Я знаю, мы найдем родителей! История Питера.

«Конец…» - мелькает у него в сознании мысль, отчего парализует не хуже чем от самого сильного зелья, и Гарри не выдерживает накала, падая вниз на колени прямо так, на асфальт, но он даже не чувствует боли в ногах, ведь та боль, что сейчас медленно, по крупицам разъедает его сердце, буквально как кислота, намного ужаснее и страшнее, чем можно себе представить. Сил нет, а из глаз видно льются слезы, но он ничего не чувствует, ведь его тело буквально закаменело за секунду, и только бедное сердце пытается противостоять этому, хотя уже понятно, что бой давно проигран, причем не в его сторону. Он отчаянно хватает себя за волосы и, согнувшись пополам, орет, что есть мочи, ведь терпеть эту боль невыносимо, и она рвет его на части. Ему кажется, что он буквально сходит с ума, а, впрочем, так и есть, и может это лучший исход для него, пока перед глазами начинают проноситься моменты с его сыном, такие счастливые и мимолетные, с его Питером, что не заслужил подобной судьбы, и то как мало времени они провели вместе, сжигает его дотла, оставив лишь оболочку от него прежнего. Гарри уже буквально лежит на мостовой, и сердце бьется в груди с такой силой, что не хватает воздуха, а может это просто из-за истерики, что полностью поглотила его, и он кричит, что есть мочи, как раненый зверь, но и это не приносит облегчения, а тяжесть в груди становится все сильнее и беспощаднее. Ничего больше не существует. Ничего больше не важно. Ничего больше нет. Его нет. Он мертв. Буквально. Кажется, что кто-то, кто-то счастливый, кто существует за пределами этой боли, пытается привести его в себя, но его глаза ничего не видят, ведь он уже мертв внутри, но он чувствует, что его трясут за плечи, но Гарри не реагирует на это. Какая уже к черту разница, хочется крикнуть ему, чтобы его просто оставили в покое. Одного. Все его мысли сейчас сосредоточены на одном - на его сыне, его мальчике, его крови и плоти, что он потерял. - Папа! – вдруг доносится до его ушей голос сына, а слезы начинают лить еще больше, мешая видеть то, что происходит вокруг него, хоть его глаза давно ничего не различают. Его сын, он зовет его, а перед ним тьма и боль. Он сходит с ума, но Гарри счастлив, он чертовски и невообразимо счастлив, ведь так, хоть так он сможет быть с ним. - Поттер! – орет кто-то сверху, все еще продолжая тормошить его, но он не реагирует на это. Тело трясет как в лихорадке, а он задыхается от плача и боли, размазывая в забытье сажу со слезами по лицу. - Дядя Гарри! – кричит ему Роза, зовя его, и кажется даже, что она совсем близко, что они оба рядом с ним, когда Гарри неожиданно понимает, что кто-то на полном ходу налетел прямо на него, крепко начав обнимать его за плечи, отчего он едва не упал снова на асфальт. - Папа, папа, что с тобой!? – кричит перепуганный Питер ему в ухо, тоже начиная трясти его за плечи, пока Гарри пораженно застыв на месте, ощущает запах, запах его сына, что заполоняет его сознание, а в мыслях мелькает: «Неужели так бывает?», а его сын сквозь слезы смотрит на него испуганно, дрожа от страха и, отчаянно зовя его. Питер, его Питер, весь в саже, пыли, в которой он покрыт с головы до ног, запыхавшийся и до смерти перепуганный, со слезами на глазах трясет его за плечи, пытаясь привести его в чувство. Его тело трясется от страха, а может дело просто в том ужасе, через который ему пришлось недавно пройти, но он жив, а это главное. Сознание медленно возвращается к нему, но ему, волшебнику, что буквально одним простым и детским заклинанием победил Воландеморта, элементарно трудно поверить в это, ведь кажется, что только закрой глаза на минуту и этот прекрасный мираж, его сын, живой и невредимый, пропадет, оставив его снова лишь в море из боли и беспомощности, от которой хочется самому себе разодрать горло руками. - Питер… - сипло тянет Гарри, и аккуратно проводит руками по плечам сына, все еще не веря, что он тут, он жив, что все, Мерлин его побери, хорошо. Так страшно, но и так сладко одновременно, что глаза вновь застилают слезы, что льются уже от счастья и облегчения, которое так боязно ему вновь потерять. – Питер, сынок… Ты… Ты… - Пап, ну ты чего, не плачь! Пап, я в норме! Не плачь, пап! – шмыгая носом шепчет Питер, вытирая аккуратно и нежно рукавом кофты слезы отца, что так непривычно и неправильно текут по его щекам, что самому хочется завыть в голос от безысходности и отчаяния, что продолжают сиять в его глазах. - Пит… Пит, ты в порядке? – шепчет Гарри, тоже пытаясь сдержать слезы, крепко держа сына за руки, ведь все равно кажется, что едва он отпустит их, и его ребенок исчезнет, растворится, растает, отчего сердце громко колотится в груди, и хочется ударить сильно рукой по асфальту, чтобы хоть немного прийти в себя. - Пап, я в норме, пап! Ну не плач пожалуйста, ты же Гарри Поттер, герой! Ты же не должен вроде плакать… - выдает ему неожиданно его сын, а улыбка сама, независимо от него, появляется на его губах, когда он резко хватает сына, крепко прижимая к себе, гладя того по макушке, отчего пыль опадает вниз с его волос, и плачет, плачет от счастья и облегчения, что проникают глубоко в него. - Питер… Сын, ты знаешь, что я тебя люблю! Сынок… Мерлин, не поступай со мной так больше! – сквозь слезы выдавливает Гарри, положив макушку на плечо сына, который сам, несмотря на свои слезы, что он не может остановить, гладит отца по плечам, чтобы тот успокоился, хотя мальчика и самого трясет от всего случившегося, но это кажется таким правильным и нужным, что хочется рассмеяться в голос, но он не может, ведь сил нет даже на это. - Крестный… - неожиданно тянет заплаканным и перепуганным голосом Роза, что окончательно приводит его в чувства, возвращая ему уверенность в том, что это происходит на самом деле, пока бедная, маленькая девочка, стоящая рядом с ними с ободранными коленками, что мелькают из-под мантии пытается, правда пытается всеми силами сдержать слезы, но, судя по ее дрожащей губе, у нее это не получается. – Крестный, я к маме с папой хочу… - шепчет она, и вот и ее накрывает истерика, отчего она садится прямо так на землю, сгибаясь по полам от рева. - Роза… - шепчет Питер перепугано, ведь никогда до этого не видел ее одновременно такой стойкой, но и сломленной, что единственное, чего ему сейчас хочется, так это обнять ее, и он это незамедлительно делает, гладя дрожащую девочку по голове, а она цепляется за него как за свой последний шанс, что-то шепча ему, видно что другим знать не надо. Гарри шмыгает носом, кивая сам себе, и сквозь дрожь и тремор поднимается на ноги, натыкаясь взглядом сначала на счастливого Пресли, которого в крепких объятиях сжали оба родителя, попеременно плача, и они тоже с ног до головы покрыты пылью и песком. И только потом, тяжело вздохнув, видит рядом с собой Свифта и Клинтона, что как два истукана застыли позади него, во все глаза глядя на Питера, что сейчас крепко держит Розу, сидя прямо на земле и качает ее, что-то ей говоря. Свифт, видя, что Гарри встал на ноги, удивленно смотрит на него, прежде чем тяжело вздохнуть и кивнуть ему, на что Поттер ответил ему таким же кивком. Он объяснит им, обязательно, но не сейчас. Стажер понимает это без слов, хватая под локоть Клинтона, что также продолжает ловить мух, ничего не понимая, и тянет его в сторону, но Клинтон, есть Клинтон, этого не отнять, и он не двигается не на миллиметр со своего места. - Клинтон, Свифт! – сиплым голосом зовет их Гарри, ведь видно он успел сорвать его себе до этого, но это сейчас не важно. – Нужно помочь остальным. Клинтон! – подчиненный наконец смотрит прямо на него. – На тебе сейчас все авроры, я должен идти. От меня сейчас мало толку, сам думаю понимаешь. - Есть, сэр! – серьезно отвечает ему его заместитель и ,посмотрев на Свифта, что и до этого пытался его сдвинуть с места, идет в том направлении, качая головой. Гарри пытается глубоко дышать, чтобы хоть немного успокоить расшалившееся сердце, что неприятно тянет до сих пор в груди. На периферии сознания мелькает мысль, что пора бы уже сходить в больницу Мунго, ведь так и не далеко до инсульта, что вряд ли будет уж сильно приятно даже для него, волшебника. Но все будет позже. Мысли скачут одна с другой, а он не знает как правильно поступить, когда неожиданно прямо перед ним раздается хлопок аппарации, и на него буквально падает перепуганная Панси, что едва ли понимает что происходит вокруг. В ее глазах стоит паника вперемешку с болью, а на щеках следы от слез, ее тело тяжело трясется, и она падает ему прямо на руки, совершенно не замечая этого, ведь ищет взглядом кого-то другого. - Питер… Питер! – шепчет она, замечая мальчика, протягивая руки к нему, а Гарри не успевает сориентироваться из-за шока, что она видно смогла сбежать из больницы да еще и без палочки, поэтому не успевает схватить ее покрепче, когда она на трясущихся ногах, все еще одетая в пижаму из больницы с босыми ногами, бросается к сыну, который тоже никак не ожидал увидеть ее здесь. - Мама… - удивленно шепчет он, сам не понимая, что только что сказал и на рефлексах ловит ее за руки, не давая ей упасть, пока она плача падает на колени, крепко притягивая его к себе. - Питер… Питер, сынок! Сыночка! – плачет она, захлебываясь слезами, крепко обнимая его и гладя его по волосам. Левент сначала удивленно замирает на месте, а в его глазах застыл шок, но сейчас, именно сейчас, когда его мама, такая испуганная и плачущая, крепко держит его, после всего того, через что ему пришлось пройти, ничего более не имеет значения. Он слишком устал, а это был слишком долгий день, который хоть не надолго, но сумел стереть все те обиды, что одолевали его всю эту долгую неделю, поэтому слезы жалости к себе вновь начинают течь из его глаз против воли хозяина, и он уткнувшись матери в макушку, обнимает ее в ответ. Весь мир перестает существовать для мальчика, а вся та ненависть, что сияла до этого ярко красным цветом в его сердце уходит на второй план, ведь сейчас он как-никогда до этого чувствует, четко и ясно – родительскую любовь, заботу и поддержку, то, о чем не мог и мечтать – любовь, что сквозит в каждом их жесте. Обиды, что глубоко засели в него, не ушли, они еще здесь, но сейчас он не помнит их. Ничего не помнит кроме мамы и отца, что закрывают его от всего опасного, что может быть здесь и сейчас, либо далее в его дальнейшей жизни. Гарри, увидев Панси, что до этого крепко спала в больнице как принцесса из сказки беспробудным сном, ничуть не собираясь выходить из этого состояния по собственному желанию, пораженно замер на месте, совершенно не зная, как на это реагировать и как отреагирует Питер на ее появление, но мальчик видно из-за всего пережитого страха ранее, испытывал слишком много чувств, именно поэтому ему наоборот и требовалось это, ему нужна была мама, здесь и сейчас. Поттер перевел взгляд на Розу, что так и застыла, сидя на тротуаре, но истерика видно уже отпустила ее стараниями Пита, поэтому она смотрела сейчас на мать и сына с улыбкой на глазах, мило сложив руки перед собой, облегченно и довольно забавно хлюпая носом. Гарри усмехнулся на это лишь, покачав головой, и неожиданно перед его взором мелькнула на месте Розы совсем другая девочка: ее волосы были такими же черными как у него, но лежали ровно и прямо, лицом она походила на маленькую Панси, но глаза явно были его, зеленые. Малышка улыбнулась ему, помахав приветливо крохотной ручкой, а он удивленно моргнул, отчего мираж мгновенно исчез, и он снова на наткнулся взглядом на Уизли, что хитро смотрела теперь прямо на него. - Что за …? – хотел было уточнить он не понятно у кого, когда Роза вдруг неожиданно быстро подскочила на ноги и подлетела к нему, схватив его за штанину, ведь дотягивалась только до нее из-за маленького роста. - Крестный? - Да? - Ты отправишь меня домой, к маме с папой? – попросила она его, мило сложив свои губы, а у него предательски сжалось сердце от той милоты, что он вновь испытал из-за этой маленькой девочки, которую буквально постоянно таскал на руках с момента ее рождения. Гарри улыбнулся ей, и подхватил на руки. – Панси? – позвал он девушку, что все также продолжала сидеть на коленях. Питер и его мама уже не обнимали друг друга, застыв молча в расстоянии шага, и удивленно рассматривали друг друга, как будто только-только успели познакомиться, и никак не могли наглядеться. Их руки были переплетены, а Панси со слезами на глазах смотрела на него, не упуская ни одну его черточку и создавалось ощущение, что она буквально любуется сыном, пока Питер неверяще застыл напротив, но рук не убирал. Это была очень интимная сцена, причем только для них двоих, но Гарри понимал, что Роза - ребенок, как бы она не пыталась строить из себя взрослую, и тоже через многое прошла, причем видно успев спасти и остальных, поэтому ему надо было срочно доставить ее домой, под крыло мамы и папы, что, он не сомневался в этом, затискают дочь в своих объятиях до такой степени, что она сама скоро потребует вернуть ее обратно в школу от них подальше. Он испытал даже небольшой стыд перед этими двумя, когда прервал их, и Панси неожиданно удивленно и растеряно посмотрела на него, но тут откуда не возьмись перед его носом (опять, что за день сегодня!) возник патронус Луны Лавгуд, который истерично закричал, явно сквозь слезы своей хозяйки: - Гарри, Гарри, она пропала! Панси пропала из больницы! Я только-только вернулась в ее палату, а ее там нет, понимаешь! Врачи разводят руками и ищут ее по всей больнице, ведь мне сказали, что она очнулась, ей стало плохо, понимаешь Гарри! Плохо! Она очнулась, стала плакать и звать сына, врачи успокоили ее, но она пропала! Просто пропала как по щелчку! Гарри, ее, наверное, кто-то выкрал, понимаешь, мы должны что-то сделать! Она без палочки, она ни может не аппарировать, не защитить себя, Гарри! Поттер удивленно перевел взгляд на Панси, что застыла с задумчивым выражением лица, все также держа Питера за плечи, и увидев, что тот на нее смотрит, лишь пожала плечами. - Ты …? - Не знаю… Я очнулась от голоса отца… По крайней мере, мне так показалась, и я… Мне казалось, что он шепчет… шепчет имя Питера, и я так испугалась, что просто думала только о нем, а потом… потом не знаю, вдруг оказалась тут. Гарри пораженно застыл, как впрочем, и Питер, в глазах которого уже откровенно читался шок, ведь даже он знал, что невозможно так просто аппарировать без палочки и, чтобы это сделать, необходимо быть либо гением магии, либо очень сильно этого хотеть, буквально усмирив в себе стихийную магию, что не удавалось никому прежде, насколько он слышал. Лишь Роза, что до сих пор продолжала сидеть на руках у аврора, недовольно покачала головой, задрав подбородок вверх специально для Пита, что буквально означало: «А я говорила!». Питер в ответ на это лишь закатил глаза, и нахмурился уйдя в себя ненадолго, но неожиданно для всех Панси отпустила его руку, проведя ее нежно по его волосам, отчего поднялась мгновенно пыль и сказала: - Ты у меня такой серьезный, совсем, как и твой отец раньше. – прошептала она, видно даже особо не задумываясь, что говорит. Мальчик пораженно замер от этой фразы, и Гарри его очень хорошо понимал в тот момент, ведь даже его прошибло от этого током. - Ну, все! Это надолго! – закатила глаза Роза, тяжело вздохнув и засмеялась, отчего даже Гарри не смог сдержаться, засмеявшись вместе с ней. – Дядя Гарри, ты хоть тете Луне ответь, прежде чем снова начнешь с Панси флиртовать при нас!