Call me by your name

Двумя часами ранее. Коля просто не мог сидеть нормально в самолете. Ему было скучно, и он очень сильно скучал по Бэррону. Хотя и видел его где-то час назад. Но Лукашенко казалось, что прошла целая вечность. Он даже не мог думать о чем-нибудь другом как о Трампе. Ему всё напоминало о нём: вода – то, как они плавали в бассейне, стулья или кресла – то, как они сидели на креслах и стульях, даже его отец напоминал Коле о его любви. Его гложил интерес, нашел ли и прочитал ли Бэррон письмо, которое он ему оставил. Николай вложил туда свою душу и сердце, пытался выразиться как можно яснее. И да, Коля, конечно, разрешил американцу «изменять» (он это так назвал у себя в голове), но Лукашенко был уверен, что если узнает о чём-нибудь таком, то он просто не выдержит. Так что Коля предпочёл бы оставаться в неведении. Но и прекратить общение с Бэрроном он не мог. Бэррон Трамп стал для него зависимостью. Николай чувствует себя наркоманом, который совсем недавно попробовал очень тяжелый наркотик и теперь никак не может избавиться от своей зависимости. Хотя и особенно сильных усилий, чтобы избавиться от данной зависимости, Коля не прилагал. Николай Александрович мог бы так вечно думать о Трампе и вспоминать все счастливые с ним моменты, но сейчас его прервал отец, который пересел со своего места по ближе к нему. Лицо Александра Григорьевича было очень серьезным, и Коля сразу понял, что ничего хорошего отец ему не собирается сказать. -Что-то случилось, пап? – с тревогой в голосе спросил Лукашенко младший. -Да, Коленька, случилось. И что-то очень плохое. – не смотря сыну в глаза, произнес Лукашенко старший. Коля непроизвольно выпрямился на кресле и попытался сделать серьезное лицо, но из-за всего того, что навалилось на него за такое короткое количество времени, он смог только посмотреть с глазами полными боли на отца. Он догадывался о том, о чём может говорить с ним Александр Лукашенко, но не очень хотел думать об этом. -Не буду ходить вокруг до около, скажу сразу. Ты меня очень сильно огорчил и разочаровал, сын. – он помолчал и поднял свои глаза на сына. – Я знаю о твоих отношениях с Бэрроном Трампом. – на лице Лукашенко старшего было видно разочарование, которого Николай до этого никогда не видел. Конечно, он человек, он так же разочаровывал своего отца, но это было не так как сейчас. Легкое разочарование, как Коля это прозвал позже, такое было когда Александр Григорьевич узнал о том, что у сына есть социальные сети, но через некоторые время они, пойдя друг другу на уступки и найдя компромисс согласились и помирились. Но в этот раз, чувствовал он жопой, никакого компромисса не будет и его просто поставят перед фактом. Рядом с ними не осталось ни одной живой души. Стюардессы скрылись где-то на кухне, а пилоты сидели на своих местах. -Я понимаю, что это всего лишь, как сейчас говорят, интрижка. Но если ты вздумаешь продолжить общаться или чем хуже встречаться с ним… - Но Коля не дал отцу закончить, перебив того. -У него есть имя. Его зовут Бэррон. – серьезным тоном произнес Николай, подняв глаза уже в которых читалась злость. Он не даст никому плохо говорить ни о Бэрроне, ни об их отношениях. -Не забывай с кем ты разговариваешь, я старше тебя, и я твой отец. Ты должен относиться ко мне с уважением. – не прерывая зрительного контакта, так же серьёзно, даже угрожающе произнес президент Белоруссии. -Я знаю, но это не было какой-то интрижкой, как ты выразился. Я люблю его, а он меня. Делай с этой информацией что хочешь, отец. Только я своего решения ни за что не поменяю. – Коля хотел уже уйти, но Лукашенко старший продолжил. -Я запрещаю тебе общаться с ним. -Класс. Поздравляю тебя. Пойду теперь сразу же забуду Бэррона. – саркастически произнес Николай. Он впервые разговаривал с отцом в таком тоне и не знал, чего от него. Ему было откровенно всё равно, хоть пусть запретит заниматься всем в этой жизни. Коле будет абсолютно всё равно, только за хоккей жалко очень будет. Но пережить это как-то он сможет. Главное — это поддерживать связь с Бэрроном. -Николай, не смей разговаривать так со мной. – он молчал с минуту и продолжил. – Отдай мне сюда свой телефон. – сказал Лукашенко и протянул руку за телефоном. Николай отдал телефон, так как, во-первых, в этой ситуации сопротивляться было бы бессмысленно, а, во-вторых, у него в Минске есть его старый телефон, так что это было не такой страшной потерей для него. -Держи. – пофигестически это произнёс Коля, на что очень удивился Александр. Он был уверен, что тот будет отстаивать своё до последнего, но всё равно в душе был рад такому быстрому исходу событий. Через секунду Николай и Александр Лукашенко почувствовали, что самолет начало трясти. А минутой позднее к ним вошли ошарашенные стюардессы, а самолёт начал резко снижаться. Коля почувствовал, что это не обычная турбулентность, из-за чего быстро сел на ближайшее сидение и пристегнул ремень безопасности. -Что случилось? – спросил он, но на него никто не обращал внимания. Но тут белорус услышал голос капитана: -Самолет начал непредвиденное снижение, из-за возгорания в левом отсеке. Мы пытаемся связаться с ближайшими аэропортами Америки. – расслышал Коля и сразу же бросил взгляд на отца. Как ни как тот был его отцом и это могло быть их последними минутами вместе. -Пап, что бы не было бы, ты для меня навсегда будешь одним из главных и важных людей. Я люблю тебя и благодарен за всё, что ты сделал для меня. – сказал Лукашенко младший отцу. -Я тоже очень люблю тебя, Коль. Ты моя гордость. И я надеюсь это не последние наши совместные минуты. – произнес Александр, смотря на своего сына. *** Бэррон смотрел в стену уже пять минут. Ему казалось, что мир замер, и он забыл, как дышать. Трамп прочитал о том, что самолет, в котором президент Белоруссии с сыном начал резко снижаться, из-за возгорания в левом отсеке. Но там было написано, что они в последнюю секунду успели приземлиться в аэропорту в Нью-Йорке, в Куинсе. Пострадавших нет, а то семья Лукашенко находится в полном здравии, получив только травмы. Бэррон не мог поверить своим глазам. Его Коля был в смертельной опасности, но сейчас с ним всё хорошо. Сейчас он жив, здоров и находится в Нью-Йорке. Но всё равно сознание того, что если бы не удача, то Николай был бы сейчас, не дай Бог, мертв. Трамп не хотел думать об этом, но воображение все время представляло себе другие исходы этого события. От этих мыслей ему становилось плохо и хотелось стошнить, от накативших отвратительных мыслей. Но тут Трамп резко вскочил на ноги и побежал к матери. Дойдя до её двери, прежде чем зайти, Бэррон постучался и услышав тихое «Войдите», вошел. Меланья сидела за столом и что-то печатала в своём ноутбуке. Увидев, вошедшего сына, она повернула в его сторону голову и заговорила: -Что-то случилось, милый? – Меланья Трамп заметила тревогу, ясно выражающуюся на лице сына. -Мам…Коля…Точнее Мистер Лукашенко с сыном попали в больницу. У них произошла авиакатастрофа и они сейчас находятся в Нью-Йорке. – быстро, так как будто за ним кто-то гнался, протараторил Трамп младший. -И ты хочешь поехать к нему? – она не стала говорить о президенте, так как понимала, что тот её сына не интересует. Меланья женщина не слепая и сразу же заметила искру между мальчиками и не была против их отношений ни на секунду. -Да, мам. – умоляющим голос прошептал Бэррон. -Хорошо. Иди собирайся, через час полетим к ним. А я пойду поговорю с твоим отцом. – сказала она, подходя к сыну и прежде чем выйти из комнаты, поцеловала того в лоб. -Мам, спасибо большое. Ты лучшая. – произнес ей вслед, американец и побежал в свою комнату. Он достал свой небольшой рюкзак и кинул туда куртку и парочку вещей первой необходимости, так как они там скорее всего останутся на пару дней. Бэррон был на седьмом небе от счастья от того, что через два часа или может быть больше снова встретится с Колей. Что он даже не думал, что скажет его мать отцу. *** Бэррон с матерью приближались к больнице, в которой поселили Колю с отцом. Он чуть ли не выбежал из машины, прихватит с собой рюкзак. Прежде чем зайти в больницу, Трамп накинул на голову капюшон и подошел к стойке информации и регистрации. -Извините пожалуйста, но вы не могли бы сказать мне, куда поселили Николая и Александра Лукашенко. – тихо спросил он, смотря медсестре в глаза. Она подняла на него свою голову и минуту смотрела на него. А затем сзади увидев Меланью Трамп и поняв кто стоит перед ней, начала что-то искать в компьютере. -Да, здравствуйте, сэр. У Николая Лукашенко палата номер 319, а у Александра Лукашенко номер 320. – сказала она, ещё раз посмотрев на Трампа. Бэррон быстро поблагодарил медсестру и рванул в сторону лифта. Но лифт, как всегда, не приезжал. Когда лифт наконец-то приехал, Трамп вбежал в него и нажав на кнопку «3», ждал пока зайдет его мама. Он был очень взволнован. Бэррон даже так не волновался перед экзаменами. Он боялся увидеть в плохом состоянии любимого человека, боялся того, а вдруг Коля не ждал его. А вдруг он больше не нужен Лукашенко, а письмо было просто чтобы не говорить ему в лицо горькую правду. Но Бэррон всё равно, даже если тот вдруг не захотел бы, хотел увидеть Николая. Он желал этого больше всего на свете. И был неимоверно благодарен матери, за то, что она смогла успокоить Дональда. -Бэррон, дорогой, успокойся немножко. С ним всё хорошо будет. Я пойду к Мистеру Лукашенко, а ты иди спокойно к Коле. Только в конце хотя бы на минуту зайди к нему тоже. Хорошо? – с заботой в голосе, произнесла ему Меланья. -Хорошо, мам. И да, спасибо тебе большое. – улыбнувшись, он посмотрел на неё. -Я сделаю всё для твоего счастья, милый. Дверь лифта распахнулась, и кинув последний взгляд на мать, и увидев одобряющий кивок, Бэррон направился искать палату Коли. Она никак не хотела находиться, и ему начало казаться, что он сейчас сойдет с ума если не найдет её. Но тут он увидел, как медсестра выходит из какой-то палаты, и Бэррон услышал до боли знакомый голос. Он рванул туда, чуть ли столкнув по пути маленькую девочку и медсестру. Когда Бэррон вошёл в палату, он увидел Колю. Тот лежал на больничной койке, на лице не было ни улыбки, ни его фирменной ухмылки. Лицо было очень бледным, а в глазах виднелась боль и усталость. На руке он заметил пару огромных синяков, а вторая вовсе была в гипсе. В руку с синяками что-то капало из капельницы. От этого душераздирающего вида, у Бэррона схватило сердце, и он перестал дышать. Он стоял и смотрел на Колю, которому что-то говорил врач. Тот до сих пор не заметил американца. Но Трамп больше не мог стоять в стороне и медленно начал подходить к нему. Заметив, как кто-то идёт к нему, Коля повернул голову и был приятно удивлен. Перед ним стоял бледный как смерть, в капюшоне и взволнованный Бэррон. Он был неимоверно рад приходу парня. -Привет. – тихо, еле слышно прошептал Николай. Он хотел поцеловать и обнять Бэррона. Но ему еле удавалось говорить, что тут говорит о поцелуях. -Боже, Коля. Ты как? С тобой всё хорошо? Что случилось? – начал спрашивать Трамп, сев рядом с Колей. – Извините пожалуйста, но вы могли бы оставить нас одних. – попросил он у врача и медсестры. Те просто сказали хорошо и ушли. Как только последний человек скрылся за дверью, Бэррон обнял Лукашенко. Он старался делать это не очень крепко, чтобы не сделать Николаю больно. Сев чуть по ближе, Бэррон поцеловал Колю и весь мир как будто исчез. Там остались только они. И никто больше. С трудом Бэррон отстранился от Коли и сел рядом, взяв руку того в свою руку. Он начал слушать, то, что медленно говорил Лукашенко. Трамп гладил ладонь Николая своим большим пальцем, успокаивая себя и Колю.