Гвоздика в меду

Дидье Жизнь шла своим чередом. Дни пролетали так, будто их и не было. Уже прошли новогодние праздники, с улиц начали убирать всю разноцветную мишуру. Как ни странно, выпал снег, да такой пушистый, что люди еле успевали убирать его с дорог. Такая погода была несвойственна Франции вообще, и Парижу в частности. Тут мог выпасть легкий снежок, который даже не долетает до земли, или оседает на земле и кустах. Чаще идет дождь, но дороги всегда остаются чистыми, а слякоть надолго не задерживается. Сейчас улицы припорошены снежком, он еще не успел смешаться с грязью,и все чаще встречаются спокойные и ненапряженные лица у идущих по городу людей. Сказочные улицы не могли не радовать. А Дидье все еще не оставлял надежды найти себе новое пристанище. Все, что он видел на Монмартре, было либо слишком маленьким, либо дорого стоило. Он бы хотел себе снять двухкомнатную квартирку, с ванной и кухонькой. Матери Дидье не стал говорить о том, что уже серьезно занялся поисками нового приюта. За обедом в местной кафешке он лишь вскользь упомянул, что хочет съехать, на что Ирэн только отмахнулась. Тогда Дидье иронично приподнял уголки губ в полуулыбке: придется поставить маман перед фактом, когда уже купит себе дом. Бабуля, по мнению юноши, уже все поняла, и с любопытством наблюдает за его поисками насмешливыми глазами. Вот и сейчас он снова гуляет по холму, смотрит на безжизненные вывески секс-шопов, вдыхает запах выпечки и любуется людьми. Именно любуется. Все они разные, со своими повадками, походкой, взглядом. Вот идет напыщенный молодой альфа, он шагает медленно, размеренно, будто давая всем прохожим налюбоваться на себя. Это забавляло и интересовало, но Дидье не мог понять: зачем так выпячивать себя? Что это дает альфе? Ответа на этот вопрос парень не знал. Он мог бы построить целую теорию о природе такого педалирования людьми своих видимых достоинств, но ему слишком лениво размышлять об этом. Пока ему хочется только созерцать - настроение такое. Поиски жилья тем временем затягивались. Возможно, парню стоило забыть про "Холм Мучеников" и найти себе квартирку в другом месте, такую, которая будет ему и по нраву, и по карману. Ведь прекрасно же знал про цены на жилье в его родном городе. Такими темпами он в итоге купит себе дом за Парижем. Там цены не такие кусачие. Дидье не хотел трогать деньги в банке своей семьи. Пусть останутся для его детей. Сейчас он хотел сделать в кои-то веки все сам. Самому заработать себе на дом, самому найти его, оформить и купить. Он считал себя мужчиной, пусть и омегой, и с самого детства стремился быть самостоятельным. Нельзя сказать, что его маленькую семью это слишком радовало, но бабушка, несомненно, гордилась им. Правда, вот Ирэн предпочла бы сама все сделать – так она пыталась искупить вину за свое отсутствие в раннем детстве сына. Сейчас «на руках» у Дидье есть около 200 тысяч евро. Это все, что он накопил за переводы книг за последний год. За одну страницу текста он брал 20 евро, хотя переводил книги гораздо, гораздо длиннее, чем хотя бы 50 страниц. Кто-то мог посчитать его расценки варварскими, но он знал себе цену. Его работы были всегда на высшем уровне, услуга редактора редко была нужна. Да и переводил он все за малые сроки. Спасибо его любви к книгам и чтению, огромной домашней библиотеке, и, конечно, обучению в академии: в конце, когда он получил свой аттестат, его буквально оторвало с руками издательство, где он проходил практику. В итоге, у него все в порядке с работой и деньгами, и обстановка позволяла надеяться, что так будет еще долго. В конце концов, устав от прогулки и проголодавшись, Дидье стал искать подходящее кафе, чтобы передохнуть и продолжить свой труд над переводом книги – ноутбук у него всегда был с собой. В такие моменты омега ненавидел устройство французских кафешек: сейчас около 5 часов. Слишком рано для ужина, но слишком поздно для завтрака. Глубоко вдохнув и засунув руки в неглубокие карманы пальто, Дидье приготовился искать кафе со специальным обслуживанием. Вдруг его взгляд наткнулся на скромную коричневую вывеску, на ней изящной и тонкой вязью на арабском было выведено мудреное название. К сожалению, во времена своей учебы в академии, Дидье посетил не больше десятка занятий по курсу арабского, он просто хотел познакомиться с этим языком, и его знакомства не хватило бы для перевода. Впрочем, он вспомнил, что это за место. Сеть маленьких кафе арабской кухни по всей Франции и Арабских Эмиратах, кажется, и ещё где-то, не то в Алжире, не то в Тунисе. Они не были слишком уж популярны, как, к примеру, сети кафе быстрого питания Subway и McDonalds, но своих посетителей находили всегда. Сам Дидье еще в таком месте не был, и сейчас представилась отличная возможность попробовать блюда новой кухни. Да и на двери висела табличка, оповещающая гостей о том, что туристам здесь всегда рады, и пообедать можно в любое время - омега, улыбаясь сам себе, прочел французскую и английскую части надписи. Внутри помещения был другой мир - из современного Парижа посетитель попадал в тихий арабский городок, в котором остановилось время. Мозаикой на полу были замысловато выложены арабески, а в уголках кафе притаились стрельчатые темно-синие ниши, прикрытые черными решетками. На потолке переливались золотым и коричневым мягкие складки тканой драпировки. Стены искусно выложены деревянными пластинами, которые формируют причудливые геометрические фигурки. Свет был приглушен, что создавало какую-то интимную атмосферу, но при этом оставался достаточно ярким, чтобы оценить экзотическую обстановку и аппетитные блюда. Словом, совсем это место не выглядело забегаловкой или невзрачным, на первый взгляд с улицы, кафе. Дидье застыл на самом пороге, увидев это неброское, но восхитительное в своем дизайне и атмосфере место. Здесь хотелось остаться, интерьер был будто родным, еще нигде омега не чувствовал себя так уютно. Наконец придя в себя, юноша поспешил занять столик у окна, прикрытого плотной пурпурной занавеской. Над столиком висел тканевый плафон, дававший теплый, неяркий свет. Пахло пряностями, но совсем легко, ненавязчиво. Еще даже не попробовав местной кухни, Дидье понял, что уже влюбился в это место - настолько, что даже к качеству блюд готов не слишком придираться, если что. Впрочем, ему тут же подумалось, что если кому-то удалось создать такую волшебную обстановку, то уж о вкусе здесь смогут позаботиться. Как только парень снял пальто и примостился на низком диванчике, больше похожем на громадную подушку, к нему поспешил официант, появившийся буквально из ниоткуда. Увидев перед собой доброжелательное смуглое лицо с ласковыми карими глазами, Дидье даже немного испугался. Он так погрузился в атмосферу этого места, что появление другого человека оказалось неожиданностью. Только тут омега увидел, что он в помещении не один. Вот напротив него самого сидят два серьезных альфы, облаченные в костюмы, за другим столиком у окна, сидит девушка с каштановыми кудрями - она тоскливо смотрит в окно, которое приоткрылось за занавеской. Дидье почувствовал себя так, будто его выдрали из сна, и мир наполнился звуками: тихие разговоры, постукивания ложек и вилок, шум из кухни. Послышался извиняющийся кашель, призванный привлечь внимание витавшего в мечтах гостя. - Извините, задумался, - не тихо, но и не громко повинился парень. Официант лишь понимающе улыбнулся. - Видимо, вы у нас впервые, - раскладывая столовые приборы, подметил мужчина. Это был взрослый человек, как заметил Дидье. Руки у него были в мелких сеточках морщин, такие же морщинки, только гораздо мельче, замечались и в уголках глаз. Кроме того, едва уловимый чужой запах сквозь кружевную завесу аромата пряностей оповестил парня, что перед ним омега. Дидье смутился. Он не любил поддерживать разговор с незнакомцами, точнее, он всегда начинал стесняться и не знал что сказать. Ведь гораздо интересней наблюдать за людьми, чем разговаривать с ними. Помнится, как в школьные годы его смущение умиляло многих учителей, альф и бет. Одноклассники-омеги же относились к нему с равнодушием, считая бестолковым мечтателем. Никто с ним не разговаривал, и о его характере, привычках, мыслях тоже никто не знал, да и не интересовался - не вертит хвостом, и ладно. Само собой, и друзей у необщительного юноши не было, да и приятелей набралось бы немного. - Да, вы правы. Я впервые в подобном месте, - Дидье поджал припухлые красивые губы и нервно стиснул ладонями края своего черного кардигана. Он никак не мог заставить себя перестать так волноваться, и подумал мельком, что ему нужно, пожалуй, почаще общаться с людьми. - Тогда, дорогой господин, я сочту за честь помочь вам в выборе позднего обеда, - улыбнулся омега. Официант был самой любезностью, но эта любезность не была наигранной, и не выглядела просто обязанностью человека, работающего в сфере обслуживания. И это немного смущало. Сейчас в Париже осталось мало таких работников, которые к своим посетителям относятся так, будто это родственник забежал на огонек, и радушный хозяин угощает дорогого гостя. Чаще всего парижские официанты грубы и заносчивы - сказывается вечная спешка, да и школа прежняя ушла. Здешний же работник спокойно улыбнулся и присел рядом с Дидье*. - Вряд ли вы с первого раза поймете наше меню. Все никак не можем его доработать. От себя могу сказать вот что: если вы предпочитаете легкий, но сытный обед, то советую «Суп с нутом и лимоном», «Рыбу по-йеменски» и «Курицу с мятным соусом», еще у нас есть… Юноша замялся. Официант сидел слишком близко, по его меркам. Он к этому не привык, но и протестовать казалось неудобным. Во-первых, к нему явно со всей душой, а во-вторых, может быть, тут так принято. В конце концов, подумал Дидье, это не самое большое неудобство. Привычки юных нахальных типчиков во «Фланче» швырять блюдо с салатом чуть ли не вам в физиономию куда неприятнее. - Я бы хотел заказать какой-нибудь салат и то, что вы предложили первым. И какой-нибудь чай, - он неловко оборвал официанта. - Отлично, - нисколько не обиделся тот. - Могу предложить чаи «Кирфа» - это с корицей, каркаде и любой травяной. Из салатов советую «Кускус», также посетителям нравятся «Табуле» и «Альбургул». Может, хотите сладкого? Вы знаете, у нас здесь просто отменные десерты. Дидье покачал головой. – Нет, спасибо, может позже. Пожалуйста, чай с корицей и «Табуле». Мужчина, ничего не записывая, только кивнул и удалился с той же полной дружелюбия и достоинства улыбкой. Дидье не стал провожать его взглядом, как делал всегда. Напротив, он, все еще смущенный, резко отвернулся, взмахнув кудрями, и поспешил достать свой ноутбук. Работа никогда его не утомляла. *** Джафар Он никогда не любил снег. Родившийся на Востоке, впитавший солнце и тепло с самого рождения, зиму Джафар переносил скверно. Во Франции редко шел снег в декабре. А тут он неожиданно накрыл тяжеленной белой шапкой маленькие машинки, деревья и крыши домов. Дети, которые обычно ходили за ручку со своими родителями и нянями, теперь бегали по улицам Парижа совсем одни, светясь красными щёчками и сверкая влажными счастливыми глазами. Джафар же, в отличие от веселящихся детишек, счастливым себя вовсе не чувствовал. По улицам приходилось ходить, зарывшись носом в шарф, оставляя на виду лишь сощурившиеся глаза и напоминая видом средневекового асассина. Холодно было неимоверно. Аномалия какая-то. В принципе, будь воля самого Джафара, из родного Дубая он бы и не думал уезжать. Ему хорошо жилось и там. Однако же вот - занесло его в Париж. В семье Саеда и Зарифа Мухарет самым старшим и, по его мнению, умным был Джафар аль Саед Мухарет. Или, как его звала самая маленькая сестренка - Джа. "Джа, поиграй со мной в куклы", "Джа, можно мне джазарие*?", "Джа, дай заплести тебе косички!". Джафар любил своих младших братьев и сестер. Он чувствовал за них ответственность. Папа и отец и так заняты, следят за ресторанами, он не хотел взваливать на них еще и младших. Впрочем, даже если и воспитание детей доставляло порой неприятности, все это с лихвой окупалось радостными улыбками и неподдельной любовью младшеньких к своему старшему брату. Хотя его папа вовсе не спешил устраниться от возни с младшими, он всегда успешно мог соединять работу и детей. Папа. Зарифа он всегда звал "папа", "папочка". Но Саеда он звал исключительно "отец". От него Джафар унаследовал серьезность, упорство и осознание веса и ценности своих слов. От папы же к Джафару перешли ум, доброта и простодушие. По крайней мере, так утверждали знакомые семьи и многочисленные родственники. Ко всему прочему, Джафар отличался завидной внешностью. И не в браке он до сих пор лишь потому, что разборчив. Размениваться по мелочам он не любил. Но поездки за границу он не любил еще больше. В Париже Джа работает уже месяц. Отец полностью погружен в работу, и часто приходит домой только к вечеру. Когда он возвращается, для семьи это просто праздник. Девочки подбегают к нему, дергают за штанины и подпрыгивают от переизбытка эмоций. Самую маленькую - Мали, которой всего три с половиной года, Саед всегда поднимает на руки первой, воркует с ней и щиплет за толстенькие ляжки, а Латиф и Мааль ждут своей очереди. Это всегда умиляло Зарифа и развлекало Джафара. Его младшие братья - кривляка-омега Данаб и неразговорчивый альфа Муса приглядывали за другими кафе в Бордо и Марселе. Джафар любил свою большую семью, он всегда думал, что семья для человека - самое важное, оттого и не торопился с браком. В таком важном деле спешка всегда во вред. Хотя ему было 26 лет, родители и не думали давить на него с выбором омеги. Напротив, Саед говорил, что муж должен быть один на всю жизнь и не стоит торопиться с его выбором. Джафар был с ним совершенно согласен. Разводы не были приняты в их окружении. Но при этом самому альфе уже хотелось своей семьи. Он мечтал найти себе спокойного и ласкового мужа, с которым у них будет двое-трое детишек. Он бы с удовольствием баловал их. Нельзя сказать при этом, что Джафара окружают плохие омеги. Вовсе нет. Около него всегда было много умных и красивых парней и девушек. Но альфа, воспитанный нежным и смешливым Зарифом, упорно искал хотя бы немного похожего на него парня. В своих мечтах, обычно не свойственных его альфа-природе, он грезил о доме в родных Эмиратах, совсем рядом с Персидским заливом. Поначалу он и его муж целые дни проводили бы вместе, сидя допоздна за каким-нибудь кинофильмом, просыпаясь после полудня и весь день шутя и читая вслух друг другу. Омега при этом представлялся ему как наяву в мятой футболке, с сонными глазами и припухшими щеками. Постыдные мысли для альфы, но оттого еще более греющие. Сегодня за кафе на Монмартре следили папа Зариф и Джафар. Мали они прихватили с собой, чтобы она не маялась в детском саду. Уж лучше пусть на глазах побудет, чем в такой холод там. Конечно, Джафар знал, что во французских садиках всегда тепло и чисто, но снег повалил так неожиданно, что вряд ли помещение успело бы нагреться за три дня - ему, теплолюбивому, нынче все казалось невообразимо холодным. А день в кафе все равно обещал быть скучным. Никакого нового завоза продуктов, праздника или особо важного делового обеда предпринимателей. Только сиди себе на кухне и следи за порядком. Скукота. Но и решение притащить ребенка сюда оказалось не таким уж и удачным, как показалось сначала. Джафар отвернулся буквально на секунду, как Мали уже исчезла. В кухне девочки не было, должно быть, выскочила в зал. Вот ведь маленькая шайтанка. *** Дидье Это место благоприятно влияло на его работу. В спокойной обстановке, попивая коричный чай и вдыхая приятный запах пряностей, переводить книгу было одно удовольствие. Омега уже расслабился, поудобней уселся на диванчике и положил под бок темно-красную бархатную подушечку. - А что ты делаешь? Дидье вздрогнул и повернулся туда, откуда послышался писклявый, на удивление высокомерный голосок. Перед ним стояла смугленькая черноокая девчушка. Ее появление было настолько внезапным, что парень даже не сразу понял, что она спросила. Девочка нахмурила темные бровки, что достаточно комично смотрелось на маленьком лице, и не без труда вскарабкалась на диванчик, напротив Дидье. - Итак, - важно начала она, сложив маленькие ручки на коленках. – Я Мали. Это мое кафе. Что ты делаешь? – она с любопытством уставилась на мигающую синим огоньком флешку. Юноша невольно улыбнулся. Он любил детей. Он мог утихомирить их, когда они раскапризничаются, мог отвлечь разговором, когда горько обижаются, легко мог рассмешить. Зачастую друзья его матери оставляли на попечительство Дидье своих малышей. Иногда это утомляло, потому что когда омега начинал уставать играть с ними, дети только входили во вкус. - Я перевожу книжку на французский. Крошка, а где твои мама и папа? Услышав ласковый тон омеги, Мали перестала смешно хмуриться и взглянула ему в глаза. - Папочка на кухне, а отец в другом кафе. А как тебя зовут? А зачем ты переводишь книгу? А про что книга? – она буквально протараторила вопросы, будто боясь, что Дидье ее прервет. Парень снова улыбнулся - еще шире. - Меня зовут Дидье. Я перевожу книгу, чтобы люди могли прочитать её на родном языке. А книжка про семью, про нелепые ошибки и недопонимание. Мали пожевала пухленькими губками, будто пробуя ответ на вкус. - А сказки ты переводишь? «Вполне ожидаемый вопрос», - подумал Дидье. - Перевожу. А про что ты любишь? Сказок Дидье не переводил, но он не хотел расстраивать малышку и собирался сам её придумать. Проблем с фантазией у него никогда не было. - Я люблю про умных омег, хороших разбойников, доблестных и глупых рыцарев. Дидье прыснул. – Доблестных рыцарей, значит, любишь… Ну, сейчас, куколка, подожди. Джафар Прошло около пятнадцати минут с тех пор, как Мали убежала от своего брата. Джафар, выглянув из кухонного окошка, обращенного цветными стеклами в зал, увидел, как она сидит там у окна, положив ручки на столик и опустив черноволосую головку на них. Сначала Джа подумал, что сестренке надоело сидеть в кухне, где ей не велено и двинуться в сторону, и поэтому Мали убежала в зал. Папа обычно этого не допускал, потому что непоседа начинала носиться между столиками и мешать обедающим, однако Джафар пригляделся пару минут и подумал, что сегодня с ней что-то не так. Мали и не шевельнулась за это время на диване, все так же сидя в одной позе, как зачарованная. Альфа начал подозревать, что она сидит не одна, а с кем-то, ведь другую половину столика из окна не было видно. Так, стало быть, она все-таки кого-то достает. Рассердившись, он вышел из кухни, чтобы увести эту плутовку обратно. Ведь сколько раз ей было сказано: не приставай к посетителям. - Тууут главарь разбойников расхохотался на весь лес, пугая своим смехом несчастного Поля: «Ты надеялся, что все так просто, глупый рыцаришка? Ты настолько же глуп, как и осел этого пахаря Николо!». И тут Поль понял, что злодей здесь совсем не главарь разбойников, а… Так вот в чем дело - она тут сказки слушает! Ладно. Этого Джафар не думал услышать. Он остановился позади столика, где сидели его сестренка и незнакомый омега. Альфа прикоснулся указательным пальцем к губам, увидев, что Мали заметила его. Девочка понятливо отвела взгляд и продолжила самозабвенно слушать кудрявого парня. Через несколько минут сказка начала близиться к концу: - Разбойник грустно улыбнулся и сказал Полю: «Ты можешь уйти, мой маленький принц. Я не держу тебя». Но Поль, не вслушиваясь в его слова, повис на крепкой шее своего альфы. «Я никогда не уйду, никогда-никогда!» - торопливо шептал он на ухо Разбойнику. «Но если ты не уйдешь сейчас, мой принц, ты никогда не будешь править королевством – я не отпущу тебя» - серьезно проговорил Главарь, уткнувшись лицом в макушку принцу. Ответом ему были еще крепче вцепившиеся в грубую куртку пальцы. Принц теперь знал, что блестящие латы и красивое лицо никогда не скроют внутреннее уродство, как это было с рыцарем Эмилем. И никакие грубые одежды и шрамы не оттолкнут, когда человек добр и благороден, как это было с Разбойником. Конец, дорогая Мали. Понравилась сказка? Мали была заворожена. Этот омега рассказывал настолько интересно и живо, что даже такой шустрый ребенок, как она, смог усидеть весь рассказ спокойно. Обычно посетители звали официантов, чтобы ее увели, когда она вот так вот подсаживалась к ним, но этот не то что не прогнал, а еще и сказку рассказал. Девочка со всей твердостью, на какую был способен такой малыш, решила, что когда он придет в следующий раз, она снова сядет к нему - уж наверное, он знает тысячу сказок, как Шахразада. Джафара, хоть он давно уж и не был ребенком, тоже тронуло обаяние такого интересного рассказчика, как этот омега. Он пожелал познакомиться с этим посетителем. А свои желания Джафар привык исполнять. *** Дидье Задавая вопрос, Дидье и не думал, что услышит ответ. По восторженным глазам малышки было видно, что ей понравилось. Что же, он и сам неожиданно увлекся своим повествованием. Может, даже стоит сказку записать куда-нибудь, а потом еще новых придумать? Неплохая идея. Стоит поразмышлять о ней позже. Дидье внимательно посмотрел на Мали. Когда он рассказывал ей сказку, перед глазами стояла пелена воодушевления, и мысли рассмотреть девчушку у него даже не проскользнуло, теперь же он решил рассмотреть юную хозяйку кафе. Она была похожа на официанта, который принимал у него заказ: такая же круглолицая, с тем же кошачьим разрезом глаз. У Дидье была отличная память на лица, а у того мужчины к тому же была какая-то изюминка в лице, не запомнить его было бы сложно. И Мали тоже с любопытством разглядывала своего нового знакомого. Ее восторгали необыкновенные мягкие кудри омеги и его черные, короткие, но очень густые ресницы. Он не был похож ни на кого из ее знакомых взрослых. Ни на омег Джафара, ни на омег Мусы, ни на знакомых родителей. Мали очень понравился Дидье, он напоминал ей фарфоровых кукол, которых дюжинами со всего света привозил дочерям ее отец. Девочка встала с насиженного места и уселась рядом с юношей. – Ты придешь еще? – спросила, снова нахмурившись. Серьезное круглое личико и просительные нотки под привычным повелительным тоном - это вызвало у Дидье умиление. - Я обязательно зайду, мне здесь очень понравилось, - мягко улыбнулся омега, но, заметив ее сдвинутые брови, добавил: - Не хмурься, разве маленькие девочки должны делать такое пугающее лицо? Но ответил, как ни странно, мужской голос. Дидье узнал тягучий арабский акцент, с раскатистым «р» и растянутыми, как патока, словами: - Не должны, правильно. Иди, побегай, принцесса. Приподняв малышку и отпустив ее на пол, на ее место уселся какой-то нахал. Глаза Дидье стали напоминать два блюдца, когда он увидел, что это тот самый альфа из метро. Собравшись уже возмутиться, он приподнял брови, став походить на недоумевающего ежа, у которого из-под носа утащили еду. Но заметив, что Мали лишь хулигански улыбнулась, понял, что они с этим нахалом знакомы. *** Сначала Джафар почувствовал ненавязчивый, нежный омежий аромат. От парня пахло гвоздикой и вишней. Проработав в ресторане шесть лет, и проведя всю осмысленную жизнь на кухне и на продуктовых рынках, альфа отлично научился разбирать запахи, а такой душистый, сладковатый и немного дразнящий носовые рецепторы запах врезался в память еще в тот вечер в подземке. Помнится, его тогда позабавил внимательный взгляд и легкий румянец чернокудрого юноши, когда Джафар весело ему подмигнул, выходя из вагона. Было просто великолепно, что они снова встретились, на этот раз в месте гораздо более спокойном и умиротворяющем, чем тесный и замызганный вагон метро. А сейчас он смотрит в круглые от удивления глаза омеги и радуется, что на этот раз сестра не послушалась его. Кто бы мог подумать. - Здравствуй, halwa*, - альфа не мог отказать себе в ласковом обращении к такому красивому омеге, и, судя по гневно сузившимся глазам парня, он прекрасно понял, как его назвали. Интересно, каким образом, откуда он может арабский знать? - Мы не знакомы, чтобы ты так мог ко мне обращаться. Мне это не нравится, - прямо ответил ему Дидье, не ломаясь в ответ на комплимент, как обычно любят делать омеги. Ответил, и потом вдруг смутился. - Я прошу тебя оставить этот столик. Пожалуйста. Омега нахмурился. К нему не впервые вот так вот пытались «подкатиться» альфы. Но такие красивые альфы - еще нет, таких не было. Обычно такие вот мачо ведут себя так, чтобы на них вешались, а не они добивались свою пару. Неужели и этот красавец в ответ на свою любезность будет ожидать глупой улыбочки и готовного одобрения всех своих выходок? Дидье стало некомфортно, он еле сдерживал себя, чтобы не заерзать. Это не скрылось и от незнакомца. - Увы, я не могу тебя оставить, - весело оскалился он. - Это мое кафе. Эти слова немного развеселили скованного юношу. Кажется, Мали заявила ему то же самое, причем с теми же интонациями и гордостью на смуглом лице. Скорее всего, они родственники. Наверное, поэтому тут такая домашняя обстановка - кафе семейное. А мужчина продолжал: - Извини, что доставляю неудобство, но я не могу сдержаться. Меня зовут Джафар, Мали - моя маленькая непослушная сестра, тебе неведомым мне образом удалось ее очаровать. Позволь мне узнать твое имя, - альфа с надеждой взглянул на все еще зажатого парня. Слишком тот ему понравился, его как током ударило, когда он увидел эти жгучие глаза во второй раз. Дидье замялся. Как быть? Грубить и щетиниться нет повода. Этот Джафар ничего предосудительного не делал: не пытался к нему прикоснуться, и не говорил ничего пошлого - в отличие от остальных назойливых альф. Очень часто омеги и женщины подвергаются приставаниям посторонних, и хотя многие к этому уже привыкли и даже научились не обращать внимания, лично Дидье это сильно напрягало. - Если я скажу тебе свое имя, ты отойдешь от меня? - недоверчиво спросил омега, засунув ладони в рукава совсем замученного в этот день кардигана. - Не думай, что я быстро сдамся. Но если тебе не понравится общение со мной, я оставлю тебя, - мужчина продемонстрировал милую и немного странную на таком мужественном лице гримаску. - Меня зовут Дидье. И теперь ты можешь уходить, - Дидье выпутался из своей одежды и протянулся к горячему чайничку, чтобы налить себе чай, будто действительно думал, что альфа его так быстро покинет. Не тут-то было. Джафар довольно сощурился, что сделало его похожим на довольного и сытого льва. - Только после того, как ты дашь мне свой номер, Дидье. Его слова неприятно удивили омегу своей наглостью и уверенностью, что ему не откажут. Да что это он о себе тут возомнил? От возмущения омега чуть не опрокинул дымящуюся чашечку. Но под негодованием, глубоко внутри он прятал надежду, а сердце почему-то непривычно сладко трепетало. У арабов не приняты «гуляния», ухаживания просто так, ради спортивного интереса, и может, у нового знакомого какие-то серьезные планы? Но мечты мечтами, а реальность сурова. Такие знакомства часто приводят лишь к одному - к постели. А заниматься любовью Дидье планировал только после свадьбы, почти как девушки и омеги из провинции. Ну, вот такой у него наивный, но твердый взгляд на отношения. И тут юноша спохватился. Да что он уже о свадьбе-то думает? Несчастный альфа только номер телефона берет. Вот точно. Ведет он себя нынче, как глупый омега! – Впрочем, - заметив, что Дидье задумался и отчего-то хмурится, Джафар продолжил, - если тебе нужна эта штучка, ты дашь мне свой номер. Дидье как водой окатили. Как? Когда? Когда этот наглец успел вытащить из его ноутбука флешку? У омеги приоткрылся рот от непомерного удивления. - Ты… Просто… Да как ты можешь так?! Отдай, это не смешно и не забавно! На ней вся моя сегодняшняя работа! Казалось бы, быть еще довольней невозможно, но у этого невыносимого альфы это получилось! - Вот так, Ди-дье, - протянул мужчина, поигрывая флешкой и гоняя ее между длинных пальцев. - Обычно я так хитро не поступаю, но когда перед тобой сидит такой неуступчивый омега, остается только это. Дидье, моментом изгнав остатки восхищения красивым альфой, почувствовал, что, кажется, по-настоящему разозлился: - А ты что, может, думал, что я и ноги сразу раскину?! Растаю от твоего хамства? Как все безмозглые омеги? Телефончик ему… А ну пошел вон! - Дидье шипел рассерженной кошкой, что совсем не было на него похоже. - И флешку отдай, наглец. Джафар поймал его ладонь, когда омега, в порыве негодования, попытался выхватить у него свою вещь. Поймал и не отпустил, заключив маленькую ладошку в плен своих не по-зимнему горячих рук. - Почему ты так сердишсья, Ди-дье? - негромко произнес он, на свой манер со вкусом произнося имя омеги. - Разве я был слишком груб? Ну тогда прости меня. Но я не могу так просто тебя отпустить. Инстинкты альфы не позволят мне. Я это чувствую. Просто дай мне один шанс, и, будь уверен, я его не упущу. Лицо альфы преобразилось в две секунды: из отвратительно довольного и хамского оно стало виноватым. Соболиные брови вскинулись, делая лицо более открытым. И на актерство это вовсе не походило. Альфа говорил правду, юноша видел это в его неожиданно серых, как льдинки, глазах. И немного успокоился: - Хорошо. Отпусти мою руку. Я дам тебе свой номер, но будь уверен, если я посчитаю тебя слишком назойливым, я без сожаления выкину свой телефон в какой-нибудь сугроб, и больше здесь никогда не появлюсь. Альфа улыбнулся и кивнул, послушно отпуская его руку. По мнению самого Дидье, мужчина и не пытался скрыть торжество в глазах. 1)Во Франции, насколько я поняла из всех статей и блогов, несколько фамильярные официанты. Не удивляйтесь. 2)Джазарие* - сладость. Чем-то похоже на чурчхелу, рахат-лукум или мармелад. 3)Halwa – От араб. «сладкий». Все нежные словечки на арабском я буду писать на транслите. Ибо вряд ли вам понравится русское «хьальуа», или вы поймете арабские закорючки. 4)К предыдущим частям какой-то аноним оставил свои замечания в публичной бете. Спасибо, я учла. Если не сложно,объявись, пожалуйста,в лс. Я буду благодарна.