Гвоздика в меду

— Папочка! Па-пу-ля! — Ах ты, разбойник! «Вот это и есть проза жизни», — подумал Дидье, наблюдая с мягкого кресла за уморительной возней Джафара и тыковки на пушистом ковре в их спальне. Ты его носишь под самым сердцем несколько месяцев, не спишь ночами, качая люльку, потом играешься с ним с утра до ночи, сочиняешь сказки, целуешь пузико по первому требованию, а папуля, значит, Джафар. — Что ты там скучаешь, луна моей жизни, иди к нам, — Джафар был запыхавшийся от активной игры в пиратов, раскрасневшийся, даже его пучок на голове разлохматился, падая набок, однако альфа улыбался от уха до уха, держа болтающего всеми конечностями Сабра вниз головой. Сколько раз Дидье просил так не делать. — Папа-а-а-а-а, спаси меня, — визжал малыш, болтаясь в руках отца, как вермишелька на вилке. — Он продаст меня плохим дядям, и я буду танцевать для них в красных трусах. Улыбающийся в начале Дидье, услышав про красные трусы, растерял все веселье и перевел взгляд на такого же шокированного Джафара, который отпустил прыткого кузнечика на пол, чтобы уже не в шутку спросить: — Что ты будешь делать? — Тан-це-вать, — по слогам произнес малыш, будто укоряя родителя в непонятливости, и принялся смешно двигать бедрами, как его научил его любимый дядя. Дидье прикусил губу, чтобы не рассмеяться от выражения лица своего альфы, который, конечно же, догадался, кто мог такое сказать ребёнку, схватывающего все на лету. — Малыш, это ведь очень плохо, — осторожно уточнил Джафар. — Ага, — не стал спорить Саби, согласно кивая кудрявой головой. — Просто уууужас. Что скажут люди… Дидье не выдержал и начал хохотать, ударяя себя по колену. Подушка, которая лежала на его животе, как черепаший панцирь, защищающая живот (да-да, во время бурных игр его детей, мало ли что может неожиданным снарядом приземлиться на фасолинку), упала на пол, раскрывая округлившийся стан. — Зря Данаба родители не били, — шепотом сказал Джафар, чтобы не услышал Саби, который как юла, кругами, носился по комнате. — Объяснишь ему потом про красные трусы? Дидье только кивнул, все еще подхихикивая, и ладошкой постучал по свободному месту рядом с собой. Только Джафару стоило опустить свою пятую точку рядом с омегой, укладывая кудрявую голову себе на плечи, тотчас примагнитился их малютка, плюхаясь на колени своего обожаемого папочки. — Пап, а когда фасолька будет жить с нами уже*? — спросил он тихо, кончиками крохотных пальчиков касаясь едва круглого животика, мягко поглаживая, совсем не так, как это обычно делают дети. Сабр с первых дней, как узнал, что у него будет братик, смотрел на папу завороженным, зачарованным взглядом. Это забавляло и трогало всю их семью: как маленький Сабр с благоговейным трепетом касался живота Дидье, как защищал его от всех вокруг, даже от боготворимого отца. Вот и сейчас, Джафар не успел положить ладонь на открывшийся пояс обнаженной кремовой натянутой кожи, как Саби ревностно отвел его своей ручкой. Джафар даже не мог возмутиться, его сын неизменно объяснял: ты слишком большой. Что это значило? Да, кто его знает? Но прикасаться к Дидье в присутствии Сабра было чревато последствиями. Это папу и деду он мягко предупреждал, а вот, например, шустрого Данаба он и близко не подпускал к фасолинке, начиная вести себя совершенно ужасно, хотя Данаба, безусловно, очень любил. — Еще долго, сыночек, — ответил Дидье, мягко поглаживая Саби по шелковистым кудрям. Удивительная игра генов: его ребенок унаследовал его непослушные завитки, но глаза, цвет волос, форма лица — папы Джафара. Даже разрез глаз был совсем восточный, с черной щеточкой ресниц и густыми, даже сейчас, бровками. — Сколько долго? — нетерпеливо переспросил Сабр, надувая и без того пухленькие (большое спасибо дедушкам) щёчки и перебираясь на бёдра к Дидье, ближе к фасолинке. Джафар сразу стащил тяжеленького сына с покряхтывающего Дидье и щёлкнул по кнопке носа: — Ты должен лечь спать больше 200 раз. Сабр удивленно открыл ротик и перевел ошеломленный взгляд с одного родителя на другого. — Таааааак много? — Да, очень много. А если ты ляжешь спать сейчас, будет уже меньше, — объяснил Дидье, поправляя задравшуюся из-за неуемных детских пяток домашнюю рубашку. Малышу уже давно было пора спать, но перевозбудившись с Мусой в детском центре, а затем, выспавшись в детском кресле по пути с Парижа до Лилля, он еще долго куролесил с Джафаром по их дому, напрочь отказываясь ложиться в кроватку. Сабр недовольно поморщил носик, но все же послушно вытянул ручки в сторону Джафара, мол «неси в кроватку». Джафар подхватил того, посадил на шею и встал, обращаясь к Дидье: — Капитану корабля пора баиньки, чтобы завтра поплыть на новый остров. Вам есть что сказать, юнга? — Сладких снов, — улыбнулся Дидье, ловя висящую в воздухе пухлую ножку и оставляя щекотный поцелуй на мягкой стопе. Малыш довольно захихикал, поджал пальчики и, оставив папе воздушный поцелуй, под звуки, видимо, уплывающего корабля отправился с Джафаром в свою комнатку, оснащенную радио-няней и камерой.