Гвоздика в меду

​Февраль. Вечер. На улице все еще стоял зверский холод, редкий для Парижа, а ветер буквально бил по замерзшим окнам, заставляя заледеневшие стекла трещать и противно дребезжать, словно от негодования. Все маленькое семейство Мартемаров собралось в единственном по-настоящему теплом месте в их большом, но таком пустынно-холодном доме – в кухне. В столовую они не заходили уже второй год, посчитав, что сидеть втроем за столом, рассчитанном на двенадцать человек, по меньшей мере неуютно. Дидье всегда казалось странным видеть в фильмах аристократов, сидящих вдвоем за столом длиной метров в десять, причем напротив друг друга. Ему всегда казалось, что в таком случае застольная беседа превращается в перекличку дозорных на стене крепости. Впрочем, как раз сейчас омега предпочел бы находиться где-нибудь подальше от своей любимой Бабули, которая излучала волны явно неприязненного удивления и даже некоторого шока. Окно в соседней столовой в очередной раз противно хлопнуло, заставив Дидье нервно передернуться. - Ветер, - пробормотал он. И снова настала неловкая тишина. - У него большой нос, - сказала бабушка после долгого молчания. Внук промолчал. - Дидье, он не француз, - сказала бабушка громче. И снова Ди ничего не ответил и даже не посмотрел на нее. Тогда Матильда ткнула в фото Джафара на планшете внука, который она держала в руках, и сказала уже очень громко: - Да взгляни же на его нос! - Бабуля, - мрачно ответил Дидье, - Ты же понимаешь, что я видел его нос сто раз. Живьем. Зачем ты мне планшет показываешь?.. - А не стал ли ты слишком дерзок, молодой человек? – тон пожилой дамы становился все более сердитым. - А я слышала, - елейно промурлыкала Ирэн, - у мужчин с большим носом большой... - Ирэн! – возмущенно прервала дочь Матильда. – Кто о чем, а ты все о том же! - Мама! – тоже с возмущением, но явно притворным, в тон ей сказала та. – Это всего лишь расхожее мнение. «Ну, хоть какое-то единство взглядов в этом доме», - устало подумал Дидье, растирая слипавшиеся веки. Последние две недели он чувствовал себя совсем уставшим, почти изможденным, едва не стариком, которому ничего не нужно, кроме полного покоя. Две недели назад Джафар уехал в Лилль по вопросам строительства его личного постоялого двора. Необычайно гордый собой, он взлохматил прическу растерянного новостью Дидье (который, между прочим, впервые в жизни постарался красиво уложить волосы для свидания), шаловливо поцеловал его в нос и приказал не скучать, уверив, что будет писать каждые два часа. Дидье даже не успел ничего путного в дорогу сказать, разве что попросил написать ему по прибытии. И вот теперь, спустя две недели с того момента, как он вроде бы вернулся к прежней жизни, до того, как он повстречал альфу, Дидье понимает, что все не так. Джафар перевернул в нем что-то, вытащил наружу то нежное, то свойственное омегам, что раньше дремало в нем – саму природу омеги. Они много где успели побывать вместе: в кинотеатрах, на различных выставках, один раз даже на концерте какого-то начинающего музыканта. Просто гулять по городу было холодновато – зима выдалась необычайно холодной, так что им приходилось посещать светские мероприятия, точнее, Дидье приходилось – Джафар же выдумывал занятия и выходы одно за другим. Дидье сам не понял, когда попался в сети этого несносного альфы (но давайте будем честными, Дидье и до этого окружали два очень несносных, но любимых человека, так что, в общем, в этом он ничего страшного не видел). О, то, что Джафар был именно несносным, нельзя было отрицать: этот альфа никогда и ничего не ждал, он сразу требовал, ненавидел быть зависимым от чего-либо, он был категоричным (что сильно иногда раздражало Дидье), но при этом совсем не прямолинейным, и предпочитал до последнего скрывать свои проблемы. Джафар не знал, что такое стыдливость, не умел смущаться, ему, в общем-то, плевать было на чужое мнение, а еще у него был ужасно, просто ужасно заразительный смех. Кто-то мог бы посчитать, что альфа смеется как последний придурок, оглушительно громко, никого не стесняясь, с широко открытым ртом и запрокинутой головой. Однако Дидье почему-то всегда удушливо краснел, стоило ему зацепиться взглядом за смуглую шею, со все еще не смытым зимней бессолнечной слякотью золотистым загаром, с крупным подвижным кадыком, и белоснежную каемку зубов, выглядывающую из-под полных и влажных губ, искривленных в смехе и наводящих на самые развязные (не сказать бы – развратные) мысли. «Сплошная порнография», - смущенно, и оттого немного зло думал омега, тут, как правило, его замешательство замечал альфа – и начинал смеяться еще веселее и громче. Дидье многое узнал об альфе за два месяца их знакомства: он все еще предпочитал больше слушать, чем говорить, а Джафар оказался на удивление словоохотлив с ним. И, коллекционируя для себя вновь открываемые качества нового друга, Ди сразу подмечал и разницу между ним и собой – сам не зная, почему. Во-первых, из увлечений Джафара несложно было вывести, что ему нравится фантастика и все с нею связанное, однако при этом он терпеть не мог фэнтези со всеми эльфами и гнорками («Гномами, - шепотом подсказал ему Дидье, услышав это в первый раз, - и орками. Это разные вещи…»). Джафар был бесконечным фанатом «Star Wars» и «Starship Troopers», хотя сам Дидье предпочитал «Star Trek» и «Firefly». Но о вкусах, как говорится, не спорят. Во-вторых, Джафар был не особым любителем чтения, что просто шокировало бедного омегу, когда он узнал об этом. Не любить читать? Как? Джафар со смехом отвечал, что с рождения умми пытался его приучить к чтению, а он с самого детства, как только научился возражать, отбивался как мог. Дидье качал головой, слушая это, но возмущаться или спорить не стал. Вот еще, нашелся повод для препирания. Странно, конечно, особенно для такого поклонника искусства, но – всякое бывает. Похоже, альфе просто не хватает усидчивости – энергии слишком много.​ В-третьих, как уже было сказано, Джафар любил искусство, при том, что сам Дидье был довольно к нему равнодушен. Надо пояснить, что Джафар любил искусство во всяком его проявлении, и поэтому Дидье, зачарованно разглядывая загорелое плечо альфы, видел там яркую, отлично смотревшуюся на смуглой коже, татуировку – мастерски выполненный рисунок. В тот момент Дидье поклялся себе никогда больше не ставить людей в какие-либо рамки (пусть и в своей собственной голове). Искусство, как он определил, бывает разным. А еще он узнал, что Джафар родился в Дубае, хотя с пяти лет и до совершеннолетия жил в Абу-Даби. Затем бизнес его родителей начал процветать и разрастаться, ведь они были практически первыми, кто затронул традиционную кухню их страны в таком плане, это уже потом, с развитием туризма, появились многие другие подобные заведения, но к тому времени "Гвоздика в меду" уже сделала себе имя. Однажды Зариф, умми Джафара, захотел посетить Францию, и ему настолько понравилось, что Саеду стало жалко отправлять мараати, просто бредившего Францией, обратно в совсем другой мир Абу-Даби. И в один день, устав от грустного лика своего супруга, Саед решил попытать счастья и открыть ресторан здесь - в Париже. Таким образом, вскоре здесь обосновалось все семейство, включая, естественно, и старшего из сыновей, на которого повезло наткнуться Ди в его прогулках – на свою голову. И вот, когда Дидье привык к постороннему человеку, ворвавшемуся в его жизнь, как любопытный ветерок в открытое окно, этот человек покидает его – всего-то, кажется, на жалкие две недели. И во что эти дни вылились? Ему пришлось показывать своего ненаглядного и рассказывать все о нем, не тая, бабушке уже сейчас, а не через месяц, как он планировал. А все потому, что омега так скучал и нервничал, так не находил себе места, что его родные стали подозревать неладное. Понимая, что он все равно не сможет долго сопротивляться все более настойчивым расспросам, Ди решил наконец «расколоться». - Знаешь ли, Дидье, - медленно и вкрадчиво начала Матильда, отложив планшет с фотографией альфы. - Знаешь, когда ты до двадцати лет никому и не думал отдавать свое сердце, я воспринимала это весьма… Оптимистически. Я посмела надеяться, что ты ищешь себе партнера скрупулезно, перебираешь кандидатов или что-то в этом роде. Я рассчитывала, что с этими своими игрушками в третьесортных заведениях ты не просто развлекаешься, а сравниваешь и анализируешь именно альф. А затем оказывается, - тут она сдержала трагичную паузу. - А затем оказывается, что тебя провел какой-то иностранец, а игрушки так и остались игрушками! Чем это кончится, хотела бы я знать. Мне стоит вспоминать историю Ирэн, Дидье? - Нет, бабушка, - Дидье, окончательно чувствуя себя дряхлым и немощным старцем в свои двадцать лет, встал из-за крепкого дубового стола, опираясь на прохладную столешницу, задвинул тяжелый деревянный стул, обитый мягкой тканью, и исподтишка взглянул на маму, пытаясь найти в ее лице хоть каплю... чего-нибудь – помощи, поддержки, просто понимания. Но Ирэн лишь сидела, уткнувшись взглядом в тканевую салфетку около своих рук. Кажется, даже ее кудрявые-кудрявые, словно одуванчик, светлые волосы грустно поникли под гнетом злости Матильды и еще какого-то черного-черного «нечто», которое леденящими толчками ветра рвется в их дом через окна, все еще заставляя поскрипывать ставни. Дидье мучительно долго смотрел на светлые кудри своей мамы, затем перевел взгляд на упрямо сжатые губы своей бабушки, и впервые за долгое время решил не убегать от этого тяжелого, неприятного, стылого от высказанных и невысказанных обвинений разговора. Он застыл у порога, держа в руках кружку с холодным, покрывшимся масляной пленкой чаем, и чувствуя, что скоро совсем задеревенеет от чего-то, сжимавшего его сердце железными, раскаленными щипцами. С этим пора было заканчивать – иначе не получится ничего начать. Омега вдохнул полной грудью, переводя дыхание, как бегун. – Я долго молчал, - выдавил он глухо. – Наверное, слишком долго. Бабушка, ты же меня лучше всех знаешь. Разве я похож на расчетливого омегу? Разве я похож на того, кто целенаправленно перебирает людей в поисках «лучшего»? Я никогда таким не был и не буду. Ты любишь смеяться над моими «игрушками», может быть, это и в самом деле смешно и где-то по-детски, но, пожалуйста, не обвиняй меня в том, чего нет. - Дидье, чувствуя, что еще немного, и он упадет от перенапряжения, поставил чашку в раковину и уткнулся головой в теплый, гудящий холодильник. – Я скоро съеду, Ирэн, Бабушка, - сказал он коричневому пластику. – Я скоро съеду из дома. Я понимаю, что уже пора. Чувствую. Наверное, пришло время стать совсем взрослым. Сказал - и чуть не расплакался. Потому что внезапно осознал, что говорит правду. Если раньше он искал квартиру из некоторого противоречия и поиска мнимой свободы, то сейчас понял - если он, находясь в различных уголках Парижа, совсем не хочет обратно – домой, как это было всегда, то значит, действительно, что-то изменилось. Навсегда. Он не хочет домой, где снова не будет мамы, у которой вечная смена в больнице, но зато обязательно будет бабушка – и она, очень по-своему понимающая любовь и привязанность, обязательно скажет что-нибудь довольно неприятное и уничижающее. Заодно с этим омега понял, что же он ищет. Дидье просто хочет… покоя. Покоя и ласки, которую он так и не добрал в детстве. Ему совсем не улыбается жить и дальше любимым, но случайным малышом, игрушечным принцем, вечным ребенком. Он вырос, и пора стать взрослым, хотя совсем не хочется.​ **** Star Wars - «Звёздные во́йны» — культовая эпическая фантастическая сага, включающая в себя 6 кинофильмов, а также анимационные сериалы, мультфильмы, телефильмы, книги, комиксы, видеоигры — все пронизанные единой сюжетной линией и созданные в единой фантастической Вселенной «Звёздных войн». Starship Troopers - «Звёздный десант» научно-фантастический роман Роберта Хайнлайна, опубликованный в 1959 году. На Западе обычно относится к жанру боевой фантастики. «Звёздный десант» — фантастический фильм режиссёра Пола Верховена, снятый по мотивам одноимённого романа Роберта Хайнлайна («Starship Troopers»), но, несмотря на это, фильм существенно отличается от одноименного произведения. «Звёздный путь» (англ. Star Trek) — популярная научно-фантастическая медиафраншиза, включающая на сегодняшний день шесть телевизионных сериалов (в том числе мультипликационный), 12 полнометражных фильмов, сотни книг и рассказов, огромное количество компьютерных игр. По мотивам киноэпопеи создано множество фан-арта. «Звёздный путь» внёс существенный вклад в американскую массовую культуру и породил оригинальную субкультуру. Вселенная «Звёздного пути» — одна из наиболее детально проработанных вымышленных вселенных[1]. Каждый персонаж имеет свою биографию, каждая цивилизация — свою культуру, традиции и историю. В официальных источниках можно найти детальную историю вселенной, технические характеристики звездолётов, точные описания каждой мелочи — от рецептов традиционных клингонских блюд до правил игры в трёхмерные шахматы. Возможно именно этим Дидье и привлекает этот сериал. Firefly ("Светлячок") - американский научно-фантастический телесериал в жанре космического вестерна. Действие разворачивается в далеком будущем, в котором люди переселились в новую звёздную систему, и рассказывает о приключениях группы контрабандистов, экипажа Серенити — межпланетного корабля класса Светлячок. Уидон (создатель) говорил, что это сериал о «девяти людях, которые смотрят в темноту космоса и видят девять разных вещей». Вся информация взята с Википедии :)