Любовь пахнет апельсином.

С утра позвонил Арс. Антон, конечно, не спал, но считал неприличным будить кого-то ранними звонками. — Привет, — бодрым голосом поздоровался Попов, будто стрелки часов и не показывали всего 9:00. — Привет, — парень начал нервно расхваживать по комнате туда-сюда. — Тох, поехали со мной, мне надо за монетой съездить на другой конец города, одному скучно, а Серёга послал меня нахуй и лег спать. Шастуну все равно не спалось, почему бы и нет. И похуй, что он большую часть времени будет молчать и смущённо кивать, главное, что Арс рядом. А от такого удовольствия отказываться грех. Плевать на проблемы, надо наслаждаться редкими моментами, проведенными с Арсом наедине. — Ладно, поехали, — ровным голосом согласился он, в душе ликуя и благодаря Матвиенко за его лень. — Окей, я через полчаса у твоего подъезда, — Попов отключился. Шаст был уверен на миллиард процентов, что он на другом конце провода улыбался. Антон умылся, взял ключи от квартиры и телефон. Больше ничего в дороге не потребуется. Он сидел на тумбочке в коридоре до тех пор, пока не прошли полчаса. После чего с трудом поднялся, накинул куртку, взял с крючка свою любимую кепку и спустился вниз. Он плюхнулся на переднее сидение рядом с Арсением и хлопнул дверцей. Они пожали друг други руки, и Попов выехал со двора на дорогу. — Ты правда едешь так далеко ради дурацкой монеты? — спросил Антон, расстегнул молнию на куртке. — Она ценная, мне как раз ее не хватало в моей коллекции, — воодушевленно проговорил он и с улыбкой повернулся к Шасту. — Рад, что ты поехал. Антон чуть было не ляпнул, что тоже рад, но прикусил язык. Попов включил радио, тихо напевавшее какую-то знакомую песню, но Тоха никак не мог вспомнить ее. Негромкая музыка убаюкивала, как и неторопливый и ласковый тон, с которым Арсением что-то рассказывал. Антон невольно прикрыл глаза и задремал, уткнувшись лбом в прохладное стекло. В автомобиле витал неуловимый, но ощутимый аромат одеколона Попова. Он знал меру и не вонял на всю округу, пшикая один раз на ключицы. И этот запах никак не соответствовал пасмурной и прохладной погоде за окном. Скоро точно пойдет дождь, а внутри машины Арса пахнет летом и самим Арсением. Шастун, куда бы не девал нос, все равно улавливал обонянием сладковатый аромат. Когда они приехали, брюнет тронул его за плечо и чуть-чуть потряс. Антон, сонно щуря глаза, уставился на него, совсем забыв, что спит он не дома в своей постели, а на переднем сиденье. Шаст неохотно вылез из укрытия на серую улицу. Тоска. Единственным ярким пятном среди уныния был Арсений с фирменной улыбкой. Он поравнялся с Антоном, продолжая с запалом болтать о своей монете. И что особенного в ней? Обычное средство оплаты, но для Арса она нечто большее. И для Шаста монетка стала немного важнее, потому что важна Попову. Они плутали по улочкам и узким тропинкам, продвигаясь глубже в темные дворики. Район отличался гробовой тишиной и отсутствием прохожих. Такая заброшенность испугала Шаста, и он поежился. Господи, ну и зачем он согласился тащиться в ебеня. Арс, казалось, не замечал пустынных улиц, двигаясь вперёд, иногда сворачивая. Антон едва поспевал за темным затылком. Куда так торопиться? Они зашли в низенькое здание с пыльной витриной. Попов потянул дверь на себя и скользнул внутрь. Шасту же пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой: издержки высокого роста. Внутри слишком много мебели для столь небольшого помещения. Стеллажи, и с них буквально уже падали коробки, бумажки, папки, пакеты и мешки. Владелец этого «чудесного заведения» переговаривал с Арсом, и Антон почувствовал себя лишним. Попов отлично вписывался в эту атмосферу винтажа, особенно в пальто. Пока его коллега и продавец обсуждали что-то, Антон шагнул в первый попавшийся ряд и рассматривал стоящее там барахло. Сколько же старого ненужного хлама. Внимание парня привлек потрёпанный футбольный мяч. Когда-то и у него в детстве был похожий. Блять, опять на сантименты пробило. Вот что с людьми творит любовь. — Тох, я забрал, — со сверкающими от восторга голубыми глазами воскликнул Арс, держа монету тремя пальцами и тыкая ею в лицо Антона. Шастун всё ещё не въебывал, что такого особенного в обычной железяке, но улыбнулся. Попов заразил его своей радостью. Они вышли на улицу, и колокольчик на двери попрощался, прозвенев. В отличие от душного склада или магазина, Антон не мог отнести его к какой-либо категории, где пахло пылью, на улице было свежо и накрапывал мелкий дождь. Он поежился: морось каплями оставалась в волосах, и парню то и дело приходилось стряхивать их. Антон ненавидел дождь. Такая погода нагоняет жуткую скуку и уныние. Арсений, наоборот, любил непогоду. Выходил гулять, звал с собой других ребят, а те крутили пальцами у висков, называя психом. Арс лавривовал среди улочек, а Шаст дороги до машины и не знал, слишком все маленькое, пустое, жуткое. По коже пробежали мурашки, он поежился и поспешил за сегодняшним гидом. Вскоре Антон, наконец-то, забрался в машину, потирая холодные руки, чтобы согреть их. Ебучий дождь. Попов уселся за руль, и они все дальше отдалялись от таинственного склада с барахлом. Антон не жалел, что поехал, но ровно до того момента, как они попали в  огромную пробку. Недовольное бибиканье, забитая дорога и стучащий об асфальт дождь, из легкой мороси ставшего настоящим ливнем. В салоне висело неловкое молчание. Арса ничего не смущало, а Шаст мучительно соображал, с чего начать разговор. Он считал, что долгое молчание вызовет подозрения, опять будут вопросы, а парень так устал на них отвечать. Попов постукивал пальцами по рулю. Потом вздохнул: это надолго. — Монета, за которой я сегодня ехал, не простая. Я вижу, что ты смотришь на меня, как на дебила, но мне действительно нужна она. И не только ради колекции, а ради… Воспоминаний. Когда-то у моего деда была точно такая же, и он потерял ее, может украли, тогда она была ценной, сейчас, конечно, она ничего не стоит, жалкие гроши. И я, спустя многие годы, вырос и верну ее в семью. Просто потому что она была дорога ему, а сегодня стала дорогой и мне. Антон слушал его, уставившись в окно, сквозь которое из-за капель можно разглядеть мутные силуэты, а не сами предметы. Если бы он смотрел на Арса, то взгляд невольно опустился бы на его двигающиеся губы. Этого сердце Шаста могло и не пережить, замерев. С чего такие откровения? Они никогда не были особо близки, общались, дружили, но все равно лучший друг Арса — Сережа. А тут ни с того ни сего решил побольше о себе растрепать. Душа Попова — ещё потёмки, и после маленького откровения Антон получил в руки свечу, и есть шанс узнать больше. Шаст в душе не ебал, какой дать ответ. Спасибо? Молодец? Какой бред, Тоха в очередной раз теряется перед Поповым, и двух слов связать не в состоянии. Это не напрягало, а уже раздражало. — Я не считал тебя дебилом, — да, подумал о том, что это странно, но не оскорблял Сеню даже в мыслях. — Оу, как мило, — тихо рассмеялся Арс, настраивая на радио едва слышимую музыку для фона. — Кстати, до того, как мы стали близко общаться, я думал, ты самовлюблённый и надменный. Ещё одно неожиданное откровение. Разговоры по душам — Антона удивляло поведение Арса, но он не подавал виду. Наверное. Контролировать эмоции для парня сложновато. — Спасибо, ёпта. — Ладно тебе, расслабься, это было давно. Теперь я так точно не думаю. Ты отличный человек. Шастун чувствовал себя котёнком, которого гладят по головке и хвалят. Он готов замурлыкать от количества комплиментов и времени, проведенного наедине с парнем своей мечты. — Ты тоже ничего, — незаметный флирт. Арс посчитал это шуткой, а Антон про себя разулыбался. Подкатил к Попову, и пусть тот и не заметил, Шаст чувствует себя настоящей кокеткой, способной любому вскружить голову. — Я знаю, — Арс поправил волосы, глядя в небольшое зеркальце. — Раз уж мы застряли здесь, может, расскажешь, почему ходишь как унылое говно? Антон напрягся. Теплый салон автомобиля, вечер, пасмурно, дождь. Романтика. И что случится, если сейчас он все же скажет три слова, которые мучают его целый год. Ведь так легко: я люблю тебя. Момент подходящий, но в горле стоит ком, и Шасту не удается проглотить его. Он немного размыкает губы. Звука нет. — Извини, не хотел давить. Просто мы все любим тебя и переживаем, как же мы без  веселого Антона-батона. «Мы». Он сказал «Мы», значит, он имеет ввиду и себя. И только что неспециально, случайно сказал, что любит Антона. Ладони вспотели, и парень надвинул кепку на лоб, чтобы скрыть пылающие щеки. Нахуя Арс это сказал? Любит, да. Проблема, что любовь не та, совсем не та. — Ничего, спасибо за беспокойство, у меня нормально все. Воздух завибрировал от лжи, и Попов тоже уловил это. — Тош, врать нехорошо, — прошептал он,  осуждаще покачав головой. — Кажется, рассасывается пробка. Антон расслабился: неудобная тема замялась, хотя, скорее это к худшему. Ведь невысказанные, запертые глубоко внутри слова ещё больнее давят на грудную клетку. Через пятнадцать минут густая масса машин и правда поредела, и по свободной дороге они проезжали уже знакомые Антону места и районы. На репетицию они бессовестно опоздали, проторчав в пробке два часа, а то и три. Идти смысла уже не было, и Арс подвез  Шастуна до дома. Кажется, подбрасывать  его до дома входит у актера в привычку.  — Ну, пока, — Антон в этот раз быстро справился с ремнем, боясь, что Арс снова дотронется до него, и мысли запутаются до такой степени, что он не дойдет по подъезда. — Что и на чай не позовешь? — Арс изогнул одну бровь, озорно улыбаясь. Что же, Попов к нему в гости напрашивается? Этот день не перестает удивлять его. — Не позову, — буркнул Шастун, сжимая кулаки. Блять, Арсений невыносим, хватит этих фраз, словно они встречаются, призрачные надежды не прельщают Шастуна. — Я же пошутил, Тох, не обижайся, — темноволосый красавчик ободряющие похлопал его по плечу. — До завтра. Антон выдохнул и с облегчением вышел из слишком жаркой машины.  И всё-таки день удачный, несмотря на все дурацкие приколы Попова. Они вместе с самого утра и до вечера, это день принадлежит им двоим, и никто не отберёт этого. Антон, воодушевленный отличным времяпровождением даже не выпил перед сном виски. Пора избавляться от вредной привычки, слишком велик риск спиться и превратиться в самого настоящего алкоголика. Он лежал под одеялом, высунув одну ногу наружу и подложив руку по голову. И прокручивал все прикосновения, улыбки, фразы. Пускай они друзья, Антон счастлив, что Арс есть. И вспомнил тот день, когда впервые понял, что Арсений слишком ахуенный для статуса друга, и влюбился в него по уши.