🥃 🥃 🥃
Кёнсу закрывает за собой дверь, поднимается по ступенькам на улицу и щелкает зажигалкой. Затягивается и выдыхает, смотрит, как дым стелется по брусчатке. Курит, стряхивая пепел в пустую консервную банку, ждет очередного клиента. На улице промозгло, хотя снега вроде бы не ожидается, Кёнсу передергивает плечами и жалеет, что вышел в чем был. Хлопает дверь автомобиля, раздаются шаги, Кёнсу напрягается. До его подвала так просто не дойти, нужно завернуть за угол, но эту походку он знает. — Кёнсу? — голос удивленный и как будто радостный. — Пошел на хер. — Подрабатываешь или?.. Кёнсу роняет сигарету в банку и закуривает следующую. — Мне повторить? Бэкхён ставит перед ним бутылку вместо ответа. — Виски? — Кёнсу уже знает, что нет. — Бурбон. — Засунь себе в задницу. — Это оскорбление или флирт? — Кёнсу показывает средний палец. — Потому что, знаешь, я склонен поинтересоваться твоими сексуальными фантазиями. — С тобой не работаю. — А раньше тебе нравилось, — Бэкхён почти перестает улыбаться. — У тебя отличный крепкий член, — Кёнсу запрокидывает голову и выпускает дым вверх. — Поэтому нравилось. — Кёнсу… — Я сказал «нет». — Потому что это я? — Потому что кукурузная водка. — Это Джим Бим, между прочим. Кёнсу без сожаления шлет его на хер второй раз и захлопывает за собой дверь.🥃 🥃 🥃
Второй раз Бэкхён поджидает его, когда Кёнсу выходит в магазин за продуктами. К несчастью, Кёнсу вынужден пройти мимо его дорогого блестящего автомобиля в каплях дождя. Бэкхён открывает дверь и перегораживает дорогу, Кёнсу приходится остановиться. — Талискер или Гленфарклас? — Не можешь эскорт подешевле найти? — Мне нужны только лучшие. — Кёнсу сверлит его взглядом достаточно долго, чтобы Бэкхён пожал плечами. — Ладно, ты не лучший. Ты даже не в первой десятке. Но тебя не жалко и ты соглашаешься на то, от чего другие отказываются. — У тебя не настолько большой, Бэкхён. Тоже не в первой десятке. По лицу Бэкхёна скользит легкая тень. Надо же, его задевает упоминание бывших партнеров. Кёнсу хмыкает, сам-то Бэкхён не стеснялся спать с другими, даже когда у них были официальные отношения. — Я привезу тебе ящик. — Это плата за то, чтобы я выслушал. — У меня в багажнике и то, и другое. Так тебе Талискер или Гленфарклас? — Засунь себе в задницу, Бён Бэкхён. Это и будет твоей платой.🥃 🥃 🥃
В подвал Бэкхён попадает не то чтоб обманом, но не совсем честно. Он перехватывает курьера с едой и вместо невзрачного парня из службы доставки Кёнсу обнаруживает в коридоре его. — Сначала выслушай, — Бэкхён отдергивает руку с пакетом. — Я принес виски, готов употребить как захочешь. Кёнсу наклоняет голову и смотрит исподлобья. Если он захочет, Бэкхёна сдует отсюда, несмотря на все его фокусы, и Кёнсу даже не пожалеет, когда настанут последствия. — Просто выслушать, Кёнсу! — Бэкхён поднимает руки, полы его дорогого пальто расходятся, открывая шелковое кашне. — Я не буду требовать исполнения. Кёнсу рывком отбирает у него пакет из доставки и бутылку. Спускается вниз, разыскивает на столе стакан, наливает виски и делает первый глоток. Жаль, не снифтер, вкус не раскроется, но Кёнсу ограничен в выборе с некоторых пор. Он закуривает и достает еду из пакета. — Не помню, чтобы ты курил. — Тебя ебет? — Нет, но… Это не помешает? Кёнсу на мгновение стискивает челюсти и опрокидывает оставшийся виски. Наливает еще. — Долго ждать? — Ты ведь никому не принадлежишь? — Нет, — Кёнсу отпивает половину и затягивается. — Тебе не придется платить в случае чего. — Не пойми меня неправильно… — Не еби мозг дипломатией. Тебе нужен расходный материал, ты пришел по адресу. В чем проблема? — Нужно снять заклятье вот с этого, — Бэкхён протягивает золотой медальон. — И все? — Чтобы не пострадало содержимое. — В чем подвох? У тебя был такой же, я помню. — Это он и есть, — Бэкхён вздыхает. — Долго объяснять. Кёнсу допивает виски в несколько глотков, ставит стакан на стол и сжимает медальон в руке. Затягивается и медленно выпускает дым. Медальон колючий и обжигающе горячий, он тяжело пульсирует, кто-то другой бы не выдержал. Понятно, почему Бэкхён носил его в кармане пальто. Кёнсу встряхивает кистью несколько раз, пока не перестанет чувствовать жар. — Что еще? — Бэкхён смотрит на него как-то странно. — Я только что разорвал твою помолвку? Бэкхён открывает медальон и проверяет содержимое. Кёнсу смотрит в сторону скорее из чувства брезгливости, иметь что-то общее с Бэкхёном совершенно не хочется. — Тебе не нужно этого знать. Кёнсу усмехается. — Когда придут выяснять, что случилось, их можно вынести? Или они тоже твои родственники? — Неважно, — Бэкхён прячет медальон во внутренний карман. — Ценник на услуги не изменился? — Выметайся. — Кёнсу наливает виски. — И дорогу забудь. Для тебя было за амнезию. — Мне жаль, что с тобой все так получилось. Кёнсу чертыхается. Жаль ему. Кёнсу-то как жаль. — Подавись ты своей жалостью. У тебя пять секунд уйти самому. Бэкхён кивает и идет к лестнице. Надо же, Кёнсу думал, что тот заупрямится, как обычно. — Будет нужно, звони, — Бэкхён оставляет визитку на лестнице. — Не хочу быть неблагодарным. Кёнсу выпивает виски в два глотка, поднимается по лестнице и запирает дверь. Вряд ли спасет от тех, кто придет после Бэкхёна, но от сырости точно. А Кёнсу не готов мерзнуть.🥃 🥃 🥃
Кёнсу доливает виски в стакан, делает глоток и морщится. Дешевое тайское дерьмо, ясное дело, но другого он себе не может позволить. Давно стемнело, скоро полночь, сумрак ползет из углов большого каменного подвала, заливает пол и старый кожаный диван, клубится по стенам, тусклая лампа на стене разве что немного его разгоняет. Когда переехал, Кёнсу составил вдоль стен коробки с вещами, они так и стоят, укрытые вечным сумраком. Кёнсу не разбирал их даже не потому, что не нашел времени или сил — просто не видел смысла. Да там и были-то, в основном, книги, совершенно бесполезные в его случае. Зачем книги по заклинаниям Кёнсу, который теперь магию разрушает прикосновением. Кёнсу ложится на диван и заталкивает подушку под плечи. Диван узковатый, жесткий и продавленный с одной стороны, спать на нем почти невозможно, но Кёнсу плевать. Кровать у него тоже есть. Но кровать — это удобство и мягкость, на кровати можно вытянуться, расслабиться под одеялом, вспомнить про тепло и ласку, и нежность, и взаимное удовольствие. Кёнсу спит на ней крайне редко. Лучше дешевый виски и старый диван. Баланс душевного и физического постепенно выравнивается. Кёнсу пьет из стакана и снова морщится. Где там Бэкхён и его Талискер, когда нужно, какого черта Кёнсу поиграл в гордость. Выгнать Бэкхёна можно было и после оплаты. Кёнсу не видел его уже несколько лет. Их дороги разошлись еще в академии, когда Кёнсу обнаружил, что нетронутые парни на рынке труда котируются куда выше бывших в употреблении. Если бы Кёнсу был талантливым, это бы никого не волновало, но увы, Кёнсу был старательным и целеустремленным парнем из незначительного рода заклинателей, его репутация была важнее способностей. Если вовремя выйти из всех постелей, можно подправить, конечно, но не до конца. Кёнсу и вышел, и прекратил общаться с Бэкхёном, потому что никто не поверил бы, что Бэкхён не трахает его в своей комнате, пока Кёнсу за него решает домашку. Это было сложнее всего. К использованию себя в дипломатических целях Кёнсу относился философски, но Бэкхён ему нравился сам по себе, от секса с ним род Кёнсу ничего не выигрывал. А от аренды Кёнсу одним из влиятельных представителей семейства Чон очень даже выигрывал. Как заклинателя, разумеется, а не постельной грелки, но сексуальные связи никогда не порицались. Секс часто запутывал отношения, но точно делал их крепче. Кёнсу многому научился и до сих пор поддерживал с Ёнчже деловые контакты. Жаль, наверное, что главе рода До нечего было предложить семейству Бэкхёна. Кёнсу допивает и переворачивается на спину. Бэкхёну нравилось, когда Кёнсу ловил зубами его медальон и тянул на себя. И брать его так, чтобы медальон ложился на обнаженную кожу. Как будто это помечало Кёнсу как его территорию. Кёнсу никогда не возражал против чужих меток, его это искренне веселило. Он точно не был единственным в списке постоянных партнеров Бэкхёна, да и Бэкхён не был, но Бэкхёну почему-то было важно застолбить именно Кёнсу. За всю академию это были единственные официальные отношения Бэкхёна. Кёнсу иногда сам думал, на чем они держались. Не любовь, не верность, не обязательства, симпатия разве что. У них с Ёнчже было больше уважения и симпатии, хотя это был чистый служебный роман. Еще бы у Кёнсу хватало ума не влюбляться. Звонит телефон, Кёнсу вслепую нашаривает его на столе. — Интересуюсь, как дела. Кёнсу снова хочется выпить. — Если я сброшу, ты снова придешь проверять? — Бэкхён неопределенно мычит. — Как обычно. Тряхнуло обраткой, приходили две мелкие сущности. От тебя ждал большего. — Я заеду на днях. Есть разговор. — С тобой не работаю. — А если я скажу, что это не для меня? — То пошел ты нахер, Бён Бэкхён. Первый раз был последним. Кёнсу сбрасывает вызов и закрывает глаза. Одним отказом Бэкхён, конечно, не удовлетворится, но Кёнсу готов послать его столько раз, сколько потребуется. Да еще и проводить лично.🥃 🥃 🥃
Кёнсу держит на весу левую руку, разыскивая взглядом что-нибудь чистое. Из рассеченной ладони капает кровь, надо бы зашить и поставить какие-нибудь уколы, но Кёнсу просто плеснет виски и перетянет, пока не заживет. Не в первый раз. — Дай, — Бэкхён появляется из-за спины не то чтобы совсем неожиданно, Кёнсу, в конце концов, сам ему двери открыл. Некоторое время назад. — И часто с тобой такое? — Рабочий момент, — Кёнсу пожимает плечами. — Не считал. — Раньше ты не позволял себе подобной небрежности, — Бэкхён вытаскивает платок из внутреннего кармана и прижимает к его ладони. — Стоит быть осторожнее. — Зачем? Бэкхён смотрит искоса, но не отвечает. — У тебя есть аптечка? — Вроде того, — Кёнсу большим пальцем скручивает крышку, отнимает платок и заливает порез. Больно так, что слезы на глаза выступают. Кёнсу рычит и делает несколько больших глотков. — Оригинальный подход, — говорит Бэкхён нейтрально. — А я думал, зачем тебе односолодовый. — Тебе какого хуя? — Дай, — Бэкхён тянет его руку к себе. — Перевяжу, тебе самому неудобно. — И чем… — Кёнсу проглатывает слова. Бэкхён прижимает платок, снимает галстук и перетягивает его кисть. — Заебись. — Позволю себе отказаться. — Перефразирую свой вопрос, — Кёнсу стискивает зубы на мгновение. — Какая причина заставляет тебя продлить пребывание под крышей моего дома? — Кёнсу, это подвал, — Бэкхён улыбается углом рта. — Давай считать, что я беспокоился. — Пиздеть не мешки ворочать, — Кёнсу вытаскивает сигарету из пачки и прикуривает. — Я бы пошел проверять, но вряд ли у меня есть хоть что-то, что тебе нужно. — Нашел твой старый конспект, зачитался. — Кёнсу коротко смеется. — Нет, правда. Не думал продолжить? Кёнсу сгибает левую руку в локте, чтобы меньше болела, и оглядывает стол в поисках стакана. До того, чтобы пить из горлышка постоянно, он еще не дошел. Бэкхён достает из бумажного пакета тулип и протягивает ему. — Съебался нахер, — мгновенно вскипает Кёнсу. — Вместе со своими подачками. — Я не тебе принес, — Бэкхён ставит тулип на стол и достает второй. — Хочется иногда присоединиться. Кёнсу выкуривает сигарету в несколько затяжек. Садится и закуривает новую. Бэкхён отвратительно действует на его выдержку. — Разливай. Кёнсу опрокидывает свою порцию и двигает тулип к Бэкхёну. Стенки тонкие и прозрачные, капли медленно стекают по ним вниз, удовольствие не только в том, чтобы пить виски, но и в том, чтобы смотреть на него. Когда-то он любил коротать вечера на софе перед камином, потягивая виски из одного бокала на двоих, теперь об этом даже думать смешно. — Заберешь их обратно. Хочешь пить у меня — принеси тумблеры. — Бэкхён поднимает бровь. — Любой дешевый стакан из магазина вполне подойдет. — Я запомню. — Держи при себе свое мнение. — Я ни слова не говорил. — Бэкхён откидывается в кресле и делает глоток. — Тебе действительно это нравится? — Я различаю выдержку на вкус. — Серьезно? Кёнсу кладет левую руку на подлокотник. — Еще вопросы? — Коньяк не пробовал? — Ты когда-нибудь жил в квартире с клопами? — Бэкхён вопросительно смотрит. — Плохие ассоциации. — Бренди? Кальвадос? Водка? Сакэ? Джин? — Ром. Безо льда. Карибский. У нас вечер воспоминаний? Бэкхён молчит пару минут. — Есть кто-нибудь? — Тебе давать перестали? — Нет, но… — Бэкхён трет висок. — Ты мне все еще нравишься. Я бы хотел… не повторить, но… Кёнсу затягивается. Ожидаемо, но все равно очень больно. — Я к тебе не присоединюсь. — Да при чем здесь… Бэкхён отводит взгляд. Очень даже при чем. — Тебе нужна моя сила. — Кёнсу снова затягивается. — Она всем нужна. — Ты долго один не протянешь. — Я и не хочу долго. — У тебя есть семья. Хотя бы ради них. — У меня нет семьи. — Кёнсу тушит сигарету. — Не говори, что не знал. В глазах Бэкхёна на секунду мелькает растерянность. — Нет. — Похеру. Отболело. — Кёнсу… — Я больше в эти игры не играю, — обрывает Кёнсу. — Заебало. — Это взаимовыгодное сотрудничество, — с легким нажимом говорит Бэкхён. — Как раньше? Будешь использовать меня не только в постели? Заебало, — повторяет Кёнсу. — Я сам по себе. — Кёнсу, — Бэкхён привстает и берет его руку в свои. — Ну да, это не благотворительность. Но что это меняет? — Все, — говорит Кёнсу, глядя на их руки. Бэкхён вроде бы ничего не делает, но боль постепенно стихает. — Все меняет. Бэкхён вряд ли сможет понять. Вот уж кто не испытывал недостатка в любви. — Ты подумай. — Бэкхён, — Кёнсу выдыхает, — ты предложил спать ровно один раз. Тебе похуй что я ответил, ты убеждаешь в том, что мне это выгодно. — Судя по глазам Бэкхёна, он не догоняет, что в этом плохого. — Как поймешь, в чем проеб, приходи. Бэкхён отпускает его руку и поднимается. Медлит, словно хочет что-то добавить. Кёнсу жестом отправляет его к двери. Настроения для разговоров нет никакого. Настроение разве что напиться и выть, но напиться для Кёнсу всегда было проблемой. Хорошо хоть выть в подвале можно сколько угодно.🥃 🥃 🥃
Кёнсу разыскивает в глубине подвала несколько ящиков старого варенья и приносит их к дивану. Неплохая закуска под тайское пойло, а если найти забродившую банку, можно и вовсе обойтись без него. — На хер, Бён Бэкхён, — говорит он, не поднимая головы с подлокотника. — Развернуться, выйти и на первый попавшийся. — Кёнсу, это я. — И ты тоже туда же. — Похмелье или интоксикация? — Исин подходит ближе. — Ты это ел? — И еще съем, — Кёнсу берет банку со стола и садится. — Дай сюда, — Исин забирает у него банку, нюхает и морщится. — Кёнсу, это нельзя есть. — Ты видишь здесь другую еду? — Кёнсу отбирает банку и зачерпывает ложкой потемневшее варенье из неизвестно чего. — Вот и я нет. — Давай куплю. — Давай ты выйдешь и забудешь дорогу. — Я к тебе по делу пришел, — Исин садится рядом. — Могу подлечить, но для тебя есть работа. — У тебя для меня? — Кёнсу фыркает. — С каких пор в твоей клинике стало опасно? — Не у меня. — Исин вздыхает. — Если честно, мне не нравится эта идея. — Я согласен. Кёнсу съедает ложку варенья под неодобрительным взглядом. — Ты не знаешь в чем дело. — Тебе не нравится, значит, есть риск, что убьют. Мне подходит. — Есть риск, что тебе оторвет что-нибудь. И не голову. — Да, это проблема, — соглашается Кёнсу и съедает еще одну ложку. — В чем дело? — Я дам тебе телефон, там объяснят. И, Кёнсу, на этот раз возьми деньгами.🥃 🥃 🥃
К Исину Кёнсу приезжает почти всегда, потому что Исин — это почти всегда чья-то смерть. Кёнсу перестал считать, скольких он вытащил с того света, но Исин считает. И каждому сообщает, что теперь он должен лично Кёнсу. Иногда полезно, но чаще забавно. Глава рода До бы не отказался иметь таких должников, какая радость, что он теперь мало что может иметь. Сам Кёнсу не придает долгам значения. — Ну, я пришел, — Кёнсу распахивает дверь палаты. — Что… Бэкхён растерянно привстает. На кушетке окровавленное тело, рядом капельницы, мониторы, медсестра и Исин. — Спасибо, что пришел, — быстро говорит Исин, пока он не развернулся. — Я тебя просил, не он. — Он идет нахуй. Кёнсу разворачивается. — Кёнсу, пожалуйста! — на его памяти Бэкхён отучился повышать голос. Интересно, что снова заставило. — Нынешний или бывший? — Бэкхён молчит. Видимо, переваривает. — Ебарь твой нынешний или бывший? Тело на кушетке закашливается. — Да, он точно такой… — разбирает Кёнсу. — Так и что? — Кёнсу ждет ровно две секунды. Подходит к кушетке. — Будешь должен. Ты, а не он. — Кёнсу, так не… — Заткнись, — обрывает Кёнсу. — Не для тебя стараюсь. Исин, спирт. Исин делает знак медсестре, та скрывается из виду. Протягивает Кёнсу перчатки. Кёнсу фыркает. Для Бэкхёна он бы так не старался, а для незнакомого мужчины почему бы и нет. Тем более, он не из семейства Бэкхёна. Медсестра протягивает Исину спирт. Кёнсу перехватывает ее руку и показывает мужчине. — Будет больно, — поясняет Кёнсу. — Магия отрубится, вся. Исин, ему можно морфин? — Наготове. — Лучше начать со спирта. Мужчина соглашается. Бэкхён вовремя останавливается, а то бы Кёнсу ему под колено заехал. Отходит на шаг назад и намеревается не мешать. Кёнсу вливает несколько глотков в чужой рот и сам делает пару. Выдыхает в сторону. Чистый спирт Исина всегда приводит его в состояние необычайной ясности. — Зажимы? — Все, что нужно, — кивает Исин. — Давай. — Вернется обратка, — бормочет мужчина. Кёнсу пожимает плечами. — Кричи. И погружает руку прямо в развороченные внутренности. Мужчина кричит и дергается от боли, пока Кёнсу не нащупает причину и не сожмет ее в кулаке. Чужое заклятье острое и горячее, оно колется почти нестерпимо. Отбивается, ускользает, проходит сквозь пальцы. Кёнсу ловит его каждый раз и тянет наверх. Вытаскивает руку и отходит, дальше Исин и без него справится. Он будет только мешать. Рука в крови до середины предплечья. Кёнсу выходит в коридор, под ошалевшие взгляды пациентов, и шагает к туалету. Чужая кровь стекает с его сжатой руки, Кёнсу сегодня станет причиной не одного кошмара. Он усмехается. Отмывается медленно. Кёнсу не разжимает пальцы, так и трет свободной рукой, пока вода не становится прозрачной. Закрывает кран и долго смотрит на себя в зеркало. Хлопает дверь, пропуская Бэкхёна. Кёнсу встряхивается. Находит сигареты, закуривает. — Тут больница, ты в курсе? — Бэкхён приваливается плечом к стене. — Нельзя курить. Кёнсу молча показывает средний палец. — Спасибо. — На хер. — И от него тоже спасибо. Когда узнает, что ты для него сделал. Кёнсу считает, что мужчина вполне себе в курсе, но вслух ничего не говорит. — Что я могу для тебя… — Две бутылки. — Слишком мало за разрыв такого заклятья. Кёнсу стряхивает пепел и раскрывает ладонь. Стеклянная бусина на булавке, ничего особенного. Действенно и со вкусом. — Мне похеру, с кем вы собачитесь. Сам разберешься с владельцем. — Я не… Черт, Кёнсу. Никто так не делает. — Я в курсе, спасибо. — Никто не может разорвать заклятье, просто сжав его в руке. Да никто их сжимать не может! — Теперь понимаешь, почему мой род был так ценен? — Кёнсу затягивается. — Этого, понятно, внутри не было. Я такого раньше не встречал, не скажу чье. Знаю сам принцип, мое уважение автору. Надеюсь, твой партнер выживет. Кёнсу бросает окурок в раковину, засовывает булавку в карман и выходит. Что там ответит Бэкхён, его не касается.🥃 🥃 🥃
В один из долгих одиноких вечеров, которые Кёнсу проводит на своем старом диване, в дверь звонят. Кёнсу так сразу и не вспомнит, кто из его посетителей в последний раз звонил в звонок. — Открыто, — Кёнсу не кричит, но голос повышает, чтобы услышал кто хочет. Его посетитель, видимо, хочет. Дверь хлопает, но Кёнсу не встает. Разве что стакан поднимает, чтобы проверить уровень. — Добрый вечер, — здоровается смутно знакомый мужчина. Кёнсу его где-то видел не так давно. — Просите, не знаю вашего имени. — Кёнсу, — он отпивает из стакана. — Просто Кёнсу. — Бэкхён сказал… — Ах Бэкхён, — Кёнсу затягивается. — На хер. Вместе с Бэкхёном. — Вы не так поняли. — Сам или я помогу. — Кёнсу не спрашивает, а ставит в известность. Мужчина ставит на стол виски. — Я вам должен. Бэкхён сказал, вы берете скотчем. — Одна? — Кёнсу садится и залпом опрокидывает свой дешевый тайский эрзац. — Он вас дешево ценит. — Две коробки ждут вас у лестницы. Мне непросто поднимать тяжести, — мужчина усмехается. — Я ценю себя достаточно по вашему прайсу? Кёнсу вспоминает, это его он с того света вытащил. — Я Исину помогал, не тебе, — он сжимает сигарету губами, откручивает крышку и наливает на два пальца в стакан. Затягивается и делает первый глоток. — Это от Бэкхёна. Кёнсу выплескивает содержимое стакана за спину, закручивает бутылку и двигает ее к мужчине. — Свой бурбон пусть засунет в задницу. — Крышку перед этим открыть? — серьезно спрашивает мужчина. — Без разницы, — Кёнсу затягивается и тушит окурок в пепельнице. — Я помогал Исину и немного тебе. Бён Бэкхён идет на хуй. А ты будешь мне должен, пока я не придумаю, что. — Чанёль, — мужчина кивает. — Можно просто Чанёль. Я помню, что ты говорил. — Просто Чанёль, — Кёнсу закуривает новую сигарету. И давно вы с Бэкхёном знакомы, просто Чанёль? — С академии. Раз уж мы тут без чинов и регалий. — Значит, бывший, — Кёнсу наливает на два пальца из своей бутылки. — Я, бывший любовник Бэкхёна, представляюсь по имени, потому что у меня нет рода. А у тебя какие причины? Лицо мужчины меняется за мгновение. Кёнсу привык видеть эту метаморфозу, менее гадкой она со временем не становится. — Я не знал, что ты из этих. — Заберешь свою благодарность, — Кёнсу ложится на диван. — Долг по-прежнему за тобой. — Я не в том смысле. — А я в том. — Кёнсу затягивается. — Мою грустную историю можете обсудить после секса. В жалости не нуждаюсь. — Моя благодарность может быть более предметной. — В мести тоже. В предложении работы тем более. Выход там же где и вход, — Кёнсу указывает рукой с сигаретой. — В первый раз ты мне понравился больше. — Я пришел узнать про заклятье. — На столе, на тарелке, — Кёнсу делает глоток и опускает голову на подголовник. Затягяивается и стряхивает пепел в пепельницу на спинке дивана. — Раньше не встречал, принцип знаю. Кто-то сильно хотел тебя убить, и этот кто-то видел тебя недели за две до Исина. — Это… — мужчина изучает булавку, взяв ее двумя пальцами. — Это проклятье? А где перья, слюна крокодила и говно бабочки? — Это заклятье. Очень простое, очень действенное, почти незаметное. Оно вешается на жертву и ждет удобный момент. — А удобный момент это? — Когда ты с кем-нибудь сцепишься. Оно проткнет тебя как булавка и высосет изнутри. Ты не сможешь противостоять врагу и даже не поймешь, что случилось. — И кто мог такое сделать? — Я. И еще несколько человек из моего рода. — Кёнсу затягивается и выпускает дым. — Я больше так не могу, они все мертвы, но дело даже не в этом. Их заклятье бы выглядело по-другому. Это все? — Обратка была сильная? — Так себе. Закрой дверь с той стороны.