На разных языках...

Голос, выкрикивающий твое имя, Конечно, мой голос, тебя уже не достигнет. Но сейчас мне немного лучше, Ведь когда-нибудь в моем сердце тебя не станет. Этой ночью снова ты придешь ко мне во сне. Под подушкой лежит твое письмо. Моя мечта слишком жестока, мое дыхание сбивчиво. В 4.30 утра я всегда просыпаюсь от боли. Время слишком продолжительно, Время слишком болезненно. Мечта не забывается. Моя любовь замерзла, умерла. В тот вечер, в эту длинную ночь Сознание разорвалось на части, Став крошечными осколками... Подушка промокла от слез... Я сломлен, мое сломанное сердце становится пеплом. Я сломлен, я потерял тебя, я люблю тебя. Dir en grey - Zakuro* Аксель плавал в мутном мареве и никак не мог от него освободиться. Он знал, что должен был встать и найти Ёси, но сил больше ни на что не осталось. Аксель мог лишь ползти, но как только он пытался двигаться, его прижимали обратно к матрасу. Аксель горько плакал, потому что жизнь Ёси зависела от него, а он бездействовал. Его почти разрывало от боли, а потом наступала блаженная темнота. Пару раз, сквозь плотный туман, Аксель слышал голос отца. А может, ему это казалось. Но когда Аксель думал, что в комнате папа, он умолял его отправиться к реке... Но ничего не менялось. И Акселю становилось все хуже и хуже. Он хотел бежать со всех ног, а этих самых ног будто больше не было. Аксель не знал, сколько времени прошло, и боялся, что Ёси уже не помочь... Что он, где-то в высокой траве или в камышовых зарослях, умирает от полученных травм. А Аксель здесь (где, интересно, это здесь?) нежится в теплой постели. Быть может, и не в постели... Но тут, по крайней мере, точно было тепло. Жарко - снаружи, а внутри - так холодно, что было трудно дышать. Но это ничего... Терпимо. Главное, что Ёси было явно хуже, чем ему. Аксель никогда не забывал об этом. Даже когда переставал осознавать действительность. Поэтому ему нужно было бежать. Срочно искать Ёси ... Правда, последняя попытка его побега вновь закончилась неудачно. Он даже не сумел слезть с кровати. Его перехватил... Отец? Папа что-то говорил ему. Просил дать какое-то обещание. Аксель тупо кивал в ответ, не понимая, что от него хотят. Отец лишь тяжело вздыхал. Наконец, он перестал говорить, и Аксель хотел спросить у него про Ёси, но отец мягко оборвал его слабый лепет. - Я сейчас приведу его, - тихо произнес папа, и Аксель в первый раз уловил точный смысл его слов, - Помни, что конкретно ты обещал за эту встречу. И заруби себе на носу - нарушишь обещание, я вам все равно житья не дам. А сделаешь, как я скажу, то будет твой гонзак здоров и вполне счастлив. Я его не трону. - Гонзак? - машинально повторил Аксель, - Где он? - Здесь, - с неохотой выдохнул отец, - Через минуту приведут. Аксель отчаянно замотал головой. Нет, нет, нет! Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сейчас Аксель поверит, а потом... Потом останется лишь море боли и отчаяния. Потому что нет ничего хуже напрасной надежды. Аксель прекрасно помнил, как Ёси прыгнул. Гонзак не мог оказаться тут... Кто бы ему помог? Нет, нужно было бежать и спасать Ёси... Да... А то, что Аксель сейчас слышит, - это просто бред. Страшный обман или галлюцинации. - Не издевайся! - горько прохрипел Аксель, - Не издевайся! Как он может быть здесь, если он у реки?! Я знаю, что Ёси не умер! Он не мог! Но и тут его быть не должно! Зачем ты говоришь мне это?! Зачем?! Чтобы я не отправился его искать, да? Чтобы он умер в гнилой тине? Ты этого добиваешься?! Конечно, все хотят, чтобы он умер! Абсолютно все! Всем будет легче так... Но я не позволю! Не позволю, слышишь?! Акселя затрясло в рыданиях. Потому что он прекрасно понимал, что уже позволил Ёси умереть. Это он! Он! Он не следил за Ёси круглосуточно, он не разгадал его планы, он потерял время... А что если... А что если его Ёси уже был мертв?! Как только Аксель подумал об этом, его грудь сковало болью, и ему стало трудно дышать. Он начал задыхаться, хватаясь за шею и страшно мыча. Отец что-то закричал, попытался успокоить его, погладив по голове и плечам, но все это не помогало. Становилось только хуже. И вдруг все исчезло. Матрас легко, едва заметно прогнулся под чужим весом, и на лоб Акселя легла чья-то ладонь. В бешенстве адъютант хотел ее сбросить. Почему все лезли именно к нему? Не Акселю, а Ёси нужна была помощь! Но вдруг Аксель замер, так и не успев предпринять что-либо. Резко пахнуло домом. Так остро и сладко, что Аксель не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он хотел открыть глаза, чтобы понять, удостовериться, но веки были слишком тяжелыми. А чужая рука, между тем, ожила. Она опустилась до губ Акселя и погладила его по лицу. Ладонь была, судя по ощущениям, маленькой, словно у ребенка, изящной и чуть грубоватой, шершавой. Кожа человека, который привык работать... Например, с оружием. Аксель снова начал задыхаться. - Ёси! - едва слышно, словно боясь, позвал он. К его шее прикоснулось что-то мягкое, нежное, и Аксель почувствовал на своей коже слабый кивок. Ёси... Не может быть... Это слишком прекрасно, чтобы случиться на самом деле! По щекам Акселя потекли слезы. - Ты ненастоящий! - жалко выдохнул Аксель, - Ты мне привиделся! По его шее мягко провели, чертя линию из стороны в сторону, будто говоря: - Нет, я тут. И я настоящий. Да, так бы поступил Ёси... Гонзак всегда говорил жестами, но с ним все было понятно и без слов. Аксель поднял дрожащие руки и наугад обхватил ими человека, который нависал над ним, трепетно сжав свои ладони на его шее. - Ёси! - повторил отчаянно он. И снова почувствовал мягкий кивок на своей коже. Чуть шершавый от щетины и безумно нежный. Вновь запахло домом. Ёси! Пусть Акселю это кажется, пусть он бредит... Все равно. Главное, что сейчас Ёси был рядом с ним. Где бы они ни находились. Аксель вжал Ёси в свое тело так крепко, что у них обоих затрещали кости. Но их это не волновало. Они поспешили переплестись руками и ногами настолько плотно и тесно, чтобы буквально слиться воедино. Они бы лучше умерли, чем отпустили бы сейчас друг друга. Аксель нашел своим носом плечо Ёси и уткнулся в него. Тело адъютанта сотрясалось от рыданий. Но сейчас это были хорошие слезы. Слезы облегчения и счастья. Плевать, что будет потом. Через секунду, минуту, час... Главное, что сейчас Аксель чувствовал, что Ёси рядом. Клятва жила. *** Адеркас вытащил Адлергарда из спальни чуть ли не за ухо, как только гонзак скрылся за пологом кровати. Вот и вспомнили молодость. Адлергард всегда был капризным ребенком - приходилось часто за уши таскать. - Да ты с ума сошел! - прошипел Адлергард в коридоре, - Мой сын наедине с гонзаком! Гонзаком, понимаешь? - Ну и что? - поднял брови Адеркас, - Хотел бы он его убить, давно бы это сделал. Много ли времени для этого гознаку надо? Адлергард лишь издал странный звук - что-то среднее между возмущением и смирением. - Дети сами разберутся. Без твоей помощи, - хмыкнул Адеркас, - Поверь мне. Они столько по лесу петляли, и ты над ними свечку, как я помню, не держал... Адлергард даже покраснел от этих слов. Но Адеркас не планировал слушать его жалобы и спокойно добавил: - Не бойся, гонзак поднимет Акселя на ноги. Человек он умный и, думаю, догадается напоить и покормить твоего сына нужными порциями. Не беспокой пока их. Ну, куда гонзак убежит с четвертого этажа с бессознательным Акселем на руках? Головой хорошо подумай! А то, что гонзак не убьет его, ты и сам прекрасно понимаешь... Адлергард на время замолчал, а Адеркас вновь хмыкнул. На этот раз про себя. Он вспомнил взгляд гонзака, когда тот шел по комнате Акселя. Такой уверенный, смелый, надменный и даже агрессивный. Будто гонзак в любой момент мог броситься на них, защищая, что ему дорого... Довершали картину вздернутый подбородок и прямая спина. Сдаваться гонзак больше не планировал. - Да... - почти весело подумал фельдмаршал, - Если Адлергард полагает, что гонзак теперь оставит Акселя, то он жестоко ошибается. Пока гонзак будет жив - не оставит. * Для создание атмосферы советую к прослушиванию эту песню. Особенно версию unplugged (live). Каждый раз, когда вижу живое выступление, не могу сдержать слез.