…1965 год…
Время шло, ничего не менялось. Гордон начал пить сильнее, и Марии пришлось самой вести дела цирка. Аддерли часто вмешивался, не давая Марии ключ от сейфа, ругал ее за “лишнюю” трату денег. Джесси исполнилось три года. И тогда Гордон нашел новую “жертву”. Девочка никак не походила на родителя: у нее были угольно черного цвета волосы (когда у Гордона и Романа были каштановые), ее глаза имели черный цвет с зелеными вкраплениями. А вот похожая внешность была у прошлого партнера Браун по номеру – Пауля – и Аддерли был уверен, что уволился парень из-за того, что узнал о беременности женщины. Мария же уверяла, что дочка просто пошла внешностью в ее семью. Но сомнения все же остались, и они давали еще один повод написаться. Иногда у Браун возникало желание забрать детей и уехать в дом в Дерри. “Роберт еще долго не проснется, и Роман с Джесси к тому моменту вырастут и пойдут по своему пути” – размышляла Мерез, уже уставшая от поведения мужа. Но, какая-то очеловеченная женская часть ее сознания надеялась, что все изменится. Да, и цирк Мария покидать не хотела. Но и эта надежда гасла с каждым днем. Семья вернулась в Конкорд, где напряженные отношения стали только хуже. Гордон перестал выходить на подработки, часто пропадал в барах и клубах. Однажды Роман подошел к Марии. Женщина вернулась с прогулки и была удивлена виду сына. Он был напуган, на щеке краснел след. Браун бросила сумки с продуктами и опустилась на колени перед сыном. - Что случилось, мой мальчик? - Папа… Он начал кричать на Джесси и напугал ее, а когда я хотел защитить ее, он меня ударил - Что… Внутри Мерез вскипела ярость. Она вошла в спальню, где Гордон уже спал. Разбудив супруга, женщина влепила ему пощечину. - Ты с ума сошел?! Что тебе дети сделали? Аддерли смотрел, будто, сквозь Марию. До него туго доходило происходящее, а речь вообще не несла никакого смысла, он мямлил что-то несвязное. Поняв, что в таком состоянии от него мало чего добьется, Браун решила действовать по-другому. Женщина скинула в чемоданы свои и детские вещи, одела Джесси и, сев в машину, они поехали в Дерри. - Ты как, Роман? Джесс? - Хорошо – в раз ответили дети - Ты правильно поступил Роман, то защитил сестру - Я же обещал Такие прецеденты, как оказалось, повторялись не первый раз – Роман просто не рассказывал ей, так же надеясь, то отец образумится и перестанет так поступать. Около недели они жили в Дерри мирно и спокойно. Мария легко справлялась одна с воспитанием Романа и Джесси. Там же она могла “охотиться” не боясь, что Гордон заметит ее отсутствие. Из-за всех переживаний и перемен в муже, у Браун с удвоенной силой разыгрался аппетит. Новый день не сулил ничего плохого. С утра Мария играла с детьми, учила их. К обеду существо снова почувствовало голод – ей нужно было найти жертву или хотя бы походить по парку, впитать эмоции людей. Оставив Джессику на Романа, Браун переоделась и вышла из дома. Прогула по городу не особо помогла – последние месяцы в цирке ей пришлось впитать слишком много негатива и существо боялось, что снова станет такой же, как Пеннивайз. Еще больше ее пугала мысль о том, что Мерез навредит своим детям. На людей она нападать не хотела, каким бы сильным не был голод. Выйдя за город, Мерез приняла свое истинное обличие и еще долго парила над лесом, выискивая испуганных животных. Но голод не проходил. Еще и странное чувство тревоги не проходило, и что-то подсказывало ей, что нужно вернуться домой. Чувство не подвело. Еще издалека Мерез заметила, что входная дверь была открыта. Женщина побежала к дому. Внутри что-то шумело, раздавались крики и плачь. Мерез вошла внутрь. Там стоял Гордон – снова выпивший – в напротив него Джесси и Роман. Ее дочь вжималась в угол между диваном и стеной. Роман стоял перед ней, закрывая собой сестру, его глаза горели зеленым сиянием, он скалился на отца. Уже тогда Мерез почувствовала его силу. На лице мальчика виднелась большая ссадина с кровоподтеком. - Что ты здесь забыл? Гордон обернулся к жене. - Что ты сделала с моим сыном? Почему он такой? - Ты снова ударил его? – Мария смотрела на ссадину на лице – Как у тебя рука поднялась на своего ребенка? - Это не мой сын! Он бы не встал против меня, защищая нагулянную тварь! Аддерли продолжил кричать, что это не его дети, называл Браун шалавой, что она спала с Паулем, будучи замужем за Гордона. Мерез еще больше злилась, но, видимо, алкоголь лишил Аддерли последнего чувства самосохранения, а заодно и мозгов. Несколько раз он замахнулся и на женщину, запугивая ее, но Мерез зарычала на него. Глаза существа зажглись ненавистью - Ты потерял всякий страх, Гордон? Что тебе сделали дети? Я виновата – срывайся на мне, но не смей трогать детей - Это не мои дети - Верно, не твои… Это мои дети, а твоими они никогда не были… - усмехнулась Мерез – Джесси тем более… Ты реально думаешь, что я бы понесла от такого, как ты? - Что?! - Что услышал… - женщина обратилась к сыну – Роман, идите, погуляйте вместе с Джесси Мальчик беспрекословно поднял сестру на руки и выбежал из дома. Мерез снова посмотрела на Аддерли, но уже более кровожадно: - Из-за тебя я впитала так много негатива… Ты покоя не давал ни мне, ни артистам, ни детям… Кем ты себя возомнил, Гордон? Как тебя прошлая жена терпела? Мерез неконтролируемо начала меняться. Рот с неприятным хрустом расходился от уголков, за ними отросли ряды острых, как иглы, зубов. Это было последнее, то увидел Гордон…Разлад
27 февраля 2023 г. в 08:20
В течение нескольких месяцев семья еще находилась в Конкорде: малышке нужно было подрасти достаточно, чтобы ее можно было брать с собой в дальние поездки. Мария постепенно приходила в форму, занималась воспитание Джессики и Романа. Гордон подрабатывал в городе, чтобы семья не бедствовала.
Джесси была ребенком тихим, редко когда могла капризничать, большую часть времени проводила во сне. Так как физиологически у Марии молока не было, она кормила новорожденную смесью. Это было даже удобнее – Джессику мог покормить как Роман, так и Гордон. Чаще всего с девочкой был именно ее брат. Он играл с сестрой, рассказывал ей сказки, от чего ребенок засыпал прямо на руках. Бывало, оба могли уснуть на полу, пока Мария занималась домашними хлопотами.
В больницу, на осмотры, Браун ходила вместе с Романом: мальчик не оставлял сестру на длительное время. Поэтому он ходил вслед за матерью и Джесси. Если после прививки малышка плакала, Роман места себе не находил, но у него на руках младенец быстро успокаивался.
Когда Джесси исполнился год, Гордон и Мария вернулись к цирковой деятельности. Теперь Джесси оставалась под присмотром Романа, пока Браун составляла новый номер. Пока она была в отпуске, Пауль уволился, и теперь женщина выступала одна. Так было даже лучше, не нужно было согласовывать программу с партнером, ходить на каждую репетицию (которые Мерез жутко не любила).
Гордон продолжал “поднимать с колен” цирк после того, как его не было больше года. Программа была увеличена на несколько номеров, цены на билеты поднялись. Из-за частых выступлений Роман надолго оставался с Джесси. Мария возвращалась в фургон поздно, и сил на что-либо просто не хватало. Она наддала на кровать и мгновенно впадала в сон. Роман понимал, как уставала мать и, накормив сестру, укладывал ее спать рядом.
Семейная идиллия, как оказалось, длилась недолго. Гордону Аддерли слава цирка затуманила здравый смысл – он начал позволять себе лишнего. Поначалу это было частое недовольство номерами: мужчина требовал от артистов идеального выполнения номеров, часто репетиции затягивались до глубокой ночи. Никто ничего не говорил Аддерли в лицо, хотя многие были недовольны таким положением дел. Какая-то часть артистов все же уволилась – они не выдерживали такой напряженный график.
Мария это видела, вернее, она всем телом чувствовала и поглощала эмоции коллег: усталость, недовольство, обиду, порой, даже злость. Женщина не первый раз пыталась поговорить с мужем, но Гордон отмахивался, говорил, то все в порядке и Мария себя накручивает. “Они просто расслабились за это время” – не раз повторял Аддерли.
Потом Гордон повздорил с миссис Норрис – по его мнению, костюмы стали выглядеть не так качественно, как раньше, что нужно больше вышивки, больше ярких элементов. Но его совсем не волновал тот факт, что возраст женщины уже давал о себе знать, но она действительно старалась, чтобы ее костюмы были такими же, как и прежде. Мария потом долго успокаивала женщину и обещала, что это будет первый и последний раз.
Но Гордона будто подменили: чем популярнее становился “Vintage”, тем выше становились требования мужчины. Аддерли был недоволен пением жены, мол, посетителей не привлекали ее песни и она должна петь громче, чтобы ее слышали все. Еще Гордон увлекся алкоголем, что сильнее всего злило Мерез. Она итак старалась впитывать весь негатив, что начал кружиться над цирком. От этого существо само становилось агрессивнее и злее – чувство голода начинало просыпаться с новой силой. “Я то, чем питаюсь” – поняла Мерез, заметив эту взаимосвязь.
- Вы можете стараться лучше? – спросил Гордон дрессировщика – Ну, это просто позор!
- Я итак вкладываюсь в работу по полной! Животным нужно отдохнуть и набраться сил! – возмутился артист – Им не хватает той еды, то Вы берете, Гордон
Мария, почувствовав очередной скандал, поспешила уладить конфликт. Выяснилось, что Гордон, стараясь сэкономить, начал покупать для животных не натуральные мясо и корма, а пищевые добавки и искусственные заменители. Браун перевела взгляд на мужа:
- Зачем? У нас достаточно средств, чтобы покупать натуральный корм и оплачивать услуги ветеринаров! Оставь в покое хотя бы животных!
Лев, что послушно сидел в центре манежа, выглядел нездоровым: исхудавшим, с растрепанной гривой, уставшим. Женщина подошла к Гордону и сразу заметила, что тот был пьян. Еле как успокоив мужа, Мария увела его в фургон, а затем вернулась обратно. Она поговорила с дрессировщиком, убедила его, что в скором времени все решит. Но с каждым днем жене хозяина цирка верили все меньше – думали, что она не пойдет против мужа.
Браун вернулась в их с Гордоном фургон. Мужчина уже успел выпит пару стаканов виски. За столом сидел Роман, держа на руках Джессику. Мари попросила их перейти в ее фургон. Мальчик, который уже не раз видел отца в таком состоянии, был только рад уйти и увести сестру, чтобы она не дышала перегаром. Как только дети скрылись за дверью, у пары произошел очередной скандал. Браун все пыталась достучаться до супруга, уговорить изменить отношение к труппе. Не добилась ничего, кроме криков мужа и ощутимой пощечины. Мария собралась и пошла к детям.
Роман когда-то видел отца в таком состоянии, еще когда болел. Гордон дал слабину, оставшись наедине с больным сыном, и ушел в долгий запой. Но, как-то совладав с собой, выбрался из всего этого и начал жить нормальной жизнью. Сейчас же Роман боялся, что отец начнет проявлять агрессию к Марии или Джесси. Будто в подтверждение его мыслей, сестра заплакала и Аддерли-младший начал покачивать ее. В фургон зашла плачущая Мария. Она держалась за щеку, а ее глаза переливались от серебряного к зеленому оттенкам. Положив сестру на кровать, Роман подошел к матери и обнял ее.
- Что опять стало с папой? – спросил он
- Не знаю, Роман… Его портят деньги и слава, наверно…
- Я боюсь, когда он такой
- Я в обиду вас не дам, не волнуйся
Они остались ночевать в ее фургоне. Мария не хотела видеть пьяное лицо супруга. Бывало, что она использовала свои способности на Гордоне, но длилось это воздействие недолго и все возвращалось на прежние круги.