Дело о зельеваре

……. - Это ты так встречаешь меня, Поттер? Гарри минуту ошеломленно смотрел на Малфоя и не мог произнести даже слова. Голова закружилась. Он прикрыл глаза, открыл: нахмуренный Драко Малфой продолжал стоять возле камина. - Драко, - наконец, он смог выдавить из себя и в следующее мгновение под глухой удар от упавшего стула, бросился к нему и прижал к себе. Теплое дыхание защекотало шею. Крепко обнявшись, они стояли возле камина несколько минут, слушая чужое сердцебиение, отбивавшее громкий и частый, словно удары барабана ритм. - Почему ты так долго? – уткнувшись в шею Драко, спросил Гарри. Малфой глубоко вздохнул и чуть отодвинулся. - У Астории случилась истерика, она едва не запустила в меня Обливэйт. Я случайно отошел в сторону, и заклинание пролетело мимо. - Что? – Гарри даже отстранился. - Успокойся, к счастью, она промахнулась. Мне пришлось разбираться с ней и разговаривать с родителями, поэтому так долго. Гарри осторожно провел по гладкой щеке Драко и заглянул в глаза. - Ты в порядке? - Я не хочу сейчас об этом разговаривать, Поттер, только не сейчас, - Драко поправил чуть съехавшие с переносицы очки Гарри и, придвинувшись к нему, тихо прошептал. – Поцелуй меня. Гарри не вынося отчего то горько стеснения в груди, дернул Драко на себя и сделал то, о чем тот его просил. Твердые, но податливые губы раскрылись в ту же секунду. Медленно целуя Драко, Гарри гладил его по спине, рукам и привычный жар, как от раскаленной плиты медленно поднимался по телу, окутывал плотной пеленой и заставлял кружиться голову. Оторвавшись от манящих губ, Гарри начал покрывать лицо, шею Драко быстрыми поцелуями, наслаждаясь нежностью его кожи и сильнее разгораясь от тихих стонов, заполнявших вечернюю тишину. Аппарировав их в спальню, Гарри стянул с Драко рубашку, но, увидев бледную словно мраморную кожу любовника, вдруг ощутил странную нервозность, словно это был их первый раз. Драко почувствовав заминку, перестал снимать с любовника джинсы и поднял на него взгляд. - Гарри? Поттер моргнул несколько раз и, притянув Драко к себе так близко, что они стали прижиматься друг другу обнаженной грудью, внимательно посмотрел на него. Глаза, которые всего минуту назад были прозрачно-серыми, теперь почернели, словно грозовое небо, зрачки расширялись и Гарри понял, что готов всю оставшуюся жизнь смотреть, как они меняют цвет. Нежно проведя вдоль правого виска Драко, он продолжил раздевать любовника. *** 15 лет пролетели быстро и ярко, словно комета, пронесшаяся над Землей. За эти годы они пережили и перечувствовали многое, наверное, больше чем некоторые пары испытывают за всю жизнь. Самыми трудными и сложными оказались первые годы совместной жизни, когда многие в волшебном мире ополчились против них, когда почти каждый третий считал нужным выразить свое отношение к «главной бомбе послевоенного мира», как окрестили их колдожурналисты. Клубки, сплетенные из косых взглядов, шепота за спиной, грязных сплетен, прямых упреков друзей и родных посыпались на них, как из вывалившейся корзины. Гарри стиснув зубы и сжав кулаки, старался не обращать внимания на отравленные злобой нити, которые закручивались вокруг него, хотя пару раз не выдерживал и увольнял подчиненных, «предпочитавших трепать языком, а не заниматься делом». Наученный опытом «популярности» во время учебы в Хогвартсе, он знал, что с этим нельзя было ничего поделать, можно было лишь переждать. Единственное, что больше всего ранило его - это были испортившиеся отношения с Роном, который назвал его предателем и прокричал, что больше никогда не хочет его видеть и с Джинни, которая, как он знал, очень болезненно относилось к любому упоминанию его имени в разговоре. (Лишь намного позже, когда у Джинни появилась собственная семья, они изредка общались.) Поттеру было жаль причинять ей боль, ведь он понимал что, скорее всего, если бы не Малфой он бы продолжал любить Джинни, у них были бы дети, которых он бесконечно обожал и хорошая семейная жизнь. Но Малфой был. К тому же теперь он знал, что существует нечто большое, сильное, объемное нежели то чувство, которое он испытывал к ней и это уже не могло вернуть все назад. Намного болезненнее уколы общественного мнения переносил Драко. Иногда после работы, где первое время дела шли очень плохо, потому что многие волшебники решили саботировать его лавку, куда некоторые «доброжелатели» не стеснялись присылать воплиеры и письма, в которых проклинали все семейство Малфоев и обвиняли их во всех прегрешениях, куда приходили десятки колдорепортеров, желавших узнать про личную жизнь Поттера и Малфоя, Драко возвращался домой, едва сдерживая гнев, который иногда выплескивал и на любовника. Но самым горьким для Драко были даже не эти ожидаемые неприятности, больше всего на него давили разладившиеся отношения с родителями. Поттер конкретно не знал, что у них там произошло, но кажется те, услышав новости о воссоединении их сына с Гарри Поттером, восприняли их очень остро. Первые два года в доме, где жили Гарри и Драко старшие Малфои не появились ни разу, да и Драко, как знал Гарри, лишь несколько раз встречался с матерью во Франции. Правда, когда стало ясно, что отношения Поттера и Малфоя это не мимолетная блажь, ситуация несколько наладилась. А когда в их доме послышались детские голоса, Нарцисса Малфой, позже и Люциус (для которого, учитывая его приговор, Поттеру приходилось брать специальное разрешение в Министерстве на временное пребывание в Лондоне) стали изредка появляться у них, хотя отношения между ними и Гарри так и остались неприязненно-равнодушными. Не менее сложным испытанием в первые годы их совместной жизни стало научиться понимать и принимать друг друга такими, какие они есть. Порой Гарри не понимал, как они такие разные могут жить вместе. Они были слишком разными. В их отношениях вообще все было слишком: слишком сильно, слишком страстно, слишком больно. Малфой знал куда бить, если они вдруг ссорились, а ссорились они часто. Пару раз были на грани полного разрыва, чему способствовал острый язык Малфоя, его эгоистичность и высокомерие, постоянная занятость Гарри на работе и обоюдная ревность. Поттер сам не понимал откуда в нем вдруг поселилось голодное и вечно злое чудовище, которое пожирало его изнутри, стоило только Драко посмотреть в другую сторону. Поначалу он ревновал его ко всем, но вскоре выяснилось, что кроме него мужчины Драко не интересовали, а вот женщинам он привык оказывать много внимания. Он продолжал снисходительно относиться к их флирту и заигрыванию даже после того, как начал жить с Поттером. Гарри это неимоверно раздражало. Казалось, что он однажды может сорваться, и вскоре это произошло. Как-то находясь вместе на одном из праздников, устроенных Министерством, где среди гостей было много их однокурсников по Хогвартсу, Гарри по устоявшейся традиции отправился произносить речь, которую и закончил под звук аплодисментов. Вернувшись в зал, он переговорил с несколькими настойчивыми знакомыми и, наконец, вырвавшись, направился искать Малфоя, который куда-то пропал. Поиски закончились быстро. Сцена, увиденная Поттером в коридоре перед туалетом до боли напомнила ему ситуацию на черном диване невольным свидетелем, которой он когда-то стал. Тогда он не имел на Малфоя никакого права, но сейчас видя, как Панси Паркинсон-Шервуд (удачно вышедшая замуж за какого-то иностранного политика) в платье с глубоким декольте виснет на его любовнике, он знал, что тот принадлежал ему и от злости перед глазами заплясали черные точки. Гарри хотел уже нарушить их уединение, но тут увидел, как Малфой пытается оттолкнуть бывшую однокурсницу. Сердце невольно забилось чаще. - Мерлин, Панс, да отпусти ты меня. - Драко, подожди, - девушка придвинулась еще ближе и тихо добавила, - сразу после вечера Грэг отправиться в какую-то командировку, так что я буду всю ночь одна. - Слушай, прекрати… - Нет, Драко, я же знаю, ты этого хочешь. Ты же помнишь, что я умею делать, - Панси провела рукой от груди до паха Драко и из-под ресниц посмотрела на него. Малфой глубоко вздохнул и сделал шаг назад. - Панси, давай поговорим об… - Не надо, - она накрыла его губы ладонью. – Ничего не говори, я буду тебя ждать. Чуть улыбнувшись, она на мгновение прижалась губами к его губам и, наконец, ушла. Гарри прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Вдох. Выдох. Дышать было больно. Он вышел из-за угла, за которым прятался и увидел, что Малфоя уже нет на месте. До крови впившись ногтями в ладонь, он, вернувшись в зал, постарался не показывать, что чувствует. Там по-прежнему было шумно и слишком светло. Захотелось поскорее от этого спрятаться. Гарри вышел на балкон и запрокинул голову наверх. Сейчас даже звезды, сверкавшие на небе далекими пятнами, причиняли ему боль, потому что своим сиянием напоминали о ярких глазах Малфоя. - Поттер, вот ты где, – Драко приблизился, но, увидев, что Гарри на него не реагирует, обеспокоено спросил. – Что с тобой? Что-нибудь случилось? - Нет, - голос поддался с трудом. Он соврал, но теперь он хотел знать, как далеко зайдет Малфой. Он должен был это знать. Ему нужно было расковырять эту болячку, словно мазохист насладиться этой болью, упиться ею, чтобы хоть как-то почувствовать, что он еще жив. - Ты уверен? Гарри, ты как-то странно выглядишь. Поттер до боли стиснул руки в кулаки, потому что еще мгновение и он готов был развернуться и разбить лицо Малфоя в кровь. - Голова немного болит. Давай пойдем домой. - Конечно, пойдем. Незамеченными они покинули зал в Министерстве. Дома было тепло и пахло все той же ванилью, которую продолжал использовать Кричер, помогавший им в их новом жилище. - Я пойду спать, что-то голова сильно болит. - Я лягу с тобой, - Малфой положил руку ему на плечо. Гарри едва вытерпел этот жест. Желание сбросить руку любовника жгло, как раскаленное железо, приложенное к коже. - Не надо. Занимайся своими делами, у тебя наверняка их много. - Ты уверен? Гарри кивнул и ушел в спальню. Вглядываясь в темноту, царившую за окном, он старался прислушиваться к тому, что происходит за пределами комнаты. Сначала кроме стука собственного сердца он ничего не слышал, но потом характерный хлопок от аппарации разрезал давящую тишину. Гарри поднялся и, подойдя к окну, прислонился к холодному стеклу. Он должен был чувствовать гнев, раздражение, боль, но вместо этого не чувствовал ничего, лишь пустоту, заморозившую его и превратившую в ожившую статую. Сколько он простоял возле окна тогда Поттер потом вспомнить не мог. Он лишь смотрел вперед и даже не поднимал головы вверх, потому что боялся увидеть бледную луну, которая почему-то напоминала ему Малфоя. Наконец, когда глаза устали вглядываться в ночь Гарри отошел от окна и стал бесцельно ходить по комнате. Остановившись возле шкафа с одеждой, он открыл дверцу, и тут на него нашло. Крепко сжав кулак, он стал ударять им по стенкам, разбивая костяшки в кровь, но даже тупая боль, появившаяся от ударов, не могла изгнать пустоту, поселившуюся в нем. В момент, когда он уже почти перестал чувствовать руку, рядом раздался громкий и звенящий голос. - Поттер, ты что делаешь? Гарри вздрогнул и медленно повернулся к Малфою, который стоял в дверях и удивленно смотрел на него. - Что уже вернулся, Малфой? И как это было? - Ты о чем? - Драко нахмурившись, сделал шаг к Гарри. Поттер чувствовал, что еще чуть-чуть и он может сделать что-нибудь плохое, непоправимое, поэтому стиснув зубы, отступил. - О чем?! Я о тебе и Паркинсон. Какая же ты все-таки сука, Малфой. Малфой громко сглотнул и побледнел. - Поттер, ты что совсем сдвинулся? Ты что решил, что я…ты что следил за мной? - Хватит притворяться, Малфой. Я все слышал, слышал тебя и ее. - Что ты заладил «я слышал»! Если бы ты нормально слушал, то понял бы, что никуда не собирался, - он снова попытался приблизиться к Гарри, но тот не дал. - Не подходи ко мне, - голос был холодный и жестокий. Он научился ему у самого Малфоя, прожив с ним почти год. – И где же ты тогда был? - Какой же ты придурок, Поттер, - голос его сорвался, но он быстро взял себя в руки. – Я был в своей лаборатории, чтобы взять тебе это. Он одним движением вытащил из кармана мантии бутылочку. Сначала Гарри не понимал, что видит, но потом, когда Драко бросил ее на кровать он понял, что это было. - Я действительно поверил, что тебе плохо, что у тебя болит голова. Я думал тебе нужно это зелье. Оказывается, это я идиот. Голос к концу стал совсем бесцветный. Выдохнув, он отвернулся и стал выходить. - Малфой, - прохрипел Гарри, - подожди…я … - Пошел ты к дементору, Поттер, я все понял. Ты по-прежнему считаешь меня эгоистичной сволочью и не доверяешь мне. И вышел, закрыв дверь. Следом из комнаты исчез и свет. После этого Гарри много раз пытался встретиться с Драко и поговорить, но все было тщетно. В ответ он слышал только тишину. Он не видел Драко уже пять дней и думал, что может сойти с ума. Он не знал, что так можно зависеть от человека. Малфой не хватало, как воздуха. Лишь разговор с Гермионой, которая на этот раз на удивление была с ним строга, сказав, что Малфой сделал правильно, что ушел, помог ему задуматься. Он должен был научиться доверять Драко. После этого Гарри перестал делать попытки встретиться с любовником, а, уйдя головой в работу, старался обо всем забыть. И лишь вечером возвращаясь домой, лежа в кровати и глядя на желтые полосы на шторах отбрасываемые уличными фонарями, пытался понять, что ему делать. В тяжелую после многочасовых рабочих дней голову лезло множество вопросов, на которые он не знал ответ. Порой так устав от них, он начал задумывался над тем: были ли вообще ему нужны такие отношения? Отношения, которые ломали его, выворачивали, превращали в другого человека, которые заставляли задыхаться от пустоты, когда любовника не было рядом - делали слишком зависимым. На седьмой день от одинокого самобичевания его отвлек посторонний шум. Перед ним стоял Драко. Он был зол, очень зол. Гарри не видел его таким никогда. - Решил, что это все, Поттер? Пострадал пять дней и думаешь этого достаточно? Это все на что тебя хватило?! – затем шумно втянул воздух и холодно процедил. – Раздевайся! - Что? - Я сказал раздевайся или хочешь, чтобы я помог тебе раздеться? - Я не…- начал было Гарри, но увидев жесткий взгляд, плотно сжатые губы и крепко стиснутые кулаки, сглотнув, стал раздеваться. Когда на Гарри осталось лишь трусы, Малфой вмиг оказался рядом с ним и сдернул с него оставшуюся одежду. - Готовься, Поттер, сейчас ты будешь отвечать за свои необоснованные подозрения. И толкнул Гарри на кровать, а в следующее мгновение быстро разделся сам. Уже много позже, когда они лежали на кровати, и Малфой накладывал на оставленные им же повреждения целебную мазь, а Гарри, чувствуя его нежные, извиняющиеся прикосновения, понимал, что пусть у них были сложные отношения, но уже не мог без них. Драко был его ключиком, заводившим механизм, без него он бы продолжал двигаться, говорить, но постепенно глаза тускнели и жизнь останавливалась. Драко нужен был ему, чтобы чувствовать жизнь. *** Несмотря на все трудности в их отношениях у них было множество кусочков-моментов, сотканных из радости, смеха, любви и нежности, которые перевешивали все плохое; моментов, которые объединяли их, делали ближе друг к другу, защищали от ночных кошмаров и наполняли силой. Самым изумительным для Гарри было открывать новое о Драко, который был словно пазл, состоящий из разных, порой как будто не совместимых частей, но образующих в итоге совершенную картину. Гарри с удивлением узнал, что Драко очень любил яблоки и когда Поттеру изредка удавалось приготовить ему шарлотку или утку с фруктами, тот становился словно кот объевшийся сметаны; оказалось, что Драко любил весну и осень и прогулки в парке под пронизывающим ветром, иногда любил одиночество и проводить время в библиотеке за книгами или игрой на фортепиано, любил красивые и дорогие вещи, которыми обставил весь дом. (Последнее было ярким проявлением его порой раздражающего снобизма, про который он забывал лишь на отдыхе, где мог вести себя совершенно по-плебейски, загорая голышом или ловя рыбу.) Малфой любил поваляться в горячей ванной и проводил там по несколько часов, хотя не редко оставлял дверь в душевую открытой, делая явные намеки любовнику. Драко очень любил секс и периодически устраивал разные эксперименты, но совсем не любил говорить о чувствах. Поначалу Гарри было странно не слышать ответное признание в любви (он слишком привык к таким словам, когда был с Джинни), но потом перестал обращать на это внимания, потому что и так знал, что Драко к нему чувствует. Хотя единственное словесное выражение чувств Драко к нему он запомнил на всю жизнь. Это случилось где-то на второй год их отношений. Поттер как обычно попал в Св. Мунго с травмой, полученной вовремя очередной аврорской облавы и осмотренный целителями пришел в себя, когда в палату практически снеся дверь ворвался Драко Малфой. Видимо от колдомедиков он узнал какие-то не те новости потому что склонившись над Гарри, который предпочел полежать с закрытыми глазами, чтобы в очередной раз не слышать гневных речей любовника, сначала потрогал его за руку, потом крепко ее сжал и стал зло цедить сквозь зубы - Поттер, если ты, твою мать, сейчас сдохнешь я достану тебя там и убью. Собственноручно. И не пожалею, скотина ты такая гриффиндорская. Убью, - и через выдох еще крепче сжав руку Гарри, совершенно другим тоном добавил. – Гарри, прошу тебя, проснись, не оставляй меня. Я люблю тебя…пожалуйста, проснись. Дольше закрытыми глаза он держать не мог. - Я тоже люблю тебя, Драко. За это «подлость», как Малфой назвал ее позже, он отомстил ему тем, что не разговаривал с ним целый день. Их безумные, страстные отношения стали успокаиваться, когда они, наконец, решились завести детей. Малфой долго отказывался пользоваться «дурацким маггловским способом», но когда Гарри после того, как сам все разузнал, рассказал Драко, тот неожиданно согласился. Решив не делить детей на Малфоев и Поттеров, они посоветовались со специалистами и для оплодотворения чистокровной ведьмы (имя, которой журналистам узнать так и не удалось) перемешали свой генетический материал. Спустя два с половиной года у них родились близнецы: Джеймс Абраксас и Альбус Северус, а год спустя еще девочка – Лили Нарцисса. (Первое время Драко глядя на их большую семью, язвил, что вскоре они порыжеют и сменят фамилию на Уизли). Поначалу справляться с малышами им было страшно и трудно, но вскоре под бдительным вниманием, советами родственников и близких друзей, они оба поняли, как вести себя с ними. После появления в их жизни детей они чаще стали уделять внимание им, нежели друг другу; на период раннего детства девочки и мальчиков их страсть друг к другу сменилась нежностью. Они даже занимались не сексом, а любовью, словно так благодарили друг друга за выбор и понимание. *** Осень в этом году наступила рано. Дубовые листья, заброшенные ветром золотистой россыпью украшали дорожку на Кинг-Кросс, ведущую к Хогвратс-экспрессу. На вокзале как всегда первого сентября было шумно: здесь царила какофония детских радостных вскриков, родительских монотонных увещеваний о том, что все будет хорошо, урчаний недовольных сов и звона тележек, груженых багажом. Гарри защищаясь от резких порывов ветра, плотнее запахнул пиджак и, поставив клетку с Белкой - совой детей, повернулся к Альбусу и Лили, которая в этом году в первый раз отправлялась в Хогвартс и, теперь дергая брата за рукав, в очередной раз расспрашивала у него, что ее ждет в волшебной школе. Альбус недовольно хмурился, устав от расспросов, осматривался по сторонам, выискивая своих друзей, но продолжал отвечать, прикусывая губы от нетерпения. Чуть вздрогнув от резкого звона тележки поставленной рядом, Гарри обернулся и тут же улыбнулся увидев Драко и светловолосого мальчика, который стоял рядом с ним и внимательного того слушал. Это был Скорпиус - сын двоюродной кузины Малфоя, которая умерла при родах, а отец начавший выпивать после смерти жены, вскоре умер, упав с лестницы. Гарри и Драко решили взять малыша к себе, потому что других более близких родственников у него не осталось. Остальные дети приняли его спокойно (правда, без братских драк иногда не обходилось) и вскоре стали считать его за родного. - Скорпиус, помоги Лили-Нарциссе с чемоданом, - Малфой смотрел на подростка, который в этом году отправлялся в Хог во второй раз и чуть поправив ему ворот и так хорошо отутюженной рубашки мотнул головой в сторону сестры. Скорпиус коротко кивнул точь-в-точь, как это любил делать Драко: без эмоций и чуть надменно и, подойдя к Лили, взял ее багаж. Альбус видимо только этого и ждавший что-то пробормотал Скорпиусу и бросился к рыжеволосому мальчику и девочке, только появившимся на Кинг-Кросс. Те, держа перед собой огромную тележку, ловко маневрировали среди других волшебников, заполонивших вокзал. Драко увидев к кому подбежал Альбус чуть скривился, но все же промолчал. Вслед за рыжеволосыми детьми появились и их родители: Рон и Гермиона Уизли. Видимо почувствовав обращенный на них взгляд, семья Уизли обернулась к Гарри. Гермиона широко улыбнулась и махнула рукой, Рон чуть помедлив, кивнул ему и Драко. Рон и Гарри снова начали нормально общаться несколько лет назад, когда, не выдержав их ссоры, Гермиона не свела их на своем дне рождения и не заперла их в одной комнате. Сначала они пытались выбраться, потом игнорировали друг друга, затем немного покричали и лишь после пришли к примирению. (Но о прежней крепкой дружбе говорить было уже невозможно.) Обменявшись короткими приветствиями, обе пары родителей стали подгонять своих детей к поезду, который уже издал финальный гудок, а колеса чуть вздрогнув, звякнули. Лили и Альбус со Скорпиусом обняв Гарри и Драко (в последний момент Лили вдруг опустила уголки губ вниз и, моргнув несколько раз, собиралась заплакать, но Драко пристально на нее посмотрел и девочка тут же успокоилась) уже зашли в свое купе, а Джеймс все еще о чем-то говоривший со старшекурсниками, только в последний момент, быстро попрощавшись с родителями, запрыгнул в уже набиравший ход Хогвартс-экспресс. Еще раз махнув из уезжавшего поезда грустно улыбавшимся Гарри и Драко, Джеймс окончательно скрылся внутри. - Поттер, ты не расстраивайся. Мы будем им писать и иногда даже навещать, ведь не зря же мы состоим в попечительском комитете, - все еще глядя вслед уже исчезнувшему за горизонтом Хогвардс-экспрессу, тихо произнес Драко. – К тому же вечером у меня есть для тебя сюрприз. Гарри подозрительно посмотрел на мужа. - Какой сюрприз? - Будь терпеливее, Гарри. Вечером узнаешь, - и игриво приподнял брови - Драко, только не говори, что этот сюрприз ждет меня в спальне. - Что-то раньше я жалоб по этому поводу от тебя не слышал. Тут же вспомнив, как почти два месяца назад после очередного «сюрприза» Драко едва успел развязать ему руки и натянуть на их обессиленные тела простынь, когда в комнате появилась Лили и с невинным выражением лица сообщила, что "кажется, папочки забыли поставить "заглушку", Гарри почувствовал, как жар начинает подниматься к щекам и, дернув ворот рубашки, глубоко вздохнул. - Мерлин, Поттер, как ты можешь быть таким стеснительным и это после стольких лет жизни со мной? Хотя должен заметить, - он смахнул с плеча Гарри пылинки и, близко наклонившись к его уху, хитро ухмыляясь, прошептал, - меня это всегда заводило. Гарри кашлянул, пряча улыбку, и отодвинувшись от Драко, внимательно на него посмотрел. Малфой в свои почти сорок выглядел молодо и по-прежнему изысканно. Единственное, что выдавало его возраст, были небольшие морщинки вокруг губ и глаз, но последние были по-прежнему завораживающе красивыми. - Знаешь, Драко, ты совсем не меняешься, хотя…я этому очень рад, - тихо произнес Гарри и чуть улыбнулся изумленно изогнувшему правую бровь Малфою. Вновь плотнее запахнув пиджак, он крепко взял Драко за руку и они вместе по дороге, усыпанной золотистыми листьями, отправились домой.