Месяцами ранее
Собравшиеся за огромным столом вожди, короли и предводители, обсуждали что-то важное с выраженным недовольством и шумом. Амадоер, как самый старший представитель своей расы, да и вообще из собравшихся за одним столом, поднял руку вверх, дабы на него обратили внимание. Удивительно, но все замолчали и глянули на эльфа, затаив паузу и сдержав вопросительное выражение лиц. — Да, им угрожает опасность. Что тот подвергается ей, что другой. Известно, если погибнет один, погибнет и второй. Эта связь не даст одному из них дойти до конца и нам важно сохранить им обоим жизни, довести до финала. Ньют жаловался мне в последнее время, что он видит кошмары… Это вещие сны и мы знаем, кто их направляет ему. Так же ко мне подходил и Агвид, просил лечения, ибо у него были подобная симптоматика. Он пытается их уничтожить изнутри, сожрать, как паразит и тогда нас ждёт погибель. — К чему ты ведёшь, Ди Жонсьер? –вынув трубку из пухлой губы, произнес своим медвежьим голосом гном, изредко расчесывая пальцами огненно-рыжую бороду. Орки из соединённых кланов повскакивали с мест. — Мы понятия не имеет, какого дьявола мы вообще тянем?! Нужно выступать против врага немедленно! — Тактика нужна, тупая твоя орчья бошка! –вскричал вождь врайкулов. Мнения разделились на два лагеря. Одни требовали немедленного наступления — это были племена орков, троллей и прочих кочевых союзников. Более цивилизованные, такие как эльфы различных национальностей, гномы, оборотни с иных аллодов, настояли на том, что им нужно время, очень много времени. Но ни те, ни другие — были категорически не правы. Амадоер поднялся с места и стукнул посохом, на который он опирался последнее время, словно старец, тем самым привлекая внимание бунтующих вождей. — Речь идёт не об этом. Наших главнокомандующих могут убить, я повторяю это ещё раз. Им нужна защита как физическая, так и духовная. На данный момент страдают их души и разум, следовательно здесь нужна помощь оракулов и жрецов. Вы должны собрать лучших из лучших, а они помогут в случае чего поднять на ноги избранных. ***Настоящее время
Амадоер ощутил удар в висках, схватился за голову и тихонько застонал, закрыл глаза и увидел неприятную картину. Тело Ньюта и сражающегося Агвида. Он чувствовал, что это может произойти! Собравшись с силами, владыка эльфов рванул на место происшествия с новыми войнами, но когда распахнулась дверь, он увидел, как Танотос вынимает клинок из спины убитого воргена. На его морде застыло ликование. В глазах пляшет огонь и чертовщинка, он с восхищением рассматривает тела и поднимает глаза на прибывшую группу вооружения. Эльф тихо, но очень четко произносит заклятье подчинения. Знает, что этого мало, но хотя бы нанесет ему краткий урон, разрыв разума и временную боль. Тот не сможет отдавать приказы и сейчас это самое важное: забрать тела и на время обезвредить тирана. — Оbsequium.–грубый и настойчивый голос, а затем слышится вой мантикоры, которая от боли взмывает ввысь, разбивая стеклянный купол и вылетая наружу, за пределы помещения. — Взять тела. Отнести на корабль, сейчас же, быстро! –солдаты выполняют приказ и Амадоер, удостоверившись что заклятья оракулов и жрецов сработали, покидает место кровавой расправы. *** Уже на месте, тела укладывают на столы и Амадоер с ужасом смотрит на человека. Выжженные полосы от глаз до щек, почерневшие губы, побледневшая кожа, которая казалось бы, осунулась как у трупа, пролежавшего несколько суток. Он на глазах преображался и разлагался. То же самое и с воргеном. Его шерсть не меняла окраску, но из полуприкрытых глаз виднелось голубоватое свечение, означающее одно: — Он превращает их… Нужно увезти тела с этих земель. Где расположены ближайшие штабы? –спросил взволнованно эльф у штурмана военного корабля и вскоре, как и было задумано, корабль с телами покинул пристань. Остальные остались сдерживать войска врага. Планы явно менялись и не в лучшую сторону для армии Рассвета. *** Первое, что ощутилось, так это необычная лёгкость. Как будто ты летишь и на плечах нет груза, словно ты самое чистейшее создание и ничто тебя не тяготит. Открыв глаза, парень увидел голубое небо без единого облачка. Солнца тоже не было, но при всем этом было светло, будто в самый солнечный летний день. Тепло, что захотелось даже снять с себя верх. Оглядевшись, он понял, что он находится в поле. Золотистые травы, рожь, пшеница, все это тянется вверх, к такому же прекрасному небу, как и вся окружающая природа. Он вздыхает, чувствует запах хлеба и луговых цветов. Вдали виднеются античные белые колоны, парящие элементы архитектуры и что самое важное — крылатые существа. Ньютон встаёт с лежанки из трав и вглядывается, вспоминаются неожиданно последние события и он вдруг хватается за голову. Неужели он мертв? Все так закончилось? Резко и неожиданно? Но куда же он попал в конечном итоге? Это место напоминает Рай, но разве он существует? Да и за какие такие проделки он попал сюда? Голова болела от возникающих вопросов и мыслей, которые ее заполонили. Потом он помнит, что во время бивты он был не один. В лёгких неприятно стянуло, как будто его вновь ранили. Кричать и искать воргена не хочется, так как есть надежда что он остался жив и смог всех спасти. Он не сразу понял, что крылатые существа приближаются к нему, а когда приблизились, то это были создания, очень похожие на людей по комплекциям, но имеющие персиковую, здоровую кожу без изъянов. Их великолепный рост и телосложение, словно у атлетов. Белые балахоны и тоги, крылья с золотым украшениями на изгибах. Скуластые и вытянутые лица, а кто не обладал этими чертами, имели своеобразные символы и татуировки вдоль тела золотых и синих оттенков. — Здравствуй, дитя.–радушно и тепло произнесла одна из девиц, взмахнула крыльями и приземлилась рядышком. — Я не очень понимаю, что происходит… Но мне нужно вернуться, мой друг, ему угрожает!.. — Уже не важно. Дела иных земель, где ты вел учёт своей жизни, уже не должны тебя беспокоить. Ты переродишься и станешь одним из нас. — Значит, я все-таки умер. Не слишком достойная смерть… — Кстати о достойной смерти, дитя. Добро пожаловать в Парадейос. В этот мир попадают чистые и воинственные души, кто погиб сражаясь за благое дело. Ты боролся очень храбро и заслужил оказаться здесь, с нами кириями. — Вы говорите, этот мир, –выделил он предпоследнее слово.–значит есть и другие? — Конечно. Но пока тебе стоит узнать побольше об этом месте, где ты начнёшь новую жизнь. Пока ты бестелесный дух, но вскоре, когда пройдешь путь претендента, ты получишь крылья и физическую оболочку. Ньютон внимательно ее слушал, а после зажмурился, будто слышать ему это больно. — Я хочу знать, что случилось с ним. — Милый мой, не надо себя мучать. Теперь это твой дом и думать о другом не нужно. Неожиданно раздался мощный хлопок крыльев. Кирии обернулись, вместе с ними и Ньют, который пытался понять, кто это так быстро летит к ним. На землю приземлился мужчина на вид лет 28, с темными волосами цвета шатен, с небольшой щетиной и нефритовыми глазами. Он смотрел на Ньюта так, словно увидел что-то удивительное и пугающее одновременно. Моранж вновь вгляделся в черты лица молодого человека и приоткрыл медленно уста, не веря своим глазам. Перерожденные лишались своих прошлых внешних качеств, но к удивлению, этот молодой кириец смог сохранить цвет глаз, волос и едва узнаваемые для родного человека существа. Мужчина медленно стал идти к нему и только сейчас Ньют обратил внимание на его рост — он был очень высок, как и все его окружившие кирийцы. Вот оно, новое и прекрасное тело, которое даётся тебе в загробном мире, если ты конечно попал в Рай, а не в Ад. Когда Плеядус Дженкинс умирал, он потерял много крови, лишился глаза и был изуродован, так как его останки обуглились в ту ночь. Он прибыл в Парадейос таким, каким его изуродовала смерть, но спустя время, он смог залечить раны и получить новое, безупречное тело без единого шрама и морщинки. А ведь и впрямь, молодой мужчина очень сильно постарел за последние годы перед тем, как уйти в мир иной. — Сын мой… Ньют! –не сдержался отец, упал на колени и крепко обнял свое дитя, которое ответно прижалось к отцу и закрылось от внешнего мира в объятиях родителя. — Отец, я надеялся, что будь у меня время, я найду тебя… Найду живым, но ошибался. — И сейчас ты стоишь передо мной, с пробитыой грудной клеткой и разбитыми ребрами… Как ты мог, Ньют? Тебе же ещё и 25 нет, по моим подсчётам! Ньютон молчал, наслаждаясь таким желанным моментом. Не знай он правды, возможно бы не жался так к отцу, но все карты давным-давно вскрыты. Сейчас его переполняли странные чувства. Радость, от того, что отец рядом, но и горе, что он находится в этом месте. Позже он осознает, что их мир настоящий Ад, и слава Богам, что отец никогда не увидит тех ужасов, которые предстоит увидеть Ньютону. — Ньют, как так?!.. Ты же ещё так молод! Не сберег себя, глупый. — Уже не важно, отец. Главное что ты рядом. *** Ощутив то, чего ему было не дано, Ньют понял, что такое быть полноценным человеком, пускай даже это случилось после смерти. Ему всегда не хватало отца. Именно родной крови, которая сможет наблюдать за его успехами и ростом. Ладно, в начале его путешествий Агвид стал для него подобием отца, некая опека, что заботилась о юноше и хранила его от дурных поступков, плавно перетекающих в смертельные опасности и уловки судьбы. Сейчас же Ньют видит в воргене исключительно друга, либо же большее, чем просто друга. И плевать, что такая большая разница в возрасте и порой их отношения выглядят так, словно один из них отец, а другой непокорный ребенок. Плевать на все это. Любви все возрасты покорны. Если говорить о Амадоере, то это учитель. Замечательный наставник и советник, но этот вечно молодой, пускай и мудрый, мужчина не мог все равно стать ему родителем. Нет, не то это все, не то. — Я всю жизнь винил тебя, проклинал, ненавидел… Мне так жаль, отец. Просто, я видел как тяжело маме, как ей больно и от этого мне становилось ещё хуже, ведь я омега, к большому сожалению. От этого я и стал ненавидеть альф, боялся повторить судьбу матери или того хуже, отправиться в бордель. — Так нужно было, Ньют. Если бы я сказал ей все, она бы спустя время стала меня искать. Я знаю ее, она сильная у меня, упрямая, в этом ты весь в нее.–усмехнулся мужчина, изредко поглядывая на свое дитя с улыбкой, но сейчас он помрачнел и казался таким холодным.–Этого нельзя было допустить. Любое знание, любая выходка могла привести к твоей гибели. — Что ты узнал в тот день? За что тебя убили? Плеядус молчал, поджав губы и задумчиво уставившись куда-то вдаль. — Раз уж ты здесь, наверное это уже ни имеет никакого значения. Знаешь, это информация не должна была коснуться тебя, ибо если узнаешь, все пойдет на перекосяк. — Ты говорил в послании о предсказании. — Пророчество. Все миры между собой связаны, даже загробные, поэтому он может услышать и здесь. — Он? Отец, хватит загадок! Я хочу знать, кто этот «он»? Это он лишил тебя жизни? Что случилось, скажи ты мне в конце концов! –гневно, сквозь оскал зубов, прокричал юноша, сжав кулаки. — Голос не повышай на меня, Ньютон Моранж! Парень закатил глаза и отвернулся, сложив руки на груди. — Даже после гибели я не буду знать всей сути?.. Я давно чувствую, что меня многое отличает от других существ… Будто я особенный и не потому, что я парень омега, сумевший добиться успеха во всем, к чему стремился. Только, какой ценой? — Ты поймёшь со временем. Здесь у тебя будет предостаточно времени. — И все же, даже смерть меня не заставит смириться.–фыркнул омега и вскочил с мягкой лежанки из трав.–я выберусь отсюда, как-нибудь, но выберусь! Только бы узнать, жив он… — Теперь я задам вопрос. Кто «он»? Вопрос заставил впасть в ступор. — Друг, мой товарищ, он был в битве со мной и я боюсь, что он мог умереть… — Ты так волнуешься за него? –вдруг улыбнулся Плеядус, подперев голову руками. — Ох, не смотри на меня так, отец! Твой взор не предвещает ничего хорошего! — Жених? О Боги, Ньют, как забегали твои глазки! Неужели мой сын нашел того, кто мог бы позаботиться о нем? –так радовался мужчина, будто ничего не случилось и они сидят за кухонным столом, дома, а не на том свете. Ньютон зафырчал как недовольный лис и стал отмахиваться руками. — Отец, долой шутки шутить! Я не хочу поднимать эту тему. Уже все в прошлом. Может быть, он покорил мое сердце, но сейчас я свободен от этого. В плане, разлюбил. — Не ври хотя бы себе, Ньют. Очевидное очевидно, особенно когда ты так волнуешься и говоришь, что все в прошлом. — У него есть невеста. Я всю жизнь скрывался и… Упустил шанс. Наверное, это к лучшему. Я подорвал здоровье. Поэтому в любом бы случае не смог бы продолжить род и нести нашу фамилию дальше. Твою фамилию, отец. Ньют с досадой глянул на родителя, как бы говоря взглядом, что уже ничего не сделаешь. Он при жизни потерял возможность, а теперь мертв. Стало так больно, в глазах потемнело и он уселся назад на лежанку, тут же хватаясь за голову. Плеядус взволновано взял за плечи сына, но тот дрогнул и забился в судорогах, словно его било током. — Ньют… Очнись, Ньют! –взволнованный родитель тряс сына, пытаясь привести в чувства, но тот обмяк и упал в руки мужчины, тут же сияя и угасая как падающая звезда. — Отец, все в порядке, почти… — Мне это не нравится. Души не должны страдать после гибели. Надо идти к архонту, он скажет, в чем дело. *** Тела отнесли в ближайшую часовню, где уже подготовили два стола, куда через время были возложены тела убитых. Они угасали на глазах. Собрав жрецов и оракулов у храма, Амадоер принялся отдавать приказы и подготавливать место для воскрешения. Он обязан был побороться за души этих существ. Долгие годы жизни на этой грешной земле научили его многому, поэтому эльфа можно было считать великим магистром, освоившего прорицание, темную и светлую магию, магию стихий. Сейчас ему потребовалось около сотни талантливых жрецов и провидцев, которые смогут раскрыть врата между мирами, а силы света, творимые руками жрецов, помогут поднять мертвых и вернуть души в тела. Амадоер коснулся руки Ньютона и с сожалением прикрыл глаза, мысленно прося прощение за то, что он допустил такое. Ведь были видения, были предчувствия, а он проигнорировал их. Но все-таки, просил он прощения по другой причине — за то, что медленно но верно ведёт к гибели мальчонку. Это предназначение погубит их обоих, но таковы обязанности. Он должен довести их до конца и тогда миры смогут вырываться из оков. Он побледнел ещё сильнее и теперь кожа была белоснежной, как только-только выпавший снег. Эльф коснулся рукой раны на груди Ньюта и невольно отдернул руку, так как она жгла, как раскалённый металл. *** После того, как рунный клинок был осквернен, он лишь сеял хаос и гибель. Меч, который сиял ярче солнца, дающий надежду и веру, в один миг угас и теперь это был проклятый кусок железа, который рвал души на части. Темная попадала именно в сердцевину клинка, светлая же не могла прикаяться и страдала в ином мире. Покинув иной мир, вторая часть непременно будет искать свободы из заключения в клинике и обязательно выберется. По крайней мере, в это была надежда. Такие новости от верхновного архонта опечалили юношу. Он взглянул ещё раз на высокого мужчину с телосложением титана. Его курчавые белые волосы, густая борода ниже пояса, сияющий взгляд и хмурые брови заставляли задуматься о многом. Обычно, таких старцев изображали на иконах и прочих религиозных произведениях искусства у народов, верующий в свет. Но нет, это был не Бог, а лишь хранитель этого мира. Ньютон точно знал, что если и существуют Боги, то двое, а может трое. Правда, он тоже очень сильно ошибался и заблуждался. — Есть ещё одна душа. Так же страдает, как и ты. Он в другом пристанище.–на момент грозный голос архонта утих, а после тихо продолжил, как будто боялся, что их услышат.– Я сталкивался с такими душами. Долго они не выживали. Одна часть умирает здесь, другая оскверняет гнилую плоть и одушевляет тело, но это уже не живое существо. — Что нужно сделать? –сдержано, но с нескрываемым волнением в глазах спросил отец у архонта. — Боюсь, ничего не сделаешь. Он обречен, Дженкинс. Для родителя это был приговор. Он заметался, прикрыл рукой лоб и чуть склонился, задумавшись. Разве он мог потерять свое дитя второй раз? Он потеряет его и уже безвозвратно. Этого нельзя было допустить. Следующие слова Ньюта заставили родителя с вызовом и истерикой взглянуть на сына. — Вы говорите, вторая душа… Где она? Когда она попала сюда? — Сразу же за тобой.–тихо произнес верховный кириец. — Это он… Не может быть. Но ведь, как же так?.. –с горечью произнес Моранж, ощущая боль утраты, как будто он был жив, а его друг мертв.–я хочу встретиться с ним. — Он в другом мире, дитя. Ты слаб, тебе ещё нельзя блуждать в переходах между мирами. — Если я и так обречен, позвольте хоть в последние минуты мне отыскать его и побыть с ним.–затем он перевел взгляд на родителя.–мне очень нужно, отец. Ты просто не представляешь, как мне горько будет в последние минуты, если я не встречусь с ним. Ты можешь остаться, я не имею права просить твоей помощи, но… — Я иду с тобой. У меня было много времени, что-бы путешествовать меж мирами. — Я даю тебе своё благословение, Ньютон Моранж и надеюсь, что ты вернёшься к нам в целости и сохранности. Плеядус, позаботься о нем. Мужчина кивнул архонту, Ньют последовал его примеру и стоило им покинуть храм, как парень вновь ощутил боль во всем теле. — Мы должны торопиться. У него такой же недуг, как и у меня. — И не говори мне после этого, что разлюбил его. Мне интересно стало, что за нахал, так покоривший твое сердце и не сумевший унять его волнение. Это гневное любопытство со стороны родителя заставляли смущаться юную душу, но ничего не поделать. Врать он и впрямь разучился. *** Это кошмарное место чем-то напоминало остров Изгнанников. Пасмурно, прохладно, туман и викторианская архитектура с особенностями каменных украшений и статуй в виде гаргулий и великанов. Очень напоминает вампирскую стилистику, да и местные выглядели не лучше, чем их место. Бледная, почти пепельная кожа, алые и узко посаженные глаза, острые уши, дикие зубы, когтистые руки, а у кого то и вовсе были копыта. Вентиры, жители Пеккатума, носили темных тонов одежду, очень сливаясь с местной природой и архитектурой. Как выяснилось, в это место попадали грешные души. Те, кто может ещё исправится, после смерти ответить за свои грехи и переродиться. Но если же ты не приложишь руку к исправлению и перерождению, тебя ждёт худшая участь. Это как этажи, по которым следуя, ты сможешь вновь переродиться, если ты пожелаешь вернуться в материальный мир. Парадейос был местом для душ, которые умерли сражаясь за свободу. Это отважные, честные, светлые и храбрые существа. Борцы за справедливость и праведность. Пеккатум наоборот, принимал грешные, алчные, самовлюблённые и бесчестные души, что при жизни поддавались соблазнам и шли по пути тьмы. Это место было спасением для таких душ, ведь самая ужасная участь — попасть в Инфернус. Инфернус — это настоящий ад. Тюрьма, где тебя ждут муки на все твое оставшиееся существование. У тебя нет права не перерождение, ты блуждаешь бестелесным духом, а твои тюремщики изо дня в день истощают твою душу. Но ты не умираешь, ты страдаешь и будешь страдать. Нэйтура — кажется, самое красивое и невероятное место среди всех миров. В этом месте находили покой души тех, кто при жизни был тесно связан с природой. Это друиды, шаманы, целители и тому подобное. Очутившись там, дух перерождается в животное, на которое он или она при жизни больше были похожи. Как оказалось, это не все миры. Таких существует несколько, но к некоторым пути закрыты. Поэтому Плеядус лишь мог наслаждаться рассказами и догатками от местных кирийцев, которые находятся здесь ещё с тех времён, когда по вселенной не прошла волна бед, а Аполия не раскололась на аллоды. Было ясно, что Агвид угодил именно в Пеккатум. Шагая по выложенным дорожкам из черной плитки, Ньют изредко горбился, слыша где-то вдалеке ужасающие крики. Он бы бросился на помощь, если бы не отец, останавливающий его каждый раз. — Нам нельзя вмешиваться. Это грешники, им это нужно, что-бы очиститься. Они таким образом спасают себя от вечной тьмы. Исправившись, они переродятся и станут одними из вентиров. Пытки, но во благо. Ты мне лучше объясни: какого черта твой жених забыл тут? Он что, бандит? –усмехнулся мужчина, конечно сказав в шутку, но задумчивая мордашка сына заставила вдруг нервно потупить взгляд, уставившись в мальчишку. — Ньют, а ты мне не рассказал, как вы познакомились… — Ну, да-да, он прошелся по кривой дорожке разбоя, убийств и заговоров. Но это в прошлом, сейчас он абсолютно другой! — На дурное потянуло? — Отец, он исправился. Хватит винить того, кого ты не знаешь! На момент оба умолкли и развернулись. Тишина, какая-то загробная, но Ньют ощутил всем своим призрачным нутром — где то там держат его товарища. Он без разговоров метнулся туда, куда отец никогда бы его не повел. Там находилась своего рода тюрьма для вновь прибывших, где грехи уже начинали очищать на месте. Сколько криков, стонов, проклятий здесь можно было услышать. Неприятное место. Юного искателя приключений на пятую точку это не пугало, особенно когда там находится его друг. Он нагло шел и игнорировал стражу, которую за ним обезвреживал его отец. Добравшись до камеры, откуда разносился вой и стоны, Ньют ощутил, что именно там находится его напарник. Благо, отец вовремя подоспел и смог открыть кованые врата тюремной камеры, а там уже и началась битва за освобождение. Вентиры, черпающие силы за счёт грехов воргена, неожидали такого наглого вторжения. Это было против правил и очень непредсказуемо, так как проникновения в тюрьму грехов было невозможным. Что за душа смогла упрямо войти в чертоги покаяния — неизвестно. Парень увидел широкую пепельную спину, две крепкие руки, закованные цепями по разные стороны к потолку, и поникшую голову воргена с опущенными ушами. — Агвид, я здесь… Услышав родной, до трепета и боли в груди голос, Йонсен задрал голову и увидел Ньюта. — Ты здесь… Ньют, дитя мое! –ласково, со всей нежностью в голосе он подозвал к себе мальчонку, что уже умело вскрывал замки наручников, удерживающих Агвида в плену. Освободившись из оков, ворген выровнился и крепко обнял тонкую и изящную фигуру. Его хрупкая талия в волчьих лапах казалась ещё миниатюрнее, да и ворген скрутился дугой через время, лишь бы покрепче прижаться к желанному телу. Здесь словно все было иначе, как будто не было той самой, а был только он, тихий и скромный, но в то же время сильный и храбрый мальчишка. Йонсен перевоплотился и теперь перед юношей предстал мужчина с некой дикостью во внешности. Его длинные, запутанные, слегка седые волосы спускались вниз к лопаткам. Дорожка густых волос, тянущаяся от паховой части к пупку и курчавые, густые волосы на груди, таких же светлых тонов, что и все остальное. Жилистое, упругое и сильное тело заставляло думать и мечтать немного в другом ключе, но Моранж уже давно перерос свое дикое рвение покорять высоты и не только их. В лет 15 он стеснялся и вовсе думать о мужчинах, а Агвид ему казался наставником, защитником, и только к концу путешествия он разглядел в этом взрослом мужчине нечто большее, чем просто друга. К 18-19 годам у него было бурное желание, страстное и горячее, от которого в животе сводило приятной и болезненной судорогой. Да, он мечтал о большем и хотел впервые ощутить все то, что писалось в романах с пометкой «+18». Хотя, иногда его терзали сомнения, а к горлу подступал ком от отвращения и нежелания быть под кем то, да и вообще ощущать все это. А сейчас, когда ему было 21, он видел Агвида исключительно тем, кто смог бы вместе с ним разделить все невзгоды и печали, с кем бы они в дальнейшем могли дать жизнь тому, кто звал бы их родителями. Ньют вырос и уже видел себя в иных аспектах, особенно когда у него появились материнские инстинкты за счёт рождения племянника Агвида. После того, как он очнулся здесь, ощутился словно новый поток воздуха, правда потом тебя отметелили кнутом и вытянули все силы, объясняя тем, что это за твои грехи и пакости, от которых его очищают. Но ощутилась другая лёгкость, будто его сердце вновь свободно перед тем, кто был для него истинной любовью. Моранж и позабыл, что здесь находится его отец. Он крепко обвил шею любимого и прижался щекой к его густой, пышной и колючей бороде, а ворген как ласковый щенок потерся ею об щеку юноши, приготовившись в любой момент подхватить на руки верного друга. Их воркование вдруг перебил Плеядус, возмущенный таким поведением со стороны мужчины, что лапал его сына. — Ох, папа… Это Агвид. Агвид, это Плеядус, мой отец. Ворген выровнился, нехотя отпустил из объятий друга и протянул лапу для рукопожатия. Плеядус ответил, всячески показывая «удовольствие» от знакомства. — Ньют, можно тебя на минутку? — Да, отец, уже иду.–покорно пошагал он за мужчиной, который скрылся в углу камеры, где их точно могли не услышать. — Я так понимаю, тебя потянуло на мужчин постарше, да? Ньют, он тебе в отцы годится! — У нас небольшая разница, всего каких-то восемнадцать с половиной! Плеядус истерично засмеялся от такого «ничего», а после выпалил. — Не сотвори глупостей. Этот тип… Он мне не нравится! Хорошие отцы всегда стараются уберечь честь своей дочери и проходят с выбором жениха очень строго, но в данном случае, отец желает защитить сына омегу, волнуясь, что его выбор слишком уж…неточен. — Пап, мы с ним только друзья. Большего не будет, да и к тому же, мы мертвы, о чем тут можно говорить… С глубокой досадой процедил Ньют, опустив голову. Все же, ворген был близок к своей давней подруге, да и смерть все равно не сведёт их. Осталось совсем немного им. — Пора идти, пока не поднялась тревога. Но выйти за пределы чертогов покаяния им не дала прибывшая стража и с ними величественный, высокий мужчина в дорогих мехах и черных доспехах. Его голову с пепельными волосами украшала диадема с красными каменьями и такие же грозные рога. Ноги украшали копыта и цвет кожи был таким же серым, как у местных жителей-вентиров. — Я ощутил твой приход, смертная душа. — Владыка Калисто, мы приносим свои извинения за столь грубое вторжение и… — Молчать, кириец.–метко и ловко он заткнул Плеядуса, как бы дав ему знак, что диалог он с ним и не думал вести. — Мы чувствовали, что вы прибудите к нам. Жаль, очень жаль терять такой сосуд с таким ценным источником как…грехи.–сверкнул он алыми глазами в сторону Агвида.–ты бы смог очиститься и стать одним из нас… А ты бы стал кирийцем. Но не бывать этому! Моранж нахмурился, Йонсен оскалил зубы. Они думали, что тот играется с ними, нервирует их. Так задумано. Дальнейшее слова заставили обоих переглянуться и задуматься. — Это честь для меня, что ты попал к нам. Ты принес бы славу нам за счёт своей гордыни и извечного гнева, Агвид. Но, вам пора. Главный бой лишь только впереди. — К чему вы ведёте?..–не побоялся поинтересоваться неперерожденный кириец. — Владыки иных земель наблюдают за вами. Скажи Ньют, слабая душа, неужели верховный архонт отпустил бы тебя туда, где кирийцев недолюбливают? Он знал, что прийдя сюда, я ничего поделать не смогу, ибо все мы желаем скорейшей победы над нашими общим врагом. Мы тоже ведём борьбу против того, кто губит и пожирает миры. Ваше время ещё не настало… За вами уже пришли. Кажется, упрямый бессмертный за пределами этих земель ведёт борьбу за ваши жизни. Хм, какая наивность… Думает, что все зависит от него. Это мы решаем, отпускать вас или нет.–ехидно улыбнулся князь вентиров, показывая ряд белоснежных заострённых зубов. Агвид задумался, нахмурив брови и вздёрнув свой волчий хвост. — Какой силой обладает Танотос, что смог навредить и вам, владыкам иных земель?.. — Он нанес тяжкий урон всему живому и мертвому. Сказал же, главная битва лишь впереди. А теперь проваливайте, пока я не передумал. Вам не позволено посещать другие миры. Я не позволю. Ньют слегка склонился, его примеру последовал Агвид, и все в знак почтения и уважения владыке. — Довольно вам. Пора.–указал он на луч света, что сиял в этом темном месте ярче всякого солнца. Йонсен крепко взял за руку Моранжа и глянул в его сторону. — Готов идти? Вот уж не думал, что мне выпадет шанс умереть и вновь воскреснуть… За то, мы будем знать, что нас ждёт после гибели. Свет стал обволакивать их тела. Ньют на момент развернулся, увидел опечаленного родителя и выпустил руку Агвида, тут же рванув к отцу. Вспышка света и ворген растворился, превратившись в золотое облачко пыли, которое, казалось бы, зарычало гневно в адрес Моранжа — наглого упертого мальчишку, побежавшего на ручки к папке. — Отец, а как же ты? Я не могу… Не могу тебя здесь оставить. Ты будешь совсем один! Я так многого тебе ещё не рассказал, папа. Может быть, все это лишнее? Я все равно мертв и останусь с тобой! — Сын мой, послушай меня. У тебя ещё будет много истории, которые ты расскажешь мне потом, угу? — Я останусь с тобой, пап…–его голос стал ломаться и он жалобно завыл, прижимаясь к груди отца, который нежно и грустно улыбнулся, понимая что время юноши ещё не пришло и он обязан вернуться назад, в свой мир. *** Сколько суток прошло, не ясно. Амадоер был так подавлен, тяжело истощен, но держался в сознании. Он исхудал, будто не ел больше года. Его золотистые волосы в момент стали белее снега. На молодом лице выступил морщины а руки, его некогда нежные руки скрючились и походили на старческие, больные крюки с дряхлыми пальцами. Он вливал в эти тела силу и энергию, лишая себя жизни. Такова была жертва. Эльф старел на глазах, лишался своей вечной молодости, которая была главной визитной карточкой высших эльфов. Ворген неожиданно распахнул глаза и вскочил со стола, о чем тут же пожалел. Его окоченевшие мышцы и конечности тут же заболели, облик спал и перед Амадоером предстал седовласый мужчина, лишенный крови и жизни. Именно так происходило становление рыцарей черной длани. Они разлагались на глазах, бледнели, западала кожа, а волосы седели. Теперь же его бледная кожа и седые волосы были лишь упоминанием о том, что он мог стать частью мертвых рыцарей. — Агвид, слава Богам, ты смог вернуться… Ты видел Ньюта? — Да, этот упрямый щенок вырвался из моей хватки и побежал к отцу! Он хочет остаться там. — Нет, это не он хочет, его совращает уныние и отчаяние… И только Амадоер знал, почему это так происходит. Агвид подбежал к столу, где лежал бледный Ньют, лишенный так же крови и своих сияющих русых локон. Они так же выцвели, а из полуприкрытых глаз виднелся холодный свет. Он умирал, его тело страдало. Мужчина аккуратно положил руку на грудь, где было сердце молодого человека и ощутил, как его тело холодно. За жизнь Ньюта ещё велась отчаянная борьба. *** Ньют впервые ощутил уныние тогда, когда понял, что Агвид стал близок с кем-то, но не с ним. Отчаяние появлялось у него на протяжении всей жизни. Унижения в школе, вечные драки, страх умереть за то, кем ты являешься, первое стремление взрослых людей осквернить его честь, борьба в этом проклятом обществе, неудачи в академии, приближающаяся кровавая бойня и в конце концов, предательство другом его чувств. Конечно, все это и заставляло Ньюта желать отстаться в мире мертвых. Он на момент забыл, какой ценой он вел борьбу в том мире и ради чего все это делалось. — Отец, не нужно меня гнать! Не надо! Ты же хочешь, что бы я был с тобой рядом? Скажи, что ты хочешь! — Ньют, твое время ещё не настало, пойми меня, капризное дитя. Моранж горько заплакал, громко и с такой печалью. Отец разжал его руку и указал на мощный поток света посреди проклятой земли Пеккатума. Ньют крутил отрицательно головой, но неожиданно луч света стал ещё сильнее и его потянуло словно ураганом туда, куда он не хотел идти. В глазах потемнело и казалось, он увидел свет в конце этой безграничной тьмы. *** Агвид склонился над ним, крепко сжав его ладони и положив их ему на раненую грудь, раны на которой с трудом затягивались. Отчаянно и храбро борослся со смертью Амадоер, а когда силы иссякли, он пошатнулся и оперся руками на стол, где лежало бездыханное юношеское тело. Неужели ничего не вышло? Устало и печально он закрыл глаза, как вдруг услышал резкий вздох, открыл сияющие глаза и увидел, как Ньют раскрывает широко уста и жадно глотает воздух. Его глаза с белыми ресницами закрыты, но постепенно холодный свет сквозь щель глаз исчезает. Он жив, он снова жив! Ворген слегка приподнял под затылок головушку мальчика и крепко прижал к своей груди, яростно и громко закричав. — Ньют! Я уж думал, потерял тебя! Все так же не открывая глаз, он дышал, дышал и дышал, изредко крутя головой в разные стороны. Его хриплый, низкий голос приходил в себя после долгого молчания. — Хоронить меня вздумал раньше времени?.. А вот хрен тебе! — Идиот паршивый! –рыкнул Агвид, чуть засмеялся и уже без всякого стеснения подхватил на руки юношу, да так резко, что тому пришлось открыть зеленоватые глаза и схватиться за шею руками и пальцы впустить в гриву воргена. Амадоер отошёл от стола, слабо улыбнулся и на еле держащих его ногах направился из зала в свои покои, которые он не посещал несколько недель, а все ради того, что бы спасти эту парочку. Раздался звук удара чего то мягкого об камень и во мгновение боевые товарищи обернулись туда, где лежало ослабленное, постаревшее и лишённое признаков жизни тело эльфа. — Амадоер! –вскрикнул омега, ловко спрыгнув с рук товарища, который ринулся за ним следом на помощь к владыке эльфов. Коснувшись руками личика мужчины, Ньют шире распахнул глаза. На лице его выступали морщинки, слабые но выступали, губы посинели, золотые волосы лишились своего блеска и он выглядел не лучше тех, кто бывал в иных мирах. Без всяких приказов Йонсен взял на руки эльфа, ему не составляло труда, так как эти изящные представители своей расы имели относительно небольшой вес, что мужчины, что женщины. Уже в покои несли все медикаменты, вызвали лучших лекарей, но разве это поможет? Ньюта озарила жгучая мысль. Как он мог забыть об этом? — Агвид, он отдал всю свою энергию нам. Что высшим эльфам даёт энергию? — Семья, в частности дети. Он, кажется, черпал эти силы благодаря твоему обучению у него. — Да, но сейчас я не смогу дать ему то, что спасет ему жизнь. Он накапливал силы на протяжении всего того времени, что я учился у него и постигал науки. Теперь, настал мой черед действовать. — Когда ты успел закончить? –оборотень без всяких намеков понял, о чем шла речь. Ещё в академии Ньют создавал то, что могло помочь другим иным расам с их проблемами. Он, как конструктор и изобретатель сверхоружия стремился создать то, что будет нести благо и помощь, а не смерть, уничтожение и горе. В те годы его главной разработкой являлся своего рода инкубатор, работающий за счёт ДНК и клеток родителей. Достаточно лишь частички и все должно получиться. Такие приспособления очень могли помочь тем расам, которые считались однолюбами, у которых любовь бывала раз и навсегда. Именно из-за этого такие расы угасали, не имея возможности рождать себе подобных от того, что терзает их душу и разум, как смерть любимого существа. — У меня было достаточно времени. Оно готово. Дело за нами, осталось найти телепорт, связанный с нашим кораблем. Побудь с ним, а я пойду. — Нет. Он твой наставник, ты должен быть с ним рядом, ибо он совсем угаснет… Моранж открывал уста, словно рыба, выброшенная на берег, но тут он мог лишь согласиться. — Иди. Прошу тебя, поторопись. *** Мужчине оказали все возможную помощь и теперь, Ньют расположился с ним рядом, поглаживая по голове эльфа и слушая его тихое сопение. Он спал, но страшно было, что в любой момент это тихое дыхание может прекратиться раз и навсегда. Пока Агвида не было, Ньют с ужасом осознал, чего лишился. Найдя зеркало, он увидел себя и истерически завизжал. Его русые волосы поседели, почернели ногти под перчатками, раны затянулись в ужасающие шрамы, а кожа хоть и стала приобретать более персиковый вид, стала на ощупь такой, словно ты лапал не себя, молодого и прекрасного, а старого дряхлого деда. Все таки будучи омегой юноша следил за собой и потерять красоту для него — как потерять себя. Он приуныл, хотя сейчас это ушло на второй план. Первый занимал его умирающий наставник, пожертвовавший частичкой своей жизни и освободивший их из оков рунного клинка. Агвид вернулся тогда, когда уже стемнело и в руках нес он что-то подобие детской люльки, которая закрывалась стеклянной оболочкой, именно в ней мог формироваться искусственно плод. Все зависело от того, какие будут ДНК. Если к примеру, родители оборотни, то вместо десяти примерно шесть месяцев, если эльфы, то вместо семи около двух-трёх месяцев ожидания. Ньют надеялся, что они успеют и пока дитя будет формироваться, он будет с мужчиной столько, сколько потребуется. Ньют молча расстегнул рубашку наставника и приоткрыл грудь, где находился кулон полусфера. Открыв ее, появилась магическая голограммка золотистого цвета, в которой виднелся мужской силует и более низкий, изящный, но чем то отдалённо напоминающий мужчину. Это был Амадоер и его возлюбленный омега, который погиб давным-давно в ту роковую ночь. Голограмма растворилась в сотню крошечных песчинок пыльцы, которая медленно падала на кулон и вскоре, внутри образовалось содержимое, которое Ньют аккуратно подцепил ногтями. Это была маленькая обрезанная косица из золотых и пшеничных волос, переплетённых воедино. Одна часть принадлежала Амадоеру, вторая его покойной омеге. Когда Ньют только-только узнавал своего наставника, тот рассказывал ему о своем супруге, с которым во время эльфийского праздника зимнего покрова они обменялись этими прядками, как бы дав друг-другу клятву о взаимной любви. Она была сдержана и буквально через год они поженились, но увы, счастье было не долгим. Тогда Ньюта эта история поразила до глубины души. Она была красивой, сказочной, но и в то же время ужасной, горькой и трагичной. Только сейчас с возрастом он понял, что судьба Амадоера не единична. Таких любовных истории вселенная схоронила слишком много. Да и Ньют видел сотни погубленных и одиночных душ, когда-то потерявших свое счастье. Каждый день кто-то терял родителей, супругов, детей, братьев и сестер. Агвид завороженно смотрел на действия Ньюта, как он достал эти прядки, принялся использовать их и помещать в сферу, которая закрылась и наполнилась странным паром. — Каков принцип работы? — Техномагия. — Что?! Ты мне не говорил о таким способностях! — Потому что техномагов практически не найти на белом свете и я бы не хотел, что бы мои знания попали не в те руки. Знай же, я простой инженер. Не нужно, что бы об остальном знали. Мир пока не готов принять мои разработки, а я не готов вешать афишу, ясно? Ворген понял, что сказанное Ньютом правдиво, но это грело сознание, ведь тот доверился и сказал ему о том, что он может вселять души в свои изобретения. Это великий дар и его и впрямь не нужно было показывать в столь темные времена. Значит, созданные искусственно дети будут обладать всеми теми качествами, что и малыши, полученные естественным образом. Эта машина нужна лишь для нуждающихся, но не для тех, кто способен зачать и родить, но не желающий это делать по какой-либо причине. Ньютон решил заранее, что если и будет продвигать свои изобретения, то только в те края, для которых они созданы и в которых нуждаются. Как ни как, но это был правильный выбор, так как Ньют на подсознательном уровне ощущал, что люди тоже виновны во многом во времена катаклизма. Позже они стали пихать свои работы везде, требуя больше денег, но машина никогда не заменит живое существо и его качества. Ньют вернулся назад к мужчине и вновь стал ласково поглаживать его по голове, а тот во сне мурлыкнул и кажется, слабо улыбнулся. Юноша и сам тихонько засмеялся, так как рад был этой улыбке. Ворген сел рядышком и глянул на эльфа. — Ты его жизнь, Ньютон Моранж. — Это не так. Я не его родная кровь и не могу таковым считаться. — И все же смотри, он жил и радовался жизни при тебе. — Сколько там, всего 6 лет? Это ничто для высшего эльфа, это даже ничто для тебя, ворген. — Пускай мы живём больше людей, это не заставляет меня думать о тебе как о потенциальном покойнике. Вы, люди, живёте почти до 150, мы воргены 400-500, а эльфы… Ох, они бессмертны. Ты говоришь, он жил ещё до катаклизма и видел его своими глазами? Больше десяти тысяч лет? Вот мы с ним уж точно не сравнимся. Ньютон устало улыбнулся, прикрыл глаза и слегка положил голову на плечо друга, который не убрал его, а лишь поближе подсел к юноше. Кажется, эти оба стали ценить моменты, проведенные вместе и их это друг-друга не смущало. Этот невинный жест не заставлял думать о чем то большем, но согревал сердца обоих. — Ты бы поспал, мальчишка… Совсем себя не бережешь. Я принесу лежанку для тебя и ты будешь в соседней комнате, а я посижу с ним. К большому удивлению для воргена, этот непокорный жеребёнок согласился и вскоре лежал на раскладной походной лежанке, которую оборотень специально оформил для костлявого паренька. Подушки, одеяла, лишь бы ему было комфортно. В проёмах, где должны были быть двери, гулял лёгкий ветерок меж комнатами, поэтому Ньют издалека видел, как ворген вернулся и сел перед постелью эльфа. Омега долго смотрел на спину воргена, пока не уснул. Очнулся он глубокой ночью. Свет в комнате Амадоера уже не горел, тот спокойно спал, но сам Ньют ощутил, как со спины кто-то обвил его за талию. Коснувшись рукой мощной мохнатой лапы, Моранж вдруг ощутил, как его щеки запылали, кажется понимая, кто спит сзади. Его горячее дыхание обжигало макушку, да и сопение было очень громким. Сразу видно, большой пёс находится с ним в одном ложе. Аккуратно, дабы не разбудить мужчину, парень повернулся к нему лицом и увидел эту большую морду перед собой. Когда они были вот так близко к друг-другу, юноша понял, что Агвид ещё больше в размерах, чем ему казалася ранее. Он удобно прилёг под бочок воргена, положив головушку ему на плечо, вновь проваливаясь в сон. Такое спокойствие он не ощущал давно. Спать рядом с этим здоровяком было безумно приятно. Чувствуешь защиту, тепло, опеку и почему-то нежность от этого волчка. Очнулся он уже утром, нехотя привстав из объятий альфы. Пора было идти к Амадоеру, а так не хотелось вставать… Неожиданно ворген раскрыл пасть с острыми клыками, зазевался и схватил за плечо юношу, не рассчитав сил и повалив парня обратно в постель. — Куда это ты собрался, м? — Агвид, там же Амадоер, мне нужно… — Лежи. Я вставал несколько раз ночью. С ним все хорошо. Просто, не хотел тебя будить. Внутренний омега стал вырываться наружу, непроизвольно начав испускать феромоны, которые он так долго держал в узде. Раздался скулеж и Ньют внезапно вскочил с места. — Мне нужно идти, очень надо! Закрывшись в ванной комнате, молодой человек распахнул широко глаза и схватился рукой за живот, медленно опускаясь на колени. Больно, но и в тоже время приятно. Такая тянущая, пульсирующая боль, проявляющаяся во всем тазу́. Кажется, этот скромный и самый невинный жест в виде сна с любимым оборотнем заставили мальчишку излучать эмоциональные всплески, а потом… Слишком раннее начало течки. Кажется, это Агвид спровоцировал его, вернее внутреннюю омегу, у которой беспринципно началась течка вне цикла. Будучи очень приличным и невинным мальчонкой, Ньют даже не имел понятия, как себя правильно удовлетворить, да и считал это отвратительным. Его часто посещали мысли о том, что он бы никогда не смог к себе подпустить мужчину в этом плане. Что-ж, возможно, он когда-нибудь это узнает. Сейчас ему лишь оставалось вновь поглощать банками подавители, так как все ещё был страх сказать любимому, кем он является на самом деле. *** Все эти дни они оба были у постели Амадоера. Ему не становилось лучше, но и не было хуже, так как Ньют все равно был рядом. Такой некий лучик солнца, ставший для эльфа ребенком, которого он потерял вместе с возлюбленным. Моранж временно передал все полномочия Агвиду, так как боялся показаться таким изуродованным перед подчиненными, да и отойти далеко от своего учителя он не мог. Из донесений было известно, что Танотос со своими шавками временно сложил оружие и именно в тот день, когда были воскрешены его потенциальные жертвы. Две души, покинувшие клинок, заставили Танотоса с гневом и яростью понять, что этих двух ему ни как не победить. Вернее, стоило убить лишь одного и тогда дело в шляпе. Теперь его главной целью являлся лишь один человек — Ньютон Моранж. С тех дней прошло почти два месяца. Две линии фронта восстанавливались, пытались излечиться после долгой битвы. Это затишье было подозрительным и не было никакой веры в то, что проклятый тиран Танотос не задумал ничего нового и пакостного. Амадоер же несколько раз приходил в себя, что не могло не радовать. Ньют даже успел ему пожаловаться о том, что потерял свою красоту и молодость. Да, внешнее его мордашка не изменилась, но этот проклятый болезненный вид истощал омегу. Амадоер же пообещал, что вернёт ему былую красоту, обязательно вернёт. Это была клятва — обещание, что он обязательно будет жить и вернётся в скором времени к ученику, своему народу и решающей битве. *** Чуть приуныв, Ньют уснул, оставшись сидеть на стуле, но сложив голову на подушку рядом к Амадоеру. Сквозь сон он услышал тихое шипение разгерметизации, некоторые секунды тишины, а после…детский плач. Уже думалось — померещилось, но плач четко шел из той люльки, находившейся поблизости к постели эльфа. Вздрогнув от такого, молодой человек поднял голову с подушки и развернулся туда, откуда шел плач. Не верилось, что все так получилось, спустя два с половиной месяца. Подойдя ближе, он увидел крошечного младенца из плоти и крови, с голубыми зрачками и белком глаза, как у отца альфы и пшеничным завитком на макушке из волос, как у его покойного родителя омеги. Острые ушки четко подчеркивали его принадлежность к эльфийской расе. Протянув руки, он нежно взял дитеныша и прижал к груди, тут же инстинктивно начиная плавно покачиваться из стороны в сторону, дабы успокоить мальчика, кажется альфу. Уложив малыша на грудь спящего отца, Ньютон отошёл в сторонку и принялся наблюдать. Новорожденный вдруг прекратил плакать и с интересом стал разглядывать лицо странного эльфа, который спал и ни как не реагировал на него, как вдруг, он приоткрыл голубые глаза и увидев дитя, перевел взгляд на Ньюта, как бы вопрошая: «Это мой сын?» Он понял, сразу ощутил что этот маленький эльф его ребенок. Внутренне, духовно и инстинктивно он понимал — это его малыш. Аккуратно взяв дитя под попу, как подобает заботливому родителю, он прижался щекой к щеке мальчика, который зажмурился и тихо захныкал. — Отец рядом, сынок… Я всегда буду рядом, мой маленький Калебримор. Ньютон невольно вспомнил, что именно так молодые супруги мечтали назвать первенца. Гений инженерии стоял в сторонке и скромно улыбался, хотя душа его ликовала. Со спины послышался стук, как будто кто-то идёт и вскоре показался Агвид, тут же застывший за спиной юноши. Без слов ясно и видно, что произошло, поэтому эти оба молча наблюдали за тем, как начинает жить новая душа, а вслед за ней исцеляется более старая, мудрая и израненная, которая так давно потеряла веру во все святое. Но с этим рождением все изменится в жизни Амадоера Ди Жонсьера.