Гвоздика в меду

- Фу, Джафар, зачем ты подстригся? Тебе совершенно не идет. Альфа тяжко вздохнул и нехотя повернулся к двери, у которой стоял улыбающийся во все зубы Данаб. Как Джа и думал – приехавший с отдыха омега сразу принялся доводить до белого каления его, несчастного и старого старшего брата. Они не виделись около года, несмотря на то, что Данаб в Париже уже месяц. Обоих завертела работа и личная жизнь. - Я ненадолго. Только чмокнуть в щечку, сказать «привет» и какую-нибудь гадость. Именно для этого и существуют младшие братья-омеги. - Ну, теперь я хоть знаю, для чего ты есть на свете. - А, ты не в настроении?.. На ногу в метро наступили?.. Ладно, хорошо, обойдемся без поцелуев. Ну что ж, подумал альфа, разглядывая младшего братца - Данаб все тот же. Shakikah в очередной раз перекрасился, на этот момент в блондина, в ямочке на его щеке красовался пирсинг, но зато хоть оделся прилично. Нет, сам альфа не имел ничего против стиля своего брата - его право поступать со своим телом как ему хочется. Но вот одно не радует - в доме снова начнется скандал на почве постоянного противоборства Данаба и отца. Воспитанный традиционно, Саед не понимал новых веяний моды, он не любил, когда свое тело выставляли напоказ, особенно омеги - и каждый раз Саед выходил из себя, когда сын вытворял что-то совсем неподобающее молодому и скромному парню. А надо сказать, Данаб это делал часто. Назло, что ли? Джа поморщился. - Тебя отец, надеюсь, еще не видел, клоун? Теперь морщиться пришлось уже младшему братцу. - Я успею снять железку до его приезда. Хм-м… А что это за аромат странный? – елейным голоском промурлыкал Данаб, щуря и без того лисьи глазки и намекающе втягивая носом воздух. – Ка-акая прелесть… Теперь поня-атно, почему ты такой мрачный… У кого-то тут течка, да, Джафа-а-ар? Судя по тому, что это никак не можешь быть ты, а никого другого тут нет… Этот кто-то не собирается проводить ее с тобой. И тебя, братец-альфа, это так расстраивает… Джафар зарычал. Младший всегда любил бить по больному. - Проваливай. - Ухожу, ухожу… Увидимся у родителей. Надеюсь, ты придешь. Бедненький, бедненький Джа… Данаб довольно рассмеялся и громко хлопнул дверью. Джафар, задвинув замок, нахмурился еще больше. Ну, братец… Интересно, кто-то успел ему рассказать о Дидье? *** За столом, как всегда, когда все в сборе, была спокойная, семейная атмосфера. Джафар искренне любил такие семейные ужины, ведь им редко удавалось увидеться всем вместе. Любил, хотя почти каждый подобный вечер или начинался, или заканчивался ссорой отца и брата-омеги. Нынешний вечер, однако, пока обошелся без этого. Девочки ели, тихонько хихикая между собой, Данаб закопался в своем телефоне, периодически что-то показывая улыбающемуся поощрительно папе. Муса, отец и Джафар обсуждали новый проект Джафара в Лилле – до тех пор, пока в разговор не вмешался вездесущий средний брат. - Лилль? Какой еще Лилль? Джафар, ты же собирался уехать обратно. Все взгляды за столом сразу обратились на него. Альфа вздохнул, понимая, что сейчас придется им всем подробно рассказать о его тайном (хотя уже и не очень) сокровище Дидье и его планах на будущую жизнь. Набравшись терпения, Джафар наколол на вилку кусочек мяса и ответил спокойно: - Я нашел своего омегу, как уже почти всем из вас известно. И я не хочу тащить его с собой в Абу Даби. Пока что. Вообще-то, я думал достроить постоялый двор в Лилле и отвезти туда Дидье, чтобы жить с ним вместе уже там. Вы знаете, я не люблю Париж. Джафар попытался рассказать основное, не вдаваясь в детали. Он еще не подобрал подходящих слов. Его отец вздохнул и отложил столовые приборы, вглядываясь в непроницаемое лицо старшего сына. У остальных на лицах тоже было ожидание. - Так, братец, прекрасно, начало положено, теперь мы знаем его имя. А подробнее? – недовольно проворчал Данаб. Тут уже в разговор вступили Латиф и Мали, вразнобой выкрикивая о полюбившемся им омежке: - Дидье мой будущий муж! - Какой он тебе муж? Он моя куколка! - Он сказал, что я принцесса! - И он вкусно готовит пирог! - И сказки самые интересные рассказывает! А тебе не рассказывал! - Рассказывал! Саед прервал их трескотню одним негромким кашлем. Девочки сразу замолчали, кроме недовольной Мааль, которая немедленно скуксилась: - А я их принца не видела! Мне никто не сказал! Вонючки! - Мааль! – осадил дочку Зариф, а потом примиряюще добавил: - Девочки, надо дослушать взрослых, а потом самим говорить. Малышки недовольно засопели, но замолчали. В глазах Данаба читалось изумление напополам с обидой. Ему не понравилось, что о загадочном омеге брата знали все, кроме него. Получалось, что он плетется в хвосте - а он этого не любил, поэтому не преминул уколоть побольнее: - Ох, старший братец, вот чей это запах тебя окружает. Не дает омежка, да? Чистый и невинный ребенок Мали вслух поинтересовалась, что именно Дидье не дает Джа. Старший брат неожиданно для себя вспыхнул, а Зариф смущенно погладил дочь по голове. Отец сразу разозлился: - Данаб! Думай, о чем и где говоришь. - О, так разговаривать вообще мне все-таки можно, - вскинул тонкие брови омега, припоминая, видимо, какую-то старую старую обиду. Джафар, потирая щеки в надежде скрыть румянец, думал о том, на скольких же в мире человек приходится обижаться Данабу с его невыносимым характером. Саед лишь отмахнулся от сына и обратился к Джафару. - Сын, приведи к нам своего омегу. - Да, хотелось бы увидеть того, кто смог твое маленькое черное сердечко украсть, - промурлыкал Данаб. Нет, этот однозначно нарывается на грубости. - Мы его не обидим, - примирительно улыбнулся папа. - А Данаба мы привяжем где-нибудь, - поддержал Муса, впервые вмешавшись в разговор. Данаб воззрился на него с возмущением. Джафар обреченно вздохнул. *** После ужина отец отозвал Джафара к себе в кабинет, собираясь поговорить с сыном отдельно от остального семейства. Войдя в кабинет Саеда, Джафар ощутил знакомые с детства ароматы старого лакированного дерева, горький, оседающий в носу запах кофейных зерен и освежающий – запах лимонного дерева, которым пахнет его отец. Саед открыл бар, достав оттуда стакан, и плеснул туда что-то подозрительно напоминавшее виски. Джафар удивился. Его отец не переносил алкоголь, выпивая лишь немного рома или джина по большим праздникам. И раз он достал спиртное сейчас, значит, разговор будет трудным. - Я спрошу у тебя одно, - начал Саед весомо. – Сын мой, ты уверен? Ты знаешь, как европейцы отличаются от нас. - И ты знаешь, как наша семья отличается от остальных арабов, - не моргнув и глазом, ответил Джа. Саед промолчал на это, лишь пожал плечами, видимо, вспоминая Данаба. - Отец, когда ты увидишь Дидье, ты все поймешь. Он отличается от всех тех, с кем я встречался раньше. Он… я будто придумал его, - сознался Джафар. – Но я не знаю, готов ли он к знакомству с моей семьей. Он очень скромный. Хотя я ничего так не хочу, как представить его вам. Саед изумленно приподнял густые брови. Отодвинув от себя так и не выпитый стакан с виски, он задумчиво и немного устало потер себя по подбородку. - Да, - сказал он для себя, - ты должен его привести. Можешь идти. Когда Джафар уже подходил к двери, недоумевая, зачем нужен был этот разговор, Саед сказал ему вслед: - Я знаю твой буйный нрав, Джафар, и твой темперамент. Ты вернулся домой, и от тебя так сильно пахло омегой… в их особом состоянии, и ты удивил этим всех взрослых в этом доме. Ты ушел от своего омеги, не остался и не стал ни на чем настаивать, потому что знал, что он к этому не готов, хотя раньше ты бы этого не сделал. Я впечатлен. По-видимому, это и в самом деле серьезно. Джафар кивнул, насупившись, и вышел. *** Тяжела бывает доля молодого омеги. Особенно такого, как Дидье. «Почему жизнь так ко мне несправедлива?» - спрашивал себя он, лежа пластом на кровати и чуть не вслух хныча. «Что я сделал такого, Боже, что ты наградил меня самым ужасным характером для омеги? Почему нельзя было сделать меня милым, ветреным, пустоголовым омегой, чтобы просто жить, повинуясь гормонам, и ни о чем не думать?». В тот же момент, он отвечал сам себе голосом Джафара: «Потому что, hubbi, если бы ты был ветреным и глупым, и совсем не таким, как ты сейчас, ты никогда бы не встречался с таким прекрасным мной». Конечно, это Диди развоображался. Джафар бы никогда не назвал себя «прекрасным». Но дело-то не в этом. Как только омега отвечал на один вопрос в своей голове, как назревал новый. То есть, если бы Дидье не был таким принципиальным в плане секса, отношений и прочего такого – обычного в жизни молоденького парня, тогда у него не было таких отношений с Джафаром? Или были бы, но в другом ключе? Ага, в мягком, застеленном простынкой ключе. Господи. Секс. Секс с Джафаром. Секс с горячим, сексуальным Джафаром, о котором он думает уже второй день своей проклятой течки. А о самом альфе он думает уже вторую неделю – так думает, стыдливо отгоняя мысли и моментально возникающие при этих мыслях картинки. А тут еще течка. Он и раньше-то ее переживал с трудом, когда у него не было альфы, а теперь… Господи, его скоро просто разорвет этим водоворотом чувств. Ему хочется чувствовать своего альфу – сейчас, с собой, хочется прижаться к теплой груди, уткнуться носом в выемку под ключицей, поцеловать немного соленую, смуглую кожу. А как было бы сейчас здорово окунуться в ласковые, любящие ореховые глаза, сцеловать крохотную морщинку у губ. Переплести их пальцы, прижаться друг к другу тесно-тесно. Потереться о Джафара. Поцеловать Джафара. Надышаться им. И это было бы только начало… Джафар пахнет соленым морем, пряным домашним вином, пахнет солнцем и горячим песком. Джафар ве-ли-ко-ле-пен. Дидье вздохнул – громко, вышло почти «а-а-ахх», перевернулся на кровати, взял в руки телефон и открыл список контактов. Всего пять номеров. Мама, бабуля, Джафар, редактор Люк и доставка продуктов. Но сейчас он выбрал лишь один номер, и не отрывал взгляда от цифр. С экрана, рядом с номером, на него смотрел с маленького фото вечно улыбающийся Джа. На этой фотке он, правда, сонный и немного косит, но улыбается осоловело – ему, пристающему с обнимашками с утра Дидье. Это его любимый кадр, он сам его сделал несколько дней назад, и поставил заставкой на телефон. Омежка тихонько засмеялся, когда вспомнил, как его мачо-Джафар отреагировал, увидев эту фотку, и долго умолял Ди удалить «эту дурацкую рожу». Его альфа. Его любимый. Дидье сжал телефон в ладони, и не слыша звуков набора из-за стука собственного сердца, набрал его номер. - Алло? Дидье?.. Что-то случилось? Алло, алло! А что сказать?.. Нет, правда, ну вот что тут скажешь?.. - Не молчи, hayat' a lbi! Дидье! Дидье сглотнул и еле слышно прошептал: - Приезжай. Пожалуйста.