Я знаю, мы найдем родителей! История Питера.

Снег бархатным сверкающим полотном покрыл все пространство сада, отчего вид из окна и правда казался каким-то волшебным и прекрасным, особенно сейчас, поздней ночью, рисуя свои невообразимые узоры с помощью теней и огоньков, которыми все еще были украшены деревья в этом году. Но большинству людей это красота была недоступна, ведь они уже давно крепко спали в своих постелях. Но не она. Из каждого правила есть свои исключения, и это неизменно. Гарри и сам не знал отчего вдруг неожиданно проснулся после столь крепкого сна, ведь на дворе стояла глубокая тихая ночь, а он действительно сильно устал после столь тяжелого и напряженного дня, но, видно, аврорские инстинкты и привычки уже были неискоренимы в нем, а может просто так и правда было нужно, и само провидение им руководило, подталкивая мужчину в нужном ему самому направлении. Он сонно и непонимающе протер глаза, не находя причину по которой столь резко вышел из сна, и лениво потянулся в своем персональном и окупированном им лично кресле, на котором и проводил все эти ночи в Больничном крыле вместе со своей семьей, ведь после всего произошедшего вряд ли физически смог бы уснуть где-то в другом месте. Только здесь он чувствовал умиротворение. Только здесь, рядом с ними было его место. И неважно, что приходилось терпеливо спать на этом полустуле, который, к тому же, и не поддавался никаким чарам. Но по сути, это все были такие несущественные мелочи, что, если честно, мало волновали его. Его счастье было совсем в другом… Поттер скосил глаза в сторону, чтобы проверить по привычке, как там Пит и Панси, но обнаружил на кровати только мальчика, что подложив ладошку под щеку, как всегда делала его мать, мирно спал, тогда как сама девушка обнаружилась, тихо стоящей у чуть приоткрытого окна, откуда можно было наблюдать за падающими хлопьями снега. Она казалось такой хрупкой и ранимой в блеклом свете, что проникал, совсем немного, из окна, а ее фигура была столь миниатюрной и легкой даже в этой дурацкой пижаме, что давали здесь всем пациентам, что Гарри на несколько минут залюбовался ею, взглядом проходясь по каждому миллиметру ее кожи, ничего не пропуская. Его принцесса, только его. Аврор поднялся со своего «любимого» кресла, что стояло рядом с кроватью, медленно подошел к ней, нежно обняв ее со спины, вдыхая ее сладкий запах, что так нравился ему, сводя его буквально с ума, и укрыл ее теплым одеялом, отчего Панси мгновенно вздрогнула, видно, не заметив совершенно, что он проснулся. — Привет. — тихо прошептал Поттер, нежно проводя носом по шеи девушки, что, улыбнувшись, откинула голову назад к нему. — Привет. — прошептала она едва-едва различимо. — Чего не спишь, принцесса? — Не знаю. Мне неспокойно на душе. Все время думаю… — О родителях? — спросил ее шепотом Гарри, ведь Панси не закончила предложение, а на ее лице отчетливо проступила печаль, что могло значить только одно. — Я не знаю, что мне делать. — Ты о чем? — Думаешь, мне стоит с ними поговорить? — А почему нет, родная? — Мне… Не знаю, наверное, это странно прозвучит, просто… Кажется, что я как-то предам вас с Питом, если пойду на эту уступку и поговорю с ними. Не знаю, я не могу описать это чувство. — Стыд? — Да, наверное, это оно. Но… — Панс, ты не предашь нас, если поговоришь с ними. Они твои родители. Это все понимают. — Я совершенно не знаю, что им сказать. — Просто скажи им, что у тебя все хорошо. Этого будет достаточно. — прошептал ей Гарри на ушко, нежно целуя ее в шею и крепко продолжая держать ее в своих объятиях. Мерлин, как же он скучал по ней: по ее запаху, волосам, губам, телу… — Но они столько всего плохо натворили. Как я смогу смотреть сыну в глаза, если хотя бы попытаюсь… не знаю, пойти с ними на контакт? — Пит не осудит тебя за это. Он все понимает. К тому же, когда они попадут в Азбакан, эту встречу будет очень сложно организовать, ты ведь, официально, больше не их дочь. Столько ненужных бумажек потребуется. — Вот именно! Ты сам это сказал: больше я не их дочь, но… — Панс, ты и сама знаешь, насколько это глупо. Ты их ребенок, ребенок, которого они по-своему защищали. Ни одна бумажка этого не стоит, ты и сама это осознаешь, просто из-за обиды упрямишься. Совсем как Пит иногда. — Да, наверное, ты прав, я просто… Это сложно. — промямлила девушка, еще ближе прижимаясь спиной к Гарри и укутываясь в одеяло, вдыхая его любимый запах. Мерлин, как же она была благодарна за них двоих. За своих мужчин. — Не знаю, что скажет Питер, когда узнает. Неожиданно около них кто-то возмущенно засопел и завозился, когда они опустив глаза вниз, поняли в чем дело: — Мам, ну я же просил называть меня Питом. — недовольно пробурчал ребенок еще совсем сонный, видно, только вскочивший с кровати, увидев родителей у окна и крепко обнял их обоих, насколько мог, прижавшись щекой к ногам матери. После того как его обида и прошлые страхи прошли, Пит почти всегда был с ней. Со стороны казалось, что он психологически не может отпустить ее, видно, подсознательно снова боясь потерять. — Прости, Пит, мы тебя разбудили? — ласково спросила его Панси, обнимая ребенка и укрывая его тоже одеялом, ведь в комнате было довольно прохладно, особенно около приоткрытого окна. Мальчик, лишь полностью облокотившись на нее, что-то пробурчал, пока Панси начала его гладить по спине. Еще не известно, кому из них больше требовался телесный контакт, ведь они буквально зависели от этого оба. На несколько минут они так и застыли, все вместе, обнявшись и глядя на первый падающий снег сегодня ночью, что было подобно сказке. — Мам? — неожиданно подал голос малыш, подняв голову вверх, на них. — Да, родной? — Поговори с ними. — Что? — удивленно переспросила Панси, посмотрев вниз на своего ребенка. Она уж точно не ожидала от него такой просьбы. — Я не обижусь, правда. Я все слышал. Я… Не знаю почему, но мне тоже кажется, что ты должна с ними поговорить, как думает папа. — Правда? — Да. Ты их дочь и… Наверное, если бы вы с папой считали, что я в опасности, вы бы тоже защищали меня, несмотря ни на что. — промямлил ребенок неуверенно, уткнувшись лицом в ее халат и крепко обнимая. — Правда? — Конечно, правда. — Это так, сын. — очень серьезно ответил ему Гарри, положив руку на плечо. — Мы бы сделали все возможное и невозможное для тебя. Ты должен это четко знать. — Так может, и они просто думали также? — неуверенно, явно через силу и очень сомневаясь проговорил мальчик, глядя на снег за окном. На несколько минут в комнате снова повисло молчание, пока Гарри и Панси удивленно переглядывались между собой. Их обоих иногда очень поражал их ребенок своими рассуждениями и взрослостью, что было ему присуще всегда и во всем. — Ты не обидишься на меня, если я это сделаю? — наконец неуверенно переспросила его мать. — Нет, мам. Я… не знаю, но тут твоей вины нету, поэтому, если ты хочешь поговорить с ними, то сделай это. Они твои мама и папа, я понимаю тебя в этом плане. Я не хочу, чтобы ты потом страдала или мучилась поэтому. — ответил ей Пит, шепотом добавив. — Я понимаю, что они твои родители. Они тебя, видно, любят… — Спасибо, сынок. — искренне поблагодарила его Панси шепотом, улыбнувшись, и погладила его по голове, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы. На несколько минут в комнате снова повисла умиротворяющая тишина. — Гарри? — М? — Ты пойдешь со мной? — спросила его Панси, повернув голову в его сторону, но это был скорее не вопрос, а просьба. — Ты хочешь пойти к ним сейчас? — переспросил Поттер удивленно, увидев решительный блеск в ее глазах. — Да. — Панс, это …? — Я хочу сделать это сейчас, пока… пока я твердо решилась это сделать. — пояснила она, тяжело вздохнув. — Пожалуйста, помоги мне. — Но, а Пит? Мы не можем просто оставить его тут и… — Можно я с вами пойду? — Что? — синхронно воскликнули они, опустив головы вниз и во все глаза пораженно глядя на своего ребенка. — Я… Мам, не расстраивайся пожалуйста, не хочу тебя обижать или расстраивать, но это… Это скорее всего последняя возможность их увидеть, пока… Пока они тут. Не хочу упускать эту возможность, я хочу сказать им все. Хочу, чтобы они наконец поняли, что я не такой плохой, как они считали, понимаете? — неуверенно проговорил мальчик, как-то даже смущаясь озвучить это все в слух. Ему самому казалась странной это просьба, но что-то подталкивало его в этом направлении, поэтому он решил просто покориться судьбе, как обычно. На несколько минут в комнате снова повисла многозначительная пауза, во время которой Гарри и Панси обдумывали просьбу сына, впринципе, понимая, какими доводами он пользовался, и что им руководит. Все и так было понятно: чету Паркинсонов ждет суд, и, несмотря на все случившееся, Питер был и оставался их единственным внуком, поэтому это для него, да и для них, была последняя возможность увидеться. Мальчику было просто элементарно любопытно и не до конца понятно все произошедшее, поэтому он и хотел сделать это, так как четко уловил — больше возможности не будет совсем. — Что же… Хорошо, если ты так хочешь, но мне нужно пару минут. Я не пущу вас туда одних, и нужно еще подкрепление в случае чего-то непредвиденного. — неуверенно сказал Гарри, кивая Панси, соглашаясь, ведь, если они позволят это ему сделать, возможно, в каком-то плане это будет даже лучше. Возможно, даже для всех них. Комната, в которой находились родители Панси была точно такой же, как и их, за единственным исключением, что на ней плотным куполом висело неснимаемое и крайне сложное заклинание, что лично устанавливали авроры, специально обученные ему, которое мешало «таким» пациентам уйти из комнаты, тогда как другие могли беспрепятственно входить и выходить, когда им вздумается. Но и конечно, у входа всех проверяли двое авроров, которых самолично выбрал Гарри из числа своих многочисленных подчиненных, чтобы исключить малейший намек на побег или проблемы. Еще один аврор, что стоял сейчас напротив двери молчаливой стеной, был еще одной дополнительной мерой дабы его семья не пострадала. Поттер уж точно больше не собирался рисковать. С них и так хватило по полной. — Готовы? — спросил их Гарри, стоя напротив двери в палату, сделав предварительно для их двоих личный инструктаж, как вести себя в той или иной ситуации. Все заранее было обговорено и повторено, дабы избежать каких-либо неприятностей. — Наверное. — кивнула Панси, чье лицо сейчас было очень красным от волнения. — Ладно тебе, мам, все хорошо. Мы же с тобой! — улыбнулся ей Пит, что наоборот рассматривал все происходящее, как увлекательное приключение, в своем воображении готовясь буквально войти в клетку ко льву или в Запретный лес, что успел в детстве посетить его отец не раз. — Их предупредили? — спросил Гарри очень серьезно у одного из авроров. — Да. Они ждут вас, сэр. — Хорошо. Комната, в которую они вошли, зеркально отражала их, но в ней чувствовалась совсем другая, гнетущая и пропитанная страхом атмосфера, что полностью заполонила двух людей, что встретили их здесь. Каждый — совершенно по-разному. Первая, кого они увидели — это мама девушки, блистательная леди Паркинсон, на которую так была похожа Панси. Женщина до их прихода обеспокоенно сидела на кровати, прижав руки к груди. Она была одета в пижаму и халат больницы, что ей выдали, когда они прибыли сюда, что довольно сильно старило ее. От былого блеска и шика, которым славилась эта дама, блистая на балах и обложках журналов, одеваясь в наряды самых дорогих модельеров Британии, не было и следа. Волосы растрепаны, кое-как закинуты набок, видно, в попытке исправить это и привести себя в хоть какое-то подобие аккуратности, но видно, что с непривычки: пользоваться расческой леди была не приучена, и без заклинания у нее мало что вышло. Глаза заплаканы, а лицо потеряно, что даже вызывало жалость при одном взгляде на нее. Панси неуверенно и медленно зашла в комнату. Гарри сделал то же самое, стоя сбоку у нее за спиной и собой прикрывая Питера, которого они решили не показывать им сразу, а оценить сначала окружающую обстановку, ведь еще было неизвестно, как они оба на все это отреагируют. — Мама. — позвала девушка, неуверенно застыв у самой двери, но чувствуя себя более или менее в безопасности, ведь чувствовала прямо у себя за спиной тепло Поттера, что держал ее за руку, чуть ниже плеча. Это действительно придавало ей сил, иначе она давно бы упала вниз, не выдержав накала. — Панси, девочка моя! — воскликнула женщина облегченно, подняв свои голубые глаза на дочь и уже было вскочив на ноги, но тут же обернулась назад, поймав, казалось, затылком суровый и бескомпромиссный взгляд мужа, села обратно на кровать, как маленький ребенок, прижав руки к груди и застыв, тяжело дыша. Лорд Паркинсон обладал, поистине, не только мощной фигурой, но и аурой, ведь, в отличие от жены, даже в своей желтой пижаме выглядел не менее величественно и угрожающе, чем в своем обычном одеянии, что традиционно состояло из тяжелой парчевой накидки, что выгодно смотрелась на нем. Он застыл ледяной глыбой у окна, что было плотно закрыто магией, скрестив на груди руки и глядя прямо на них, сощурив свои темные глаза. — Что, неужели так сильно боишься своих родителей, что даже Поттера с собой притащила? — с издевкой произнес он, явно начиная кипеть внутри от этого факта, недовольно посмотрев на руку Гарри, что крепко сжимала плечо девушки. — Отец… — Ты хоть понимаешь, что ты наделала своими глупыми решениями?! — крикнул он, а его лицо мгновенно исказилось от ярости и разочарования, что кипело в нем подобно вулкану. — Я… — Ты хоть понимаешь, что ты подвела нас всех, понимаешь?! Что теперь будет, ты хоть осознаешь?! — Пап… — Хватит! Как ты могла предать нас?! — воскликнул он яростно, сделав шаг вперед к своей дочери, отчего та мгновенно отклонилась назад, спиной прижавшись к Поттеру, что сжал ее руку еще сильнее. Все его инстинкты были включены по максимуму, и он был готов к любому исходу, сжимая в другой руке свою верную палочку и готовясь ее применить в случае необходимости. — Почему ты считаешь, что я предала вас? — спросила Панси совсем тихо его через несколько минут молчания. Ругаться с ним, спорить, она знала, что это все абсолютно бессмысленно: он элементарно не услышит ничего из ее речи, а лишь еще больше разозлится. Зря она пришла… — Разве не ты впустила авроров в наше поместье, а?! — заорал он, как ненормальный. — Не отрицай, я знаю, что это ты! Никто другой не смог бы. Наша семейная защита дома идеально, ни одному волшебнику не удалось бы сломать ее и… — Я этого не делала. — тяжело вздохнув, ответила Панси шепотом, впрочем, особо не надеясь, что он услышит ее. Только сейчас она понимала, насколько глупо поступила, что пришла сюда. — Не неси чепухи! Только ты могла это сделать! Ты! Или хочешь сказать, что поместье пустило их само, как мне пытались втереть эти придурки адвокаты и… — Я не могла этого сделать. Я вышла из рода, отец. — Что? — Я лежала в больнице без сознания, когда авроры брали поместье. — все также тихо ответила она. — К тому же, я больше не имею прав на этот дом. Он больше не мой. — Ты мне… — начал было снова Лорд, не услышав и половину того, что она ему говорила, ведь был слишком зол и разочарован сейчас всем этим. — Как в больнице? — повысив голос переспросила ее мать, услышав то, что она хотела донести до них. Женщина обеспокоенно встала с кровати и посмотрела на нее, но при этом не приближаясь близко к ней, видя отрицательный настрой аврора. — Милая, что случилось? На несколько минут в комнате снова повисло молчание, ведь, видно, даже ее отец наконец-то услышал все, что хоть немного отрезвило его, отчего он просто молча ждал ответа дочери, буравя ее взглядом. — Я узнала, что все это время мой сын был жив. У меня было нервное истощение. — тихо пояснила она, опустив голову вниз. — Этот мелкий… — начал было Лорд, но его жена снова его перебила, что было очень удивительно для нее, но не сейчас. Ситуация была и так патовая. — Мальчик… Твой… Твой Луи, так он остался жить тогда? После «Авады»? Это правда? — Правда, мама. — Но как же так? Как такое возможно? До этого… Хмм, до этого только одному человеку удавалось подобное. — неуверенно проговорила ее мать, а в ее глазах мелькнула догадка, но она не стала ее дальше озвучивать, а начала лишь переводить глаза с дочери на Поттера, что крайне, очень близко стоял сейчас к ней, и она это уловила. — Мы думаем, что дело в защите дома: Луи — Паркинсон по крови. У него этого не отнять, вот поместье и древняя магия наших предков защитила его. — Бред! Чушь собачья! — воскликнул Лорд Паркинсон, весь аж подобравшись от злости и негодования. — Он не… — Но, а после? После? Там, в Хогсмиде он …? — снова подала голос женщина, со слезами на глазах смотря на поникшую дочь, что видно до глубины души боялась их. Их! Своих родных родителей… В комнате повисло молчание, ведь девушка подняла глаза на мать и отца, что тоже замолчал, ожидая ее ответа, ведь, видно, они действительно этого не знали, раз спрашивали ее об этом, но она не была уверена, что хочет им это сказать, хотя, пути обратно уже нет, поэтому Панси на одном дыхании выдохнула: — Луи жив. Он в порядке. — Но как же так? — шокировано и очень печально переспросила леди Паркинсон дочь, сделав шаг к ней и протянув свои руки. — Милая, я знаю, что он твой ребенок, но ты не понимаешь! Он… — Он погубит нас всех. Уже погубил, впрочем. — тихо продолжил за нее муж, передернув плечами. Панси на это лишь равнодушно покачала головой, тяжело вздохнув, прежде чем сказать, думая, что, видно, их не переубедить в их безумии: — Зря пришла к вам. Теперь я это понимаю. Прощайте. — Но, дочка… — Он погубит тебя. — тихо сказал ей отец, когда она уже было сделала шаг назад, оборачиваясь, чтобы уйти. — Как ты этого не поймешь?! — Отец… — Он убьет нас всех! Посмотри, что случилось, это все его вина! — Что? — подняв глаза на отца, выдавила из себя девушка пораженно, ведь это уже буквально не укладывалось в ее голове. Это было за гранью безумия… — Вискор предсказала, что мальчик погубит нас всех и… — Так адвокаты тебе не сказали? — наконец догадалась она. — Эти шакалы сказали, что мы и так сядем. Мне и этого хватило. Незачем тратить на них еще больше времени и денег, они и так несли всякую ахинею, мол, Поттера поместье само пустило, и что об этом всем известно и… — Вискор приговорили к Поцелую Дементора сегодня. — подал голос Гарри наконец, не выдержав всего этого и поймал взгляд Панси. Это все меняло. Абсолютно. Они не знали. — Что?! — воскликнула мать Панси, удивленно глянув назад на своего мужа, что замер статуей на месте. — Но как такое возможно? Она же столь сильна. За что? — Нет, это не правда… — было начал говорить ее отец, но девушка перебила его. — Она подставила вас обоих, подведя под статью. Суд вынес единогласное решение. — Нет. Нет, она бы не посмела такого сделать! — воскликнул убежденно отец, сжав яростно кулаки. — О чем ты говоришь?! — Почему нет, это ведь первый ты убил ее возлюбленного, папа. — Что?! Какого к Мерлину, возлюбленного! Я даже не знаю, кто это! — Родульфус Лейстрендж. — выдохнув пояснил Гарри, а Лорд Паркинсон начал потерянным взглядом обводить их обоих. — Это был Рудольфус Лестрейндж. — Но подождите, она… — Так поэтому она была так похожа на Беллатрису? Я думала это просто из-за школьных годов! — воскликнула мать Панси, тяжело дыша. — Верно. — А пророчество для нашей семьи, она ведь говорила, что… — Не было никакого предсказания, мам. Она обманула вас. — Но как же это? — переспросила ее мать, рухнув на кровать и прикрыв рот рукой от шока. — Нет, это… — пробормотал ее отец, тяжело вцепившись в свои волосы, а его грудь тяжело вздымалась, ведь ему казалось, было трудно дышать. — Нет. Невозможно! Как же… Я… — Ты отобрал у нее самое дорогое, что было в ее жизни, и взамен она решила ответить тебе тем же, причем провернув все твоими руками, и убив двух зайцев одновременно. — Двух зайцев? О чем ты, дочь? — А ты не понимаешь, отец? Ты потерял не только внука, но и дочь. Своими руками. Она заставила тебя собственноручно исполнить это пророчество, которого никогда и не было. — Нет, я защищал нас! — Ты практически сам убил меня… Ты хоть понимаешь, что ты натворил! Ты убил моего сына у меня на глазах, как я была уверена все эти годы, ты… — Панси, не выдержав, тихо заплакала, размазывая слезы по щекам и не в силах остановиться. — Ты… Я так ненавижу тебя, пап, кто бы знал… — Дочь, я… — тяжело выдохнул Лорд Паркинсон, а в его глазах мгновенно застыло море боли и отчаяния от осознания слов любимой дочери, и не выдержав, он протянул руки к ней и сделал шаг на встречу. Гарри среагировал молниеносно, загородив Панси своим телом и вытянул на автомате палочку, направляя ее в грудь бывшего Пожирателя: — Стой на месте и не смей приближаться к ней! — выкрикнул он. — Да, кто ты такой, чтобы указывать мне, а? — Паркинсон мгновенно посуровел, быстро вернув себе былое состояние и криво усмехнулся, глядя на него. — А ты кто такой после всего этого, чтобы приближаться к ней хоть еще на миллиметр? — Хватит! Вы оба… Умоляю… — воскликнула девушка в отчаяние, глядя на эту картину перед собой, отчего у нее буквально градом полились слезы, и ее голос дрогнул. — Поттер, ты… — было уже начал снова наступать на аврора Лорд, когда неожиданно остолбенел от шока, увидев еще одно действующее лицо, что было скрыто от него прежде. — Мама, не плачь! Мама, не надо! — неожиданно воскликнул Питер, выбегая изо спины отца и обнимая мать за ноги, смотря ей прямо в глаза. Все это время ему очень хотелось выйти и вмешаться, но он не делал этого по просьбе отца и матери, не желая расстраивать их еще больше, но наконец не выдержал, услышав слезы в голосе мамы. Его мамы! Он не мог этого так оставить! Он мужчина, в конце концов! — Что? Какого? — аж посинел Лорд, увидев мельком мальчишку, что почти сразу исчез позади отца и матери, коршунами охранявшими его. Гарри еще больше напрягся, держа ошалевшего и обескураженного Паркинсона на прицеле: — Только попробуй сделать хоть шаг к ним, и я клянусь, я убью тебя на месте, не думая! — Да как ты смеешь со мной так разговаривать! Это моя дочь, а ты щенок даже не муж ей, да как ты смеешь… — Я предупредил тебя, Паркинсон, подойдешь еще хоть на миллиметр ближе к моей невесте и сыну, и ты труп. Паркинсон в ответ на это лишь еще более гаденько ухмыльнулся ему: — Ха! Так значит я был прав, да, дочь? Решила закрутить роман с этим отродьем, а он и счастлив прибрать тебя к себе вместе с твоим сыном и… И вот наконец это стало последней каплей: — Хватит! — воскликнул неожиданно Питер, выйдя вперед изо спины отца и посмотрев на чету Паркинсонов прямо, отчего мгновенно стало видно полностью его лицо, отчего мужчина, на чьем лице лишь секунду назад красовалась издевательская усмешка, почувствовал полный шок и неверие, в сумме со суеверным страхом, что видно охватил его в тот же момент. — Хватит, говорить такие ужасные вещи моим родителям! Вы омерзительны! Как вы можете вообще быть отцом моей мамы?! — Но как же это… — очень тихо прошептала леди Паркинсон, зеленея на глазах и закрывая рот рукой, а из ее глаз медленно полились слезы, когда она наконец увидела своего внука вживую, пока переводила взгляд с дочери на Поттера и снова на мальчика, что стоял сейчас совсем рядом со своей матерью, но в довольно воинственной позе, как бы прикрывая ее собой. Гарри стоял тоже рядом с ними обоими посередине, ведь это была самая удобная позиция в случае атаки. — Нет! Нет, это невозможно. Это ведь невозможно! — с белым и шокированным лицом пробормотал Лорд Паркинсон, выставив руки вперед и помахав головой из стороны в сторону от неверия, что продолжало вести борьбу у него в голове со здравым разумом. — Какого …? — Хватит говорить такие ужасные вещи нам, ясно! Мы не сделали ничего плохого вам, это вы поступили отвратительно! Это из-за вас я рос сиротой, понятно, из-за вас я был в приюте и ходил в обносках, терпел все это, хотя я ни в чем не виноват, как и мои родители! Из-за вас я думал все одиннадцать лет своей жизни, что я никому не нужен, хотя мама с папой меня любят! — закричал мальчик, проглатывая на ходу катящиеся в истерике слезы и размахивая руками из стороны в сторону, ведь слишком много чувств он испытывал сейчас. Слишком долго это все кипело в нем. — Это все ваша вина, и вы мне оба противны, слышите?! Панси тоже плача, опустилась на колени и крепко прижалась к спине сына, к спине своего маленького защитника, что так самоотверженно ее сейчас защищал от ее же родителей, сжав решительно руки в кулаки. Гарри, сохраняя грозное лицо, застыл на месте, не шевелясь, ведь отслеживал каждое движение Паркинсона, дабы не допустить непоправимого. — Но ты ведь монстр и… — пробормотал удивленно и шокировано Лорд Паркинсон, застыв на месте с белым, лишенным каких-либо красок лицом, и, видно, бормоча все это на автомате, ведь слишком долго он был во всей этой лжи. Она буквально срослась с ним, что позволяло ему прикрывать все свои ужасные поступки маской необходимости. — Почему? Потому что я Поттер, что ли?! — воскликнул мальчик, гордо подняв подбородок, явно не испытывая за это ни грамма стыда. Он был горд этим. Он будет, черт возьми, с высоко поднятой головой носить эту фамилию. И он это наглядно всем им показал! На несколько минут в комнате снова повисла звенящая тишина, во время которой были слышны только всхлипы двух женщин, пока Лорд Паркинсон застыл на месте с белым, каменным лицом. Его мир пошатнулся сегодня, а все улетело в тартарары, пока он здесь, в этом аду, что приоткрылся ему неожиданно и так невовремя, пытался схватиться хоть за что-то, что удержало бы его на поверхности: — Но как? Как дочь, я… Я не понимаю. Ты… Ты тогда залетела от него? От Поттера? — шепотом произнес Лорд, пребывая в каком-то состояние близком к обмороку и даже схватился за сердце, тяжело прислонившись к подоконнику, ведь ноги, казалось, отказывались его держать, хотя он этого не замечал, смотря девушке в глаза. — Вы разве встречались? Нет, я не верю и … — Разве это неважно уже. Я люблю его, пап, только это и имеет смысл. Их обоих, понимаешь? — тихо ответила ему Панси, все также со слезами на глазах обнимая сына и глядя отцу прямо в глаза. — Я не могу без них. Паркинсон еще больше пошатнулся от ее заявления, тяжело сглотнув и его подкосило на месте, и его жена мгновенно подбежала к нему, обнимая его за талию, помогая ему сесть на кровать, ведь самому ему это уже явно было сложно сделать. Он тяжело рухнул вниз, облокотившись на бортик и все также держась за сердце, уставился ничего невидящем взглядом вниз на пол, пока леди Паркинсон, тихо плача, поглаживала его спину, сама пребывая в полном шоке и отчаяние от открывшейся правды. На несколько минут в комнате повисла снова звенящая тишина, тягучая и отдающая отчаянием, волнами расходящаяся от мужчины. — Уходите. — наконец прошептал Лорд, тяжело дыша и не глядя на них совсем, ведь ему, видно, стало совсем плохо, судя по его трясущемся рукам. Панси и Гарри, переглянувшись, сделали уже несколько шагов назад, когда их неожиданно догнал отчаянный тихий голос: — Панси, доченька… — прошептала ее мать, тихо плача и обреченно шепча. — Прости нас… И ты… Ты прости нас… Луи.