С тех пор, как Земля вращается вокруг солнца, пока существует холод и жара, буря и солнечный свет, до тех пор будет существовать и борьба. В том числе среди людей и народов. Если бы люди остались жить в раю, они бы сгнили. Человечество стало тем, что оно есть, благодаря борьбе. Война — естественное и обыденное дело. Война идёт всегда и повсюду. У неё нет начала, нет конца. Война — это сама жизнь. Война — это отправная точка.
Адольф Гитлер.*****
Как они слабы. Все эти людишки. Как они жалки в своих мечтаниях. Их пределы фантазии заканчиваются где-то в районе «хочу, чтобы все были счастливы во всем мире». Вот только эта идея утопична. На десяток таких «хиппарей» найдется один подонок, который загонит этих наркоманов за станки, заставляя горбатиться на себя. А сам будет потягивать виски у себя в дорого обставленном кабинете, курить сигары и трахать очередную девку. У людей слишком приземленные мечтания. Их мирок стоит на трех китах: сон, деньги, секс. Все. Больше им ничего для счастья не надо. Все их притязания эгоистичны и поверхностны. Это ленивые выродки не сморят дальше своего носа. И чем дальше они развиваются, тем сильнее увязают в своей грязи, протаптывая себе дорогу в Ад. Мои братья все сильнее уподобляются людям. Они забывают о своем месте, рвутся на Землю, словно там медом намазано. Глупость и нелепость. Все они чтут самый наивный завет Отца: «любить и сохранять вид людской». О боже мой, да лучше Землю защищать от человечества! Они загадили свой дом, они высасывают все силы из него, однако же, если Земля решает дать им отпор, то они машут кулаками в небо и проклинают Бога! Какое невежество. Люди погрузились в свои мирки, создав только понятную им систему. Они основали свои взаимоотношения на тематике «управляющий-подчиненный». Живя так сотни лет, они привыкли к такому образу жизни. Я обязан уничтожить эту гниль. Этот неудачный эксперимент отца. Но для этого мне нужна моя оболочка. Мое тело. Мой Сэм. Да, я хочу Сэма и не скрываю этого. Я хочу уничтожить его, унизить. Хочу что бы он орал от боли, орал на меня, но сделать ничего не мог. И скоро это все будет. Я чувствую. Габриэль, мой глупый младший брат. И чего тебе не сиделось в стороне? Зачем ты полез спасать Винчестеров? Жаль, но тебя придется уничтожить. Ты ведь как банный лист, если прилип, то не отстанешь. Такой храбрый… Мой маленький братишка. Ты так хотел спасти его. Почему? Какой смысл? Драка закончилась быстро. Ты надеялся меня обмануть приемом двойника. Приемом, которому обучил тебя я. Ты слишком тороплив и тебе все так же не удалась точность. Лицо слишком размыто. А потому я без труда определяю, где ты, реальный, и пронзаю тебя клинком ангелов, который я незамедлительно вытащил из куртки. Ты пытаешься мне что-то сказать. Но из горла рвется лишь кровь, она смывает все звуки. Жидкость медленно стекает по твоему подбородку, капает мне на руки, на пол. - Ты… не... получишь… е… его – разбираю я твой хрип. Мне жаль тебя. Чуть склонив голову, я смотрю тебе в глаза. Ты все же мой брат. - Прости – шепчу я, целуя тебя в лоб и сильнее надавливая клинком. Из твоих глаз, рта, вырывается благодать, освещая все на своем пути. Словно дикий, безудержный свет взорвавшейся звезды на небосводе. Твое тело обмякает и, соскользнув с клинка, падает на пол. На полу появляется черный, обугленный след твоих крыльев. Как же ты ими гордился! Они были ярко-золотого цвета, словно расплавленное солнце. Теперь же от них ничего не осталось. Так же, как и от тебя. Я медленно вытираю клинок о твою рубашку и замечаю странный синяк на шее. Засос. Черт возьми, пройдоха Гейб! Усмехнувшись, я выхожу прочь из дома и щелчком пальцев сжигаю его дотла. Теперь осталось найти моего Сэмми.Прошло два дня.
-Что ты сделал с Габриелем? - раздается крик внутри меня. Я лишь улыбаюсь. - Ну же, Сэмми, не кричи на меня. Это неприлично - я развлекаюсь на полную катушку, морально уничтожая Винчестера. Как же легко было его обмануть! Мало того, этот горе-охотник еще и заплутал в катакомбах. Я со смехом просматривал его воспоминания. Вселение - дело совершенно простое. Пара часов пыток, минута разговора и все по новой. Очень продуктивно и действенно. Но вот с Винчестером такое не прокатило, пришлось применять и мозговые пытки: посылать видения, образы. Это было довольно забавно. И наконец, он согласился. Это было самое главное слово. - Да. О, как же оно было произнесено! Сколько боли, сожаления... Это было просто чудесно. Незамедлительно я вселился в тело и принялся обустраиваться. Вначале, я прогнал душу Сэма на самые затворки сознания. Конечно пришлось попотеть, но это того стоило. Теперь наш милашка Сэмми прикован в своем собственном разуме, посажен на цепь и одет в намордник. А так же я стал посылать ему «веселые» иллюзии. Мне никогда не надоедят его крики. Огонь. Везде и всюду. Среди пламени виднеются разные цивилизации, страны, города, люди. Он прикован к железному кресту. Из его тела сочится кровь. Он весь оплетен колючей проволокой. Его кожу протыкают крошечные шипы, смоченные болезненным ядом. Он тяжко дышит. Вся спина уже в ожогах от близкого контакта с горячим металлом. - Ну же, Сэмми, улыбнись - раздается мой голос, и я появляюсь в сполохах пламени. На губах победоносная улыбка, глаза светятся торжеством. Оказавшись напротив него, я касаюсь его лица, но он дергается прочь. А это заводит. Да еще как. Ухмыльнувшись, я снимаю с него проволоку. Его больше ничего не держит и он устремляется в огонь, летя в свободном полете. С губ срывается крик ужаса. Я же вторю ему криком восторга, устремляясь следом. Поймав его над самым огнем, я аккуратно переношу его в пустыню и кидаю на песок спиной вперед. В ответ я слышу крик боли. Ну еще бы. Ожоги третьей степени, а он на них падает, да к тому же на песок. Ужас просто. В моих руках образовывается кинжал, который я верчу между пальцев, подходя к Сэмми. В его глазах ужас. - Не бойся меня, милый - ухмыляюсь я и, опустив на колени, ножом провожу по его плечу, разрезая волдырь. На руки брызжет вода и, как нарочно, поднимается ветер, занося песчинки в рану. С губ Винчестера срывается стон. Он пропускает по мне электрический ток. Зарычав, я впиваюсь в его губы, кусая в кровь, продолжая полосовать ножом его раны. Сэм пытается вырваться, это заводит лишь еще больше. Не выдержав, я резко переворачиваю его на живот и стягиваю с него остатки шорт. О нежности и аккуратности никто не думает. Зарычав, я срываю с себя брюки и вхожу резко в него на всю длину. Было безумно больно, но крик Сэм подбодрил меня. Ему было в десять раз хуже. Разразившись безумным смехом, я начал двигаться в нем, вбиваясь все глубже и глубже, продолжая ножом резать его спину. Оценкой мне служили его громогласные крики. Я мучал его долго, но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Изогнувшись, я кончил в него, разразившись звериным рыком. После этого я неспешно вышел и щелчком пальцев оделся, перевернув охотника на спину пинком в бок. Его лицо все покраснело, на щеках виднелись остатки слез. Ухмыльнувшись, я плюнул ему в лицо. -Это только начало, шлюшка -говорю я и исчезаю, оставив его в одиночестве.