Call me by your name

Когда закрылась дверь самолета и из его поля зрения исчез Коля, Бэррону показалось, что он сейчас упадет на асфальт. Его как будто лишили сил, а если выражаться точнее, то Трампа лишили части души. Он понимал, что его единственный шанс на любовь и счастье в этом мире улетает в Беларусь. И в это секунду, Бэррон возненавидел то, что он сын Дональда Трампа, возненавидел ещё сильнее, тот день, когда его отца выбрали президентом Соединенных Штатов. Но Бэррон не мог ничего поделать с этим. А все споры за отстаивание своего права у него проваливались с большим треском. Но Коля не спор. А смысл жизни, и ему нужно придумать, как им встретиться. Он обязан это сделать. И даже не для того, чтобы удовлетворить свои платонические потребности, а просто по одной причине. Бэррон любит Николая. И этого ему было достаточно. Резко повернувшись, он направился в сторону машины, в которой Трамп и Лукашенко только что сидели и обнимались, и целовались. Только об одной мыли об этом, у него начинали трястись руки, а сердце бешено стучало в груди. Но сейчас нужно было сесть в машину и поехать домой. Нужно было отвлечься. Заняться чем-нибудь. А то он просто на просто сойдет с ума. В машине ему в голову приходили разные мысли. Например: а вдруг самолет не долетит, а вдруг с ним что-то случится по дороге, вдруг Коля забудет и наплюёт на него и Бэррон станет для него простой интрижкой. Трамп не хотел об этом думать, но мысли лезли к нему в голову сами. Даже громкая музыка в наушниках не заглушала беспрерывный поток мыслей, накатывающий на него волной. Он достал телефон и начал обновлять ленту мессенджера, в надежде хотя бы на одну строчку от Коли. Но ничего. Было пусто. Через двадцать минут они уже приехали домой. Бэррон, который шёл рядом с отцом, но не слушал ни одного его слова, сославшись на плохое самочувствие отправился в бывшую комнату Лукашенко. Дойдя до неё, он минуты просто смотрел на дверь и никак не мог зайти туда. Но затем, услышав чьи-то приближающиеся в его сторону шаги, Трамп вошёл туда и крепко закрыл дверь за собой. Всё было, как и во времена Коли, кроме одной детали. Не было самого Николая. Из-за чего эта комната наполнялась таким смыслом для него. Тут всё уже было таким родным, что Бэррон задумался над тем, чтобы переехать в эту комнату. Но он не мог, так как не хотел портить все идеальные моменты связанные с этим местом. Трамп подошёл по ближе к кровати и увидел на ней аккуратно сложенную пополам бумажку. Когда Бэррон взял в руки бумажку и увидел знакомый подчерк там, ему сразу стало труднее дышать, а в горле как будто застрял ком. Он начал медленно, вникая в каждое слово читать записку, оставленную его парнем. «Здравствуй, мой милый Бэррон! Я очень надеюсь на то, что это письмо не выкинут горничные, прежде чем ты найдешь его. Я уверен в том, что не сказал тебе о нём. Как сказать, захотел сделать тебе сюрприз. Надеюсь, получилось. Я надеюсь, что с тобой всё хорошо и всегда всё будет хорошо. Что ты находишься в полном здравии, а настроение у тебя хорошее. Я не умею писать письма, да и суть письма этого не в том, чтобы ещё раз передать тебе, то, как сильно я люблю тебя, Бэррон. Хотя и это тоже будет тут присутствовать. Мне сложно об этом говорить, из-за чего я решил написать тебе об этом в письме. Сейчас я понял, что мне даже писать это сложно. Бэррон, ты прекрасный человек. У тебя, как и у меня самого, всё впереди. Мне через два месяца будет шестнадцать. А тебе только четырнадцать. Не буду тянуть кота за яйца, скажу сразу. Ты не обязан передо мной ничем. Ты можешь встречаться и влюбляться в кого хочешь. Ты молод, красив и обаятелен. Миллион девушек и парней будут падать перед твоей красотой. Да ты и не только красив внешне, ты прекрасен в душе. Твоя душа — это омут неописуемой красоты, которой мне никогда не постичь. Я не говорю тебе это, из-за того, что сам первым делом, как прилечу в Минск пойду в бордель и буду трахаться со всем , что движется. Нет, далеко нет. После твоей необыкновенной уникальности и цветущей красоты, все остальные люди меркнут в небытие. Им никогда не сравниться с тобой. Никто не сможет сравниться с тобой, мой дорогой. Больше всего я хочу, чтобы ты был счастлив в этом мире похоти и лицемерия. Чтобы твоя ослепительная улыбка не спадала с твоего лица. Чтобы в душе всегда бушевали только самые счастливые и радостные эмоции. Чтобы ты прожил свою молодость, не планируя нашей следующей встречи, а чтобы ты потом в старости неизбежной, мог с сияющими глазами вспомнить об этом славном периоде жизни. Я люблю тебя, Бэррон. И уверен буду любить до моего последнего вздоха. Перечитывая это письмо сейчас, я почувствовал себя стариком, знатно прожившим свою долгую и удивительную жизнь. Но я и сам подросток. Я только на днях закончил школу. Мне ещё предстоит закончить старшую школу и поступить в университет. О будущем я даже не хочу упоминать, без тебя, я сейчас даже не хочу, чтобы оно наступало. Я не хочу терять с тобой связь. Я буду писать и звонить тебе каждый день, пока не наскучу тебе под конец. Что надеюсь никогда не произойдет. Я буду помнить и вспоминать о тебе каждую свободную минуту своей жизни. Хотя какая может быть жизнь без тебя… В завершении я хочу написать, то, что я самый счастливый человек, которому удалось и посчастливилось провести с тобой четыре незабываемых дня. Никогда в моей жизни, такое мизерное количество дней, было наполнено таким огромным количеством событий и воспоминаний. Я люблю тебя и буду любить до конца дней своих. Даже если не смогу провести их с тобой. Ты лучшее что случилось в моей жизни, Бэррон Уильям Трамп. P.S. Я серьезно говорил на счёт того, что ты можешь быть с кем захочешь. Ты не обязан мне ничем. Только прошу не забывай обо мне. И пиши время от времени. Чувствую себя отвергнутым джентльменом низкого сословия из английских и французских романов девятнадцатого века. С любовью, Николай Александрович Лукашенко.» У Бэррона остановилось сердце. Он с грохотом сел на край кровати, крепко сжимая в руках клочок бумаги. Трамп никогда в жизни не читал чего-то более грустного и романтичного одновременно. Так ещё это было посвящено ему. Бэррону хотелось плакать от всей ситуации. Но он не мог. Слезы предательски не капали из глаз. Но это его не особо сильно волновало. Слова Коли разбили и собрали тысячу раз ему сердце. Он не мог представить себе что-то лучше этого письма. Оно было как крик души. Бэррон понимал, что никогда не сможет изменить Лукашенко. Даже если очень сильно захотел бы. Не потому, что его затем мучала бы совесть, а потому что он так же страстно любит этого белоруса. Такого идеального. Его Коли. Навязчивые и бессмысленные мысли как будто исчезли из его головы. Испарились ничего не оставив после себя. Бэррон уже сидел на полу и тысячный раз перечитывал это письмо. Ему одновременно становилось грустно и радостно. Он начинал смущаться, когда Николай в очередной раз его описывал. Описывал так , как будто это последнее, что он пишет Трампу. Бэррон не могу перестать читать письмо. Какая невероятная сила заставляла каждый раз снова возвращаться к нему. Бэррон достал телефон. Он тоже хотел что-то написать Коле, но вместо этого увидел новость, от которой телефон упал на пол, а сердце его остановилось. К глазам подкатили слезы, а в душе скребли кошки. Трамп перечитал новость ещё раз и не мог поверить своим глазам. Он не хотел верить им. Не хотел.