так люблю мальчика с зелеными глазами

Декабрь начинает подходить к концу, как и тур Алишера. Без него дом тих и пуст, Стас все дольше задерживается в студии, лишь бы не возвращаться в это холодное место, кажущееся стеклянной банкой из-за панорамных окон и яркого света везде. «Я устал без тебя», — пишет Васильев поздно вечером. «Переедем после нового года в другое место?». Алишер тут же читает сообщения и отправляет голосовое в ответ: — У меня еще два города и домой. Отпразднуем и свалим в какую-нибудь пиздатую хату. Хочу жить на последнем этаже. А потом свалим на острова, зима заебала, тут снега, пиздец… Я тоже скучаю. Купил тебе магнитики всякие, чай, сувениры. Закажи холодильник, к которому клеятся магнитики, а? А то куда ты их все повесишь теперь? Следующие три дня они почти не общаются. Моргенштерн доигрывает концерты в последних городах по списку, и первым же рейсом садится на самолет прямиком до Москвы, отказываясь от пьянки в честь окончания тура. В сторис он пишет что возвращается домой, рисуя на фото с чемоданом сердечки — достаточно, чтобы никто не понял, кроме Стаса. Москва в середине декабря радует порывами ветра и снега в лицо, и температурой ниже десяти градусов. Но после концертов в Сибири, после двух месяцев в других городах Валеев невероятно рад такому приветствию. Он открывает рот, чтобы поймать языком снежинку, и ветер задувает их сразу с сотню. Алишер отплевывается, чувствуя неприятные холодные льдинки, тающие на гландах и в горле. — Долбоеб, — лениво резюмирует сонный Слава, ждущий рядом с ним такси. * От ворот до дома протоптана дорожка следов, рядом с которыми видны полосы от колесиков чемодана. Стас улыбается, идя вдоль них. На середине пути дорожка прерывается и дальше виднеются следы от чемодана, который волоком тащили за собой. В коридоре на полу лежит зимняя куртка, ботинки валяются рядом. Мужчина идет в гостиную, где на столе обнаруживается открытый пакет сока и надкусанный шоколадный батончик. «Ну это точно не воры», — думает Стас. Он поднимается в спальню и застает Валеева спящего чуть не поперек кровати. Подходит к нему, ложась рядом прямо в уличной одежде, разве что без куртки и обуви, и несдержанно целует, обнимая одной рукой, и касаясь губами виска, щек и кончика носа. Алишер фыркает сквозь сон. — Че ты такой добрый? — Соскучился. Валеев с трудом открывает глаза и тут же выпутывается из одеяла, обнимая Стаса: — Бля-я-я, ахуенно, ты вернулся! — он берет его лицо в ладони и шутливо целует в лоб. — Это не я уезжал, — Стас улыбается, не обращая внимая на то, что Алишер расцеловывает его, как какой-то крест: в лоб, в губы, а потом в щеки, повторяя это раз за разом и пытаясь куснуть за кончик носа. — Ага. Приехал и никто не встречает, никаких «добро пожаловать домой» тебе на плакатах, никакого праздничного обеда. Алишер успел вернуться часам к десяти утра, успел перекусить, принять душ и упасть в постель спать до самого вечера. — Ну, добро пожаловать домой, — говорит Васильев и целует его в губы. — Я тебе сейчас все расска…мфмфхн… — пытается говорить парень, не отрываясь от поцелуя, — Ты меня не слуша...м-м-м... * Среди вещей в открытом чемодане Стас замечает игрушку размером с ладонь. Тряпичная кукла с нарисованными татуировками на лице и завязанными из пряжи красными дредами. Алишер видит ее в руках мужчины, и тут же пытается забрать: — Это выкинуть надо. Я забыл сразу. Донеси до помойки. Отдай. — Зачем? Он же такой милашка, — Васильев рассматривает игрушку, полностью копирующую Моргенштерна. Есть даже улыбка с золотыми гриллзами, которые вышиты, кажется, из бисера. Этот милашка не успевает по скорости смены стиля за Алишером, но все равно выглядит похоже. — Я не храню подарки фанатов, — он нервно усмехается. — Поэтому ты ее в чемодан положил? — Просто выбросить забыл, отдай. — Она же тебе нравится, — улыбается Стас. Он сгибает пальцами мягкую руку игрушки в локте и машет ею: — Приве-ет, Алишерка! — Долбоеб, — смеется Валеев, — Ладно. Положи куда-нибудь в ящик. Он отворачивается, слышит смешок и поворачивается снова, скрещивая руки на груди. Стас бьет щелбан игрушечному Моргенштерну. Голова куклы дергается назад и возвращается обратно. Затем следует еще один щелбан. И еще. — Че ты делаешь? — Проверяю, не кукла вуду ли это… нет. А жаль. В следующую секунду из чемодана в Стаса летит его же смятое поло, под крики мужчины: «Поло! Я тебя убью, если ты его не постирал!». Алишер тут же ретируется, сваливая в коридор и спотыкаясь о разбросанные по полу вещи, падая и начиная смеяться. В ответ на него приземляется игрушечный Моргенштерн. — Делать деньги, — лежа на полу, положив одну руку под голову, а другой держа куклу, говорит ему Алишер, — блять, вот так! Он переворачивается на бок, приподнимаясь на локтях: — Стас? — А? Стас рассматривает кучку дурацких магнитов из разных городов. Кроме них среди «подарков» от Алишера есть еще и брелоки, чай, какой-то кусок стекла с выгравированным внутри уродливым шрифтом именем «СТАНИСЛАВ», и небольшой бюст Сталина из горького шоколада. — Елку надо купить. И игрушки. И звезду заебашим на нее, как Кремлевскую. Не, как советскую… — столь гениальная мысль приходит ему от взгляда на шоколадного Сталина. — Дай кусочек, а? Он так аппетитно выглядит, пиздец, -- Алишер предпринимает попытку подползти поближе. — Да ты тоже… Услышав это, Валеев принимает максимально сексуальную позу, на которую способен лежа на полу — сгибает ногу в колене, задирает подбородок и широко улыбается, поднимая футболку, чтобы был виден пресс. — А вот теперь уже нет, — смеется Стас.