Not entirely human

      – Джонер был прав. Ну и дыра.       Рипли молча пожимает плечами. Трехдневная вылазка в глубины разрушенного Парижа не дала ничего, кроме подтверждения – Земля действительно оказалась той еще дырой. «Аурига» разбилась на опустошенной территории, и «Бетти» не слишком-то отклонилась от ее курса. Что здесь случилось, никто из них особо не знал. Врисс предполагал, что бомба. Джонер вообще ничего не предполагал, только ругался. Ни тот, ни другой, не смогли приспособиться к измененной атмосфере и так и не поняли, что их убило: воздух, остаточные излучения или что-то еще. Три дня назад Колл стащила их к разбившемуся шаттлу и смотрела, как Рипли поливает тела пламенем из огнемета. Она оставила на импровизированной могиле самодельный обрез Врисса и автомат Джонера. После этого делать там было особо нечего.       Людей вокруг не обнаружилось, но и припасов – тоже. Они успели обшарить несколько районов, но везде находили только полуразрушенные здания и одинаковое запустение. Казалось, вся Земля превратилась в одну выжженную пустошь. И не факт, что жилые ее области могли предложить что-то лучше.       – Прости. Наверное, не стоило этого говорить. Твоя планета, и все такое.       Рипли приподнимает брови и усмехается, прежде чем спрыгнуть с постамента. Переступает через каменные обломки статуи под ним.       – Моя планета?       – Ну, знаешь. Ты поняла.       – Ага. Идем. В той стороне оцепленные здания. Военные, если повезет. Может быть что-то полезное.       Она начинает шагать вперед, задвинув висящий на лямке автомат подальше за спину. Все три дня она пребывает в удивительно приподнятом настроении – движение и деятельность, кажется, выбили из нее мрачную замкнутость. После аварии никому из команды не удавалось до нее достучаться. Рипли держалась отстраненно, игнорировала любой контакт и рычала, когда ее допекали. Джонер чуть не словил пулю, в шутку предложив свои соболезнования в связи с утратой потомства. Спустя несколько дней Джонер умер, и его шутки – вместе с ним.       Колл остается на месте и сосредоточенно кусает губу.       – Рипли, стой.       – Что?       – Там что-то есть.       Рипли оглядывается, прослеживает направление ее взгляда. По обе стороны разбитой дороги лежат руины домов, а за ними – лабиринты мелких закоулков. Порой в них мелькают тени, порой слышен мягкий шорох по растрескавшейся земле.       – Знаю. Идут за нами от самого шаттла. Падальщики – надеются, мы сдохнем, и им будет, чем поживиться.       – Падальщики? Откуда?       – Откуда всегда, – Рипли без интереса разглядывает что-то на ладони, облизывает ее и вытирает о бедро. – Где есть смерть, там эта дрянь.       – Да, но… кто…       – Откуда мне знать? Мутировавшие жизненные формы. Нам не опасны.       Явно завершая дискуссию, Рипли снова идет вперед. Колл вглядывается в переулки еще несколько секунд, положив руку на свисающий с плеча дробовик. Отпускает. Смотрит на высокую фигуру впереди. Все верно, падальщики никогда не нападут на сильного хищника первыми. Колл старается не думать, что случилось бы, будь она здесь одна. Рука привычно тянется к пробитому боку. Под наспех приваренной пластиной (чтобы внутренности не вываливались, звучит в голове идиотский смех Джонера) она при каждом шаге чувствует, как трутся друг о друга развороченные выстрелом детали.       – Рипли!       – Я же сказала, они не опас…       – Нам нужно вернуться назад.       Впереди Рипли замедляет шаг и останавливается. Колл видит, как она, опустив голову, кладет ладони на бедра. Со спины она выглядит раздраженной, а когда оборачивается, черты лица как будто проступают жестче. От холодной улыбки Рипли и тяжелого взгляда обычно дерет под кожей. Когда улыбки нет, под кожей дерет в три раза хуже.       – Назад?       – К шаттлу.       – И что мы будем там делать? Раскопаем свое барбекю и устроим ужин?       Колл пропускает циничный выпад мимо ушей.       – Мы не планировали долгую вылазку. Там все наше снаряжение, включая кислородные баллоны. Дальше без них идти опасно. Атмосфера нестабильна, а дыхательная система у людей, насколько мне известно, не отключается.       – Я чувствую себя прекрасно. Ты забываешь, я не человек.       Колл упрямо стоит на месте, сверля ее взглядом. Когда Рипли подходит, ей приходится поднять голову. Хищные пальцы сжимают ее плечо с хорошо размеренной, осторожной силой.       – Шаттл не взлетит, и ты это знаешь, – темные, почти черные глаза держат Колл, не отпуская. – Боезапаса там нет, мы все расстреляли в этих ублюдков. Провианта – тем более, хотя ты и без него обходишься прекрасно. Никакой связи. Ни для одной из нас там больше ничего не осталось.       Колл молча дергает плечом, и Рипли отпускает ее, но взгляда не отводит.       – Если базы впереди все-таки военные, там может быть оружие или даже радио. На худой конец, карты, чтобы выбраться отсюда. Ты предлагаешь потратить еще три дня на дорогу к нулевой отметке.       К досадливому молчанию, должно быть, примешивается что-то еще. Оседает на рецепторах тяжелой взвесью. Рипли инстинктивно тянется ближе – Колл принуждает себя не отстраняться. Андроиды не испускают феромонов, и все, что чувствует Рипли в ее запахе, это легкая нотка металла, а не слабость. По крайней мере, Колл на это надеется.       – Там больше ничего нет. Нам нужно двигаться дальше.       Тон кажется чужеродным в ее голосе. Словно она пытается убедить вместо того, чтобы командовать, хотя за словами все еще позвякивает сталь.       – Ладно, – еле слышно бормочет Колл сквозь зубы.       – Ладно?       – Ладно, ладно! Господи Боже. Хорошо. Идем.       Она обходит Рипли и раздраженно шагает вперед. Ей не видно, что та смотрит ей в спину несколько секунд с непонятным замешательством, прежде чем двинуться следом.       На следующее утро Колл исчезает. ***       Рипли нагоняет ее в дне пути до шаттла. Хотя нагоняет – сильно сказано. Она идет неторопливо, ориентируясь на звук выстрелов, не отрывая глаз от движения впереди. На ходу педантично заправляет патроны в обойму. В одном темпе, в одном ритме. Шаг, шаг, звяк – щелчок. Шаг, шаг, звяк – щелчок.       Колл, перекинув ствол о сгиб руки, борется с заклинившим дробовиком и с трудом вытряхивает не разорвавшийся заряд. Пятки ботинок зарываются в песок. Спина плотно вжата в мелкий валун, едва прикрывающий ее голову сзади. Вокруг кружат еще как минимум трое существ – четверо, если в последний раз она промахнулась. Колл слышит их угрожающее рычание и периферическим зрением видит припадающие к земле тени. Она не позволяет себе поднять голову, судорожно запихивая патроны в ружье. С хлопком поднимает ствол на место.       Две короткие очереди и огрызок третьей взрывают воздух, и головы двух существ разлетаются ошметками. Без движения они похожи на очень деформированных, кожистых собак-переростков, гладких и морщинистых. При большом воображении – на очень деформированных людей. Колл благодарна программе за отсутствие рвотного рефлекса. Откуда-то сзади доносится скулеж и неровный перебор лапами.       Рипли подходит к ней тем же размеренным шагом и опускается напротив, сгибая колени. Покачивается на носках ботинок. Автомат упирается в левое бедро.       – Помощь нужна? – невинно говорит она с насмешливой улыбкой.       Колл требуется пара мгновений, чтобы обработать происходящее. Потом она с выдохом падает затылком на камень и чуть съезжает задницей по земле, бессильно вытягивая ногу. Роняет дробовик рядом.       – Как ты меня нашла?       – Падальщики, – Рипли кивает в сторону изувеченных трупов. – Ушли следом за тобой. Ночью.       Колл вскидывает на нее виноватый взгляд. Внезапно хочется провалиться на месте от стыда.       – Я не…       Рипли резко дергает головой, вслепую что-то почуяв, и уже в рывке ее глаза мечутся к цели. В следующую секунду Колл, удивленно распахнув глаза, кричит: колено Рипли всей тяжестью тела вонзается ей в левое бедро, под поврежденным боком. Боль ошеломительная: мириады волокон взрываются и полыхают внутри, перенося данные. Она пытается хватать воздух ртом, но ловит только кончики волос. Рипли везде вокруг нее: упирается ладонью в камень, низко пригибается к валуну и разъяренно шипит. Отведенная в сторону рука сжимает автомат. Была бы кровь – застыла бы в жилах. Такой же звук издавали те, другие, и Колл готова поклясться, что оскалы у них тоже похожие. По сравнению с этим рычание твари из пустоши кажется щенячьим повизгиванием.       – Пошел ты, – доносится сверху приглушенный голос, а затем – автоматная очередь.       Сверхпрочный каркас угрожающе скрипит под коленом Рипли, когда она подается назад. Глаза Колл все еще распахнуты от шока. Она тяжело переводит дыхание.       – Последний.       – Мм-хм. Так и поняла.       Рипли откладывает оружие, разглядывая ее исподолбья.       – Покажи.       – Чего?       – Падальщики. Нападают только на слабых – или раненых.       Ее взгляд проходится по Колл и цепляется за влажное пятно, где майка прилипла к левому боку. Она бесцеремонно тянется туда рукой.       – Черт, ладно! Ладно.       Колл ногами подталкивает себя вверх, садится удобнее и выгибается, поднимая майку. Плохо проваренный шов расходится со стороны и сверху, из него сочится густая белесая субстанция. Рипли наблюдает, не моргая.       – Меня тогда знатно повредили, только я не сразу заметила, – нехотя объясняет Колл. – Нужно было сразу… Пробило пару биокомпонентов и подачу синтетической крови, а она питает всю систему. В общем… да.       – Могла бы просто сказать.       Колл строит гримасу.       – Ну да, и стала бы обузой. Процессор начал сбоить неделю назад, но было не до того. Потом эта вылазка… Последние пару дней система шлет сигналы о критическом состоянии.       – А на шаттле должны быть запасные компоненты.       – Именно.       – Могла бы просто сказать, – повторяет Рипли, отрываясь от шва, и смотрит Колл в глаза прямым, неподвижным взглядом. Колл смущает эта ее привычка. Она моргает и нервно облизывает губы.       – Ладно, слушай… Тебе придется кое-что сделать, прямо сейчас. Можешь отодрать пластину?       Рипли оценивающе смотрит на тонкий кусок алюминия, который закрывает пробоину в корпусе андроида. Касается отошедшего края подушечкой пальцев. Потом вдруг без предупреждения вжимает Колл в камень, подцепляет пластину ногтями и выдирает прочь. Металл отходит с премерзким скрежетом, сухо лопаются сваренные швы. Колл кричит так, будто у нее в горле тоже что-то лопнуло – мгновенно сорванным голосом. Вдобавок ко всему, она смутно уверена, что Рипли основанием ладони продавливает ей корпус между ключицами. Из-под алюминия толчком выплескивается новая порция сероватой субстанции.       Рипли бросает изогнутую пластину на землю, с интересом царапнув острый край кончиком пальца.       – Готово.       Колл странно подскуливает – болезненные стоны смешиваются со смехом. Когда возвращается способность говорить, первое, что она выдавливает, это:       – Г-готово, блять…       – Ты сказала, прямо сейчас.       Она переводит дыхание, смотря, как Рипли растирает на пальцах синтетическую «кровь». Ее кровь. У нее снова вырывается смешок.       – Повезло мне, что не успела договорить, – фыркает она и делает пару глубоких вздохов, сгоняя с лица нервозную улыбку. – В общем, теперь надо отключить болевой передатчик.       Рипли поднимает на нее немигающий взгляд.       – Андроиды чувствуют боль?       – Не поверишь, это именно то, что я сейчас чувствую, – с иронией выдыхает Колл. – У нас есть интерфейс приспособления. Мимикрии, или типа того. Мы моргаем, дышим, чувствуем боль и голод. Людям некомфортно, когда машина в виде человека не ведет себя как человек. А я, к тому же, скрывалась. Мой болевой порог максимально точно приближен к человеческому, а это… откровенно говоря, хреново.       – Хреново, – эхом отзывается Рипли, улыбаясь уголком рта.       – О, заткнись. Просто… выключи его. Я блокировала передатчик на «Ауриге», но сейчас моя система – чертов бардак, и работает так же. Придется вручную.       Колл сглатывает, когда Рипли подается ближе, приглядываясь к месиву биокомпонентов и проводов.       – Он примерно тут, – она касается рукой ребер, – только со стороны спины. Я так руку не выгну, но у тебя получится… надеюсь.       Рипли кивает и пробегает пальцами от точки, указанной Колл, к пробитому боку. Вопросительно смотрит.       – Сейчас, секунду, – Колл возится, выпутываясь из куртки правой рукой, и зажимает в зубах пустой рукав. Взволнованно вздыхает. Рипли ждет ее сигнала. Колл, невнятно ругнувшись, дергает подбородком и зажмуривается.       В первую секунду даже кажется, что будет сносно. Рипли осторожно исследует сплетение оборванных проводов, ища податливое место, но затем ее пальцы углубляются внутрь, и покрытые химической кровью внутренности расступаются под давлением. Куртка в зубах мгновенно натягивается. Колл не позволяет себе разжать челюсти, чтобы закричать. Она чувствует, как Рипли нащупывает путь внутри: отодвигает провода, оттесняет блоки и пластины, аккуратно перемещает биокомпоненты. Вреда это Колл не причиняет, только жуткую боль. Все глубже и глубже. Синтетические волокна посылают цунами импульсов в главный процессор; когда пальцы Рипли касаются опорной системы – «позвоночника» – и обходят его, это ощущается, как удар гигантским зарядом тока. Внутренние элементы расходятся в стороны, вытесняемые рукой, которая уже погружена внутрь выше запястья. Колл давит вопль за сжатыми зубами, превращая его в яростное мычание. Каблуки ботинок взрывают песок.       Не отвлекаясь, Рипли двумя резкими движениями хватает ее колено и мощно прижимает к земле. От встряски все внутри обдает огнем. Колл распахивает глаза, тянется перехватить кожаный рукав зубами. Рипли выглядит предельно сосредоточенной – странно смотреть на ее лицо и воспринимать отдельным существом, одновременно чувствуя, что заканчивается она где-то глубоко внутри. Она сужает пальцы, минимизируя инородный объем в грудной клетке. Обшаривает нагромождения схем, проворачивает запястье. Тянется дальше. Ее движение – единственное, что выбивается из ошеломляющей болевой волны. Когда она, наконец, нащупывает нужный датчик, Колл мычит и кивает. Их взгляды не отпускают друг друга, пока Рипли пытается зацепить предохранитель кончиками ногтей и каждый раз, не дотягиваясь, соскальзывает. Андроиды не падают в обморок, и прямо сейчас Колл чертовски об этом жалеет.       Она разжимает челюсти, чтобы крикнуть «Да давай уже!», но изо рта вырывается только нечленораздельный поток звуков. Рипли замирает. Затем делает коротий, решительный вдох, меняет положение тела и толчком продвигает руку еще дальше. Передатчик нехотя щелкает.       У Колл ощущение, как будто в последний момент между ней и взрывом бомбы выставили защитное стекло. Ни единое волокно ее тела не теряет тактильной чувствительности, но доносит до процессора только данные, а не эмуляцию чьего-то копания во внутренностях. Она выталкивает изо рта покрытую отметинами зубов куртку и бессильно откидывается назад.       Рипли вытягивает руку, задержавшись пальцами на грани пробоины в боку. Внутри ее присутствие ощущается на пару фантомных секунд дольше, пока не приходят в движение вытесненные со своего места компоненты.       – Спасибо, – слегка задыхаясь, произносит Колл. – Спасибо.       Под ее взглядом Рипли аккуратно вытирает с кожи остатки синтетического проводника – «крови» – и поднимается, подбирая с земли автомат. Колл кажется, она слегка дрожит. Правая рука у локтя опоясана мелкими порезами – края пробоины в боку подплавлены ее кровью. Что-то беспокойное есть в том, как она отряхивает оружие от песка. Потом Рипли перекидывает лямку через плечо и обыденно говорит:       – Шаттл недалеко, до заката дойдем. Готова? – и ехидно добавляет: – Или тебе помочь?       Колл с земли показывает ей средний палец.