Белая ночь

Гет
PG-13
Завершён
33
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
33 Нравится 6 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

Белая ночь, сиреней листву Ветер качает то робкий, то смелый; В белую ночь, в час, когда я усну, Приснится мне сон удивительно белый: Птица взмахнет волшебным крылом, И я появленье твое угадаю, В белую ночь мы с тобою уйдем, Куда, я не знаю, куда, я не знаю...

      – Люци!!       – Не на людях, миледи.       Бегу, спотыкаюсь, обхватываю руками старого ворчливого чёрта, который терпеливо ждал меня под цветущей яблоней. Его сияюще-чёрный костюм был в пыльце, лепестках, лоснящихся пятнышках пота, но Люцифер, видимо, ни разу не шелохнулся – раз уж вы договорились встретиться у дерева, значит, изволь стоять, пока не придёт дама.       – Мне почему-то кажется, что девушки из той эпохи, которую ты безуспешно пытаешься воссоздать на каждом нашем свидании, вели себя более скромно, – Люцифер, монотонно меня отчитывая, наклоняет голову и продолжает бубнить куда-то мне в макушку, обливая мои волосы тёплым дыханием. Его руки против его воли смыкаются у меня на спине; мои лопатки щекочет небольшой букет тюльпанов, зажатый в ладони, а меня саму окутывает дьявольски очаровательный запах корицы, мёда и апельсинов.       – Помолчи Бога ради, я целый год тебя не видела, – утыкаюсь лицом в чёрную жилетку, согретую теплом близкого друга, в меру сил пытаюсь сдавить его в своих объятиях, но получается плохо – каши мало ела, что ли.       Люцифер, усмехнувшись, показывает, как надо: кладёт подбородок мне на голову и прижимает к себе так, что я прогибаюсь в спине и невольно отрываюсь от земли, заливаясь смехом и прося воздуха.       – А поцеловать?       – На людях? Неприлично.       – Тогда пойдём искать уголок, – забираю букет, торопливо беру демона под локоть и, прижавшись, тяну его за собой вдоль по аллее. – Век от тебя бы не отлипала, клянусь.       – Как жаль, что это всего лишь метафора, – Люцифер, как обычно, и немногословен, и равнодушен, и ненавязчив – а может быть, вместо него сейчас говорит многовековая усталость от человеческих поклонниц, чьи слова любви не меняются из поколения в поколение. – Но больше всего я бы хотел, чтобы это оказалось правдой.       Я, довольная, обнимаю его предплечье обеими руками и семеню за ним, размеренно, широким шагом шествующим вглубь парка.       – У меня сейчас рука онемеет от твоей хватки. Тебе не холодно? – Демон останавливается и окидывает меня взглядом. – По сравнению с прошлым годом твоё белое платьице стало... тоньше.       – Зато больше похоже на полураскрытый цветок яблони, – я неохотно отступаю на шаг и, прижимая ладонями подол, кручусь на носке, со всех сторон показывая, во что сегодня одета.       – У тебя гиперфиксация на яблонях, дорогая. – Люцифер, не спрашивая, набрасывает на мои плечи пиджак и, приобняв за талию, ведёт вперёд, в вечернюю тень.       – Разве тебе не нравится? Цветение весны, цветение юности. Маленький букет, платье из занавески, разве что мороженого за двадцать восемь копеек не хватает.       – Почему не хватает? Хочешь, куплю-       Я не могу сдержать смеха.       – Дурень, мы с этим уже лет на сорок опоздали.       – Ах, точно, – Люцифер недовольно щёлкает языком. – Но кое в чём ты безусловно права. Юность мимолётна, и ею следует насладиться сполна. Хочешь, в следующий раз попросим Барбатоса отправить нас на сорок лет назад? Или я всё-таки принесу тебе это мороженое, по которому ты так страдаешь.       – Звучит заманчиво, но зачем... твой визит от этого длиннее не станет, – я вспоминаю, что полчаса пройдут, скорее всего, так быстро, что я и моргнуть не успею, и мне становится грустно. – Как дела дома?       – Без меня никто и вздохнуть не может, сама понимаешь, – Люцифер, почуяв мой упадок сил, шутит с каменным лицом, и я невольно улыбаюсь. – Асмодей сутками не отлипает от спиритической доски, потому что Соломон, негодник, развлекает его непристойными сообщениями; Маммон составил список земных заведений, где действуют акции вроде «съешь чан лапши за час и получи сто долларов» и таскается по ним с Вельзевулом – клянусь, ни за что бы их не пустил на Землю, но лорд Дьяволо их так поддерживает... – Демон вздыхает, продолжая перечислять новости, и я закрываю глаза, представляя, что мы сейчас на прогулке в Девилдоме: кино, магазины, дождь; размеренная, спокойная речь и неизменно надёжные объятия мягких и гладких благородных тканей.       Заметив, что я выпала из реальности, Люцифер замедляет шаг и доводит меня до скамьи в углу парка, скрытой глубоко под кронами деревьев.       – Устала? – Рука в перчатке забирается под пиджак и привычным ободряющим жестом потирает моё предплечье.       – Мне, скорее, взгрустнулось, – я горблюсь, пытаясь прижаться щекой к его груди. – Я знаю, что тебе нельзя, но мне всё же очень жаль, что ты не можешь приходить почаще или оставаться подольше.       – А уж мне-то как жаль, – Люцифер мягко касается губами моего лба, и я удивленно поднимаю взгляд.       Тонкие губы изгибаются в не менее мягкой улыбке:       – Ты сейчас чем-то похожа на испуганную белку.       – Обалдеть, вот это открытие, – я закатываю глаза, и демон смеётся, попутно обнимая меня за плечи и смазанно целуя в макушку.       – Мы ведь в публичном месте, ты почему такой, э-э-э, тактильный? – я совсем не против, но, с другой стороны, подколоть тоже хочется.       – Я целый год тебя не видел, и ещё целый год не увижу, как думаешь, почему?       Понимая, что ещё чуть-чуть, и я разревусь, я торопливо приобнимаю демона за талию и прячу лицо у него на груди.       – Я надеюсь, что в Девилдоме ты тоже по мне скучаешь, а не вешаешь мне лапшу на уши полчаса в год.       – Да как ты смеешь, – Люцифер оскорблённо втягивает носом воздух, и я улыбаюсь, пачкая блеском жилетку. – Можешь позвонить Сатане и спросить у него – даже он, мой великий обвинитель, не найдёт за мной греха. К тому же, уж чья-чья, а моя верность уже была доказана веками.       – Обязательно позвоню и спрошу, не зажимаешь ли ты демониц по углам Академии...       Люцифер, обычно пропускавший мимо ушей глупости, которые я иногда бормотала, лишь бы не сидеть в тишине, внезапно отодвигается и берёт меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.       – У меня, кстати, есть серьёзный разговор, касающийся других ухажёров.       – У меня никого нет! – я выпрямляюсь, сияя, как новенькая монета. Я, конечно, ему не жена, но концепт абсолютной верности, вышедший из средневековых романов, привлекает меня чрезвычайно.       – А вот это плохо, – Люцифер снова щёлкает языком, и я не могу поверить своим ушам. – Я не призываю тебя разорвать со мной отношения прямо сейчас – нет, вовсе нет. Но, как бы я тебя не любил, я должен признать, что свидание с демоном полчаса в год – это совсем не та любовь, которой ты заслуживаешь. Ты заслуживаешь кого-то, кто будет с тобой неотступно, каждый миг, и как бы мне ни было тяжело, я готов уступить это место кому-то, кого ты выберешь. Да, я буду злиться, мне будет грустно, я буду сгорать от ревности, но это будут исключительно мои проблемы. Человеческая память ненадёжна, и я буду надеяться, что благодаря новым отношениям ты перестанешь по мне убиваться. Ты меня понимаешь?       – Ты хоть понял, какую глупость сейчас сказал? – Я резко отворачиваюсь, и на вечернем солнце, кажется, блеснули брызнувшие слёзы. – Как ты можешь такое говорить сейчас, когда я!..       – Наверное, мне следовало подождать ещё пару лет, но, с другой стороны, чем раньше я это скажу, тем больше времени у тебя будет на нормальную жизнь.       – Просто скажи, что я тебе не-ну-жна, – шмыгнув, я складываю руки на груди и опускаю взгляд на собственную обувь, чувствуя себя капризным и жалким ребёнком.       – Не нужна? Как мне может быть не нужна человечица, с которой у меня контракт, – Люцифер вскидывает бровь, и его интонация из простой и душевной превращается в опасную, обольстительную. – Даже если я перестану приходить каждую весну, я буду неотрывно, двадцать четыре часа в сутки следить за сохранностью моей душеньки. Всем твоим избранникам, кто сделает хоть один неверный шаг, не поздоровится. А потом, через много-много лет, я приду за тобой, и мы будем счастливы теперь и навсегда. Такая форма близости тебя устраивает?       – Зачем ты мне врёшь, ты ведь не хранитель... ишь чего, «двадцать четыре часа в сутки»...       Меня снова прижимают к себе.       – Передам учителям в Академии, что у тебя не зря стоял высший балл по демонологии.       – Дурак, дурак, дурак! – расстроенная донельзя, я пытаюсь больше его не слушать; колочу кулаками по широкой, мерно вздымающейся груди, вжимаюсь лицом так, что плетение ткани, кажется, намертво впечатается мне в щёки.       Люцифер пытается заключить моё бешенство в кольцо своих рук, но ни лёгкие поцелуи, ни шёпот не способны меня успокоить.       – Пообещай, что, какие бы выходки ты не устраивал, ты будешь приходить каждый год, – я стиснула зубы, прокручивая в голове условия контракта.       – Обещаю, что буду приходить всегда, когда ты пожелаешь меня видеть, – меня в тысячный раз за вечер звучно поцеловали в лоб, и я обессиленно выдохнула.       – У меня из-за твоей клоунады чуть сердце не разорвалось, подонок, – тоска сгорела дотла, и мой разум застелил едкий дым злости, из-за которого я совершенно перестала следить за языком.       Пространство вокруг нас заискрилось чёрным и красным, и мне не понадобилось образование, полученное в Девилдоме, чтобы понять, что я от души плюнула в и без того неглубокую чашу терпения Люцифера, но, стоило мне моргнуть, как искры погасли, и взметнувшиеся было крылья мгновенно сложились обратно.       – Нижайше прошу прощения, миледи. – Меня снова отлепляют от себя, и наш новый договор скрепляется поцелуем, за который я цепляюсь, как за саму жизнь свою.       ...Когда в моих руках остаётся лишь ветер и вихрь яблоневых лепестков, я понимаю, что, возможно, всё-таки есть в нём какое-то особенное чувство по отношению ко мне, «простой смертной», о чём Люцифер не устаёт мне напоминать.

***

Белая ночь опустилась, как облако, Ветер гадает на юной листве, Слышу знакомую речь, вижу облик твой, Ну почему это только во сне...

      – Люцифер!       – Миледи.       Я уже не бегу – в конце концов, статус не позволяет, – но шаг ускоряю, и пространство послушно сжимается, приближая меня к чёрту, всё так же стоящему под яблоней, нежно осыпающей его душистыми цветами.       Обняться хочется, но я боюсь, что это будет выглядеть несолидно, поэтому после этого короткого приветствия я молча беру Люцифера за руку и вытягиваю его из тени на свет – чёрный костюм по-прежнему сияет, ослепляя меня.       Вторая рука Люцифера сложена за спиной, но я и так знаю, что он там прячет – после того разговора о мороженом за двадцать восемь копеек демон неизменно приносит два стаканчика на каждое наше свидание.       Вгрызаясь в свою порцию, я вспоминаю кое-какие его слова:       – Ну что, Барбатос перестал пялиться на тебя как на дурака, когда ты уже в сотый раз попросил его приготовить тебе это мороженое?       – Хвала Девилдому, перестал. – Люцифер, крепко держа меня за руку, тянет нас в сторону парка, который мы уже обошли вдоль и поперёк.       – Но я должна сказать, что ты, скорее всего, придумываешь. Насколько я помню, Барбатос слишком хорошо воспитан, чтобы так явно показывать свои эмоции.       – А человеческая память не настолько плоха, как я надеялся, – тонкие губы искривляются в нежной улыбке, от которой у меня, как и раньше, заходится сердце, и по спине бегут мурашки.       – Ну надо же, и чувства твои по-прежнему... – меня резко притягивают к себе и кружат, оторвав от земли, только я больше не сопротивляюсь. По-прежнему придерживая меня за талию над дымящимся асфальтом, Люцифер крепко прижимается к моим перепачканным сладким губам, и у меня перехватывает дыхание.       – Почему тебе так нравится каждый раз доводить меня до разрыва сердца? Сейчас-то я шучу-шучу, а ведь когда-нибудь мы оба дошутимся! – снова оказавшись на земле, я обвиняюще направляю на него стаканчик.       – Но ведь это будет сладкая смерть в моих объятиях, не находишь, Юна? – Люцифер прикладывает руку к груди, и его масленый взгляд заставляет меня покачать головой.       – Не поспоришь, но я ещё жить хочу, так что прибереги свои приколы до...       Люцифер, бросив на меня странный взгляд, который я не могу истолковать, озадаченно поджимает губы, и я осекаюсь:       – Что?       – В первый раз за долгое время слышу от тебя, что ты хочешь жить. Даже отрадно стало, – взгляд демона теплеет, и я чувствую себя обласканной – ощущение уже немного притупившееся, но всё ещё особенное.       – У меня куча недоделанных дел, рано мне к вам в гости, – хмыкнув, я обкусываю края вафельного стаканчика и добираюсь до морозной середины.       – Тебя никто не торопит, дорогая, хотя мы все очень скучаем и ждём, – Люцифер мерно шагает вперёд, и голос его по-прежнему был монотонным, но я знаю, что он не стал бы произносить таких громких слов, если бы не верил в то, что говорит.       – Как дела дома? – я, как и раньше, беру демона под локоть, но не прижимаюсь – что-то слишком жарко сегодня.       – Как обычно: Маммон раздражает, Сатана вредительствует, Асмодей шалит... закрою их в холодильник на последующие восемьсот лет, клянусь своими крыльями. Проблем, пожалуй, не приносят только Бельфи и Леви: первый спит беспробудно, а второй нашёл себе новую гиперфиксацию и, кажется, он из комнаты в последний раз выходил лет пятнадцать назад. Кстати, о фиксациях...       Мы внезапно останавливаемся, и Люцифер, держа меня за запястья, отходит на шаг, чтобы рассмотреть моё платье.       – Как тебе удаётся держать его таким... новым?       – Очень просто: я надеваю его только на наши свидания.       Взгляд красных глаз на секунду задерживается на моём лице, и я успеваю прочитать в нём удивление.       – Может, весна для меня больше не юность, но яблони я по-прежнему люблю, ты не забыл? – я ухмыляюсь, а Люцифер – внезапно – краснеет и отводит взгляд.       – Как такое забудешь, – положив руку мне на талию, демон резко притягивает меня к себе, и я слышу, как неровно бьётся его сердце.       – Что с тобой? – я невольно понижаю голос, чувствуя то ли беспокойство, то ли нежность к беспокойному.       – Время течёт так быстро, что иногда даже мне становится страшно, – Люцифер моей молодости ни за что бы не признался в своих слабостях, но вот мы здесь, и я невольно подбираю свою челюсть с пыльного асфальта.       – Я рада, что ты, однако, удержался от комментариев типа «тебе давно пора перестать одеваться как советская семнадцатилетка».       – Ты шутишь? Вообще-то, я невероятно тронут тем, что ты не изменяешь ни своему вкусу, ни нашим традициям. Хочешь ты выглядеть как яблоневый цветок – я опрыскаю тебя мёдом и напущу пчёл, чтобы выглядело аутентично.       – Смотри, какие мы покладистые, а помнишь, что ты однажды сказанул на этом месте много лет назад?       Мы приближаемся к любимой скамье в глубине парка и чинно садимся, словно мы просто приятели, а не любовники, которым не мешает ни пространство, ни время.       – Сколько раз мне ещё извиниться за то, что я посмел сомневаться в постоянности твоих чувств? – Демон закатывает глаза, наизусть повторяя когда-то брошенные ему обвинения, и я угрожающе распахиваю веки:       – Столько раз, пока мне не надоест!       – Ты такой гримасой своих учеников стращаешь, да?       Я раздосадованно хлопаю его по спине, и Люцифер не может сдержать смешка.       – Скажи, ты из большой вредности вышла замуж за работу и совершенно проигнорировала все те «гадости», которые я однажды тут тебе сказал? – рукав чёрного лоснящегося костюма скользит по платью, и рука демона снова очутилась у меня на спине.       – Я сделала свой выбор уже очень давно, и ты это знаешь, – я позволяю себе положить голову к нему на плечо и вздохнуть.       Его голова в ответ ложится на мою, и рука начинает тихонько гладить меня по боку.       – Не подумай, что я хотел с тобой порвать или что-то такое, я...       – О-о, уж поверь мне, я всё на свете передумала... в своё время.       – Я говорю серьёзно. Я не хотел возвращаться к этому крайне болезненному разговору, но, кажется, если я кое в чём признаюсь, мне будет легче.       Заинтригованная таким поворотом событий, я высвобождаюсь из его рук и смотрю прямо ему в лицо.       – Я говорил, что надеялся, что в новых отношениях ты и думать забудешь про меня, верно? Не думай, что эта мысль меня радует: как я тогда и сказал, я бы удавился от ревности, если бы не был тогда так уверен в том, что нашёл единственно верный выход. Но есть ещё кое-что... Мне крайне неловко это говорить, но я надеюсь, что ты поймешь меня правильно, – тонкие чёрные брови слегка поднимаются, и на точеное лицо опускается выражение нежной смущённой улыбки.       – Да не тяни уже, – я спокойна, как слон, закалённая тысячами таких же робких детских признаний.       – Юна, насколько ты понимаешь – и я надеюсь, сейчас это осознание не ранит тебя так, как оно ранило тебя в семнадцать лет – ты была далеко не первой моей возлюбленной, но, я могу сказать, первой за последние пару тысячелетий, если тебя утешит этот факт, – Люцифер, красный, как его повседневная жилетка, отводит взгляд, а я смотрю на него во все глаза. – Будучи смертной, ты, наверное, не поймёшь, но я всё же попытаюсь это объяснить... Да, своей просьбой обрести нормальную человеческую жизнь я стремился избавить от страданий не только тебя, но и себя тоже, и сейчас я понимаю, насколько это было эгоистично. Я... только-только успел забыть, каково это – хоронить своих возлюбленных, век за веком, человека за человеком – как я снова оказался на грани того, чтобы потерять ту, кто мне дорога. Было наивно с моей стороны верить, что твоё счастье здесь, на Земле, поможет мне эмоционально отдалиться от тебя; и ты постепенно меня забудешь, и я остыну, и буду просто ждать нашей следующей встречи в Девилдоме-       – М-да, вот это ты загнул, конечно, – я вздыхаю и устало прислоняюсь к его плечу, пытаясь вычленить главное из его витиеватых речей.       – Юна!       – Что «Юна»? Мне уже не двадцать лет, чтобы ты мог очаровать меня речами. Ты, тысячелетний демон, устал конвертировать своих любовниц в могилы – это я вижу чётко, и...       – Фу, как грубо, – в голосе Люцифера послышалось неприкрытое отвращение.       – Ещё скажи, что я не права, – отбриваю я, стрельнув в демона недовольным взглядом.       Встретив мой взгляд, Люцифер укоризненно качает головой и после короткой паузы выдаёт:       – Какая же ты стала язва.       – Учусь у лучших.       Демон усмехается, и его губы давно привычным жестом касаются моего лба.       – В лоб обычно целуют только детей, так вот, я ни на что не намекаю, но...       – Дорогая, как ты думаешь, – рука демона переползает с моей талии на плечо и начинает его задумчиво потирать, – могу ли я шутя или серьёзно – совершенно неважно – считать смертного человека глупым несмышлёным ребёнком?       – Но твои убеждения, однако, не мешают тебе спать со смертными... – я невольно фыркаю, понимая, что выстроила некоторую логическую ловушку.       – Я сожале... – монотонно и по привычке заводит Люцифер, но прерывается, увидев мою гримасу негодования. – Я сожалею, что тебя до сих пор не возвели в ранг демонов, и наши с тобой отношения по-прежнему мезальянс!       – Твоя изворотливость сведёт меня с ума, – не сумев сдержать усмешки, я прижимаюсь щекой к его груди, и демон охотно целует меня в макушку. – Прежде чем ты уйдёшь, скажи мне кое-что...       – Всё, что угодно.       – Ты приходишь, потому что я тебе пригрозила, или потому, что тебе по-прежнему что-то во мне нравится? – я понимаю, что мне уже по возрасту не положено быть неуверенной в себе, но что-то беспокойное внутри заставляет меня искать прямого подтверждения чужих чувств. – Хотя я, если честно, без понятия, что во мне осталось с семнадцати лет. Ни юности, ни пылкости, ни безрассудности...       Моё потерянное бормотание прерывает мелодичный смешок:       – Уж извини, но твоей безрассудностью я сыт сполна! – я поднимаю глаза, и снова вижу в смеющихся красных радужках выражение безмерной нежности. – Меняться – естественно, и я ценю каждую новую морщинку в уголках глаз и каждую новую колкость, которая спадает с этих губ.       Эти слова были подкреплены поцелуем, и я впервые за долгое время почувствовала твёрдую землю у себя под ногами, и на мои плечи приятной тяжестью словно бы легли невидимые руки, которым я всецело доверила сейчас – и доверю в будущем – свою душу.

***

Краска зари, небесная высь, Жаль, что виденья мои все короче; Сон, повторись, я прошу, повторись, Но так коротки эти белые ночи...

      – Люци!       – Миледи.       С каждый годом крона яблони опускается всё ниже, и лепестков под ней становится всё меньше, но Люцифер стоит, как и всегда, недвижимо, словно статуя, усыпанный цветами, словно снегом.       – Прилично ли мне до сих пор быть «миледи»? Даже не знаю, – сухие губы растягиваются в улыбке, и я медленно подхожу к демону.       – А как ещё прикажешь тебя называть? У «миледи», в отличие от «мадемуазель» или «мадам», нет возрастных ограничений, – красные глаза с лёгким вежливым недоумением оглядывают меня, но я не вижу в них ни жалости, ни отвращения.       – Тогда вопрос снят.       Люцифер предлагает мне локоть, и я аккуратно берусь за него, стараясь не показывать, что руки дрожат.       Чёрные ботинки в тысячный раз направляются в сторону парка, но я, слегка задыхаясь, прошу:       – Давай помедленнее – у меня что-то нога болит.       – Понял. – Люцифер без лишних слов подхватывает меня на руки, и моё сердце начинает испуганно колотиться.       – Что ты делаешь? Люди вокруг!       – Не обращай внимания, – демон прищуривается, и я ёжусь под его масленым взглядом, который с каждым годом кажется мне всё более и более неуместным. Я ведь уже давно не та Юна, которую он знал, как бы мне не было больно это признавать.       Люцифер неторопливо, словно бы тяжесть в его руках нисколько ему не мешает, входит в парк и окидывает его взглядом.       – Когда они успели сменить планировку?       – Ещё несколько лет назад, – я забрасываю одну руку ему на шею и шутливо провожу кончиками пальцев по участку шеи, не покрытому воротником – демон мелодично хихикает и жмурится; его прекрасное лицо словно бы сияет, и меня на секунду пронзает жалость к себе, медленно и в то же время стремительно теряющей всё, и завистью к вечно юному злыдню, который, показываясь в одном и том же месте каждый год, даже не пытается поддержать иллюзию старения.       – Ах, ну надо же. Должно быть, ты поглощаешь моё внимание на столько, что я не обращаю внимания на окружающий мир, – Люцифер тепло улыбнулся, и его дежурный комплимент не вызвал у меня привычного раздражения – «мол, не надоело тебе повторять из года в год одно и то же?».       В ответ я лишь качаю головой и привычно кладу голову к нему на плечо, чувствуя кожей по-прежнему гладкие и плотные ткани его одежды. Я принюхиваюсь, и, словно ждавшее своего звёздного часа, вокруг меня возникает облако из запаха корицы и апельсинов.       Мне сразу же становится спокойно, и даже проходит тревога, вызванная тем, что я до сих пор не на земле.       – Не поверишь, но я потерял твоё любимое дерево, – Чёрный костюм, идеальная осанка и женщина на его руках явно выделяют Люцифера из всех посетителей парка, и я прикрываю глаза рукой из желания быть никем не узнанной.       – Оно там, где и всегда стояло, – его ведь не могли переместить, верно?       – Ну кто знает. Людские достижения удивляют меня всё больше и больше, – демон неспешно, словно бы издеваясь над моими нервами, прогулочным шагом идёт на другой конец парка, продолжая крепко меня держать.       – Как дела дома? – простая фраза вызвала у меня небольшое затруднение: пришлось отдышаться и прочистить горло, чтобы голос не дрожал.       – Лорд Дьяволо нашёл себе новое развлечение, которое, кажется, весь Девилдом на уши поставило, – Люцифер потемнел лицом, выказывая явное неодобрение, и новости полились рекой.       Я лишь слушала, довольная тем, что мне не приходится его разбалтывать.       – ...Ну а ты, а ты как? Целый год тебя не видел, – Люцифер целует меня в лоб, и я, казалось, всего лишь секунду назад прикрывшая глаза, мгновенно выныриваю из дремоты, взбодрённая неожиданной радостью в его голосе.       – Я не устаю удивляться тому, что бессчётные человеческие года до сих пор имеют для тебя какое-то значение.       – Твои года, Юна, твои года имеют значение.       – Подумываю о том, чтобы сменить имя, потому что как можно выйти на пенсию и по-прежнему звать себя юной, – я шучу, и мы синхронно смеёмся, несмотря на то, что я уже не в первый раз это говорю. – А если серьёзно, то... честно сказать, я уже немного устала от... всего.       Я ненадолго замолкаю, чтобы поймать выскользнувшую из головы мысль, и замечаю, как внимательно на меня смотрят красные глаза.       – Если хорошо подумать, то я уже сделала всё, что должна была сделать, а... доживать век в болезнях и некотором одиночестве – совсем не весело.       – А я ведь тебе говорил, – Люцифер с упрёком и в то же время встревоженно прижимает меня к себе.       – Я сказала «некотором», не заводись. Ну вот... в последние лет пять я уже просто жду, пока придёт время, и годы тянутся томительно, уже сил никаких нет.       – Я понимаю, – в голосе демона звучит искреннее сочувствие, хотя я крайне сомневаюсь в том, что он действительно разделяет мои чувства. – Ты не против, если я тебя кое-куда отведу?       – В первый раз за... ну... всё время? Давай, – я слегка удивлена тем, что что-то вынудило его изменить до этого непоколебимую рутину.       – Закрой глаза.       Я слушаюсь, и Люцифер, остановившись, осторожно – зная, что меня легко укачивает – поворачивается вокруг своей оси. Поднимается ветер, и я машинально кладу ладонь на белый лёгкий подол.       – Можешь открывать.       ...Мы оказались в поле под пылающим, огненно-красным небом. Вересковая пустошь простиралась до самого горизонта, и где-то вдали было слышно пение дрозда.       – Это что, Девилдом? – я не могу поверить тому, что вижу.       – Да. Пойдём, – Люцифер, продолжая меня нести, летит куда-то вперёд, и у меня дух захватывает от нахлынувшего детского восторга.       – Я никогда не думала, что снова здесь окажусь...       – Но мы ведь договорились? – Люцифер непонимающе хмурится, и я отмахиваюсь:       – Я имею в виду, при жизни.       Люцифер понимающе кивает и останавливается у дерева, за которым начинается одинокий лесной островок, единственный во всём поле.       Я задираю голову, и мне на нос приземляется белый лепесток.       Это был остров цветущих яблонь.       – Ты уже думала о том, где тебя похоронят? – в голосе Люцифера ни печали, ни скорби, а только неподдельный интерес, и, в принципе, я могу его понять.       – Думала, много, но ещё ни к чему не пришла, – признаюсь я, разглядывая белое цветущее пятно на кровавом небе.       – Я надеюсь, тебе понравится этот лесок – я ухаживал за ним с самого твоего семнадцатилетия.       Я прошусь на землю, и меня бережно ставят на бурую низкорослую траву. Я прохожу мимо первого дерева, и меня окутывает сладкий, свежий и незабываемый запах цветения.       В рощице светло и практически не видно угрожающе-красного неба, которое всегда немного меня угнетало: лепестки медленно кружатся и спадают на землю, словно танцуя, и их золотят искрящиеся, полные пыльцы лучи света.       – Практически Авалон, «страна яблок»... настоящий рай, – мои сухощавые пальцы аккуратно обводят рисунки на коре, и Люцифер неслышно встаёт у меня за спиной.       – Это место действительно может стать твоим раем, если ты не возражаешь.       – Так, подожди, – мой мозг пронзает неожиданная мысль, – как давно, говоришь, ты их выращиваешь?       – С того самого разговора, – Люцифер по-прежнему выглядит сдержанным и беспристрастным, но я замечаю, как что-то пытается пробиться через его самообладание.       – То есть ты хочешь сказать, что ты начал заботиться о моём погребении тогда, когда мне было семнадцать?       – Жизнь коротка, а смерть внезапна, к тому же, не мог же я нарушить наш договор.       Я поворачиваюсь, подхожу к демону и устало прижимаюсь лбом к его плечу.       – Ты слишком много думаешь о смерти, чёрт.       – Когда живёшь вечно, смерть – это единственное, что имеет значение, – его руки смыкаются у меня на спине, и за мной закрывается завеса корично-апельсинового запаха.       Мы стоим так какое-то время – не могу точно сказать, сколько, я потеряла ему счёт.       – Если бы я могла умереть прямо сейчас – я бы умерла, – я чувствую какие-то странные спокойствие и даже радость, произнося такие слова в таком месте, а Люцифер внезапно ёжится.       – Если бы я мог уложить бумажную волокиту, связанную с твоим вторым пришествием в Девилдом, в один миг, я бы так и сделал.       Мы снова молчим, прислушиваясь к пению неутомимого дрозда в другом конце рощи.       – Знаешь, если ты готова, мы можем приступить, – Люцифер, никогда не чуравшийся прямолинейных выражений, внезапно произносит странный эвфемизм, и я невольно усмехаюсь.       – Как ты это сделаешь?       – Вообще-то, я чёрт, как ты любишь меня называть, я умею умертвлять людей.       – И на что это будет похоже? – я смотрю куда-то в землю, не в силах согласиться прямо сейчас.       – На... сон? По крайней мере, так все говорят, – руки в перчатках задумчиво ходят по моей спине вверх и вниз, и мне становится теплее.       – А... мне будет страшно?       – Почему? Я ведь рядом.       Эти простые слова вселяют в меня надежду и выбивают из колеи одновременно.       Не желая разбираться с нахлынувшими эмоциями, я встаю на цыпочки и тянусь, чтобы поцеловать его, ни чувствуя ни смущения, ни неловкости; Люцифер охотно прижимает меня к себе и сдавливает так, что мне становится жарко.       Я закрываю глаза, и мне начинает казаться, что я растворяюсь в дьявольском тепле, мои кровь и плоть превращаются в один жаркий поток, который мелкими ручейками вливается в его кровь; я заполняю его чёрные, древние вены, обвиваю живительным огнём чёрное, иссыхающее сердце, и мне кажется, что я занимаю место, на котором всегда должна была быть.

***

В сердце одну надежду таю, И восходящему дню улыбаюсь, Верю, что я не во сне, наяву, С тобой повстречаюсь, с тобой повстречаюсь...

Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.