишки; поначалу ей даже казалось, что они испытывают друг к другу интерес неуставного характера, но понаблюдав за ними некоторое время, убедилась, что эти чувства все же более походят на братско-сестринские. Вообще-то приятно иногда было видеть их вместе в столовой за оживленной беседой или смотреть, как они вдвоем изучают фронтовые сводки… или замечать, как во время боя, Гри, стремится защищать ее, при том, что Баррисс делает то же самое… Как обычно, найдя девушку за медитацией в облаке душистых благовоний, Луминара не сразу решилась ее прервать. На вопрос наставницы Баррисс ответила, что коммандер к ней не приходил, и вновь погрузилась в отрешенность. Славно. Тогда, будучи в плохом настроении, куда бы Гри направился в первую очередь? Поскольку в казармах его нет, наверняка в главный ангар, проверять технику. Но там его никто не видел. Может, решил проинспектировать оружие перед грядущей битвой? Но в арсенале не было ни души. Тогда джедайка последовала в машинное отделение, где Гри также замечен не был. За, без малого сорок минут она обошла все отсеки и палубы «Спокойствия», вплоть до технологической, которая являлась вотчиной дроидов, но и те отвечали: «данные отсутствуют». Луминара даже запросила логи отбытия транспортных средств с борта венатора, опасаясь, что ее заместитель решил уйти в самоволку сгоряча, однако последний вылет был совершен более суток назад. Значит, Гри где-то здесь, но где именно?! Не хотелось ей поднимать панику, но проходя через погруженный в сумрак, пустующий камбуз, она уже клокотала изнутри от беспокойства и была готова объявить Гри в розыск. Присев на лавку за обеденным столом, она прикрыла глаза от усталости, но вскоре звук работы сервомоторов отвлек ее от тягостных дум. Дроид-уборщик на шассийном ходу приблизился и ткнул ее в стопу манипулятором — шваброй. Луминара подобрала ноги, позволяя ему выполнить программу, и без всякой надежды спросила: — Ну, а ты не видел командира Гри? Дроид утвердительно посвистел, помигав огоньками, и Луминара вскочила, едва не поскользнувшись на свежевымытом полу, за что получила недовольное кваканье в свой адрес. — Прости. А куда он пошел, знаешь?! Машина пропиликала ответ на своем двоичном языке и продолжила уборку у другого стола. Отлично! Теперь у нее хотя бы было направление. Выбежав в коридор, Луминара на мгновение остановилась и сделала глубокий вдох. Да! Она его почувствовала! Гри жив, здоров и находится в статике где-то в этом отсеке этажом выше. Ведомая своим чутьем, она пошла по следу, который привел ее… в собственную каюту. Первое, что Луминара почувствовала, открыв дверь, было облегчение. Возмущаться она стала секунду спустя. — Что вы здесь делаете? — Вас жду, — угрюмо отозвался клон. Он стоял к ней спиной у включенного торшера. Его высокая фигура загораживала единственный источник света в помещении, заставляя его облекать себя золотистым ореолом. Выглядело весьма эффектно, но Луминаре было не до любования. — Где вы пропадали? — Тут. Я тут полчаса уже торчу. — Я вас полчаса уже ищу! — Значит, мы разминулись. — Как вы сюда проникли? Кто вообще дал вам право вот так врываться в мою… — она осеклась. — Ладно, зачем явились? И повернитесь ко мне лицом, когда я к вам обращаюсь! Гри повернулся, как было велено, и возмущение взыграло в джедайке с новой силой. — Это что?! — она кивнула на предметы, которые клон держал в руках. — Это — вино, — он потряс бутылкой игристого, — а это — клубника. Я слышал, вы ее любите. — Вы в своем уме?! Зачем вы принесли все это? — Приходить в гости с пустыми руками — невежливо. А, если серьезно, то я пришел извиниться, мэм. — Он вздохнул и, как будто повторяя заученный текст, проговорил: — Я извиняюсь за то, что покинул пост без вашего разрешения, а также за те неприятные вещи, что вам наговорил; я вовсе так не думаю и наорал на вас просто потому, что мне стало стыдно. — Это все? — Скрестив руки на груди, Луминара требовательно смотрела на коммандера, ожидая, что тот дополнит свои извинения. — Так точно. — Считаете, вам не за что больше просить прощения? — Никак нет. — А мне кажется… — Не ждите, что я стану приносить извинения за свои мысли, генерал! Но раз вы считаете, что я должен их принести — нам не о чем говорить. Гри поставил на стол гостинцы и размашисто двинулся к выходу. — Я виновата перед вами не меньше. — Голос джедайки остановил его уже у открытой двери. — Подойдите ко мне. Он подошел и, приняв позу ожидающего извинений человека, так же требовательно посмотрел на генеральшу, как делала это она полминуты назад. — Я поступила с вами предательски, признаю, и клянусь, что больше такого не повторится. Каждый должен быть волен в своем сознании и имеет право рассчитывать на неприкосновенность хранимых им тайн. Предлагаю забыть о возникшем инциденте и никогда больше его не касаться. Надо отдать ей должное, подумал Гри. Искренности в ее словах было не в пример больше, чем в его, и все равно… — Вы ведь не привыкли это делать, я прав? — Что именно? — Просить прощения. — Вы правы. Не привыкла, — созналась Луминара. — А, без разницы, я вам все равно не верю! — Гри махнул рукой и, схватив со стола бутылку, принялся отдирать фольгу с горлышка. — Если вы и впрямь хотите загладить свою вину, вам, как минимум, придется со мной выпить. Порой, коммандер терял берега, но чтобы настолько — такого Луминара не припоминала. И она с трудом поборола желание немедленно сообщить ему о своем решении относительно его отстранения от миссии и без разговоров выдворить из своей каюты. А то и вовсе отправить обратно на Камино! Но ей пришлось смириться с тем, что сейчас Гри впервые имел моральное право вести себя так. Он бросил на стол последний обрывок фольги и безмятежно улыбаясь, взглянул на джедайку. — Несите бокалы. Не из горла же пить. — Вы в курсе, что вы совершенно невыносимы?! — Да вы тоже не подарок. Он разлил питье. Это был розовый корусантский брют, элитный и весьма почитаемый столичной богемой напиток. Откуда он взялся у Гри — даже не хотелось выяснять, однако, прежде чем они приступили, обозначилось неожиданное затруднение. — А у вас больше кресла не найдется? Или хотя бы табуретки? — спросил Гри, вертя головой по сторонам. Убранство каюты начальницы оказалось гораздо более аскетичным, чем он ожидал. — К сожалению, оно у меня единственное, — ответила джедайка и жестом пригласила клона сесть, но он на удивление грациозно, при полном обмундировании, запрыгнул на стол, умудрившись не задеть ни посуду, ни угощения, и компактно расположился, скрестив перед собой колени. Ну не дикарь ли! Хотя именно это Луминару в Гри и занимало более всего. — Спасибо, но я джентльмен, мэм. К тому же, — добавил он, когда джедайка опустилась в кресло подле него, — с такого ракурса мне удобнее наблюдать ваше декольте. Он подмигнул, а Луминара хмуро подтянула свое коричневое платье, которое действительно очень выгодно отличалось от ее боевого наряда облегченным покроем и большим эстетизмом. Они сблизили бокалы и пригубили. — Вас кто-нибудь видел с этим? — спросила она, поморщившись от уколовших язык пузырьков. — Никак нет: я велел всем разойтись по казармам и спать. — Иногда я забываю, что вы обладаете подобными полномочиями. — Э-э-э, прошу пояснить, мэм. — Да, не берите в голову. — Нет, вы все же скажите! Луминара тяжко вздохнула. — Гри, вы хороший командир, и люди вас любят, но из-за вашего поведения и внешнего вида я сама, порой, забываю, что вы мой заместитель. Меня удивляет, как вы с возложенной на вас ответственностью, можете относиться к жизни настолько легко и беззаботно! И поэтому… постарайтесь меня понять… я не могу до конца доверять вам; меня не оставляет тревога, что в самый неподходящий момент вы… — Что? Выкину какую-нибудь глупость? — Нет, — хотя Луминара подумала именно об этом, — станете непредсказуемы. — Ясно. В таком случае, может у вас есть какие-то рекомендации на этот счет? — Берите пример с командира Коуди. Осушая бокал, Гри едва не поперхнулся. — С этого чакаар’а*?! — Не вижу причин называть его так. Он образцовый офицер: серьезный, исполнительный, учтивый и безукоризненно соблюдает положения Устава Великой армии. — Да-да, Коуди-то, Коуди-сё. Почему-то все любят Коуди, хотя на самом деле он тот еще скотина! — А мне кажется, он вам просто не нравится, — усмехнулась Луминара. — Вы правы, генерал, он мне не нравится. Но не все так просто. Если бы его жизнь висела на волоске, и только от меня зависело жить ему или умереть, я бы, конечно, его спас. Vode an, в конце концов. Но обратись он ко мне за помощью в любом другом деле, я бы послал его куда подальше. — Вот как? — Луминара погрузила в рот клубнику и облизала покрытый соком палец. — Удивительно, ведь, как вы сами только что сказали, «все вы братья». — Чувства братской любви у клонов в избытке, уж поверьте. Но когда всю жизнь проводишь среди миллионов идентичных тебе людей, волей-неволей кого-то из них начинаешь ненавидеть. — Гри подлил еще Луминаре и себе, но бросив на свой бокал печальный взор, отставил его. — Я мог бы оказаться на его месте, генерал. Мог стать маршалом-коммандером. Гри дал небольшую интродукцию о том, как его, еще четверых клонов из серии коммандеров и одного очень способного капитана на заре войны по инициативе канцлера привлекли к тестированию на занятие должности верховного главнокомандующего в клоническом войске… — …Один, правда, отказался от участия сразу: не пожелал бросать свой батальон. Другой тоже слился, когда его прикомандировали к одной видной генеральше. Но с вами она, конечно, не сравнится, — Гри улыбнулся и сделал глоток, как бы невзначай лизнув край бокала. Возникшая пауза и несытый взор коммандера заставляли Луминару почувствовать себя не в своей тарелке. — И что это был за конкурс? — спросила она, надеясь, что сумрак каюты не выдаст румянца на ее щеках. — По большей части он сводился к оцениванию нашего профессионального мастерства при выполнении полевых миссий, но в свободное от службы время мы проходили и другие испытания: тесты на психологическую устойчивость, сдача физических нормативов и преодоление полосы препятствий в усложненных условиях, симуляции различных боевых ситуаций… Мы с Коуди лидировали, шли ноздря в ноздрю, но однажды утром мне принесли письмо из Администрации Верховного канцлера, в котором передо мной извинялись за то, что моя кандидатура для дальнейшего участия в конкурсе была отклонена! — Мне всегда казалось, канцлер далек от военной доктрины… — задумчиво протянула Луминара. — Я вообще-то не об этом вам толкую, мэм, — обиделся Гри, — но не обманывайте себя: Палпатин тот еще кукловод, а Коуди — его ненаглядный любимчик! Джедайка от души рассмеялась. — Вам смешно? — Не обижайтесь, — сказала Луминара примирительно, хотя ее умиляло, насколько этот клон был уверен в своей правоте, пытаясь рассуждать о том, что выше него. — Так чем канцлер мотивировал свой отказ? — Я, видите ли, оказался «чрезмерно пытлив, излишне эмоционален и непозволительно прямолинеен». Так его конторские крысы написали. Вы можете себе представить? — О, да. Более точно охарактеризовать вашу личность просто невозможно. — Думаете, они были правы? — Неважно, что я думаю, коммандер. Подумайте вы: обретя желаемое, могли бы вы работать в этой должности? Что важнее — захотели бы? Гри задумался. Тем временем, закусив очередной ягодой, Луминара продолжила. — Став маршалом-коммандером, вам пришлось бы дышать по Уставу и подчиняться не одному человеку, как сейчас, а еще и удовлетворять прихоти таких же, как вы выразились, «крыс», которые совершенно далеки от войны. Настолько далеки, что вас бы это попросту взбесило. Начальство не стало бы прислушиваться к вашему мнению и уж тем более — терпеть ваши вольности. Все, что им было бы от вас нужно — неукоснительное выполнение приказов. Вам пришлось бы постоянно делать хорошую мину при плохой игре, изворачиваться всеми мыслимыми и немыслимыми способами, чтобы даже самые непродуманные директивы командования обращать на пользу армии, и зная вас, думаю, долго вы бы не протянули. Кроме того, вас бы заставили подстричься и, — Луминара совершила изящный жест, — вынуть из ушей все эти украшения. Гри нахмурился, недовольно зыркая по сторонам, словно те штабники, о которых говорила генеральша, сейчас находятся в этой комнате, окружили его и хотят напасть. — Вы, очевидно, считаете, у меня не хватило бы духу справиться с этим назначением. — Духу у вас хоть отбавляй. Не хватает жизненного опыта. — Луминара улыбнулась, и Гри показалось, как-то печально: едва заметные лучики морщинок обрамили ее яркие большие глаза, и она отвела их, будто о чем-то сожалея. — И, если честно, я считаю, вы слишком духовны и добры для такой волчьей работы. Она взяла еще клубничку. Ее темные пухлые губы объяли эту беззащитную ягоду, а белоснежные зубы ее уничтожили, оставив лишь маленький зеленый хвостик. Умная, прекрасная женщина, которая к тому же невероятно сексуально ест, сделала ему комплимент, от которого Гри, в который раз, натурально растаял… — Знаете, а я даже рад, что все именно так вышло, — сказал он, все еще не в силах оторвать взгляда от невероятных губ Луминары Андули. — Коуди ведь теперь вынужден выполнять приказы какого-то бородатого мужика, а я — служу красивейшей женщине из когда-либо живущих. — Ну что вы, Гри… — … И еще я рад, что вы залезли мне в башку. Ведь теперь мне не нужно ходить вокруг да около, чтобы признаться вам, что я люблю вас. — Гри, не надо так говорить! — Вы правы: зачем нужны слова, когда вы можете беспрепятственно заглянуть мне в душу и понять, что я чувствую. — Коммандер! — Давайте, сделайте это снова. Отныне я даю вам право беспрепятственно читать мои мысли в любое удобное для вас время. Я обнажен перед вами. Не буквально, конечно, но если пожелаете… Он оттопырил горловину надетого под броней тельника и дернул застежку в сторону, оголив жилистую шею. Его глаза ошалело впились в глаза Луминары в ожидании бурной реакции, но взор генеральши хищно и намертво присосался к его дрожащему кадыку; парой громких глотков она опустошила половину своего бокала и сказала: — Ну, что же вы застыли? Продолжайте. ASD — «Animal attraction» (demoscene music by aMusic) Он с трудом верил в реальность происходящего. Ожидал, генеральша его остановит или вовсе прогонит из своих апартаментов, но ситуация складывалась как никогда в его пользу! Не став терять ни секунды, Гри спрыгнул со стола и побежал к терминалу связи. — Вы что там делаете? — вытянув голову, спросила джедайка. — На терминале пароль… — едва она успела это сказать, как из динамиков зазвучала музыка. — Вы что, меня взломали?! — Вас — еще нет, а вот вашу систему связи — да! Клон подмигнул и, развернувшись, начал двигаться в ритме музыки — весьма экзотичной и вызывающей определенные опасения своей томительной размерностью и проникновенной мелодией. Бесстыдно улыбаясь, он отстегнул от предплечья наруч и бросил. Великая Сила!, воскликнула в душе Луминара, ибо этот рыжий негодяй и впрямь имел твердое намерение перед ней оголиться! — Так, вы уже решили, как распорядитесь данными геосканирования? — Я предоставила схему Баррис. Она уже запоминает маршрут. — Баррис? Простите, генерал, но возложить проведение диверсионной операции на плечи ребенка — жестоко. Даже для вас! Продолжая свой медленный танец, Гри сбросил второй наруч. Невзирая на то, что ситуация складывалась, как минимум, щекотливая, Луминара была вынуждена признать, что ей еще не приходилось наблюдать, чтобы мужчина танцевал так красиво и артистично, и она была готова поспорить, что такому на Камино клонов не учат! Нельзя научить столь восхитительной пластике и чувству ритма. Не иначе, этническая экспрессия прототипа расцвела в Гри во всем своем великолепии, ибо в его движениях четко прослеживалась аутентичность и первобытная жесткость, присущая ритуальным боевым танцам, которые в былые времена исполняли мандалорские воины, задабривая богов в преддверии битв. При том, что в движениях коммандера не было ни малейшего намека на эротику (за исключением самого факта раздевания и волнующей музыки), они соблазняли Луминару, трогали самые темные струны ее души и разводили опасное жаркое пламя в самые глубоких очагах наслаждения ее тела. — Не волнуйтесь за мою падаванку — ей помогут. Да и вовсе она не ребенок. К слову, она почти в два раза старше вас, — не без труда уняв дрожь в голосе, сказала джедайка. — И может, мне все-таки прикрыть ее? — Гри извернулся; косы полетели вслед за ним, оставив в привыкшем к сумраку зрительном восприятии Луминары, две яркие полосы. Он хлопнул, высоко подняв руки над головой, затем медленно опустил их, до содрогания в теле сжав кулаки, закрыл глаза и одним резким движением освободил от брони бицепсы. И на секунду джедайку посетило чувство, будто в этом клоне что-то обитает. Что-то, чего даже она не способна понять и почуять даже с помощью Силы. Будто некий дух — не злой, но в то же время чуждый, загадочный и, несомненно, представляющий угрозу ее верности джедайским обетам. — А сколько лет вам, Гри? Десять, если не ошибаюсь? — Двадцать шесть, — заявил он тоном, исключающим возможность дальнейшей дискуссии на эту тему. — Таков мой примерный физиологический возраст, так что я взрослый мальчик, мэм. «С этим уж точно не поспоришь». Луминара смерила клона взглядом с ног до головы: высокий, статный, идеально сложенный. Не такой амбалистый, как, к примеру, коммандеры Вольф или Блай, но и не такой изящный, как его недруг Коуди. На ее вкус — комильфо. Их прототипа она считала обладателем весьма посредственной, и даже отталкивающей внешности. Возможно, возраст и дурная репутация этого человека оказывали негативное влияние на восприятие его облика, однако его молодых копий Луминара находила весьма сносными на вид, а некоторых — даже привлекательными. Гри, пожалуй, относился к последней категории, но джедайка отдавала себе отчет, что объективно рассуждать на эту тему не может: в ее глазах старший клон-коммандер Гри являлся эталоном мужской красоты. «Старший клон-коммандер». Как странно осознавать, что столь весомое и громкое звание носит такой молодой, почти юный мужчина, который, возможно, еще не успел испробовать все возможности, предоставленные ему его мужским началом. Хотя, безусловно, он думал об этом, иначе его бы здесь не было. Несмотря на молодость и полное отсутствие обыкновенного гражданского воспитания, он обладал опытом ведения боевых действий и тактическими навыками, которым позавидовал бы любой военнослужащий его ранга, рожденный естественным путем. Понимая это, Луминара пришла к выводу, что ей и впрямь следует опасаться этого клона, и по большей части — доставшегося ему от прототипа темперамента. Чтобы убедиться наверняка, она решила провести небольшой тест. — Скажите, коммандер, вам когда-нибудь приходилось нарушать Устав? — У меня встречный вопрос, мэм: вам бы хотелось, чтобы я его нарушил? «Что и требовалось доказать». — А каков мой возраст, вам известно? — Конечно, я же читал ваше досье. — И кто вам его предоставил? — Архивы Ордена, разумеется. — Это закрытое информационное хранилище… — Потому проникнуть туда было непросто. Но я приложил всё свое усердие, и в итоге даже такое закрытое и неприступное… хранилище… поддалось. Если это было правдой, то на Гри можно было бы повесить серьезное обвинение и приговорить к тюремному заключению! Он обладал образцовыми навыками в сфере дешифровки и то, в чем он только что так небрежно признался, сделать вполне мог. Однако Луминаре казалось, он просто распускает перед ней перья, к тому же получить доступ к ее личному делу ему бы удалось и с помощью своего офицерского допуска. Но это было и не так важно, поскольку заряженные хмелем пузырьки уже вовсю детонировали в мозг, изменяя приоритеты джедайки вне зависимости от ее собственной воли. Особенно теперь, когда Гри вплотную подошел к ней и склонился, приблизив свое лицо к ее на опасно-будоражащее расстояние. — И вас не смущает такая разница в возрасте? — она сглотнула, переводя взгляд с его губ на глаза и обратно — А должна? — он выдохнул горячий, с вишневым привкусом воздух ей прямо в рот и глубоко вдохнул, отнимая ее дыхание. — Не поможете мне? Крепление что-то заело. Он вытянул шею, предложив Луминаре заняться его доспехом. И снова она ощутила тот ненавязчивый, неяркий аромат, исходящий от его кожи, который можно было учуять лишь на очень близкой дистанции. При всей его неуловимости и невесомости, он был довольно пряный, мужественный и почему-то ассоциировался у нее с джунглями. Подцепив ногтем застежку броневого элемента, джедайка с легкостью раскрыла ее но, решила подыграть: сделала вид, что ее действительно заело, чтобы подольше насладиться этим запахом и попробовать распознать его ноты. — И еще один, пожалуйста. Освобождая Гри от второго наплечника, Луминара продолжала растягивать время и, ей казалось, она выяснила причину столь экзотической ассоциации. Она распробовала сандал, орхидею, какой-то острый цитрус и, разумеется, мускус. Как же без него. — Знаете в чем главное преимущество клонов перед обычными людьми? — спросил Гри, снимая с себя нагрудник. — Вы легче адаптируетесь и обучаетесь? — Это вовсе не главное, — он махнул рукой. — Главное то, что мы более выносливы и гораздо быстрее восстанавливаемся. Если вы понимаете, о чем я… — он ослабил крепления пахового сегмента, и он со звоном упал на металлический пол. — Боюсь, что не понимаю, — сказала Луминара, хищно сузив глаза на освобожденной от защиты области тела коммандера, уже и не пытаясь изображать равнодушие. Гри приподнял уголок губ, заметив, к чему сейчас прикован взгляд его начальницы. Он очень гордился этой частью своего непревзойденного наследия. — Ну, скажем так, мы, клоны — активные ребята. Конечно, некоторые из нас и вовсе не помышляют о подобном — или просто тщательно это скрывают, — но большинство… Думаете, почему Устав запрещает нам заниматься этим делом? «Очевидно, во избежание наступления глобального демографического кризиса» — подумала Луминара, но ничего говорить не стала. — Скажите, а вы никогда не сожалели, что вступили в Орден джедаев? — Нет. — А я б сожалел… — клон пожал плечами, но так грациозно, будто это движение было частью его прекрасного танца. — Вам нельзя иметь никаких привязанностей, никаких предпочтений. Вся ваша жизнь положена на алтарь служения Ордену, в который вас приводят, будучи несмышлеными детишками. На протяжении всей вашей жизни решения принимают за вас, а, вырастая, вы считаете это единственно верным, поскольку вам и сравнить-то не с чем. В этом мы с вами похожи. Клоны и джедаи. В итоге, и мы, и вы обязаны делать то, что нам приказывают и ставить во главу угла благополучие всех, кроме самих себя. — Любой джедай вправе покинуть Орден, если пожелает, — возразила Луминара. — Да, в этом вы от нас, конечно, отличаетесь. И все равно мне интересно: в основе джедайского учения — любовь, но по сути вы все живете без нее. На мой взгляд, это противоестественно. Какой смысл ограничивать себя совершенно иррациональными положениями, когда, открыв душу другому, вы можете обрести не только ее, любовь, но и спокойствие, и таким образом приблизиться к достижению своей утопической цели? — По-вашему меня что-то беспокоит? — Иначе вы бы не были такой букой. — Говорите так, будто многое знаете о моей жизни! — Хоть я и прочел ваше досье, мэм, уверен, что не знаю, — Гри раскрыл косую молнию тельника до самого бедра, обнажив свой изрубленный буграми и вмятинами тренированных мышц торс. — Но мне бы очень хотелось узнать… Кусок тонкой темной фибры повис на его красивом округлом плече, увенчанном острой косточкой ключицы. Гладкая грудь с соблазнительной впадиной, ощетиненный квадратами мышц пресс, бедра, чьи соблазнительные линии заставляли взгляд следовать ниже и набухшая артерия, свидетельствовавшая об активном притоке крови к определенной части тела Гри… на всем этом великолепии играли золотистые отсветы околопланетного пространства и гаснущих лампочек торшера, и Луминара чувствовала, что еще миг — и она сама бросится в объятия этого мужчины, чтобы покончить, наконец, с мучениями, терзавшими ее весь этот вечер и предыдущие тридцать лет! Но джедайская часть ее сущности противилось этому желанию. Яркой вспышкой пробившаяся сквозь пелену страсти совесть порезала ее сознание, оставив глубокий след. Джедай в ней требовал остановиться, ведь так много пройдено, так много уже совершено! Неужели она сможет предать дело всей своей жизни ради — даже не человека, — клона, который был создан не для того, чтобы любить и вдохновлять, а ради того, чтобы сражаться и умереть. Каким бы глубоким и настоящим он не казался — он лишь орудие войны, созданное по образу и подобию наемного убийцы; его притягательность — лишь иллюзия, порожденная моментом, и искушение — очередное из многих, борьбе с которыми джедаи посвящают всю свою жизнь! — Гри, остановитесь. Но клон продолжал идти ей навстречу. — Стойте! В третий раз повторять было не нужно. Луминара размяла свое горящее от возбуждения и, частично, от воздействия алкоголя, лицо, и приблизилась к коммандеру. Положив ладони ему на затылок, она мягко взялась за его рыжие косы и погладила их, ощущая, какие они гладкие, и одновременно твердые. Их кончики были немного колючими и по форме и цвету напоминали плоды острого перца. «Перчик». Да, такой оперативный псевдоним подошел бы Гри гораздо больше, учитывая его острый язык и жгучий характер. Но ей нравилось ощущение тайны, поскольку отныне именно так этот прекрасный клон и будет именоваться в ее мыслях. «Перчик»… — Не стану скрывать, что мне весьма льстит ваш интерес, — она провела пальцем по его ключицам и проследила им по груди. Гри вздрогнул, когда длинный ноготь джедайки задел его сосок и, продолжая до мурашек царапать кожу, пошел еще ниже. Его пах источал жар и силу, каких Луминара не ощущала уже много лет. Хотя, нет: подобного ей ощущать не приходилось еще никогда! Тем соблазнительней виделась возможность вверить себя этому бесподобному варвару. А, тем временем, пальцы Гри нежно заскользили по краю ее декольте, едва касаясь груди, из которой вот-вот готово было выпрыгнуть сердце. — Но я не могу. — Она взялась за собачку молнии и, застегнув на коммандере комбез до самого горла, сняла его руку со своей груди. — Простите. Возможно, при других обстоятельствах вы и могли бы рассчитывать на взаимность, но… а, фирфек! Джедайка притянула его за косы, чтобы поблагодарить за этот прекрасный вечер: за непринужденное общение, которого ей так не хватало, за превосходное вино и ее любимую клубнику, за его дивный танец и за испытываемые к ней чувства, которые, несомненно, были искренними. Она потянулась губами к его ароматной щеке, но вместо нее, ощутила его губы. Чувственный, глубокий поцелуй наполнил ее рот сладостным жаром. Сильные пальцы клона впились в ее плечи, прижимая джедайку к его большому, пылающему от страсти телу, а его влажный язык трогал и бережно ласкал ее собственный. И сейчас Луминара уже была близка к тому, чтобы отдаться, но… — Нет! — Она оттолкнула Гри и наградила его пощечиной. — Я не могу! Уходите! Он провел рукой по щеке, словно получил не удар, а испытал ласковое прикосновение своего божества, и улыбнулся. — Ну, чего вы улыбаетесь?! Я же сказала… — Вы сказали, «я не могу». Но не сказали, «я не хочу». Он подобрал свою броню, и все в том же полуголом виде, выдвинулся прочь. — Оденьтесь хотя бы! — крикнула ему вслед Луминара. — По дороге оденусь. — ГРИ!!! Клон обернулся на ее возглас, будучи уже одной ногой в ослепительном белом свете корабельного коридора. — Вы можете гарантировать, что доживете до конца этой войны? Его лицо озарила улыбка неподдельного счастья, и он тихо сказал: — Я вам в этом клянусь. Когда дверь за ним затворилась, Луминара почувствовала, что ее самоконтроль больше не в силах сдерживать те чувства и эмоции, которые пробудил в ней этот вечер и этот клон. Она крепко обняла себя за плечи и зажмурилась. Ей был необходим холодный душ.