Последний рассвет

      Они идут к хижине, когда уже уставшие до боли в костях. Когда солнце, поцеловав последними лучами прогнившую крышу во мху, село.       Последний закат.       Когда жаркий огненный шар опустился за горизонт, за глухую стену из сосен, позволяя прохладе медленно плыть между стволов старых деревьев. Когда темнота съедает тепло удушливого летнего дня. Когда лес окутывает ночью. Ночью, в которой так легко спрятаться. Ночью, в которой можно дожидаться.       Последняя ночь.       Ее тёплая ладонь держит его и тянет, тянет прямо к хижине. Он рассматривает девушку. Он видит ее не впервые, но он не знает, кто она.       Он не помнит, кто она.       Она неожиданным рывком тянет его вперёд, царапает его кожу ногтями с розовым лаком, когда в темноте запинается об корень дерева.       Идти, не запинаясь, по узкой тропинке невозможно. Сосны выпустили свои когтистые руки из-под рыхлой земли, с желанием схватить за ноги и утащить в землю. Утащить, задушить влажными комьями земли, что забиваются в глотке. И оставить где-нибудь в толще холодной и промозглой земли, обвивая тело, удерживая в своих руках, без шанса на спасение.       С каждым приходом в это место он чувствует себя все уязвимее. Место, что всегда казалось убежищем, где можно почувствовать себя счастливым, живым, больше не является таковым. Оно вызывает только необъяснимое волнение, ощущение, что вот-вот должно произойти непоправимое. Беспокойство от чего-то грядущего, когда в груди сердце сжимается, гулко екает, забирая на миг в груди. Где-то на периферии сознания, он догадывается что это. И эта хрупкая девушка тоже, но только улыбается.       Но он идет. Идет за ней. Никогда не перестаёт следовать за этим уже не живым лучиком сгнившего счастья, даже когда кажется, что остановившись и прислушавшись к внутренним ощущениям можно вспомнить, что должно случиться.       Но так же ему кажется, до дрожи во всем теле, что он так и не поймёт, какое событие уничтожило все тепло этого места и превратило его в бесконечно холодный лес.       Они поднимаются на старое, покосившейся крыльцо, и у него появляется надежда, что когда он зайдёт в хижину, когда дверь закроется за ним, нарастающая угроза не будет дышать изморозью в затылок.       Дверь со скрипом закрывается, они внутри, за толстыми стенами из дерева, что всегда держат тепло. Держали когда-то давно, пока все здесь не умерло в утомительном ожидании неизбежного.       Они снова спрятались от пугающего могущества внешнего мира.       Это не спасение.       Его прошибает дрожью до такой степени сильно, что ноги подкашиваются. Дрожью от осознания того, что ничто уже не поможет. Нигде им не спрятаться. Некуда больше бежать.       Остается только подниматься по прогибающемся ступеням за девушкой с нятануто-счастливой улыбкой. Она снова падает, на лестнице, сдирая кожу на коленях и смеется.       Черт возьми, смеется.       Ломано, фальшиво, с дрожью в голосе. Поднимается тяжело и медленно, опираясь на его плечо. Кровь тонкими струйками стекает по ее изящным загорелым ногам. Она стирает ее ладонью с редкими шрамами, но алая жидкость лишь размазывается по голени, и стекает к белым кроссовкам, украшая их красными разводами.       Она смотрит на него глазами цвета горячего шоколада и в уголках выступают слезы. Дрожащими губами она говорит что-то, скорее всего это из разряда:       "Все в порядке. "       "Не волнуйся."       "Мне совсем-совсем не больно."       Он никогда не слышал ее голоса, даже когда та рассказывает о чем-то взахлёб. Он словно в тумане, всегда, звук просто не доходит до его ушных перепонок, теряется, растворяется в плотном, тяжёлом воздухе.       Он знает, что она говорит, по ее нихрена-не-ободряющей улыбке. И он знает, что она лжёт.       Когда они поднимаются на крышу, ветер забирается под его толстовку. Он не ежится от холода, только вздрагивает от страха, что пронизывает тело до мозга костей.       Несмотря на ночь, воздух теплый, и нагревается все сильнее с каждой секундой. Сердце пропускает удар и замирает на секунду, чтобы потом с новой силой забиться в бешеном ритме.       Он двигает плечами, словно это поможет избавиться от липкого, зудящего чувства опасности в груди. Оно безболезненно рвёт на лоскуты лёгкие, пронзает сердце и превращает внутренности в кровавое месиво. На диких, животных инстинктах появляется бессмысленное желание сбежать, спрятаться, попытаться спастись.       Девушка стоит на краю крыши и молчит. То что она не произносит ни слова уже минут 5, заставляет его беспокоиться еще больше.       Всегда, когда он попадал в это место, рядом была она, счастливая, до ненормального болтливая, с чертами лица такими похожими на его. Но он не мог не заметить, как она тускнеет с каждым разом все ощутимее, как молчит все дольше, а улыбается все реже.       Ветер поднимается, перебирает ее запутанные каштановые волосы. Они начинают блестеть из-за лучей солнца, что нежно и с огромной аккуратностью оседают на ее голову.       Солнце. Ночью. Рассвет слишком рано. Рано. Он еще не успел насладиться красотой этого места. Здесь все такое тёплое, нежное и живое, а там холодное, сырое и мёртвое.       Мертвое на столько, что это въелось под кожу. Он стал частью того мертвого мира.        Он тоже мёртв, а она живая.       Он не готов возвращаться, ему надо еще немного времени.       Еще немного ее улыбки, ее прикосновений, ее любви. Впитать ее живые эмоции и спрятать где-нибудь глубоко в себе, сохранить в костях, и оберегать как самое дорогое, что у него есть. Ибо хранить ему больше нечего, он все потерял.       У него ничего нет.       Ему становится невыносимо душно, тело начинает обжигать жаром солнца, что все ярче. Ему страшно настолько, что он начинает дрожать всем телом, и рвано вдыхать раскалённый воздух.       Он смотрит на нее и ждет, когда она повернется к нему со своей самой милой улыбкой и с взглядом поддерживающим, по ее губам он прочитает:       "Все хорошо."       Сделает эти действия так, как делала их всегда, когда ему плохо, страшно или грустно. Она поворачивается всем корпусом, медленно и убирает волосы с лица. Она не улыбается.       Она плачет.       Он перестаёт дышать, не двигается.       Это происходит мгновенно. Яркая вспышка света, невыносимый жар и пепел.        Она осыпается медленно в пепел, в пыль. Все вокруг него в пыль. В пыль и по ветру на километры.       — Мейбл! — он тянется к ее силуэту, пропуская прах между пальцев и падает. Падает в темноту и мрак, что растянутся на вечность.