Перепутье Силы

Если бы ему кто-нибудь сказал, что это будет взаправду и его не выпустят через пару часов с раскаянием и извинениями, то он бы точно не стал так срываться. Ему же просто захотелось выпустить пар, но выйти, чтобы прогуляться, он просто не мог. Раньше, когда ему было сложно справляться с собой, он уходил подальше от базы и устраивал небольшую пробежку по каменным скалам, перепрыгивая с одной каменной глыбы на другую. В конце концов, у него просто не оставалось сил ни на что более и он со спокойной совестью ложился спать, крепко погружаясь в царство Морфея. Оставшись же сейчас наедине со своими хаотичными мыслями, он сожалел. Он сожалел, ему было чертовски стыдно и перед Кэнаном и перед Сетом, который видел всё это. Он опозорил своего учителя, принизив его в глазах ситха, так ещё и сорвался на нём же, в чём-то обвиняя. И как он его вообще терпит? Хотелось выйти и извиниться. Два дня хотелось, но слова всё никак не подбирались. Наружу ему разрешалось выйти только на кухню и в ванную. И всякий раз он не видел нигде Кэнана, будто тот специально избегал его. Зато был Сет, объявивший радостную новость о полной расшифровке текста. Вылет на следующую планету был назначен на послезавтра, выделяя время для вылазки на площадь за продуктами и вообще подготовки. Но сегодня Эзра практически всеми клеточками тела почувствовал что-то не то. Пытаясь понять, что же его так гложет, он анализировал свои чувства, ощущения и пришёл к выводу, что раньше он подобного не ощущал. Давящее чувство охватило всю грудную клетку. Вина? Возможно, но ведь вину он раньше уже ощущал и было это немного по-другому. Размышлял мальчик целый вечер, упрямо отказываясь воспринимать чувство, как вину или нечто похожее. Убеждая себя в собственной невиновности, невольно всплывали в памяти картины, когда он действительно был виноват. Когда довёл Сабин, отключил Чоппера, хоть тот и пытался ему что-то сообщить, выдворил из их общей каюты Зеба, лишил Кэнана возможности видеть на добрых два года, был повинен в смерти Асоки. — Я просто идиот! — проскулил мальчик, хватаясь за голову, силясь выбросить нелицеприятные мысли подальше из головы или вообще забыть все эти моменты, убрать их из своей жизни. Стыдно, очень стыдно и сделать с этим он ничего не может. Нужно извиниться? Нужно, но он не может. Не сможет смотреть в глаза Кэнану. А с этими воспоминаниями пришло и озарение, что он больше совсем не хочет возвращаться назад, к повстанцам. Наверное, без них там сейчас спокойно, тихо, всё по плану и без каких-либо внештатных ситуаций с инквизиторами. Имперцы, наверное, ополчились после взрыва на Лотале… Лотал. Он сидит рядом с телом учителя и пытается держать всё под контролем. В груди противно кольнуло. — Извини. — вслух произнёс мальчик. Пусть он и считал медитацию не достойной внимания, время от времени был вынужден признавать, что она ему нужна. Да, он плохо отозвался о ней в не очень хороших выражениях прямо в лицо учителю, но тогда он просто был на взводе и говорил всё, что только могло прийти ему в голову. — Вдох — выдох. — медленный вдох опалил лёгкие, выдох успокаивающе повлиял на тело. Устроившись на полу каюты и сев поудобнее в исходную позу, мальчик повторил действие ещё пару раз, чувствуя, как по телу расходятся волны тока. «Есть контакт!» — подумал он, лукаво улыбнувшись, прикрыв глаза. Шёл седьмой час вечера, делать всё ещё было нечего, зато уже практически час шла медитация и юноша не переставал в уме нахваливать себя. Он умничка, он слушается советов старших. И он сможет извиниться, да? Он же умничка. Чуть не перехвалив себя, мальчик глубоко вдохнул и с глупой уверенностью, что его простят поднялся на ноги. Внутри будто порхали бабочки, настроение было хоть куда, да и спать ему теперь ещё долго не захочется, по кончикам пальцев периодически проходиться горячая волна. Только встав, он вдруг одёрнул себя: ему было страшно. Такой иррациональный страх, такой глупый! Но страх. — Вдох — выдох, это не стоит твоих кошмаров. — прошептал Эзра, чтобы убедить себя. С некоторых пор он видел урывки, обрывки кошмаров, неприятные образы. Ночью, просыпаясь от очередного такого творения его мозга, он проклинал всё и вся. Ему было холодно. В последний раз такой холод он ощущал только в присутствии Дарта Вейдера или во время битвы с Сетом на старой базе, кишащей тварями из тьмы. Тогда он был как никогда близок ко Тьме. Нет, он был ещё ближе, когда учился у голокрона ситхов, когда верил Молу. Вот в те моменты Кэнану и было по настоящему страшно за него. — Завтра, я обязательно сделаю это завтра. — было чертовски не убедительно, он не умел врать. Даже себе он врал так неумело, что второму «я» хотелось над ним смеяться. Но он сказал завтра, значит завтра. *** Везде темнота. Рвущийся к нему мрак обжигает своим холодом, заставляет пальцы рук и ног задеревенеть, щёки обжигает, будто бы маленькие снежинки впиваются в кожу. Тело пробивает крупная дрожь и он пытается оглядеться, найти хоть намёк на выход из этого мрака, из этой бездны. — Ищешь что-то, мой ученик? — голос Мола выбивает у Эзры всё желание идти вперёд, на хриплый голос, он пятиться назад, всё время боясь, что тьма пола под ним вдруг исчезнет. — Ну что же ты? Боишься меня? — хотелось закричать громогласное, твёрдое, гневное «нет!», но в горле будто застрял ком, ноги стали предательски подкашиваться. Раньше у него не было столь реалистичных видений. — Ты-мёртв. — холодно бросил в ответ Эзра, удивившись не своему голосу, с которой была произнесена эта фраза. — Как и ты. — ноги подкосились, став ватными, он больно упал на колени, наверняка заработав себе синяки. Боль слегка привела его в себя. По плечам прошлась чья-то рука, впрочем, коснувшись его небрежно, будто случайно. — Да, вот только я жив, а ты гниёшь в песках Татуина. — как само собой разумеется ответил падаван слишком уж знакомым тоном. — Тебе не кажется, что это не справедливо? Все вы, джедаи, так помешаны на справедливости, но столь лицемеры. У вас двойные стандарты. — то самое лицо, что он видел более года назад, предстало перед ним, сверкая жидким золотом хитрых, прищуренных, но несколько усталых, безразличных ко всему глаз. — Что-то ты весь дрожишь. — издевательски протянул ситх, улыбаясь, показывая белые клыки зубов. — Страшно? — Холодно. — Ещё бы. Здесь всегда холодно. И теперь так будет всегда, пора бы уже привыкнуть, что ты терпишь неудачу за неудачей, в безрезультатных попытках стать джедаем. — последнее слово он брезгливо выплюнул, скривив губы в отвращении. — Зато ситхом… — Опять? Ты опять наступаешь на одни и те же грабли? Ты — лишь труп, мой кошмар, мои страхи, не более. И я никогда не принадлежал Тьме, пусть и совершал множество ошибок, но знаешь что? Чтобы не случилось, я клянусь перед Силой, что стану тем, кем меня хочет видеть Кэнан, мой настоящий учитель. — будто бы услышав его даже сквозь пелену беспросветной Тьмы, Сила скрепила его клятву, ознаменовав это неярким ореолом светлого свечения вокруг мальчишки. Мол недовольно шикнул. — Как жаль, что ты так глупо поступил. Избавиться от этой дрянной клятвы будет сложно, но мы что-нибудь придумаем, мой мальчик. — но взгляд явно выражал ярость, злобу, разочарование. Будто у него больше не было ничего, что он мог бы предложить Эзре, будто клятва — это конец всего, что когда-либо соединяло падавана с Тьмой. Пусть в нём всегда будет тёмный блеск, но он не позволит себе бросить своего учителя. — Как жаль, но я не твой ученик! — в темноте, холоде, пустоте — в бездне — прозвучал отчётливый шлепок пощёчины. Колени больше не могли его держать даже сидя и мальчик упал. — Мы это сейчас исправим. Ну, а если нет… — чужая рука прошлась по запястью и в пустоте опять раздался громкий звук. Так ломалась кость, неприятно громко хрустнув и покрывшись алой влагой, выходя бело- жёлтым острым штыком через кожу, разрывая её изнутри. Громкий крик боли пронзил звоном тишину, разлетевшись эхом. — Ну же, мальчишка! Скажи, что ты больше не джедай, скажи, что теперь я — твой учитель. — мучитель, не более. Вот кто он. Эзра потерпит, пусть и предплечье горячо пульсирует нарастающей болью, а плечо и отбитый при падении бок чувствует, как растекается под ним лужа собственной свежей крови, согревая своим теплом. На глазах появляются слёзы и синева тонет во влаге. Щека пульсирует от удара, на ней чувствуется отпечаток ладони. — Нет эмоций- есть покой. — шипит мальчик. — Не верный ответ. — следующей жертвой становиться лодыжка, крепко ухваченная сильными руками. Отдёрнуть, вынуть из цепкого, крепкого хвата ногу не выходит, за сопротивление он получает порцию ужасной агонии, разрывающей изнутри. Взгляд панически мечется по пространству глубокой тьмы, что подбирается своими липкими отростками, цепкими когтями к ним всё ближе и ближе. Лодыжка вывихнута, находиться под неправильным, неестественным углом. Пальцы его пытаются сжать пол под собой. — Скажи! Скажи! — Нет невежества- есть знание. — шепчет хрипло мальчик, из последних сил пытаясь приподняться на локтях, уползти. Его рёбра протыкают острыми когтями, тело тащат назад, в когти к мучителю. — Опять не то. — угрожающе рычит Мол, приподнимая хлипкое тельце над землёй. Острая коленка больно впечатывается в живот, мальчишка загибается, заворачиваясь в маленький дрожащий комочек и падает на пол. Зажимая здоровой рукой больную, прижимая к себе ноги он плачет, но повторяет: — Нет страсти- есть безмятежность. — наверное, это было последний каплей для ситха. Перевернув мальчишку к себе лицом, тот нарочито медленно впивается когтем в живот, куда в прошлый раз пришёлся сильный удар. Внутри до сих пор всё мутило, всё тряслось. Тёмная кровь вырвалась наружу из глубокого пореза, впитываясь в черноту рубашки. По губе спустилась одна, затем вторая, третья капли крови. Сил кричать не было, хотелось опять свернуться маленьким калачиком и уснуть, возможно навсегда. Руки немели, тряслись в треморе. На глаза время от времени накатывала пелена слёз, а иногда и прозрачная, но мутная пелена. Наверное, от боли. Но сдаться он не мог, нет. Он поклялся! Он не хотел, это было глупо и он понял свою ошибку! Он станет хорошим учеником и будет безоговорочно слушать Кэнана, всецело доверять ему. — Нет хаоса — есть гармония. — вместо слов выходил чавкающий шёпот, невнятный, не различимый. Во рту стоял сильный солёный, металлический вкус от переполняемой рот вязкой, густой алой жижи. — Нет смерти — есть Сила. — прохрипел он, ощущая как когти рвут грудную клетку и с остервенением вгрызаются в сердце, пронзив его насквозь. В горле замирает предсмертный крик. Ведь люди не живут с такой болью и с такими ранами. *** Крик этот перерастает во всхлип, стоит только Эзре проснуться, хватаясь за сердце. Но там нет ни алых ручейков теплоты, ни зияющей дыры, ни лоскутов рваной, липкой кожи. Ничего. — Кэнан… — всхлипывает ещё раз мальчик, тем же сиплым шёпотом, заворачиваясь, словно гусеничка, в своё одеяло, чтобы потом нелепо упасть вниз, на пол. Дрожа, лихорадочно проверяя цел ли он, мальчик ощупывает лодыжку, проходиться по животу, оглаживает ладонью щёку, проходиться кончиками пальцев по предплечью. Ему больше не холодно. В те последние минуты ему не было холодно. Вскакивая с пола, он неспеша подходит к двери, нажимает на панель и впервые за всё время выходит в коридор без видимых на то причин. Практически ощущая чужое волнение и сомнение, идёт по направлению к каюте джедая и замирает перед дверью, долго ища панель. Глухо стукнув по стене, он делает взмах рукой, Сила беспрекословно повинуется, помня о том, что пережил мальчик и ради чего он это пережил, отворяет двери каюты. Во тьме ничего не видно, но это и не надо. Он ощущает куда идти, чувствует, где находится учитель. Дверь снова закрывается. Делая шаги вперёд, он мгновенно достигает чужой двухярусной кровати и ни на миг не задумываясь, утирая со щёк слезинки, ложиться рядом с Кэнаном, заворачиваясь пуще прежнего в одеяло, утыкаясь горячим лбом в чужое плечо. Перед глазами всё плывёт, чувства быстро сменяют друг друга, но одно ощущение никуда не уходит: он снова чувствует контакт с Силой и, что самое главное, с Кэнаном. И пусть чувства вопят о том, что в соседней каюте находится ситх, он уже засыпает, закрывая глаза. Ощущение приятного тепла расходиться от солнечного сплетения по всему организму, как тогда, в тот раз. Всхлипывая последний раз, успокаивается, замирает, застывая и проваливается в сон. Скорее всего, он уже ничего не увидит, наблюдая чёрный фон, но разве не это сейчас лучший вариант? Чужие руки тянутся к нему, приобнимая во сне и он неловко дёргается, боясь, что это Мол, но тьма перед глазами уже не даёт ему сил выпутаться из них. *** Кэнан обычно просыпается достаточно рано, около шести- семи часов утра. Так он был приучен в Храме, пока обучался и так он и продолжил просыпаться, не желая менять свой привычный уклад. Сет, так же привыкший к ранним подъёмам, просыпается в это же время. Совсем непривычно было обнаружить себя ранней пташкой на шаттле, но факт оставался фактом: шёл девятый час утра, а двое из трёх ещё спали. Три часа он ждал, совсем не ожидая, что джедай встанет на три часа позже. Ладно ещё мальчик, он был наказан, но джедай. И только приблизившись к чужому обиталищу, к личной каюте Кэнана, он наконец сообразил, почему он «единственный выживший» на этом корабле. Слабая пульсация Силы, определённый след чувствовался по ту сторону. Выдохнув с толикой облегчения и не свойственно ему улыбнувшись, Сет поторопился подсчитать координаты для прыжка, скачать информацию по планете и возможным Имперским маршрутам возле неё. Завтра они вылетали, медлить было нельзя. Их корабль подозрительно долго стоял в космопорте и с этим уже нужно было что-то делать. Ещё раз ухмыльнувшись уголком губ, инквизитор произнёс: — Теперь они будут намного меньше друг друга напрягать. Сомневаюсь, что мальчик перестанет его шарахаться, но тут уж… *** Кэнан почувствовал перед собой тёплый маленький комочек чего-то мягкого, похожего на одеяло. Не открывая глаз, он попытался понять, что же перед ним лежит, что он приобнимает рукой, но так и не смог понять. Открывая глаза, Кэнан был готов увидит всё, что угодно, даже лежащего перед ним инквизитора (конечно, он бы очень сильно удивился этому, но что он в этой жизни ещё не видел? Оказалось, многого .). Перед собой он увидел комок из двух одеял, запоздало сообразив, что своего он лишился и теперь оно пренадлежит странному существу, подкроватному монстру, случайно перепутавшего пространство под кроватью и на кровати. Причём Монстр был явно не Монстр, а монстрик, потому как размерами был чуть мельче Кэнана и, видимо ниже почти на пол головы или на голову. Понять было трудно. Он растянулся на краю кровати, повернувшись ко входу передом как и Джаррус, следовательно, спиной плотно прильнув к нему. — Эй, — осторожно коснувшись мальчишеского плеча, попытавшись тряхнуть лежащего, мужчина чуть дёрнулся назад. Реакции не последовало. Тогда мужчине пришлось вытянуть из «кокона» краешек одеяла, чтобы выпутать оттуда новую бабочку. Вышло коряво и вместо бабочки перед ним предстал его ученик, оставшийся без обоих одеял. Выглядело это комично. — Эзра? — шёпотом спросил Джаррус. Ответом ему послужило не осмысленное, но многозначительное «м». Не теряя шанса, джедай аккуратно провёл кончиками пальцев по тёмным волосам, наконец заправив эту бесючую прядь. Ему показалось, будто бы у Бриджера поднялась температура. На самом деле он думал, будто байкот- наказание Эзры не продлиться более одного дня и тот придёт извиняться, но этого не произошло, мальчик упорно стоял на своём, не желая выказывать свою неправоту одним- единственным «простите, Учитель» или даже столь знакомым «прости, Кэнан». Если бы мальчик не вышел бы на четвёртый день, пришлось бы силком вытаскивать его, но… Кажется мальчик сам пришёл к нему, практически прилипнув. Неизвестно зачем и почему, но пришёл и сейчас нагло лежит и спит на его кровати. Хихикнув, что было совершенно по-детски, опоясал, как и было до его пробуждения, мальчишку. Что ж, теперь он просто обязан будет извиниться перед Кэнаном. Что стало неожиданностью, так это ощущение. Да, кажется похожее нечто он уже ощущал ранее, когда мальчик медитировал. Что же должно было произойти, чтобы он установил прямой контакт с Силой столь ненавистным для себя методом? Кэнан не знал, но предполагал, что нечто очень неприятное. Тем более, если он, ведомый Силой, посреди ночи пришёл именно к нему, желая получить защиты. Сейчас подростку ничего не угрожало, связь между ними не била тревоги. — Эзра. — уже более настойчиво потряс за плечо мальчика мужчина, увидев на циферблате время. Девять часов. — Ну, Эзра! — кажется, подросток стал медленно, но верно пробуждаться ото сна, поворачиваясь, подтягиваясь на кровати. Пару раз зевнул, приоткрыл сонные глаза и оторопело уставился на представшего перед ним джедая. О своём ночном переключении он помнил, но как уснул здесь забыл и теперь не понимающе глядел на своего учителя, в плотную к которому он сейчас лежал, бесстыдно заняв большую часть кровати. — Что ты здесь делаешь? — изумлённо вопросил хриплым голосом подросток, в чём-то убеждая Кэнана, поскольку он легко коснулся ледяной ладонью его лба. Эзра не отпрянул, мысленно отметив, что ему ужасно плохо. Во рту было сухо, как в горячих песках Татуина, голова безбожно болела, раскалываясь и, кажется, поднялась температура. — Я? Я здесь сплю. — Эзра оглядел кровать и себя. — И я здесь сплю. — Да и меня мучает вопрос: почему? — решительно произнёс Кэнан. — Я знаю, что идиот, но не могу ответить на вопрос почему из-за меня бывает плохо именно тебе. Ты постоянно вынужден волноваться, пока я делаю глупости, а после этого ещё и заявляю, что ты в чём-то там виноват. Прости. — лоб Бриджера опять утыкается Кэнану в грудь. — Я имел ввиду, почему ты спишь в моей каюте, но твоя интерпретация мне нравиться куда больше. — подумав, добавляет краткое. — Прости. Было крайне не педагогично, не правильно так тебя наказывать за твою неправоту, даже не обсудив с тобой твои ошибки. — пару раз проходясь по тёмным волосам, рука опять застывает на любу. — У тебя температура. — Она у всех. –А у тебя выше всех. Как ты умудрился заболеть, сидя в шаттле? Впрочем, не имеет значения, тебе придётся пару дней полежать больным. — Эзра запаниковал, подумав, что его опять запирают. — Нет! Я не вернусь в комнату! — резко отпрянув, мальчик пытается подняться на локтях, но снова падает лицом в мягкую подушку. — Нет! — Успокойся. — вылавливая в двух одеялах мальчика, пытается успокоить его Кэнан, садясь на кровати. — Что? Что опять не так? — в одном из одеял он слышит всхлип, а потом оно остервенело, без предупреждения, подло и резко напрыгивает на него, пытаясь удушить. Только потом Кэнан понимает, что никто его не душит, а это — это объятия. Его падаван плачет. Как так? Что он сделал? Что сказал? — Я буду хорошим учеником! — слёзно заверяет его одеяло. Учить постельное бельё ему не приходилось, но это вряд ли будет сложнее, чем обучить Эзру. Да и обнимается это одеяло чаще Эзры. –Да-а? — неверие проскальзывает в голосе, когда он растягивает слово, но одеяло уже само откидывается, явив миру Бриджера. Ну вот всегда так! Думаешь, вот оно, счастье! Целое одеяло- ученик, а под ним… — Эзра. Эзра, ты меня пугаешь. — Я обещаю! — казалось, не слушая джедая, словно слова Кодекса повторяет мальчик, не прекращая его неправильно душить за талию. — Правда! И пусть катиться этот Мол… — Ты видел Мола? — настороженно интересуется Джаррус, смотря в мокрые синие глаза, практически излучающие искренне желание учиться именно у него. — Где? — Во сне. — торопливо отвечает мальчик. — Блин, мне… Мне правда стыдно за те слова и… И за слёзы. Прости! — честно сказать, Джаррус ничего не понимает, но то, что твориться с мальчиком ему определённо нравиться. Больше не боится его, шарахаясь, не кричит, обвиняя, не огрызается, не злословит, не прирекается. Словом, чудо, а не ребёнок. Только почему-то плачет. Спишем это на бред во время болезни. — Так, ладно, я не имею ни малейшего понятия что с тобой происходит. Ты что-то сделал? Что-то, что заставило тебя пойти на контакт с Силой? — удивлённо зыркнув и пару раз моргнув, мальчик перестаёт душить чужую талию, ему взлохмачивают волосы, пока он пытается осознать. — А откуда ты это знаешь? — спрашивает он. Ему красноречиво не больно тыкают в то самое солнечное сплетение, он ухает от прокатившейся новой волны. — Ау! За что? — Ой, прости. — торопливо извиняется Кэнан. — Кстати, ты три часа мне мешаешь встать. Наверное, Сет, — от непривычки поморщившись, Кэнан продолжает. — Наверное Сет уже заждался нас. Сегодня нужно будет сходить на площадь и закупиться припасами. Не знаю, вернёмся ли мы в ближайшее время обратно, на Гарел или всё-таки будем прятаться в другом месте. Всё же, здесь мы уже вызываем подозрение и излишний интерес. — за ним с кровати быстро вскочил и Эзра, торопливо поправляя причёску, одёргивая рубашку. Стоило бы её поменять на свежую. Всё же, ночные кошмары давали о себе знать обильным потовыделением. — Тебе лучше не вставать. — Чушь! Я не болен. — Да, не болен. Ты — хуже. Я не знаю что ты сделал, но это возымело свой эффект. — усмехнулся джедай, цепляя на пояс привычным движением световой меч, касаясь панели. –Я дал клятву… Силе… — застыв на месте, его учитель на пятках ботинок поворачивается к нему. –Так было нужно. — Верю. Тогда сейчас твоя задача — выполнить свою клятву, какой бы она не была, потому как дал ты её себе, а не Силе. — в принципе, что и стоило ожидать. Делаешь одно, оказывается вообще третье. В следующий раз он как-то не так улыбнётся и всё- продал душу Дьяволу. Всегда так! — Нет, я же помню, что дал её перед Силой. — Перед Силой, точно. Только дал ты её самому себе. Позже расскажу об этом. И, если ты будешь так любезен, расскажешь мне о том, как так получилось, что наказав тебя, я чего-то добился. И добился большего, чем если бы прочитал тебе часовую лекцию. А сейчас брысь на кухню, мелочь! — наигранно зло, с улыбкой на губах, Кэнан «сердито» глянул на мальчика и тот кивнул, на последок кинув: — Я поклялся, что стану тем, кем ты хочешь меня видеть, что буду хорошим учеником.