Гвоздика в меду

Прожив двадцать с лишним лет, наш милый Дидье не завел себе ни одного настоящего, хорошего друга. Что в этом виновато, сейчас уже искать поздно. Может быть, причиной служат диктаторские замашки его драгоценной Бабули, которая запрещала подходить к незнакомым детям в песочнице, несмотря на то, что Диди изнывал от любопытства, а может, виновато легкомысленное отношение Ирэн к нему самому (все-таки она сама еще была почти ребенком, когда он появился), или то, что впервые в среде других людей он оказался только в школе, пропустив детский сад... На самом деле вот таких "может" имеется великое множество. Сейчас, размышляя об этом, Дидье чувствует грусть. - Возможно, будь я в детстве более общительным, сейчас мне не было бы так... необычно с Джафаром, ведь правда? - спросил он сам себя, сидя в глубокой ванне, полной пены. Необычно – это мягко сказано. Волшебно, невероятно, головокружительно, немного неловко и до тошноты страшно… Как в вагончике «русских горок» перед самым стартом. Дидье глубоко задышал, вспоминая. Омеге показалось, что его сердце, подпрыгнув, ухнуло куда-то в район желудка, и чтобы избавиться от этого не самого приятного чувства, он добавил холодный воды и окунулся в ванну, освежаясь. Это ему немного помогло. - Вряд ли он пригласил бы меня на второе свидание, если бы я вел себя слишком странно, ведь так же? - его неуверенный голос раздался эхом в полупустой ванной комнате. Дидье иногда разговаривал сам с собой вслух – когда никто другой этого не слышал. Приятно иметь собеседника, который всегда тебя понимает. Правда, сейчас Ди не поручился бы за это – он никак не мог разобраться в собственных мыслях и ощущениях. Розоватая воздушная пенка обволакивала все вокруг него. Дидье сам будто слился с этой пенкой, он чувствовал себя таким воздушным и легким после встречи с Джафаром. Они отлично провели время в кафе за разговором, Дидье с удовольствием слушал альфу, когда тот рассказывал про свою работу, семью, о том, откуда он родом, и сам Дидье немного поделился сведениями о себе, в основном отвечая на вопросы собеседника. Тогда им было легко вместе, и омега ни о чем не задумывался. Но сейчас, вернувшись домой, он начал вспоминать весь этот день в мельчайших подробностях. Ему в голову приходили вопросы, которыми он никогда не задавался. Он всегда общался с людьми очень поверхностно, их реакция на его слова обычно не волновала Ди, оттого ему и казалось странной глубина нынешних переживаний, да и сами они тоже. Почему ему так важно, каким увидел его Джафар? Вел ли он себя нормально? Не слишком ли много молчал? Не выглядел ли равнодушным, или наоборот, слишком заинтересованным? Дидье тихо застонал, вспоминая свое поведение. Пока Джафар вез его домой, Дидье едва не прикорнул рядом. Сытная еда, теплая машина после холодной, бьющей непривычным морозом по щекам улицы, сделали свое дело. Никогда еще Дидье не чувствовал себя так комфортно, так… «на своем месте». Запах альфы его теперь уже не будоражил, а успокаивал. В машине Джафар ничего не говорил, он лишь попросил Дидье пристегнуться и мягко тронулся, выезжая со стоянки кинотеатра, где они остановились в самом начале встречи. Зачем же Джафар тогда ехал на метро, в тот день, когда Дидье увидел его? Была бы у него такая машина, он бы в ней жил, и не мучился, ища себе квартиру. Ох, о чем же он думает? Сегодня было его первое свидание. Немного поздновато, но оттого и более животрепещуще – оказалось, он этого ждал. Свидание. Свиданиесвиданиесвидание. Ему вдруг стало жарко. Дидье приложил мокрые ладони к пунцовым от смущения и воспоминаний щекам. Джафар вел себя как настоящий альфа (каковым он, собственно, и являлся), - немного настойчиво (но Дидье дал ему понять, что во всем есть предел), учтиво, делал все, чтобы ему, сжавшемуся от напряжения Дидье, было хорошо. И даже не стал настаивать с поцелуем, хотя Дидье свято был уверен, что Джафару захочется чего-то подобного. Чего-то подобного... А вдруг скоро захочется? Дидье шумно вздохнул, как китенок, и ушел под воду. ** - Зачем мы это делаем? - хмуро спросил Джафар, недовольно осматривая лежащий перед ним бургер. Бедолага, наверное, испарился бы, если бы понимал, насколько альфа ненавидит его (и окружающую обстановку) в данный момент. - Потому что это забавно, - ответил Дидье, поправляя кепку. - Я всегда так развлекаюсь, когда мне скучно. Передай соль, пожалуйста. Солнечный день в заснеженном Париже, запах горького масла в тесном помещении и скуксившийся альфа рядом. Это было второе свидание, на которое Дидье согласился прийти. Только уже на своих правилах – и именно это и не нравилось Джафару, который сидел напротив него с довольно-таки кислой миной. – Что может быть веселого в том, чтобы притворяться американцами в Макдональдсе? - последнее слово альфа будто выплюнул. — Мы не похожи на них. И я сомневаюсь, что туристы из Америки отправились бы во французский Макдональдс. Они бы выбрали что-нибудь более национальное. Хотя бы «Le procope». - «Le procope» было открыто итальянцем, - возразил Дидье, отпивая из своего стаканчика с колой. – И зря ты насчет непохожести. Американцы бывают разные. А это игра, веселая игра… Джафар, тебе просто не нравится то, что я не захотел идти на втором свидании в «Le Meurice». Джафар откинулся на спинку стульчика и посмотрел прямо в глаза Дидье. - Еще бы мне нравилось. Я хотел отвести тебя в хорошее место, вкусно накормить, спокойно с тобой поговорить, чтобы никто не мельтешил рядом. Вместо этого я смотрю, как ты давишься огромным жирным бургером, и запиваешь это разбавленной газировкой в отвратительном, набитом народом месте. Если быть совсем честным, то альфа был прав. Во Франции не самые лучшие «Макдаки», бургер этот выглядит ужасно, и на вкус вряд ли лучше, вполне возможно, Дидье даже будет мутить вечером. Но омеге так хотелось показать Джафару его любимое развлечение, посмотреть, поймет он или нет... Ну нет, так просто он не сдастся. - Зато эта газировка и бургер не будут стоить как месячная зарплата моей мамы, - спокойно ответил Дидье. – И совсем не в них дело. Джафар, посмотри вокруг. Что ты видишь? Джафар неохотно посмотрел. Он сам себе напоминал капризного ребенка, но ничего не мог поделать. Мужчина видел разных людей, занятых своим делом. Вот огромная и разношерстная очередь у кассы, вот снующие туда-сюда работники в ужасной макдаковской униформе. Все яркие (чересчур яркие, по мнению Джафара) столики занимали либо подростки, либо родители с маленькими детьми, которые кричали на все помещение или игрались со своими глупыми игрушками из Happy Meal. А еще Джафар видел спокойно смотрящего на него Дидье, в ужасной бейсболке, которая сползала ему на глаза, в голубой клетчатой рубашке и теплом стеганном жилете. Он выглядел так забавно и несуразно в этом наряде, что Джафар все-таки смешливо фыркнул, перестав хмурить брови и отпустив скрещенные на груди руки. Он тепло взглянул на омегу и улыбнулся: - До чего же ты смешной, lei. Ты действительно думаешь, что американские туристы выглядят именно так? - На самом деле нет, но это все, на что хватило у меня фантазии, - Дидье тоже улыбнулся, с облегчением чувствуя, что его недовольный собеседник расслабился. - Ты не похож на туриста, - весело сказал альфа. – Уж поверь мне, я их навидался в «Гвоздике», они очень любят наше заведение. Скорее уж ты напоминаешь орегонского фермера с карикатуры в журнале. - Ну и пусть, - засмеялся Ди. – Орегон – вполне себе Америка. Джафар, для меня не самое важное казаться иностранцем для других – мне важно создать вокруг себя атмосферу другой страны и в нее поверить. Джафар задумчиво кивнул, прекратив недовольно прищуривать свои удивительные серые глаза, похожие на затененные бриллианты. *** Ужин долго не продлился – бургера и колы едва хватило, чтобы занять полчаса времени. Бургер свой Ди так и не доел – он и в самом деле оказался слишком жирным, котлета – пережаренной, а вместо салата в него с тем же успехом можно было положить кусок бумаги. Все это время Джафар с доброй усмешкой наблюдал за ним. - А теперь, если ты не против, я бы хотел показать тебе, что нравится мне. И надеюсь, понравится тебе, - сказал он, скатывая промасленную салфетку в шарик. – Сегодня ты еще поешь вкусных вещей, маленький упрямец, вечером я накормлю тебя нормальным ужином. Дидье тихо рассмеялся. - А вот это уже вряд ли, - ответил он альфе, вставая с насиженного места. – Вечером мне нужно домой. Тут Дидье немного помялся: он не хотел прощаться с Джафаром, но и приглашать его к себе домой, как он считал, было еще слишком рано. «Посмотрим по обстоятельствам», - про себя вздохнул омега, понимая смысл фразы «скованный приличиями». - Ну хорошо, значит накормлю потом, - не стал настаивать мужчина и, обворожительно улыбнувшись, добавил: - Пошли. *** - Риволи, 59? - Дидье с круглыми глазами уставился на Джафара. – «У Робера»?.. По тебе не скажешь, что ты поклонник искусства, - омега слегка улыбнулся. - А по тебе не скажешь, что ты любишь наряжаться в других людей и пудрить мозги окружающим в кафешках, - усмехнулся Джафар, открывая тяжелую деревянную дверь и пропуская зазевавшегося Дидье. Омега тихо рассмеялся, чуть покраснев: - Туше. Но ты действительно не выглядишь поклонником подобного искусства. - И кем же я выгляжу, в твоем понимании? - приподнял брови Джафар. Он вообще любил это дело - творить что-то невероятное своими бровями. Лицо могло не менять своего выражения, оставаясь по-восточному загадочным, но вот брови, их движения и излом, могли выразить любую эмоцию любой силы. Сейчас они создали на лице альфы легкую насмешку. - Брутальным мужланом, который не отличит Моне от Мане, а реализма от классицизма, любящим боевики со Стэтхэмом и разъезжающим на «портовой» тачке? Дидье не стал говорить, что сам едва разбирается в направлениях изобразительного искусства, так же, как и не стал исправлять Джафара с «портовой тачкой», он просто окинул альфу взглядом и произнес, не слишком убедительно, но любезно: - Нет, что ты. Совсем нет… Пойдем дальше? *** Дидье думал. В общем-то, это вполне обычное для него занятие, он всегда считался задумчивым, но размышлять без конца об одном и том же в течение трех дней? Слишком это изматывающе, его уже тошнило от самого себя. Ну почему все омеги как омеги, а он словно какой-то истерик-мазохист? Прошел уже почти месяц с тех пор, как он познакомился с Джафаром, неделя с их последней встречи, и уже около двух недель ему нет покоя. Все пошатнулось! Он не может работать, так как не в состоянии сконцентрироваться: перевод выходит топорным, а сам Дидье не способен проработать и часа, - он начинает чувствовать себя выжатым, буквы «стекают» по страницам, танцуют и прыгают, а внимание обращается на что-то третье. И это «третье» обязательно как-то связано с Джафаром. Дидье был потерян. Он привык «заедать» любое волнение обожаемой работой. Книги были всем для него. Всегда, сколько он себя помнил. Его работа, его еда, его отдых. И теперь это ему не помогает – какое там, он не может даже понять прочитанное, не говоря уже о том, чтобы донести до читателя в переводе то, что хотел передать автор. Знакомство с альфой до добра не довело. Или дело не в знакомстве, а в напряженных попытках Ди разобраться в самом себе? - Либо ты прекращаешь издеваться над мясом и ешь его, либо я сама тебя накормлю прямо здесь, - привычно строгий и громкий голос бабушки вывел его из состояния статуи, стоящей в людном месте, но абсолютно равнодушной к внешним раздражителям. Дидье покраснел. Очевидно, Бабуля говорила ему что-то, что он пропустил мимо ушей. До чего неприятно, он настолько погрузился в себя и свои переживания, что просто забыл про существование своих близких. А ведь он сидит с ними за одним столом. Молодчина, просто молодчина. - Прошу меня простить, мадам. Я как всегда задумался, - омега выдавил измученную улыбку, стараясь загладить грустное выражение лица шутливым «мадам», однако уставший и грустный голос его подвел. Бабушка наблюдала за ним с серьезным лицом, не отрывая цепкого взгляда с немного бледного лица внука с тех пор, как они сели за свой столик в кафе около дома. На этот раз ребенок (по ее мнению, двадцатилетний Дидье все еще был ребенком) не стал никак выряжаться и строить из себя невесть что, как он обычно это делал. Мальчик вообще вел себя очень странно в последнее время. Почти не появлялся в гостиной и кухне, замуровавшись в своей комнате, бросил свою сумку с драгоценным ноутбуком в коридоре и уже третий день его не трогает. Почти не ест, хотя никогда не был против хорошо пообедать. Все это выглядело так, будто он избегает человеческого общества, и особенно своей семьи. В целом, он вел себя в точности так, как в свое время Ирэн – когда забеременела и пыталась скрыть это от нее. Что же, если это так... Матильда отложила вилку с наколотым на ней мясом, и пригубила вино, отпив больше, чем обычно. - Какой срок? - спросила она, стараясь не показать своего волнения. Дидье всегда остро чувствовал, когда человек в его обществе напряжен. На этот раз он непонятливо хлопнул ресницами (ну точь-в-точь Ирэн тогда) и переспросил: - Я боюсь, я тебя не понял, Бабуль. - Дорогой мой… Ты ничего не ешь, кроме этих отвратительных соленых хлебных палочек, не пьешь вино, измусолил мясо, притом, что в кои-то веки его здесь приготовили хорошо, и всю последнюю неделю ты сам не свой. Я вижу тебя только утром и вечером, когда ты выходишь посетить ванную комнату. Ты бросил свой обожаемый компьютер в коридоре, ты не выходишь на улицу, не ешь свою любимую - право же, ужасную, - пахлаву, которую закупила Ирэн, у тебя синяки под глазами. Я решила, что ты что-то скрываешь, и предположила, естественно, что ты с кем-то сошелся и забеременел, как это было с твоей дорогой матерью. К слову, знать бы, где она пропадает… Дидье растерялся. Он, конечно, понимал, что ведет себя странно, но и подумать не мог, что это вызывает такие подозрения у его любимой бабушки. Ее стоило успокоить. Омега мягко улыбнулся, дотронулся пальцами до покрасневших от смущения щек, и ответил Матильде: - Я не беременный, Бабуль. Я, кажется, влюбился. *** 1) Le procope — считается старейшим рестораном в Париже, находится в Латинском квартале, на улице Ансьен-Комеди (rue de l’Ancienne-Comédie), рядом с перекрёстком Одеона. Оно стало дискуссионным центром для литераторов и философов в эпоху Просвещения и превратилось в первое литературное кафе. Основал его сицилианец Франческо Прокопио. 2) Le meurice - Ресторан при отеле Hotel Meurice, здесь гости смогут отведать лучшую французскую кухню в роскошной обстановке. Средний счет 200 евро. Находится на улице Риволи. Джафар специально хотел отвести сюда Дидье, после этого прогулявшись до Риволи 59. 3) Rivolli 59 - адрес, по которому находится ранее заброшенный семиэтажный дом рядом с Лувром. Затем был занят сквотерами, каждый из которых хоть как-то относился к сфере искусства, что и повлияло на внешний вид и дизайн дома. «С некоторых пор этот дом внесён в список туристических достопримечательностей Парижа как артистический сквот «У Робера, свободный электрон» (старожилы говорят, в одной мастерской когда–то была ферма с курами, которые несли яйца, и однажды здесь даже вылупился цыплёнок, которого окрестили Робером, тут же добавив его имя к названию сквота. В лучшие времена число сквоттеров на Риволи, 59 достигало 200. В каждой комнате было что-то своё – инсталяции, картины, скульптуры, театр и даже куриная ферма... «У Робера» была общая кухня, была налажена охрана входа. По данным Министерства культуры Франции оказалось, что за год сквот посещают 40 000 человек. «Свободный электрон» стал третьим по посещаемости центром современного искусства в Париже." Информация собрана с просторов интернета и была дополнена мною.