Счастье есть.

Сегодня хвостатые готовы были забыть о том, что такое сон. Концерт, который уже привычная четверка сегодня играла, настолько запал им в душу, что они просто не хотели его заканчивать. Среди неспавших был и Джордж. Он мастерски играл ночные баллады, заставляя многих пустить слезу. Его тихий успокаивающий голос был колыбельной для ушей. Однако русалок и русалов нельзя было так просто сломить. Сразу же после тихого ритма, все бросались в громкий и энергичный, забывая о пролитых слезах. Ричард присоединился к ночным песнопениям, подпевая и звеня бубнами. Ричард одним своим голосом заставлял остальных петь громче и шуметь на всю реку Мерси. И никто из тех, кто ушел спать даже и не думал о том, чтобы остановить этот балаган. Это было веселье, которое молодежь желала получить. Джордж не раз встречался взглядами с Ричардом за сегодня. Русал с ониксовым хвостом до конца не мог поверить в то, что больше они никогда не разлучатся. Он впервые за долгое время смог открыть свою душу человеку, которого полюбил. И это было взаимно. Ричард не бросил его с разбитым сердцем, будучи кормя его любовью. Он вернулся обратно и он был рядом. Джордж не был тем, кому Ричард хотел разбивать сердце. У Джорджа были родители, был Пол. У Ричарда были родители, был Джон, был Брайан. Сердце Джорджа было разбито дважды. Сердце Ричарда трижды. Разбивая сердце человеку, невольно чувствуешь, как твоё собственное разбивается вдребезги. Это все прошло. Они научились на своих ошибках. Они изменились. Джордж был бы все тем же боязливым изгоем, а Ричард остался бы доверчивым притворщиком, если бы не все эти события, сделавшие их ещё ближе друг к другу. Ричард и Джордж очень разные, но с этим такие одинокие и разбитые. Их мраморные души вновь строились воедино, когда они были вместе друг с другом. Старки был наполнен жизнью, танцуя и напевая одну из песен. Глядя на Ричарда сейчас, Джордж понимал, что именно он заслуживает быть сейчас магнитом этой ночной жизни. Джордж не считал себя совсем не нужным здесь, наоборот, ему нравилась энергия Ричарда, которую цепляли все, кто тут был. В душе Джорджа крылось совсем другое, когда он поймал своими уставшими глазами взгляд Ричарда, намекая на то, что он идёт спать. Старки проводил его взглядом, не забыв перед этим подмигнуть, заставляя Джорджа лишь слегка дернуть бровями. Уплывая под шумный ритм, Джордж старался не думать о том, что так сильно не давало ему покоя. Ему хотелось уснуть и забыть об этом, а после проснуться рядом с любимым человеком и зажить с ним новой жизнью. Он это заслужил. Они это заслужили. Найдя свою укромную пещерку, Джордж юркнул внутрь, устраиваясь поудобнее и чувствуя, как его медленно уносит в царство сна. С облегчением от головы до конца хвоста, Джордж чувствовал, что ничто не может помешать ему уснуть желанным сном.

Джонни… Джонни… Ох… Джонни… Джонни… Джонни! Джонни! Джонни! Джонни! Джонни! Джонни! Ох! Боже! Джонни! Господи!

Нет, Джорджу не померещилось. Это подобие «пения» раздавалось совсем близко. Джордж знал, что Пол всегда спал ночью крепко, не плавая на ночные песнопения. В этот раз было что-то новенькое. Да и пел он как умирающий лебедь. С каждым разом, произнося «Джонни», голос Пола становился громче, отчего невозможно было уснуть. Джордж был уверен в том, что он не один такой, кому не удавалось уснуть. Не медля, Русал выплыл из пещерки, намереваясь это остановить, даже не задумываясь о том, чем именно занимался Пол и что заставляло его так петь. Только уже будучи совсем близко к источнику такого жалкого пения, Джорджа озарила мысль о том, что лучше Полу не мешать. Да и не только Полу. Ещё и трахающему его Джону проблем не хватало, быть замеченным кем-то. Хоть были они в глубине пещеры, они делали все, чтобы быть услышанными. Джордж слегка покраснел от смущения и еле сдержал нервный смешок, плывя обратно. Судя по стонам Пола, Джон действительно был в этом хорош. А ведь когда-то давно, ещё будучи подростками, они с Полом всегда задумывались о том, как это будет с ними происходить. Что Джордж, что Пол, оба мечтали сделать это впервые с тем, кого любят. Несчастный Джордж не мог уснуть, представляя привлекательное статное тело Пола над собой, и как он овладевает им. Джордж мечтал быть тем, кого Пол мог целовать от нежных успокаивающих до страстных возбуждающих поцелуев, трогать аккуратно, словно боясь сделать что-то не так, до потери контроля над собой и накрывающей в диком экстазе эйфории. Это были его подростковые мечты, которым не суждено сбыться. Пол нашёл своего суженного, так же, как и сам Джордж. Сейчас Джордж сидел в своей пещере, на самом краю, ощущая как тяжелеет его хвост, свисающий с обрыва. Желание спать пропало. Да и какой уж тут сон с таким прекрасным песнопровождением? Сейчас Джордж чувствовал себя так же, как и в те моменты, когда видел Джона и Пола вместе. Брошенным. Обделённым. Однако сейчас он не был против того, чтобы эти двое встречались. За исключением того, насколько громко они занимались любовью. Пока они получали кайф, Джордж вынужден сидеть здесь и ждать, пока это закончится. Возвращаться назад к веселящимся сородичам с Ричардом ему не хотелось. Ричард прекрасно справлялся и без него. И Джордж это прекрасно знал, но это совсем не то, чего хотел Джордж. Он хотел быть сейчас с Ричардом, не там, среди сородичей, а здесь, или где-нибудь в комфорте. Рядом с ним. Видеть перед собой это вовсе не страшное, а привлекательное лицо, с большим носом и небесными глазами, ощущать его большие руки, обнимающие до хруста костей. Быть придавленным им без возможности вырваться, чувствовать всю ласку и любовь, которую Ричард даёт ему, заставляя стонать громче от удовольствия. Видеть над собой его небольшое, но стройное тело, ощущать как оно берет контроль над худым телом Джорджа. Русал даже и не думал о том, что когда погонится за Ричардом, это все окончится тем, что они будут страстно целоваться. Это было гораздо лучше чем желание Джорджа выбить из Ричарда всю дурь. Старки был императором импровизаций. Он знал, что Джордж будет слишком зол, чтобы пытаться его выслушать. Да и какие слова тут нужны, когда родные губы накрывают свои любимые. Джордж чувствовал, как вся его злость испаряется, как что-то ненужное сейчас. Он знал, что Старки просто отматывается от извинений, и он давал Ричарду это сделать. Хотя, то, как магически Ричард орудовал своим ртом, было гораздо лучше всяких извинений. Их никто не видел, правда это их даже не заботило. Они не виделись целую неделю. Как будто год прошёл. Джордж не знал, что он делал, когда отвечал на поцелуй Ричарда, ощущая как язык исследователя занимается профессией Старки во рту Джорджа, оглаживая язык, изредка покусывая его, щекоча небо и проводя по острым зубкам языком. Нет. Он знал. Прекрасно знал, когда прижимал его к себе ближе, оглаживая ладонями стройные плечи Ричарда. Джордж хотел этого. Именно с Ричардом. Только с ним. Его мечта найти свою любовь сбылась. И вот-вот сбудется самое главное.  — А ты это здорово придумал, Ричи, — усмехнулся хрипло Джордж, когда ощутил легкую свободу в дыхании, — Делаешь вид, словно это не ты бросил меня одного на неделю. Я все ещё злюсь на тебя. Его губы сделались алыми от укусов и поцелуев, а в глазах плясали черти в огне страсти. Джордж так и манил одним своим видом. Ричард поклялся, что у него встало в хвосте, и это была адская давка.  — Не ври себе, Джорджи, — усмехнулся Ричард, звонко опуская свои ладони на бёдра русала, притягивая его ближе, — Я готов загладить свою вину, чтобы мой вампирчик перестал скалиться. Тогда ты точно отдашь победу мне.  — Мечтай, Ричи, — слегка вздрогнув прошептал Джордж, ощущая как горячие губы Ричарда коснулись его шеи, и как его харизматичная сторона начинает рушиться. Джордж был совсем другим. Не таким, каким он показывал себя обычно при сородичах. Не таким, когда его любовь к Ричарду начала возрастать. Это было что-то новое. То, что Джордж никогда не испытывал прежде. Что-то, что делало его открытым перед человеком, которого он любил. Словно и так открытые двери распахивались ещё больше. Только перед Ричардом, для остальных они не были такими открытыми. Джордж издал тихий вздох, чувствуя как их хвосты коснулись, завиваясь друг с другом. Джордж ощущал что хвост Ричарда был больше его хвоста, и что ему в пах что-то начало давить. Брюнет издал довольный смешок, в предвкушении чего-то горячего. А после застонал, ощущая как зубы впиваются в его шею. Русалу не было стыдно издавать такие звуки. Никто и не знал, что такой тихоня как Джордж мог быть таким громким. Только Ричард. Только с ним он мог нарушать собственные правила. Джордж и не думал о том, что встретит того, кто превосходит его по острым клыкам. И это ему нравилось. Ох, Джорджи, Джорджи… Если бы он знал, как Ричард мечтал об этом всем. Если бы он не встретил Джорджа, он бы не впал в любовь с этим милым и райским существом. Старки принадлежал их семье, тех, кого изучал долгие годы и о ком думал как о чем-то величественном, добродушном. Его радость была в том, что все его оправдания свершились. Он смог доказать сам себе, что не зря долго шёл к своей цели. Его большая мечта сбылась. Но сейчас Старки понимал, что эта мечта гораздо больше той, которая исполнилась. Сжимать в руках это худое тело с выпирающими косточками, покрывать каждый уголок нежными и горячими поцелуями, и давать ещё больше любви, чтобы от неё задыхались в громких стонах. Казалось, что в голове исследователя одна мистика, анатомия и нездоровые мысли. Насчёт третьего многие были правы. Иногда Старки просто бросало в дрожь, когда он думал о том, как это будет с ним происходить. Именно поэтому тема спаривания стала для Ричарда роковой. Как ни странно, Старки знал ее наизусть. Однако, став старше, Ричард осознал, что ему мало одних представлений о том, что это такое и как будет выглядеть. Он хотел этого ощутить. Но и в бордели не ходил, когда ему стукнуло 18. Ему был нужен тот, с кем ему снесет крышу над головой, с кем все проблемы покажутся далекими, с кем Ричард почувствует себя собой. Это был Джордж. Тот, с кем его жизнь изменилась. Тот, с кем Ричард желал сделать все самое приятное и возбуждающее. С ним Старки загорался этим самым желанием. И Ричард осознавал это сейчас, когда как голодный волк впивался в бледную шею Джорджа, заставляя того чуть ли не кричать, при этом сжимая пальцами его заметную попку. Ричард признал себе, что запал на неё еще давно, а выглядела она как сочный персик, сок которого был сладким.  — Ах… там сородичи… они ждут нас, — тяжело вздохнул Джордж, проводя пальцами по его ключицам, — У нас концерт…  — Наш концерт происходит сейчас, — слегка прорычал Ричард, проводя губами по тонким ключицам, — Наши тела это музыкальные инструменты, а стоны это наши песни.  — Как романтично, Ричи, — вдруг русал хитро ухмыльнулся, перехватывая его руки и скидывая исследователя с себя, — Однако я не хочу, чтобы обвинения о нашей медлительности падали в наш адрес. Сдержи свои извращения до сегодняшней ночи. Русал с ониксовым хвостом игриво подмигнул застывшему в ступоре Ричарду. Старки выглядел великолепно: разинутый рот, глаза вылетающие из орбит, брови сделались в два мостика, а руки слегка потянулись к Джорджу, изредка сжимаясь в пальцах. Джордж гордо обернулся, еле сдерживаясь от заливистого смеха. Он медленно поплыл, хвостом маня любовника за собой. Ему хотелось поиграть с Ричардом, как маленькому ребёнку со своей любимой игрушкой. Точнее, даже как непослушному ребёнку. Джордж и не подозревал, какую ошибку совершил, оборачиваясь к хищному зверю спиной. А ведь он этого хотел, чтобы Ричард сорвался, прижал его к стене и жестоко оттрахал в наказанье. Из уст Джорджа слышится довольный смех, когда он ощущает себя пойманным. Ричард знал, что это лишь игра, и он захотел выйти из неё победителем.  — Ты все продумал с самого начала, не так ли? — строго спросил Старки, прожигая русала своими ледяными глазами, — Так нравится быть непослушным? Испытывать мое терпение?  — Ты сам виноват, раз купился, — Джордж чуть было не рассмеялся как маленькая девочка, закусывая губу и ощущая как его зрачки расширяются, помимо широкой улыбки. Какой же он ещё ребёнок. Ричард все время хотел быть с ним нежным и осторожным. Однако мальчишка быстро вырос. Теперь Старки точно не о чем будет жалеть, когда он будет видеть Джорджа на концерте вытраханным так, что ему сложно будет даваться пение и игра на гитаре. Вдруг Старки вздрогнул от того, как плотно хвост Джорджа в районе паха прижался к нему, и исследователь тяжело вздохнул, ощущая дрожь в теле. Когда Ричард ослабил хватку, Джордж победоносно оскалился, перехватывая его руки и прижимая Ричарда к стене. Нет, он не хотел быть сверху, он предпочитал получать удовольствие. Но и отдавать не отказывался. Джорджи лишь хотел пошалить, чтобы потом получить своё наказанье. А когда он ощутил, что что-то протиснулось между их хвостов, ему было трудно сдержаться чтобы не выпустить своё достоинство наружу. Обычно при таких моментах, у русалок и русалов появляются ноги, а Ричард был человеком, и его хвост не превратился обратно в ноги. Джордж мысленно ухмыльнулся. Старки держал позицию альфача. Ему это нравилось. Казалось, зрачки Джорджа готовы были заполнить глазные яблоки русала, когда он увидел член Ричарда. Огромный, каменный стояк, истекающий смазкой. Джорджи облизнулся, сдерживая себя от непредсказуемых действий. Никто из сородичей и подумать не мог, как Джорджу повезло. Им ещё предстоит повеселиться с Ричардом вдоволь, а пока что Джордж перешёл к тому, что хотел сделать.  — Скажи, ты видишь это, Ричи, — томно прошептал Джорджи ему на ушко, тяжело дыша, — То, как я громко стону от наслаждения, то как не могу вырваться из твоих сильных рук, то, как кричу твоё имя, моля о большем… Одной рукой Джордж держал его за плечо, а другой накрыл длинными пальцами его ствол, медленно проведя по всей длине, а после делая плавные движения вверх и вниз, не торопясь, растягивая удовольствие. Лицо Ричарда съедалось в красках смущения, он кусал свои большие губы, сдерживая щенячий скулёж. От представлений сцен, о которых говорил Джорджи, Ричард был на шаг ближе к тому, чтобы излиться ему в руку, но он продолжал держаться. Видя это, Джордж сам еле держал своё возбуждение в хвосте.  — Ты этого хочешь, я уверен, — после этих слов Джордж тихо, но протяжно простонал ему на ухо, — Хочешь оттрахать меня жестоко, до боли в моем хвосте, до моих криков. Ты хочешь видеть, как я буду извиваться под тобой и царапаться как дикая кошка, лишь бы это не заканчивалось. Ты хочешь ощущать мой тёплый рот на своём достоинстве, ощущать, как мой язык вылизывает его полностью и как я заглатываю до самого основания, глотая все, что ты изольешь в мое горло. Ладонью Джордж ощутил, как член Ричарда начал пульсировать, особенно после того, как Джордж начал быстрее двигать ладонью сверху вниз. Старки закинул голову вверх, быстро и глубоко дыша, иногда издавая довольные стоны. Не тихие, как отметил Джордж. Ричард сам попался в его ловушку. Как мило. Джордж осознал, что у него есть садисткие наклонности, видя как Ричард мучается от желания кончить, которое не происходило. Словно Старки специально сдерживался, дабы выслушать все эти грязные словечки с уст миловидного мальчишки. А ведь так и было. Ричард был мазохистом, любящий быть униженным. В день его встречи с Джорджем на островке он готов был упасть в обморок от одного высокомерного взгляда Джорджа, не говоря уже о его словах. Ричард поклялся, что готов был кончить в следующий раз от того, как Джордж будет смотреть на него взглядом страшнее смерти и говорить своим приятным голосом многие вещи, сводящие Старки с ума. И заставляющие его быть ничтожеством.  — Так сделай это, Ричи, — Джордж надрачивал ему со скоростью света, — Сделай меня своим. Трахни меня так, будто завтра конец света. Трахни меня так, чтобы я не чувствовал хвоста и не имел возможности двигаться. Трахни меня так, чтобы я обкончался на себя и тебя. Исполни свои извращённые мечты. Исполни мои извращённые мечты. Я хочу тебя. Только тебя. Сегодня ночью. Всегда. Раздался громкий вскрик, больше похожий на громкий стон. Ричард дёрнулся в руку Джорджа, и русал ощутил резкий выстрел в свой хвост, долгий и оставляющий после себя много вязкой жидкости, липнущей к хвосту и дрочившей член Ричарда руке. Джордж поклялся, что ощутил что-то заполнившее его в хвосте. Благо Ричард не видел и не знал этого. Упавший ствол Ричарда исчез в хвосте, и Ричард не спешил смотреть на того, кто довёл его до оргазма. Феерического, как признал исследователь. Однако, когда Старки медленно повернул голову вниз, он чуть не кончил снова. Джордж медленно облизывал свою ладонь, испачканную в сперме, вылизывая каждый пальчик, погружая его в свой ротик. Выглядело это настолько пошло, что Ричард просто не выдержал и потерял сознание. Точнее, не совсем потерял. Выглядел исследователь сейчас как овощ. Джордж довёл его до ручки. И видя как медленно Ричард медленно «плыл» за ним, Джордж мысленно радовался своей победе в своей игре. Пока Джордж не торопясь возвращался обратно, он ощущал вкус спермы на своём языке. Джордж готов был назвать себя настоящим извращенцем, раз считал это не противным. Внезапно он осознал, что половина его хвоста испачкана в белой вязкой жидкости. Пока Ричард догонял его, Джорджу пришлось поработать руками, избавляя себя от грязи. Вязкой жидкости было много, и это заставило Джорджа покраснеть, представляя как все это заполняет его рот, а перед этим ощущая пульсацию большого толстого члена Ричарда. Однако, Джордж готов был кончить, представляя как обильно текущая сперма заполняет его изнутри, не переставая течь, смазывая его внутренние стенки. Он хотел ощущать её на всем своём теле, от лица и до хвоста. Джордж хотел быть грязным и испачканным в сперме Ричарда. Вдруг Джордж дёрнулся как током ударенный, от увиденных им картин в своей голове, и от вновь раздавшегося громкого стона Пола где-то сверху. Они с Ричардом знакомы совсем недолго, и пусть они успели полюбить друг друга так сильно, они ни разу не говорили об этом. Однако они оба не подозревали, что желали этого с самой первой их встречи. Это было скрыто в их душах, которые никто не может прочесть, кроме них самих. Джордж даже не знал, было ли это у Ричарда, да и не хотел знать. Он был у Ричарда единственным. Он хотел его всего. Он хотел его всегда. Это было взаимно со стороны Ричарда, однако Джордж до сих пор не мог поверить в то, что этот исследователь продолжал любить его, после того, что Джордж сделал. Джордж убил Брайана. Он поступил как настоящий зверь, сдирая с Эпстайна шкуру. Да, его нельзя было оставить в живых после всего, что миллиардер делал. Джордж принёс мир людям, остановив хаос, который Эпстайн сеял. Однако это не избавляло Джорджа от его полученной репутации. Теперь все знали, что это был он. Убийца. Монстр. Однако для сородичей он был членом семьи. Для них он был героем, и теперь уже совсем другим Джорджем. Не тем, кого они могли возненавидеть или отвергнуть. Он был ими любим. Джордж просто не мог в это поверить. Он, конечно, понимал, что это его единственная семья, которая примет его любым, но он не считал, что заслужил этого всего. В отличие от них, люди уж точно будут знать о Джордже не как о герое, а как о монстре, который может в любой момент сделать с ними то же самое. Вот поэтому он и не плавал в Ливерпуль, зная, что разрушит мир, созданный его близкими с трудом. Он навешал проблем и на Ричарда, который не пропадал бы на неделю из-за него, утопая в экономических проблемах города. А ведь Старки наверняка наслышан о жестокой расправе над Эпстайном, и о том, кто это сделал. Джордж знал, что Брайан был частью мира для исследователя, даже когда Ричард понимал, что никакой взаимной любви не было. Джордж знал это и тогда, когда видел последние минуты жизни миллиардера. Джордж уверен, что не так Ричард представлял себе смерть Эпстайна. Да что уж тут, Ричард наверняка и не думал о том, чтобы кто-то убивал Брайана. Постепенно Джордж начинал думать о том, что его любимый человек не навещал его не из-за занятости, а из-за отвращения к нему за содеянное. Русал с ониксовым хвостом был уверен в том, что Ричард это скрывает за своей маской импровизатора. А что, если настанет день, когда Джордж сорвётся и убьёт кого-то из людей? Вдруг он убьёт Ричарда? Любимого человека. Собственными руками. Вдруг Джордж резко дёрнулся, прогоняя от себя эти мысли. Ему хотелось закричать и расплакаться, но все, что он сделал, это лишь схватился за голову, медленно согнувшись как старая ива. Джордж должен чувствовать себя счастливо. Однако он этого не чувствовал. Он чувствовал себя морально подавлено.  — Я думала, ты уже спишь, — послышался высокий женский голосочек над ним. Даже несмотря на то, что Джордж был на грани срыва, он не мог совершить этого при Пэтти. Русалочка не была любительницей не спать по ночам, однако в этот раз она была в числе тех, кто активно участвовал в ночном концерте. Русал поднял на неё взгляд. Ее розовый длинный хвост поблескивал при ночном свете луны. Джордж прекрасно знал, что она всегда готова была его выслушать и помочь, но видя, как взгляд Пэтти напрягся, он осознал, что не хочет втягивать ее в свои проблемы. Недавно все и так было хуже некуда, Джордж не хотел, чтобы стало ещё хуже. Единственный, кому Джордж хотел высказаться, это Ричард. Хотя, он не был уверен, что исследователь захочет его слушать.  — Меня сон не настиг, как видишь, — вздохнул Джордж.  — Я не помню и дня, чтобы ты не спал всю ночь. Неужели есть более серьёзная причина по которой ты бодрствуешь? — удивилась Пэтти. Джордж вздыхает так тяжело, будто обьясняет что-то банальное очень тупому ребёнку уже целый час. Все, что он делает, это указывает пальцем вверх. Блондинка недоумевающе смотрит на брюнета, пока не застывает с замешательством на лице от услышанных ею громких стонов. А как только она понимает, чьи это стоны, для неё, кажется, этот момент стал победным.

Ох, Джон! Ох, Боже! О, да! Ещё! Джон! Ах!

 — Это действительно то, о чем я думаю? — спрашивает Пэтти очевидное, радуясь как ребёнок конфетке.  — Ты сама ответила на свой вопрос, — сказал Джордж.  — Сочувствую всем тем, кто решил уснуть здесь, — усмехнулась Пэтти, уверенно глядя наверх, на источник звука, — Ух и задаст же им Синтия наутро! Джордж не оценил ее энтузиазма. А ведь ему бы хотелось, чтобы он смог вместе посмеяться с ней, как в старые времена. Он мог бы это сделать, но подделывать свой смех перед ней не желал. Пэтти прекрасно видела, что с Джорджем что-то не так.  — Ричард только о тебе и спрашивал, когда ты уплыл, — сказала Пэтти, гладя Джорджа по волосам, — Он хотел последовать за тобой, но его задержали. Я уверена, ты очень хочешь провести с ним время вдали от всех нас. Так же, как и он. На какой-то момент Джордж понимает, что хочет верить словам Пэтти. Но он не мог. Он бы поверил, если бы не его плен в его собственных мыслях. Ничто не могло вырвать его из этой тёмной дыры.  — Это было чертовски круто, — устало протянул знакомый Джорджу голос, заставивший его вздрогнуть, — Обязательно надо повторить подобное. Ричард, несмотря на позднюю ночь, был бодрячком. Однако хвост его исчез, являя две болтающиеся ноги. Джордж запомнил цвет его хвоста. Белоснежный, прямо как луна. Ричард был его светом, вытягивающим из мрака. И ему не нужен был белоснежный хвост в качестве доказательства. У Ричарда была самая сияющая в мире улыбка, и самые большие небесные глаза. Джордж просто не верит в то, что Ричард связал свою жизнь с таким, как он. Что-то начинает сковываться в груди Джорджа. Ему нужен был разговор. С Ричардом.  — Джорджи, ты такое пропустил, — посмеялся Ричард, и от того, как тепло к нему относится Старки, у Джорджа начало болеть сердце, — Ну ничего, мы это повторим на следующем концерте.  — Скорее всего это ты, кто пропустил все самое интересное, Ричард, — посмеялась Пэтти, покрасневшая в щеках. Исследователь лишь выгнул бровь, непонимающе глядя на Джорджа. Русал с ониксовым хвостом лишь кивнул вверх, ожидая как по команде раздадутся стоны. Однако, их уши услышали кое-что другое.

I want you I want you so bad, babe I want you I want you so bad It’s driving me mad It’s driving me mad

Голос напевающего принадлежал Джону. Пел он медленно, низко, растягивая удовольствие. Самые внимательные услышали бы и стоны, вперемешку со смехом, которые издавал Пол. Хотя, это могут услышать все, кто до сих пор не мог уснуть. Удивительно, что ещё никто не приблизился к ним, нарушая «веселье». Джордж уверен, что Пол кончает в эту ночь уже неоднократно. На лице Ричарда не читалось удивления. Естественно, это бы произошло между ними, рано или поздно. Зато Джордж вычитал некую задумчивость в его лице. Даже зависть. Джордж не был глупым. Он сразу понял, о чем думал его возлюбленный. Он тоже думал об этом. Но сейчас Джордж не мог позволить себе думать о таких вещах. Есть то, что он должен окончить.  — Так вот кому Леннон посвятил эту песню, — дернул бровями исследователь, — Нетрудно догадаться.  — Леннон? — переспросил Джордж, скрывая своё плохое настроение. Хотя, от Ричарда это никогда не укрывалось.  — Это второе имя Джона? — спросила Пэтти.  — Да, можно и так сказать. Хотя, вы бы посчитали это за кличку, — пожал плечами Ричард.  — О! Мы с девчонками и парнями слышали от людишек многие их вторые имена! Мы и себе придумывали! Я вот считаю, что Бойд мне вполне подходит! У Стюарта второе имя Сатклифф, у Пола второе имя Маккартни, а Джордж взял себе Харрисон! — Пэтти к счастью многих спящих говорила негромко.  — Вау, а мне нравится. Они все красивые. Особенно Харрисон, — сказал Ричард. Джорджу ещё никто никогда не говорил о том, что его второе имя, или прозвище красивое. Точнее, говорили, но было это давно. Русал с ониксовым хвостом считал, что это лишь их общая детская забава. Однако, то, как Ричард подмигнул ему, тепло произнеся «Харрисон», заставляло Джорджа переставать ощущать себя тем, кого Ричард мог бы не любить и даже ненавидеть. Вдруг раздалась ещё одна порция стонов, намекающая троим о том, что пора бы найти место более тихое.  — Ричи, — окликнул его Джордж, немного нервным тоном, на который Ричард не мог не обратить внимание, — Нужно найти более спокойное место, для нас двоих. Это звучит как крик о помощи. Пэтти была умной, сразу понимала все с полуслова.  — Желаю вам спокойной ночи! — блондинка послала им двоим воздушные поцелуи и скрылась в глубине зарослей, находившихся так низко, что трудно было рассмотреть дно.  — Поплыли скорее, — Ричард не медля взял Джорджа за руки, и переплетая их пальцы, повёл его за собой.  — Куда мы плывем? — Джордж чувствовал, что его настроение заметно улучшается. От Ричардо веяло этой магией. Джордж просто не понимал, как это работало на нем, что он вот так сразу готов был забыть обо всем плохом вместе с ним. С Ричардом.  — Узнаёшь, — Старки хитро подмигнул ему. В предвкушении чего-то неизвестного, но приятного, Джордж ощутил как начали гореть его щеки красным огнём смущения. Словно это не он пару минут назад думал о том, как он ужасен на самом деле. О том, что он этого не заслуживает. Чем дальше они плыли, тем более облегченно себя Джордж чувствовал. Никто их не увидит. Они будут вдвоём. Только Джордж. Только Ричард. Русалочья Лагуна осталась позади, когда они вынырнули из воды. Их глазам предстал один из островов. Не тот, на котором Джордж встретил Ричарда. Он был гораздо ближе к русалочьей лагуне. У острова стояла лодка. По ее содержимому, нетрудно было догадаться, что она принадлежала рыбаку. Большая рыболовная сеть, фонарь, перочинный ножик, и небольшие остатки рыбьей чешуи. Пожалуй, самым главным здесь является гитара. Она принадлежала Джону. Леннон даровал ей жизнь своими пальцами, играя ей сегодня, взрывая публику. Прежде Джордж не слышал такого гармоничного звучания как у этой малышки. Он знал, что Джон любил ее как свою младшую сестру.  — Звёзды сегодня красивы, — мечтательно произнёс Ричард, выбравшись из воды на берег и посмотрев в небо. Звёзды были для Джорджа источником спокойствия и красоты. Он любил смотреть на звёзды через водную гладь, когда не мог уснуть в своей пещерке. Если же он не хотел спать, то просто сидел на поверхности воды у камней и любовался созвездиями. Джордж вспомнил себя младше, когда он слышал от своих ещё живых родителей о звёздах. Тогда они взяли его на поверхность воды, и Джордж просто не мог оторвать взгляда от того, что он увидел. Звёзды были его воспоминанием о родителях. Будучи подростком он наблюдал за звёздами с Полом, Пэтти и Стюартом, однако сейчас все изменилось. Его друзья нашли это занятие скучным. С тех пор он наблюдал за звёздами в одиночку. И сейчас он не мог отказаться от того, что хотел Ричард. Наблюдать за звёздами с любимым человеком. Это все, о чем он мог мечтать. Все, что Джордж мог ответить, это лишь коротко кивнуть в знак согласия. Ричард зажег огонь в фонаре, ставя его на землю.  — Надеюсь, Джон не будет против, — взяв гитару в руки и усаживаясь на песок усмехнулся Ричард.  — Учитывая то, чем он занимается, точно не будет против, — подсаживаясь рядом хмыкнул Джордж. Между ними возникла неловкая пауза, зато после этого они звонко рассмеялись. Здесь причина была не от того, насколько неловко им было осознавать все то, что Джон и Пол сейчас сношались как сперматоксикозные подростки. Они оба четко помнили все то, что случилось сегодня перед концертом. Все эти интимные действия, вся страсть желанного тела. Они не успели насладиться этим, и у них ещё будет время для этого. И им было смешно от того, насколько быстро отключился их мозг от всего мира, от всех событий, которые окружали их на протяжении их знакомства. Сейчас, сидя рядом друг с другом, они не чувствовали себя такими оживлёнными как это было ещё в те моменты, когда Джордж, надеясь хорошенько треснуть Ричарда, был затянут им в страстный поцелуй, заставивший его сойти с ума. Сейчас, в округе ночи, освещённой светом фонаря и под звуки лёгкого ветерка, играющегося с шумными волнами, они были умиротворенными, более спокойными. Словно ничего перед концертом и не было. Эта страсть была и будет, но сейчас ее огонь горел не так сильно. Да и нужно ли это все, когда есть наслаждение такой атмосферой?  — Я не профессионал игры на гитаре, но я бы хотел тебя впечатлить, — возясь с грифом и струнами сказал Ричард.  — Ты уже меня впечатлил, — мечтательно протянул Джордж, наблюдая за большими твёрдыми пальцами возлюбленного, восхищаясь тем, как они, не привыкшие к тонким струнам нежно проводили по ним, — Иначе я бы в тебя не влюбился бы.  — Куда бы ты делся? — коротко поцеловав русала в лоб произнёс Ричард.  — Не знаю, и не хочу знать. Хочу быть сейчас рядом с тобой и слушать твой голос. Чтобы его слышал только я, а не все мои сородичи, перед которыми ты выступал уже два раза, — Джордж звучал как обиженный капризный ребёнок.  — Перед тобой это уже будет третий раз. Сделаю тебе исключение, Джорджи, — поместив пальцы на некоторые струны произнёс Ричард, готовясь играть.  — Я особенный, — улыбнулся Русал с ониксовым хвостом, показывая свои белоснежные вампирские зубы. Ричард всегда восхищался его улыбкой. Сам Джордж был как сама ночь, и улыбаясь, он становился ночным покрывалом с мерцающими камушками на ней. Ночное небо. Вот кого Джордж напоминал. Не ужас на крыльях ночи, а что-то успокаивающее и нежное. Многие люди любят день. А есть те, кто любит ночное время. Чем ночь плоха? В ней так умиротворенно и спокойно. Именно поэтому Ричард решил сыграть именно эту песню. Старки начал медленно проводить пальцами по струнам, будто гладя шерсть верного пса. Джорджу казалось, что он слышал звучание этой песни прежде. Только в ней главным героем было пианино. Но то, как Ричард играл на гитаре, заставляло забыть о том, что пианино в этой песне не играет важную роль.

City of stars Are you shining just for me?

Низкий голос Ричарда ласкал уши. Он пел нежно, спокойно, совсем по-другому, не так, как Джордж привык его слышать. Как будто Старки пел колыбельную для ребенка. Джордж прикладывал все усилия чтобы не уснуть. Да и какой уж тут сон, когда глазам предстала такая ночь, а ушам прекрасная песня. Город Звёзд. Эту песню Джордж знал от своих родителей. Они пели ее ночами, такими как эта. Они часто пели вместе, сначала отец, затем мать, а после вместе. Джордж восхищался их пением, мечтая о том, что однажды найдёт того, с кем сможет сыграть эту песню. И он нашёл. Ночное небо действительно было похоже на город звёзд. Джордж хотел бы там жить, если бы он был человеком. Он хотел бы там жить вместе с Ричардом. Джордж даже не заметил как покраснел, когда Ричард обратился к нему на второй строчке. Хотя, он прекрасно знал, что эта песня посвящена ему.

City of stars There’s so much that I can’t see Who knows? I felt it from the first embrace I shared with you

Эти строчки имели своё значение в этой песне. Они оба действительно многое не видели. Они не чувствовали того, что ощущают сейчас. Это было им незнакомо. Не было той взаимной любви, текущей тёплой кровью по венам. Только узнав друг-друга получше, они смогли измениться. Больше они не те, кем привыкли быть. И это прекрасно.

That now our dreams may finally come true

Джордж раньше никогда не пел с такой нежностью в голосе. Раньше, когда он исполнял баллады, заставляя многих пустить слезу, он делал это с нежеланием, притворяясь таким чувственным, на деле сдерживая свою грусть. А сейчас его ничто не сдерживало, его душа была открыта нараспашку. Он мог бы расплакаться лишь от того, что рядом был тот, кого он искал долгое время, сам того не осознавая.

City of stars Just one thing everybody wants There in the bars And trough the smokescreen of the crowded restaurants It’s love, yes all we’re looking for is love From someone else

На последних словах Джордж посмотрел Ричарду в глаза взглядом, полном обожания и влюбленности. Хотя, это была благодарность за то, что сейчас он был не один. За то, что он научился быть живым благодаря человеку, сидевшему рядом с ним и игравшем на гитаре. А ведь и Ричард был благодарен русалу за то, что его вытянули из его прежней жизни, серой и скучной. За то, что он смог найти своё счастье. Это было основой всей песни. Любовь это действительно то, что многие ищут, не осознавая, что она совсем рядом.

A rush

Ричард сыграл аккорд более активно.

A glance

Джордж, помимо чуть более высокой ноты, сделал вид, что смотрит на Ричарда во все глаза, заставив того усмехнуться.

A touch

Джордж вздрогнул от ощущений тёплой ладони на своём сердце.

A dance

Ричард же с трудом продолжал играть, ощущая как тонкие словно спицы ручки Джорджа легли ненадолго на его плечи, и после плавно слетели. Старки признал себе, что хотел бы, чтобы Джордж держал его так до конца этой ночи. Хотя, одной ночи им мало для таких прикосновений.

A look in somebody’s eyes To light up the skies To open the world and send it reeling A voice that says I’ll be here And you’ll be alright

Ричард никогда не думал о том, что сможет найти того, с кем его голос будет звучать так, что ему самому начнёт нравится его пение. Он никогда раньше не пел так нежно и медленно. Его голос не был создан для пения в целом. Он мог лишь кричать, и если кто-то и считал что у него талант, Старки не мог сказать о своём голосе то же самое. Но с Джорджем он чувствовал иначе. Русал смог открыть ему новую сторону себя, показать то, чем можно восхищаться. С ним Ричард смог полюбить себя. Джордж тоже научился любит себя благодаря Ричарду. Он тоже никогда не считал свой голос даром Божьим. Однако ему нравилось то, как легко он пел вместе с ним. Ни в какой компании у Джорджа не получалось петь так, будто он свободен, влюблён. В любви. С тем, кто был его единственным. Ричард чувствовал то же самое.

I don’t care if I know Just where I will go Cause all that I need’s this crazy feeling A rat-tat-tat of my heart Think I want it to stay

Это действительно было безумным чувством. Ощущать стук своего сердца, не присущий обычному человеку. Только влюблённые могут это ощущать, глядя в глаза друг другу. Такое нельзя потерять. Это то, что должно остаться в сердцах влюблённых. Навсегда. Это то, чего хотели и Джордж и Ричард. Последнюю строчку спел Ричард, пока Джордж тихо смеялся над тем, как мило они били себя кулаками по груди, изображая сердцебиение, напевая «rat-tat-tat of my heart». Джорджу даже показалось, что Ричард сказал не «it» в последней строчке, а «you», обращаясь к Джорджу. Хотя, в последней строчке скрыт свой смысл, понять которым суждено лишь тем, кто пел эту песню, будучи окутанных взаимной любовью. Джорджу не показалось. Ричард действительно сказал «you».

City of stars Are you shining just for me? City of stars

Вся эта песня и есть облик Джорджа. Вот почему Ричард выбрал именно ее. Он посвятил ее своей любви. Джордж никогда не ощущал себя таким особенным. Тем, кто действительно заслуживает быть счастливым. Любимым взаимно. Это все ему подарил Ричард.

You never shined so brightly

Последние слова были за Джорджем, который успел первым допеть песню до конца, не давая Ричарду издать и звука. Это хотел сказать Ричард, однако Джордж его опередил. Русал знал, что Ричард сделает это очередным признанием в его сторону. Ему было приятно, безусловно. Но Джорджу не нравилось оставлять Ричарда пустым. За всю песню Джордж получил достаточно красивых слов. А самые последние он подарил Ричарду. Для Старки эти слова будут самым лучшим воспоминанием об этой песне. Он подарил ему свою любовь. Он подарил Ричарду то, что он заслужил. Как его собственному месяцу, мерцающим вдалеке. Они идеально друг другу подходили. Ночное небо с мерцающими звёздами и с белоснежным месяцем. Последний звук гитары уносится с разбивающейся волной об берег, но остаётся в памяти у обоих надолго. Они смотрят друг на друга, не решаясь нарушить тишину. Эта тишина была важна. Здесь не нужно было что либо говорить. Все уже было сказано. Как будто они признались друг другу в любви во второй раз. Но ощущалось все, как в первый.  — Это было потрясно, — только и мог вымолвить Джордж, — Я никогда не получал такого наслаждения от собственного голоса. Нам с тобой нужно петь как можно чаще.  — В любое время, Джорджи, — исследователь убирает гитару в сторону и подсаживается ближе, обнимая Русала за талию и целуя в макушку. Джордж охотно прижался к нему, обнимая за плечи. Они сидели на песке, обнимаясь и глядя вдаль, на ночную реку Мерси, играющую с ветерком со своими волнами, слыша их шум вперемешку с гулом листьев на деревьях. Это все было тем, в чем Джордж нуждался больше всего. Вдали от того, что заставляло его думать обо всем плохом. Он был безумно благодарен Ричарду за то, что он прекрасно замечает скрытую боль русала, и делает все, чтобы от неё ничего не осталось.  — И все-таки, что с тобой было? Когда я увидел тебя там, у пещер, у меня сердце разбилось, — послышалось рядом над Джорджем совсем тихо. Этот вопрос был задан так, словно его боялись вообще спросить. Лучше бы Ричард молчал. Джордж, будучи забыв обо всех проблемах, которые давили на него там, у пещер, теперь вновь стал тем замкнутым русалом, который хотел расплакаться и закричать. Джорджу даже почудилось, что Ричард спросил это специально, чтобы навлечь на него плохое настроение снова. Однако Русал отогнал от себя эти мысли. Джордж знал, что Ричард просто хочет помочь. Но Джорджу стало невыносимо больно внутри. Ричард знал, что так и будет. Другого варианта он не ожидал. Однако он не мог оставить эту тему, ведь Джордж не раз будет себя этим мучить. Ричард должен был решить эту проблему, каких бы слез Джорджу это ни стоило. И слез Ричарда тоже.  — Это то, что мучило меня всю неделю, после того, что случилось, — Джордж мягко отстранился, не прекращая смотреть на Луну, отражавшуюся в реке, — Я чудовище. Я убил Брайана самым жестоким способом. Я мог бы оставить его в живых, и тогда бы его посадили в тюрьму. Однако я понимал, что от этого лучше не станет. Но… убив его, я сделал значительно хуже. Для себя и для тебя, и даже для все людей Ливерпуля. Ты погряз в экономических делах Брайана, а я заработал свою репутацию убийцы. Вот поэтому меня и не было в Ливерпуле. Все бы просто вновь начали бояться нас, русалок, и мир, к которому мы стремились, был бы уничтожен. А я… я не знаю, как я дальше буду жить с этим. Я могу не сдержаться. Я могу вновь наброситься на кого нибудь из своих, или на людей в Ливерпуле. А может, даже и на тебя. Джордж медленно перевёл свой взгляд на до этого хранившего своё молчание Ричарда. Несмотря на спокойное лицо Старки, Джордж все же смог рассмотреть в нем спрятанную неприязнь. И это было не по отношению к Джорджу. Ричарду и вправду не нравилось слушать об этом всем. Джордж это прекрасно понимал, однако и не понимал того, как Ричард не вспыхивал ненавистью к нему. Ведь это все случилось из-за Джорджа.  — Признаться честно, я не знаю как ты ещё не оставил меня одного. Во мне не осталось ничего хорошего. Ты должно быть точно больной, если до сих пор веришь в меня. Русал с ониксовым хвостом горько усмехнулся, сдерживая своё желание кинуться на Ричарда и обнять его.  — Больной здесь только ты, Джорджи. Русал слегка дернулся от внезапных слов рядом с собой. Ричард никогда не позволял себе говорить резко и грубо с близкими ему людьми. Но сейчас это даже напугало Джорджа, и Ричард уже пожалел о том, что начал именно так. Однако, ощущая как сильные пальцы слабо сжали его подбородок и приблизили к лицу, Джордж вспомнил о том, что он испытал сегодня перед концертом. Джордж ведь специально раздражал его, чтобы получить Ричарда полностью. И сейчас, хоть Ричард это старался скрыть, Джордж видел что что-то в нем закипало. И это ему нравилось, ведь мыслей о прошедшем разговоре больше не было.  — Это я хотел убить Брайана после того, как увёл богатых господ в своё имение. Я не видел никакого смысла в том, чтобы сажать его в тюрьму. У него много связей, он мог сбежать из страны. Это было мое окончательное решение. Брайан больше не был тем, в кого я был влюблён. Я видел в нем угрозу. Как свою собственную, так и для всех. Такой человек уже не имел права на жизнь. Он никогда бы не изменился, признавая свою вину. Это я монстр, Джорджи. Это я должен был убить его и заработать себе эту репутацию. Я был готов ко всем трудностям, которые и произошли после убийства Эпстайна. Однако… это сделал ты. Ты прав, ты сделал себе хуже. И мне это не облегчило ситуацию. Я очень не хотел тебя в это впутывать, Джорджи. Весь Ливерпуль говорил о чудовищном убийстве миллиардера, и лишь немногие знали то, что это сделал русал. И только я знаю, что это сделал ты. Большим трудом было для меня вернуть доверие людей обратно, сказать, что я буду за вами приглядывать и водить вас в Ливерпуль. Так же, как и вернуть экономическое положение и торговые связи Ливерпуля с другими странами и городами. Джорджи, звезда моя, поверь мне, я готов был стать убийцей в глазах Ливерпуля, ведь больше я не считал его своим домом. Мой новый дом с вами, там, где ты, Джон и Пол. Все, чего я хотел, это чтобы ты был в безопасности, и чтобы все то, что было со мной не коснулось бы тебя. У Ричарда прекрасно получилось вновь втянуть Джорджа в то, что он так старался забыть. Однако, теперь Русал думал совсем о другом. Ричард продумал все это с самого начала. Это его роль, быть тем, кто видит наперёд, быть тем, кто готов к плохому исходу событий, быть тем, кто готов взвалить на свои плечи свою смерть ради благополучия других. Ради него. Ради Джорджа. Старки делал это все ради него. Он готов был стать ненавистным обществу, своему дому, где вырос, Ливерпулю. Готов был выслушивать слухи о себе как об сумасшедшем ученом, убившем единственного миллиардера в Ливерпуле. Готов был провести остаток жизни в тюрьме. Хотя, кто бы его посадил, учитывая длинный язык Старки, который смог бы убедить судью в том, что он знает о связях Эпстайна больше чем кто либо. Аргументов было много, не все из них Старки смог бы использовать. Однако, в тюрьму он не сел. Не кому было сажать, да и не за что. Это было странно. Никто не судил его, человека, который знал о местонахождении провернувшего побег русалок Джона Леннона. Все обернулись против независимого Брайана Эпстайна, который хотел покончить с великой проблемой человечества, если не Ливерпуля. Тогда Ричард просто бы решил экономические проблемы после смерти Эпстайна. Хотя, тут ничего простого. Теперь нет никого, кто бы занял место Брайана. Это мог бы сделать Ричард, который с большим трудом смог сохранить связи с другими городами и странами. Однако, Старки этого не сделал. Он не стал пленником этого города. Пленником этой жизни. Он сбежал. К русалкам, его новой семье. К Джорджи, к его милому Джорджи. К тому, ради кого Старки смог так измениться. Ричард смог научиться видеть вещи гораздо важнее, чем обычное изучение магических существ. Благодаря этому Русалу с ониксовым хвостом. Все это Старки провернул лишь чтобы вернуться туда, где он любим взаимно. Он бы никогда не бросил Джорджа, ведь не считал его монстром. Ричард сам готов был стать монстром, ради Джорджа. Его Джорджа.  — И кто из нас больной, если ты все ещё со мной? — Джордж чувствовал, как эти бриллиантовые глаза пожирают его изнутри. Русал не мог сопротивляться. И он не хотел. А слёзы в глазах Ричарда делали его глаза ещё более синими, как бездонное море. Джордж возненавидел себя. За то, что так легко смог отдаться ненависти к самому себе, забыв о том, что он смог испытать с этим человеком, державшим его за подбородок и смотрящим в глаза. Вся та любовь… просто исчезла, и Джордж стал ещё чернее некуда, ненавидя себя за то, что он сделал. Ричард сделал гораздо больше. Ради него. При этом любя до смерти. И Джордж тоже. Убить Брайана Эпстайна. Это было для них обоих достаточным. И Джордж сделал это не только ради спасения всех остальных, людей, сородичей, Джона, Пола. Ради Ричарда. Брюнет наблюдал за тем, как его возлюбленный бросился в драку с миллиардером с замиранием сердца. Ричард мог умереть. А без Ричарда, для Джорджа жизнь не имеет смысла. Они оба готовы были умереть друг за друга, лишь бы позволить себе счастье, которое они хотели друг другу отдать. Хотя, какое уж тут счастье, если нет того кого ты любишь рядом?  — Мы оба больные, Ричи, — прошептал Джордж, приземлившись ладонями на его щеки, — Мы больны друг другом. Мы делали это все ради друг друга, называя себя монстрами. К черту их всех, Ричи. Ты не монстр для меня. Я не монстр для тебя. Мы преодолели это вместе. Я полюбил себя только благодаря тебе, а ты полюбил себя благодаря мне. Джордж отметил, что пальцы Ричарда, до сих пор удерживающие его за подбородок, вовсе не казались ему толстыми и грубыми. Они были мягкими, приятными. Поэтому Джордж легко поддался навстречу, когда эти пальцы аккуратно, боясь спугнуть потянули на себя. А ладони Джорджа были тёплыми, с длинными пальцами. Ричард ощущал как косточки выпирали на пальцах русала, когда он держал исследователя ладонями. И Старки медленно поддался навстречу, как только эти ладони, боясь сделать что-то не то, потянули его к себе. Их губы соприкоснулись в одном нежном касании, приветствуя друг друга после долгой разлуки. Они гладили губы друг друга своими собственными, ощущая легкую мягкость и заметную сухость. Лишь после Джордж ощутил как его губы раскрываются от других, более настойчивых. Родных. Это было похоже на возвращение ушедшего на войну мужчину, которого с замиранием еле бьющегося сердца ждала его любимая женщина. Джордж ощущал, как язык Старки не медля проник в его рот, оглаживая перед этим его острые клыки, щекоча десны. Русал ощутил, как быстро забилось его сердце, когда его язык накрыл другой, оглаживая, словно приглашая на страстный танец. Джордж не мог отказать. Ричард делал все, чтобы заставить это тело отдаться ему. И у него это получилось. Старки как обычно все продумывает заранее. Но не в этот раз. Сейчас все было по-другому. Он не думал наперёд. Он думал о том, что он делал сейчас. И Ричард знал, что делал это правильно, когда ощутил на своих коленях упитанный хвост, покрытый гладкой чешуей, и Старки просто не сдержался, обхватывая ладонями тонкую талию Джорджа и прижимая его к себе ближе. Джордж довольно промычал ему в губы, чувствуя как ловкий язык Старки закручивает его собственный, щекоча небо и проводя по зубам. И русал обнимает исследователя за шею, углубляя поцелуй, кусая губы Ричарда и пытаясь не дрожать во время тихого хихиканья от ощущения щекотки. Старки промычал как-то низко, расслабленно. Им становилось трудно дышать. Но они не отстранялись. Кислородом для них были губы друг друга. Это тот поцелуй, который должен был произойти тогда, когда они увидели друг друга за столько времени. Однако, их накрыли совершенно другие чувства по отношению друг к другу. Там не было той нежности, которая была в начальной искре этого поцелуя, который разгорался красным огнём. Они вернулись друг к другу. Теперь все было правильно. Вдруг Русал отстранился, пронзая клыками нижнюю губу Ричарда, заставляя того недовольно прорычать. Ричарду явно не нравилось, что его нижнюю губу теребили острыми клыками, при это посасывая её. Ричард предпочёл бы вырваться из этого плена и войти в него вновь, целуя грубо, кусая язык и оттягивая пухлые губ и показывая кто здесь главный. Однако, он ничего не мог сделать, тая под этим взглядом чёрных глаз перед собой, наполненных похотью и страстью. Джордж мысленно праздновал ещё одну свою победу. Уж очень сильно нравилось ему дразнить Старки. Ричард смотрел на него хмуро, однако позволял этому непослушному мальчишке делать то, что ему хочется. Он готов был простить ему причиняемую им боль, оставляющую после себя небольшие ранки. Ричард ощутил как клыки медленно прошлись по его нижней губе, отпуская из своего рта. Ричард смотрел на него в ожидании голодным взглядом, не решаясь начать вести эту игру. Хотя, он уже ее начал. Ему нужно было согласие Джорджа, который был главным участником. Правда, это Джордж был тем, кто это начал. Просто никто из них двоих никогда бы не признал, что сдаёт позицию под жарким влиянием друг друга. Вдруг Джордж слегка надавил исследователю на плечи, отодвигаясь от его колен. И Ричард сам не знал, что на него нашло, когда своими ладонями он сжал его бёдра сильнее, прижимая обратно, туда, где он принадлежал. Русал издал удивленный вздох, невинно глядя на Ричарда. Однако, здесь больше было непонимания в его глазах. А потом, Русал залился невинным смехом. И только спустя несколько секунд этой чудесной музыки из уст Джорджа, Ричард понял, что причиной смеха Джорджа было его выражение лица. Даже поведение.  — Ричи, я не узнаю тебя, что с тобой? Не только Джордж был в замешательстве. Ричард был тоже. Он не ожидал от себя того, что он будет бояться потерять Джорджа. Даже когда они снова были вместе, даже когда казалось, что ничто не было способно их разлучить, у Ричарда был этот чёрный ком в горле, в сердце.  — Ты думал, что я тебя брошу? Не сходи с ума, Ричи. Я уже твой, а ты мой. Ричард не мог и слова вымолвить. Харизма Джорджа порой поражала окружающих до глубины души. И Ричарда тоже. Старки не мог позволить своим плохим мыслям выиграть вновь. Он действительно выглядел глупо, не похожим на себя. Его терзало это противное чувство. Будто все это не настоящее. Словно эта ночь это просто сон, и Ричард проснётся в своём доме, живущий той жизнью, которая была ему противна и скучна. Обычный исследователь, посмешище для публики. Все эти моменты, проведённые с хвостатыми, все эти моменты его новой жизни это лишь часть сна, который снится уставшему Ричарду. Старки действительно до того как встретил Джорджа признал себе, что лучше бы он выбрал другой гуманный способ самоубийства, чем жить эту жизнь. Эта жизнь не была бы для него настоящей. Если бы не Джордж. Сидевший у него на коленях Русал казался таким живым и настоящим. А главным было то, что он был его русалом. Тем, кто принял его таким, какой он есть. Вдруг на коленях Ричарда произошло небольшое движение. Джордж попытался слезть, и Ричард ослабил хватку на него хрупких, но гладких бёдрах.  — Ты так сильно хочешь думать о том, что я брошу тебя? Ричард промолчал, давая делать Джорджу то, что он хотел сделать. Он давал мальчишке наиграться с его игрушками. Давал ему провоцировать себя. Заставлял Ричарда признавать то, что он был не прав. Ричард и так это признал. Старки лишь выжидал нужный момент. Джордж слез с него, садясь на мокрый песок. А после обернулся, и посмотрел на Ричарда своими тёмными карими глазами, и прошептал:  — Hasta la vista. Старки не знал, что значили эти слова. Ещё в школе он изучал много языков. Заучивал каждую фразу, каждое слово. Практиковался в акцентах каждый день. От японского до арабского. И не знал, что значили сказанные Джорджем слова. Это прозвучало настолько хорошо, что Ричарду снесло крышу. Нет, это все было хорошо. Вся эта актерская игра Джорджа. Вот кто все спланировал заранее. Теперь Ричард готов был отдать свой статус человека, думающего на перед Джорджу. Ричард потерял весь свой план действий. Теперь он думал, что Джордж действительно уходит. Но… ведь это было не так. Джордж лишь играл, и не собирался бросать Ричарда по настоящему. Никто из них друг друга не бросит. Это лишь проверка участия в игре. Он лишь хотел, чтобы Ричард это понял. То, что теперь они вместе. А Ричард понял, что он знает перевод этих слов. Какой же он дурак. Он с самого начала его знал. Однажды в учебнике по испанскому ему так понравилась эта фраза, что он заучил ее наизусть. А перевод просто не давался. Нет, Ричард же знал, как это переводится. Старки просто не мог принять эти слова от Джорджа. И что-то в исследователе щелкнуло. Он очень не хотел, чтобы он уходил. И он не мог этого допустить. И ни за что не допустит. Не после того, что они пережили. Это сделало их ближе. Ричард будет идиотом, если позволит себе ещё раз вот так наступить на одни и те же грабли. Он сам не помнил как схватил Джорджа за его молочные небольшие плечи и прижал к земле, не давая вырваться. А в глазах Джорджа не читалось страха. Там было удовольствие от предвкушения ожидаемого. Джордж добился того, чего хотел. И Ричард был этому несказанно рад.  — Hasta la vista, значит? — от низкого тона исследователя, от четкого акцента и от одного движения упругой брови, у Джорджа по всему телу прошлась дрожь, а сердце забилось быстрее, — Ты достаточно наигрался за все это время, Джорджи, теперь и моя очередь пришла.  — Наконец-то ты понял, — мечтательно протянул русал, ощущая на своей шее блуждающие губы Ричарда, как огонь обжигающие его ледяную кожу.  — Ты очень плохо себя ведёшь, Джорджи, — предупреждающе сказал Ричард. От приятных ощущений скользящего по его шее горячего языка, оставляющего мокрые дорожки на хрупких артериях, ничего не осталось. Особенно когда в тонкую кожу впиваются зубы ещё острее зубов Джорджа. Тут уж русал уступит своё место исследователю. И когда Ричард слышит как Джордж громко вскрикивает, он вздрагивает как кипятком обданный, нависая над брюнетом. На молочной шее русала теперь красовался налитый кровью укус. Старки переборщил, ибо не планировал наказывать Джорджа по-настоящему. Но и ранить его не желал. Однако в глазах русала по-прежнему не было никакого страха, лишь удивление от произошедшего, перерастающее в разгоравшуюся похоть. Ему это явно нравилось.  — Продолжай, только не так сильно… — тяжело вздохнул Джордж, откидывая голову назад. Ричарду давали шанс. Старки не имел права его упустить, принимая приглашение для большего. Он поцеловал укус мягко, нежно. Несколько раз он зацеловывал его, а после зализывал как старую открытую рану. Исследователь ощущал пульс Джорджа по его тонким артериям в шее. Русала изредка бросало в мелкую дрожь, отчего его сердце билось быстрее. Не только холод дующего ветра и шумных волн заставлял Джорджа так дрожать. Он ожидал того, о чем мечтал будучи подростком. Его мечта вот вот сбудется. И Ричард будет рад ее исполнить. Ведь это и его мечта тоже. Открыть своё тело тому, кто это действительно заслуживает. А тело Джорджа было действительно красиво. Бледное как луна и стройное как у красивой девушки из богатого имения. Но с тем же русал был слишком худым. Ричард знал, что хвостатый народ тоже мог страдать от недостатка пищи, то бишь от анорексии. Джордж ещё не был похож на того, кто страдает от этого. Но все могло измениться. И Ричард этого не хотел. Ему нравилось тело, которое он видел под собой. Только таким Ричард хотел видеть его. От ощущений губ на своих ключицах, Джордж тихо вздохнул. Ричард обхватывал ровные кости губами, оставляя на них засосы, изредка покусывая. Ровная мягкая впадинка между его ключиц не осталась обделённой. Джордж издал шумный вздох, чувствуя как горячий язык вырисовывает на ней незамысловатые узоры. Кончиком языка Старки щекотал его по линии груди, спускаясь медленными движениями ниже. Джордж совершенно затих, лишь иногда тихо вздыхал. Изданный им ранее вскрик сильно насторожил Ричарда. Однако сейчас он не был намерен отступать от своего. И Джордж вновь вскрикивает, и на этот раз от волны удовольствия. А после гортанно стонет. Ричард усмехнулся, посасывая один из его сосков, оттягивая пальцами второй. Его Джорджи имел две стороны: тихую и громкую. Громкую мог наблюдать только Старки. Исследователь никогда не сможет насытиться тем, что он слышал. Джордж буквально задыхался в стонах, не замечая как когтями впивается в мокрую рубашку Ричарда. И это раздражало русала, ведь она тут совсем не нужна. Ему не нравилось чувствовать мокрый материал ткани. Ему было бы гораздо приятнее ощущать мокрое тело, прижимающееся к нему, заставляя обоих гореть в огне похоти и страсти.  — Сними ты её с себя, — не сильно дёрнув за рубашку прошептал Джордж. Старки ничего не ответил, лишь отстранился от тела русала и сел рядом, перемещая свои толстые пальцы на пуговицы рубашки. Старки просто издевался над ним, медленно расстегивая пуговицы на мокрой рубашке. Она была неполностью застегнута, но Ричард и тут решил поиздеваться. И Джордж прекрасно понимал, почему он так делал, когда лежал и голодным взглядом смотрел на его пальцы, на которые были одеты разного рода кольца. Джордж давно их заметил. В них Ричард не был похож на какую-то богатую леди. Ему очень даже шло. Из всех мужчин, у которых Джордж мог видеть кольца на пальцах, Ричард был самым красивым. Джордж вздрогнул от представлений этих пальцев внутри себя, с холодом от металла. Он этого хотел всем своим телом. Чтобы Ричард порвал его вход лишь одними пальцами, одетыми красивыми кольцами. Или тем, что скрыто за его штанами. Хотя, Джорджу уже предоставилась эта возможность, и русал не отказался бы и от второго раза. Черт, как же долго Ричард избавлял себя от рубашки. Он медленно раскрывал своё тело, медленно смахивая материал со своих плеч. Джордж был очень нетерпелив. Так было всегда. Ричард успел его выучить. Старки ожидал, что русал набросится на него и порвёт его рубашку. Однако, в этот раз он лежал и послушно ждал. Мальчишка повзрослел. И это Ричарду нравилось. До тех пор, пока русал не приближается к нему и не избавляет от рубашки окончательно. Радовало то, что он не выкинул её куда-то в реку. Однако Старки позволяет повалить себя на землю, зная, что Джордж в любом случае получит его внутри себя. Его тело открыто перед русалом, и Ричард позволяет ему сделать то, что он хочет. Но Джордж этого не делает. Он ничего не делает. Взгляд чёрных глаз застыл на бледном животе Ричарда. И по взволнованному взгляду русала, Ричард понял, что именно заинтересовало Джорджа. Многочисленные шрамы и рубцы после операций на молодом теле. Ричард скрывал это ото всех. После смерти его родителей, Ричард не следил за своим здоровьем, хоть и знал, что было оно не из лучших. Перитонит забрал из жизни мальчишки год его только начинающейся жизни. Гораздо хуже проходили следующие два года. На сей раз вёл свою роль туберкулёз. Джон знал о том, что его друг часто страдал, и Старки был благодарен ему за поддержку. Родителей не было рядом, и он не желал видеть боль и слёзы в их глазах, которые знали что их единственный сын очень болен. Эпстайн, если бы знал, в любом случае не обратил бы внимание. Да и зачем Старки вспоминает его. Хотя, Ричард не показывал свою боль. Никогда. Даже Джону, который навещал его. Даже родителям, которые будучи живыми делали все, чтобы их сын чувствовал себя лучше. Никто не знал, как было больно Ричарду. Сам Ричард не хотел, чтобы кто-то это знал. Даже Джорджи, его любимый Джорджи, который видел его сейчас со всеми шрамами.  — Откуда у тебя столько шрамов на животе? — по голосу Джорджа было понятно, что молчать об этом не получится.  — Я родился слабым. Здоровье мое было хлипким. Сначала я перенёс перитонит, а затем и туберкулёз. Я с каждым днём боролся за своё здоровье, переносил по несколько операций. Я мог умереть ещё до того, как мои родители, которые делали все для меня умерли. После их смерти я не видел смысла жить. Но… с борьбой с самим собой я понял, что рано мне умирать. Возможно, я ещё не познал настоящую боль в этом мире, Джорджи. Джордж так и замер с отвисшей челюстью. Да он же о Ричарде почти ничего не знает. Он не знает сколько он пережил. Ричард был предан, оставлен один, предал сам, долгое время ему приходилось выживать в обществе людей как человеку глупому. Долгое время он скрывался в изучении мифов и фантастики, просто чтобы абстрагироваться от настоящего мира, и найти то, что долго искал. Этот человек готов был принять на себя всю боль, просто чтобы быть вместе с ним. А был бы он сейчас вместе с ним, если бы Ричард умер? Они бы не встретились. Джордж бы не изменился, жил бы той жизнью, к которой привык. Ричард сделал очень много, совершенно не думая о себе, но о тех, кто его окружал. Ричард больше не заслуживал боли.  — Ты её больше не познаёшь. Тебе достаточно было боли в этой жизни, Ричи, — проведя подушечками пальцев по рубцам и шрамами прошептал русал, — Ты не заслуживаешь боли. Ты заслужил счастья, Ричи. Ричард никогда не любил жалеть себя. Но с Джорджем, ему стало легче после того как он рассказал обо всем. О том, как он боролся за свою жизнь, о том, как был предан Брайаном, человеком, в которого верил до конца, даже когда Эпстайн стал чудовищем. О том, как он бросил Джона и как смог несмотря на все вернуть его, о том, как исполнил свою мечту и как несмотря на её потерю боролся до неё до конца. Ричард действительно сделал много за свои 24 года, и его старания не остались в стороне. Он и Джон были для русалок и русалов настоящим счастьем. Но сейчас речь идёт только о Ричарде. Старки чуть не задохнулся, когда ощутил между своих ног длинный упитанный хвост покрытый чешуей, который прижался к его уязвимому месту. Джордж лёг своим телом на его тело, встречаясь с ним взглядом, и, не теряя минуты больше, утягивает Старки в поцелуй. Нежный, а затем перерастающий в более жаркий, страстный, не дающий нормально дышать и заставляющий сердце биться быстро. Ричард целовал Джорджа точно так же. Сейчас все повторялось с русалом в его активной роли. Правда, делал это Джордж ещё более лучше, чем Ричард. Мальчишка нашёл себе достойного учителя по поцелуям. Так Ричард никогда ещё никого не целовал. И его никто никогда так не целовал. И Ричард был рад, что такие поцелуи были его первые. С Джорджем. Между ног становилось туго и тесно, и Старки чувствовал как становится ещё тверже. Он готов был поспорить, что ему в пах начало что-то давить. И это заставило его нервно усмехнуться в губы русалу. Ричард прекрасно знал анатомию русалок, но все для него было как в первый. Хотя, он просто не мог до конца поверить, что это происходит. Он и русал. Человек и мифическое существо, которое он долго искал. Джордж отстраняется, его пухлые губы покраснели и перестали быть такими сухими, они медленно приоткрывались от попыток поймать воздух. Русал видел под собой тяжело дышавшего Старки, с взъерошенными волосами и с пухлыми губами, расплывшимися в довольной улыбке, а глаза сияли как звезды, глядя в глаза Джорджу.  — Знаешь… — попытался отдышаться Ричард, — Я всегда мечтал сделать это с мифическим существом, такими как вы. Джордж уставился на него как на идиота. Ричард это понял не глядя на него, ибо взгляд Ричарда был направлен в небо. Не проходит и минуты как Джордж заливается истерическим смехом и Старки чувствует победу, ощущая легкость в теле. Здесь нельзя было не смеяться. Хоть Ричард человек умный, однако сейчас он выглядел как безумец. И Джордж его понимал, и смешно ему было именно из-за этого. Потому что Джордж также как и Ричард хотел этого всем своим нутром. Никто и не подозревал, что ещё будучи подростком, Джордж думал над тем, каковы же люди в этом деле. Сейчас он готов сказать только одно: хороши. Чертовски хороши. Хотя, не все. Джордж был бы идиотом, если бы считал что все люди в этом хороши. Джордж нынче идиотом не был, ведь считал только одного человека тем, кто был прекрасен в этом деле. Они ещё даже не начали веселиться по-настоящему, однако даже самое начало Джорджу безумно нравилось. Старки навис над русалом, теперь уже глядя в глаза ему. Старки часто думал, каковы же они, русалки и Русалы, те, кто похож на людей по некоторым признаком в сексе. Он хотел думать, что они хороши. Он думал, что они хороши. Сейчас он понимает, что хорош только один. Тот, кто находится под ним. И в глаза Джорджа Ричард смотрит свободно, без смущения. Ведь он не один, кто был безумцем в своих мечтах.  — Господи, Ричард… у меня слов нет, — улыбнулся Джордж.  — Они и не нужны. Пора бы нам продолжить начатое, — хищно облизнулся исследователь. Джордж вздрогнул, ощутив большую ладонь на своём хвосте. Она легла на самый низ, и начала медленно, оглаживая подниматься вверх. Ричард готов был вечно гладить хвост его любимого русала, ощущая гладкость его чешуи. Ониксовый тоже был красивым цветом, как звездная ночь. Джордж никогда не считал цвет своего хвоста особенным. У всех были разноцветные, яркие. А у него от рождения ничего подобного не было. Родители часто говорили сыну о том, что его хвост похож на звездное небо. И Ричард вернул Джорджу это чувство спустя долгое время. Вдруг, стоило ладони Ричарда остановиться ниже паха Джорджа, как она начала медленно проваливаться в появляющуюся дырочку, из которой вовсю сочилась смазка. Джордж нервно задышал, стараясь не дергаться. Старки знал, что торопиться не стоит, и медленными движениями он направил пальцы внутрь, оглаживая изнутри. Послышался стон, протяжный, не тихий. Стон удовольствия и наслаждения. Стон, требующий большего. Стон, говорящий о том, что Ричард все делал правильно. Ричард и не помнил, как просунул свои пальцы глубже, ощущая что-то покрытое кожей внутри. Джордж ощущал металл его колец внутри себя. Русал уже не стонал, это было больше похоже на крики мольбы о большем. И Джордж добился своего. Как только Старки вытащил из него пальцы, он тут же лицезрел то, что все равно делало его идиотом. Старки прекрасно знал как происходит этот процесс у хвостатых, но все равно он смотрел как вкопанный. Из хвоста Джорджа медленно выходил его ствол, покрытый смазкой полностью, и дырочка медленно затянулась вокруг него. И, его не должно было удивлять то, что хвост Джорджа стал обтягиваться, и разделяться после на две длинные стройные ноги, покрытые чёрной чешуей, в конце с пальцами с длинными когтями и с большими перепонками. Но Ричард просто выбился из реальности. Как будто не он годами изучал книгу по русалкам для чайников.  — Ричи… мои ноги… — всхлипнул Джорджи простонав.  — Они прекрасны… удивительны, — Ричард дрожащими руками провёл по ним ладонями, — И ты все время прятал их?  — Да… я открываю их впервые… только тебе, — глядя большими чёрными бездонными глазами в небесные айсберговые глаза Ричарда прошептал Джордж, широко раздвигая перед ним ноги, — Я готов. Где-то внутри Ричарда разрушилась кнопка стоп. Работала только кнопка вперёд. Смазав свою ладонь в смазке, Ричард нежно коснулся пальцами входа, а после медленно вошёл двумя пальцами. Русал заметно напрягся, ощущая в себе что-то небольшое, гладящее его изнутри и аккуратно нажимая на стенки, растягивая. Это почти случилось. Джордж с трудом сдерживал себя чтобы не попросить Ричарда войти в него без подготовки. Старки знал, что Джордж хотел сильнее, но он не мог заставить себя это сделать. Он и сам до конца не верил в то, что он делал это с Джорджем. Джорджи, очень молодой, еще не до конца выросший, не познавший эту жизнь полностью, только начинавший жить. Русал только выглядел независимо и был дерзок на язык, но в то же время он был хрупким и молчаливым. Это бледное тело, из которого почти выпирали кости, эти ещё молодые черты лица. С ним хотелось быть бережнее, охранять его. Исследователь замечает на себе взгляд Джорджа. Они горели желанием происходившего, а губы расплылись в искренней улыбке. Это был знак доверия. Сейчас все было не так, как тогда, перед концертом. Они не торопились, однако они оба ощущали в себе горевшее желание. Его Джорджи вырос. Он больше не был тем замкнутым русалом. Он давал Ричарду проникнуть в себя. Его чёрные двери души были окончательно открыты. Ричард был готов отдать ему всю ту ласку и любовь сейчас, когда полностью лишил себя одежды и устроился между его ног. Старки никогда не ощущал той ответственности которую испытывал сейчас. Его отношения с Джорджем это новый его этап взросления. Они оба изменились благодаря друг другу. Они оба прошли многое, и оба заслужили счастья. А их счастье было в том, что они были вместе. Навсегда. Джордж издал короткий стон и облегчённый вздох, ощущая как в него входит что-то крупное. Он с трудом не сжимался, давая Ричарду больше места. И даже несмотря на это, Ричард готов был кончить от того, насколько в Джордже тепло и узко. Это было приятно. И Джордж, даже не привыкнув, ловко обвил свои ноги вокруг талии Ричарда, притягивая его ближе, заставляя войти полностью. Ричард не останавливался, нависая над Джорджем и усмехаясь над тем, как изменилось выражение его лица. До чего же русал был забавным. Ненасытный и желающий большего. Старки начал расцеловывать каждый уголок его лица, заставляя Джорджа чувствовать себя лучше и забыть о мимолетной боли. И когда на его плечи легли тёплые ладони, оглаживающие спину и обвивающие шею, утягивающие ближе, Ричард знал, что пути назад нет. Он вышел и снова вошёл, но не так резко, словно пробуя на вкус Джорджа изнутри. И так было первые пару раз, пока Ричард не стал свободно двигаться под ним. Русал таял под ним, эти чувства, которые он никогда не испытывал, съедали его с ног до головы. Он и подумать не мог, что этот человек, которого он встретил на острове, будучи ища Пола, сможет зайти с ним так далеко. Они не были знакомы так давно. Хотя, им казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда они встретили друг друга. И, вспоминая как они боялись друг друга потерять, когда лежали на том самом острове, глядя в небо, когда их разлучали при нападении, и они оба могли умереть, когда Ричарда насильно уводили от русала, который остался в плену со своими сородичами, им становилось смешно от того, что этот страх до сих пор присутствовал. Они преодолели эти страшные этапы в своей ещё только начинающейся жизни. В конце концов, они смогли остаться вместе, и их ничто не разлучило.

. . .

Приятное тепло по всему телу, ощущение небольшого давления на своём собственном плече и заметная усталость после ночных активностей. Все это испытал Джон, который проснулся от ощущения беспощадно палящего по его лицу солнца. Вставать совершенно не хотелось. Несмотря на то, что по ощущаемости такой жары под водой можно было смело заявить, что сейчас было послеобеденное время. Рядом с собой он обнаружил мирно спавшего Пола, покрытого укусами и засосами цвета его хвоста, который вновь появился. Рука Леннона на его талии смотрелась идеально. На лице русала застыла легкая улыбка, не сходившая прошлой ночью. У Пола наверняка болели щеки и рот. Да еще и поясница с ягодицами. Джон тут же вспомнил все, чем они занимались ночью. И ему даже не было стыдно осознавать то, что они подняли на уши всех сородичей. Леннон не задумывался о том, что сейчас кто-то мог вломиться в их личное пространство и потребовать объяснений. Они бы давно это сделали, ещё вчера ночью. Вот это заставляло Леннона задуматься. Действительно, никто из них не пытался остановить громких любовников. Однако сейчас Джон предпочёл бы проваляться в обнимку с Полом, ведь им некуда было торопиться. Хотелось лежать и ощущать небольшой вес на себе, и слушать тихое дыхание под собой и любоваться этим спящим чудом. И, взглянув в последний раз на Пола, Джон закрыл глаза и зевнув, положил свою голову на голову Пола, и вновь попытался поймать сон, или хотя бы просто полежать в небытие. Вдруг он ощутил небольшое движение Пола, который теперь обнимал его одной рукой, зарываясь лицом в шее Джона.  — Ммм… Джон… — протянул он, зевая, — Давай не пойдём никуда сегодня.  — Я и не планировал… — хрипло произнёс Леннон, — И в твоём случае мы плывем, а не идём.  — Но ведь у меня есть ноги, — еле слышно произнёс Пол.  — И как ты пойдёшь? Голым? Возбужденным? — Джон ощутил, что последремовая усталость его оставила. А ещё то, что Пол, помимо тычка кулаком в его бок резко поднялся на руках. А на солнце появилась тень, падающая на недовольно поморщившегося Джона, который успел проснуться окончательно от движений Пола. Леннон успел рассмотреть хозяина тени, поднимаясь на локтях. Хвостатая. Без длинных роскошных волос. Со скипетром. Леннон пришёл в ужас. Пол был не лучше. Вся харизма от вчерашней ночи куда-то испарилась. Они с Полом выглядели так, будто их спалили как детей двух семей, которые враждовали как кошки с собаками. Старый Русал смотрел на них убийственным взглядом, переводя свои потускневшие глаза то на сына, то на Джона. Учитывая то, как вчера они это делали, да и то как отец Пол внушал им про это все на дне рождении Пола, он вообще больше не разрешит им это делать. Да и не только. Он запросто внесёт новое правило, делать это только когда заводишь детей, другие разы строго запрещены. Тогда Пол и Джон точно станут изгоями.  — Видели бы вы свои рожи, — хмыкнул старик, — Думали, останетесь безнаказанными? Весь народ на уши подняли.  — Папочка, это в первый и в последний раз, обещаю, такого больше не повторится! — чуть ли не умоляя сказал Пол.  — Это не мне говорить надо, а им. От тени отца ничего не осталось. Зато на его месте появились другие тени русалок и русалов. Около ста. А может, и больше. Прежде чем лицезреть насмешливые, а то и агрессивные лица, Пол и Джон собрались с духом, зная, что теперь им стоит ответить за вчерашнее. Однако, стоило им приблизиться к выходу из своего укромного уголка, как старательно спрятанный страх на лице вновь появился. Джон был рад за то, что перед тем как уснуть вчерашней ночью он додумался одеться обратно. Перед их глазами была целая толпа. Кто-то злобно смотрел в их сторону, кто-то при этом кричал неприличные слова в их адрес, а кто-то наоборот, смеялся и проявлял уважение. Последнее делали молодые люди и юноши. Вдруг Джон ощутил, как его схватили за руку и потянули к толпе. Джон посмотрел на Пола. Его взгляд стал более уверенным и независимым. Это ведь были его сородичи. Он знал свою семью больше чем кто либо.  — Прежде чем вы снова крикнете очередную ругань или сделаете вид того, что вы уважительно относитесь к тому, что вчера произошло между нами с Джоном, хочу сказать, что вы тоже сейчас ведёте себя как идиоты. Вместо того, чтобы собираться здесь, вы могли бы вчера остановить нас, сказав быть тише. Пол звучал уверенно, бесстрашно, скрывая свой стыд и ужас. Сейчас он очень напоминал своего отца. Как никак, ему однажды придётся держать свой народ после смерти старшего. Пол, конечно, готов был отдать свою роль Джорджу, да и многие не были против после того что он сделал, однако сейчас Пол решил напомнить всем, чей он сын и чьи обязанности он потом примет. Ему не вечно быть маленьким папиным мальчиком.  — Эй, Пол! — крикнул один из молодых русалов, — Но ведь это было бы нарушением одного из нашего закона! Хвостатые не имеют права мешать заниматься любовью возлюбленным. Не важно как громко, важно как страстно. Слова твоей мамы, между прочим. После мертвой тишины среди толпы послышались одобрительные возгласы. Многие даже посмеялись, глядя на лицо Пола. Русал с бордовым хвостом сначала застыл с каменным лицом, считая что сказанные слова этим русалом шутка. А потом глаза его полезли на лоб от осознания услышанного им. Щеки его стали цвета его хвоста. Пол никогда не знал такую сторону его матери. Зато отец его знал, это было видно по тому как старик с трудом сдерживал своё смущение и смех. Джон был единственным, кто не понимал что происходит. Зато после такого он очень жалел о том, что не застал эту женщину в живых.  — Пусть будет так! — выкрутился Пол, — Но не собираться же всей толпой! Я не верю, что мы вас всех разбудили!  — Ну, учитывая то как громко ты стонал мое имя, в этом можно не сомневаться, — хмыкнул Джон, будто это не он жарил Пола вчерашней ночью как курицу в печи.  — Джон! — пискнул Пол, чуть не бья его по лицу хвостом. Зато после громче него запищали русалки, держась друг за друга.  — Совсем уже ошалела молодежь! — рявкнул один из стариков, — Делают что хотят и не заботятся о старших!  — Да уж, мозгами ты, Пол, пошёл в маменьку, — скривилась одна старушка, — Джеймс, пора бы тебе перевоспитывать свою детину!  — Я бы с радостью, — усмехнулся отец Пола, — Вот только поздно, вырос уже. В этой ситуации удивляло больше то, что отец Пола никак не протестовал против того, чем занимались Пол и Джон прошлой ночью. Пол знал, что отец его всегда держался правил, и был против тому подобных развлечений. Не приведи господь если он узнает о том, что Пол с другой молодежью по ночам вылезал показываться на глаза людям, развлекаясь с ними и оставляя в дураках. Пол вспомнил свой день рождение, а точнее то, как Джон готов был защекотать его до смерти, говоря грязные вещи. Лекция длилась до того момента, когда все трое уже начали приваливаться в сон. А сейчас его отец просто наблюдал за сыном, окружённого толпой его сородичей. Словно он уже давно понял одну суть, и ждал этого от сына. Сейчас все действительно зависело от него. На Джона можно не надеяться: бедного молодого человека окружили молодые русалы и русалочки, среди которых были Стюарт и Пэтти, и вдобавок там была и Синтия, пытавшаяся разогнать весь этот балаган. Действительно, теперь Пол им был не нужен, впечатления от русала, который провёл первую ночь с человеком не нужны. Но Полу было все равно. Он тоже понял то, что понял его отец. Если бы Пол не узнал о словах его покойной матери, он бы ничего не понял.  — Выслушайте меня! — крикнул Пол, всплывая на небольшое расстояние, заставляя всех перестать нести всякий бред и посмотреть на него, — Вы все сейчас думаете о том, что это дикость и зверство, то, что мы да и другие молодые русалки и Русалы делают, занимаясь любовью. Молодое поколение считает это крутым, рассказывая об этом и хвастаясь. Вы все не видите истину. Это не просто размножение, это не просто что-то крутое, чем потом можно выпендриться. Это любовь. Здесь важно то, с кем ты это делаешь. Если это совсем не тот, то тут нет той искренности и ласки, которая есть в отношениях с твоим избранным. Счастье будет тогда, когда вы найдёте того, с кем твоя жизнь приобретёт краски, — на этих словах Пол посмотрел на Джона, который успел выплыть из толпы молодых русалок и русалов. Леннон выглядел гордым за своего любимого русала. Ведь Джон когда-то говорил такие же слова в адрес молодым русалкам. Джон был счастлив, что судьба свела его с Полом, с этим понимающим и нежным Русалом. Сейчас Пол вёл себя как настоящий лидер, которого слушали и понимали. Его принимали как своего сородича. Ещё совсем недавно его считали чудаком, готовы были выгнать навсегда из дома за то, что его взгляды не совпадали со взглядами его сородичей. А сейчас все изменилось. И Джон был несказанно этому рад.  — Для любви нам всегда мало всего, особенно времени. Оно идёт быстро. Я вам хочу сказать, что любить имеет право каждый. Любите, и вы будете любимы взамен. Любовь это счастье. После этих знаменательных слов послышались радостные крики молодых русалок и русалов. Они кричали имя Пола и аплодировали. Не отказались от такого и поколение постарше. В глазах взрослых и стариков что-то блеснуло. То, чего раньше им не суждено было понять. Да и в глазах молодого поколения это тоже читалось. Пол поймал взгляд отца. Старик со скипетром выглядел гордым за своего единственного сына. В его глазах читалась любовь. Так было всегда, но сегодня это было гораздо теплее и искреннее. Издалека Пол увидел как он шевелил губами. «Видела бы ты его сейчас, Мэри. У нас вырос замечательный сын. Ты бы гордилась им, как я.» Вот какие слова смог распознать Пол из уст отца. Он был прав, его мать гордилась бы им сейчас. Но вот все стали расплываться, словно совсем другие люди, перерожденные заново. Пол облегченно вздохнул, зная, что сейчас его покою ничто не может угрожать.  — Ты был великолепен, — прошептал Леннон, подплывая ближе и обнимая русала за талию.  — У меня есть замечательный учитель, — прижавшись своим лбом к его лбу прошептал Пол.  — Достойный ученик, — усмехнулся Джон, — Надо бы найти Джорджа и Ричарда. Уверен, у них тоже была знатная ночка.  — Не сомневаюсь! — рассмеялся Пол, беря Джона за руки, — Уверен, он не один отмечен! Пол был удивлён тому, как ещё никто не сказал ему о том, что его тело было покрыто красными пятнами. Пол, находившись перед толпой своих сородичей буквально сгорал от смущения и стыда. Зато Джон наслышался похвалы в сторону своей исцарапанной спины. Никто бы и подумать не мог, что такой миловидный русал как Пол мог оставить столько царапин на спине молодого человека.  — Мне тут сказали, что они якобы на остров перебрались, чтобы никто не увидел и не услышал, — плывя за Полом сказал Джон.  — Ах они хитрые, — с актерским акцентом произнёс Пол, — В следующий раз и нам надо такое удовольствие заполучить!  — Джон, Пол, — послышался голос отца рядом, — Мне надо вам кое-что сказать. Обычно находясь рядом с Джоном и слыша голос отца, Пол был готов к чему-то сложному. Хотя, кого он обманывал. Он не был готов. Джон тоже. Они оба знали, что их отношения запрещены, и что на их союз никто не будет реагировать позитивно. Однако теперь это все в прошлом. Русалки приняли Джона как человека достойного. Люди же приняли хвостатых не как монстров. Все изменилось. Но, даже несмотря на то, что отец Пола принял Джона в свою семью, одна вещь все ещё не была изменённой.  — Я никогда не думал, что день, когда мой сын так повзрослеет настанет так быстро. Я считал, что сделая из Пола жестокого и бесстрашного русала, он станет прекрасным лидером. Я слишком поздно понял, что ошибался. Пол стал прекрасным лидером благодаря встрече с тобой, Джон. Он очень сильно изменился. Это больше не тот Пол, которого я знал. Истинный лидер не тот, кто использует жестокость. Истинный лидер тот, кто умеет наполнить свой народ верой в него и в себя. После своей смерти я не вижу лидеров лучше вас с Джоном, а ещё Ричард и Джордж идеально впишутся в это. Любовь изменила вас всех. Я рад, что вы оба встретились. Вы напоминаете мне меня и мою покойную Мэри. Ты бы ей понравился, Джон. Эти слова были вишенкой на торте. Пол просто этому не верил. Его отец окончательно принимал Джона. Не просто как человека, принёсшего в их жизнь что-то новое и спасшего их от жуткой смерти. Он принимал его как любимого человека своего единственного сына. Того, благодаря которому Пол изменился. Стал взрослее. Любовь всех заставляет вырасти. Она меняет все.  — О, не сомневаюсь, — притянув Пола к себе за талию гордо произнёс Джон, — Ей бы понравился такой красавчик вроде меня. Её сыну понравился, значит и ей тоже.  — Джон, здесь же мой папочка! — слегка покраснев сказал Пол, закрыв лицо Леннона ладонью, не давая никакого доступа к себе. Стоило одному громкому кашлю случиться, как любовная парочка как по команде отпрянула друг от друга.  — Я не был бы против её встретить. Уверен, она была очень красивой, ангельски красивой. Старик тяжело вздохнул. Его лицо смягчилось. Он улыбнулся.  — Ты чертовски прав. Пол ее копия. Точная и четкая копия. А глядя на тебя, Джон, я невольно вспоминаю себя. До встречи с Мэри я был таким же простодушным юношей, любившим сыграть на гитаре и поразвлечься от души. А Мэри пленила меня. Я себя сам не узнавал. Я стал совсем другим. И это не было плохо. Это пошло мне на пользу. Я горжусь вами, ребята. Вы лучшее, что случалось как в моей жизни, так и в жизни моего народа. Эти слова звучали как чистое благословение. Отец Пола словно их во взрослую жизнь отпускал. Пол и не помнил как сдерживая слезы прижался к Джону сильнее, ощущая как Леннон прижимал его ближе, тоже чуть ли не плача.  — Спасибо, папочка.  — Спасибо вам, мистер Джеймс. Старик ещё какое-то время молчал, оглядывая возлюбленных, а потом произнёс:  — Живите, и любите друг друга. А после старик уплыл куда-то, и Пол с Джоном просто смотрели ему вслед. Как будто отца Пола уже не было рядом в этой жизни, и теперь Джон и Пол должны были держаться друг друга. Начинать строить свою жизнь.  — Почему ты называешь своего отца папочкой? — прошептал Джон Полу на ухо, — Он что, так хорош в сексе?  — Не знаю, — помолчав ухмыльнулся Пол, — Зато моя мать знала.  — Видимо он был настолько хорош в своём деле, что твоя мама издала такой закон.  — Не сомневаюсь в этом старом угрюмом русале. Не теряя и минуты больше они поплыли на поверхность, искать Джорджа и Ричарда. А они, кстати, легко нашлись. Время было близко к вечернему. Любой бы позавидовал крепкому сну этих двоих. Джордж и Ричард так мило спали, что их просто не хотелось будить. Джордж мирно покоился на груди Ричарда, в то время как исследователь терпел вес русала. Если к Русалу вернулся его хвост, то Ричард был полностью голым. Его одежда к его же счастью не была унесена течением или ветром. Наблюдая эту картину, Джон и Пол чуть не рассмеялись, глядя друг на друга. Не медля, они оба приблизились к спящим.  — Подъем, спящие красавицы, — пропел низким голосом Джон.  — Солнце сияет ярче ваших сонных лиц! Пора вставать! — пропел уже более высоким тоном Пол. Первым отреагировал Джордж, жмурясь так, словно тени были сильнее света солнца. Хотя, никому не нравилось когда ему напевали всякий бред на уши, когда снится просто божественный сон. Джорджу снилось то, что он пробовал заморские вкусняшки. Он видел их пару раз у людей, в частности у маленьких детей. Оно выглядело как рассыпчатое мучное изделие, но сладкое на вкус, и его хотелось есть вечность. Бисквит. Так дети называли это. А теперь вместо этого Джордж ощущал безвкусие напеваемой песни. И слишком позднее осознание того где он находился и что происходило. Стоило ему увидеть Джона и Пола, как он чуть не пискнул, вжимаясь в Ричарда. Джордж признался сам себе, что его просто раздражали эти победоносные взгляды Джона и Пола.  — Ричи, Ричи проснись, — прошептал если не прошипел Джордж, тряся Ричарда за плечи.  — Джорджи… что на тебя нашло? — судя по тому как недовольно промычал молодой человек, ему не очень нравилось то как его будили. Зато гораздо больше ему не нравилось обнаруживать себя голым и с любовником в зоне видимости перед своими товарищами. Ричард издал что-то наподобие короткого крика чайки, и в панике начал смотреть по сторонам, ища одежду.  — Да брось, не надо так бояться, — выходя на сушу посмеялся Джон, — Мы же свои.  — Да уж, но мы не ожидали что вы так скоро нас найдёте! — фыркнул Джордж, слезая с Ричарда, сразу после чего исследователь отвернулся от всех, сев ко всем спиной. Изрядно исцарапанной спиной. Ещё хлеще чем у Джона.  — Воу, я смотрю Джорджи тебя уделал вчерашней ночью, — протягивая несчастному Ричарду его одежду сказал Джон, который куда-то тут же удалился.  — Да и Ричард не плох, — оглядывая Джорджа присвистнул Пол, — Весь обмеченный!  — На себя лучше глянь, — закатил глаза Русал с ониксовым хвостом.  — Да мы все молодцы, — одевшись полностью сказал Ричард, — Каждому из нас повезло.  — В чем же? — дернул бровью Пол, — В том, что нас отымели люди, а не наши сородичи?  — Ага, а ещё в том, что мы трахнули русалов, а не симпатичных девчонок, — садясь рядом с охапкой фруктов произнёс Леннон.  — Это странно, то, что тебя отымел тот, кто с тобой одного пола, — беря свежий манго задумчиво сказал Джордж.  — А по-моему, ничего странного нет, в том, что ты делаешь это с тем, кто одного пола с тобой, — пожал плечами Джон, отгрызая яблоко.  — Джонни прав, — уплетая виноград произнёс Пол, — Мы мужчины, а это в разы горячее, делать это вместе. Я уверен, что кто-то наверняка устал от вечно красивых девчачьих тел. Это давно устарело, все хотят чего-то нового.  — Получается, мы первые в мире люди, открывшие секс со своим полом, так ещё и секс с хвостатыми! — не решаясь засунуть банан в рот парировал Ричард, — Мы должны войти в историю как гении! Поедание фруктов прекратилось. Ричард с энтузиазмом оглядывал каждого. Джордж точно не разделял этой замечательной идеи. Пол выглядел так, словно его только что спалили за бездельем в школе и спрашивали материал. Джон же так бы и прыснул со смеху, если бы не его уважение к Ричарду. Леннон представил как бы изменился мир, узнав что можно заниматься эротикой со своим полом. Да ещё и с русалками. Леннон не выдержал и рассмеялся истеричным смехом. И, как ни странно, но его смех поддержали и остальные. Они были похожи компанию на давних друзей, которые за долгое время собрались вместе повидать друг друга и поговорить о многом. Если бы Ричард не зашёл в тот день на причал, он бы не встретил Джона, и не дал бы ему задание поймать русала, которым стал Пол. Если бы Джон не освободил Пола, он бы не завоевал доверие русала в дальнейшем. Если бы Ричард не поплыл искать нового русала, он бы не встретил Джорджа и не изменился бы душой. Если бы Ричард не провернул побег Джона из тюрьмы, их отношения не наладились бы. Если бы Джордж не поплыл искать Пола, он бы не встретил Ричарда. Если бы Ричарда не заставили бы делать яд, он бы не смог вразумить Пола на правильный путь. Если бы Джону не было приказано вывести хвостатых на волю, он бы не доказал свою невиновность, в том числе и Джорджу. Все то, что они вместе пережили, не случилось бы, если бы они не встретились. Все было бы как прежде.  — А представьте, если бы мы не встретились, — хмыкнул Леннон, — Я бы не влюбился и не изменился своей никчемной душой. Все благодаря Ричарду.  — Ричи самый лучший человек, которого я встретил в своей жизни, — улыбнулся Джордж, — Он многое для меня и для нашего народа сделал.  — О Джонни не забывай, он тоже внёс большой вклад в нашу жизнь, и в мою тоже, — кивнул Пол.  — Для меня главным было исполнение своей мечты, — пожал плечами Ричард, — Но я и людям своего родного города помог. Я не мог опустить на них глаза.  — Мы все молодцы, — заявил Леннон, — Мы четверо главных героев, изменивших мир. Каждый из нас внёс свой вклад в то, что мы сделали для хвостатых и для людей.  — А ведь все это началось из-за каких-то жалких денег. Спасибо Брайану с его предложением, — усмехнулся Ричард. И вдруг Леннона осенило. От одного упоминания денег у него появилось невообразимое желание сыграть на гитаре старую знакомую ему песню. О деньгах и о любви. Ничего не говоря он вскочил и поспешил к лодке, в которой покоилась его гитара. Видя энтузиазм в глазах Леннона, трое из компании тоже загорелись желанием погорланить.  — Ричард, ты гений! Ты мне напомнил прекрасную песню! И я хочу подарить её тебе, Пол.  — О, я знаю что за песню ты хочешь спеть. В таком случае, я посвящаю её тебе, Джорджи. Русалы ничего не ответили. Лишь озарили своих возлюбленных яркими улыбками. Джон поместил пальцы на гриф гитары, слушая звучание струн и настраивая на лучший лад. То, что он хотел сыграть, должно было звучать выше и звонче. И сделав одно движение пальцами по струнам, Леннон убедился в том, что звучала его крошка правильно. Глубокий вдох, и Джон заголосил:

Can't buy me love, oh, love, oh Can't buy me love, oh

Джон играл на гитаре энергично и четко, а его голос гармонично звучал с голосом Ричарда. У них от природы были низкие и грубоватые голоса, но сейчас они звучали нежно и искренно. Как тогда, когда они вместе пели «I wanna be your man», для Джорджа и Пола. Особенный акцент они делали на слова «buy» и «love». Да и даже не слушая дальше, можно прекрасно понять, что хотели донести Джон и Ричард. Они нашли свою любовь, но не купили. Никакую любовь нельзя купить в этой жизни. Джордж с Полом так и засияли.

I'll buy you a diamond ring, my friend If it makes you feel all right I'll get you anything my friend If it makes you feel all right Cause I don't care too much for money For money can't buy me love

Песня была такой яркой и оживленной, что Русалы сами не заметили как начали подпевать. Да даже пытаться танцевать. Это была их первая песня, которую они играли все вместе между собой. Им было все равно если никто их не слышал. Главное, что они были все вместе. Вчетвером.

I'll give you all I got to give If you say you love me too I may not have a lot to give What I've got I'll give to you I don't care too much for money For money can't buy me love Can't buy me love, oh Everybody tells me so Can't buy me love, oh No, no, no…no!

Джон помнил себя нищим рыбаком, жаждущим хоть гроши заработать на свою жалкую рыбу. Ричард же своими экспериментами уже не надеялся получить достойную зарплату. Зато после они нашли гораздо важную вещь чем деньги. Это они поняли когда наблюдали импровизированный танец Джорджа и Пола, которые обнимались и толкали друг друга в разные стороны, а иногда тянули друг друга на себя. А после когда гитара остановилась и были слышны голоса двух людей, Пол схватил Джорджа за талию и наклонил под собой, держась за его вытянутую руку. И как только гитара продолжилась, Джордж ловко повалил Пола на землю. Слишком милые, ещё совсем дети. Такое за деньги не купишь.

Say you don't need no diamond rings And I'll be satisfied Tell me that you want the kind of things That money just can't buy I don't care too much for money Money can't buy me love Can't buy me love Everybody tells me so Can't buy me love, oh, love, oh

Лучше слов после спетой песни не было найдено, чем кинуться в объятия любимому человеку. Только Леннон успевает убрать гитару, как на него набросился Пол, расцеловывая каждый миллиметр его лица. Зато Джону повезло больше, ибо Джордж решил обкусать бедного Ричарда. Дело близилось к вечеру. Они вчетвером наблюдали яркий закат и продолжали говорить о многих вещах. События счастливее они никогда не испытывали в своей жизни, быть рядом с друзьями и с возлюбленными. Этот момент никогда не закончится. Это происходило в реальности. Теперь дальше они пойдут все вместе. В новую жизнь. Они ещё слишком молоды чтобы начинать что-то серьёзное, но они уверены: настанет тот день, когда Джон и Ричард сделают предложение своим возлюбленным, и увидят их в самых красивых драгоценностях и цветах. А спустя время случится и ещё кое-что: день, когда вместо двух их станет трое, а может быть и четверо, и не только у Пола и Джона, ещё и у Джорджа и Ричарда. До этого было ещё далеко. Их любовь только начиналась, и она никогда не закончится. Их счастье уже случилось, и оно будет продолжатся до конца их дней.

КОНЕЦ!