Разукрась мои воспоминания

      Елена смотрела в окно с пассажирского сиденья. Удивительно, как же всё перевернулось со вчерашнего дня. Вчера после пляжа она сидела на этом же месте с совершенно иными ощущениями. Сонная и удовлетворённая прикосновениями Деймона, думала, что они будут готовить на ужин.       Сейчас Сальватор вёл машину по узким улицам Бруклина с непроницаемым выражением лица. Слава богу, он не проронил ни слова с тех пор, как они разоблачили друг друга. Гилберт не хотела, чтобы Деймон вывалил на её голову ещё охапку фраз. Фраз, пробуждающих надежду. Это бессмысленно, учитывая, сколько лжи сказано с обеих сторон. Может, Деймон и не намекал на её ненадёжность, но всё равно оставался частью обмана. Само по себе это уже непростительно. Чёрт, Елена была как капризный ребёнок с нянькой. Никакие слова не сотрут ложь и не изменят того, кем они являлись, поэтому его молчание — их молчание — лучше для них же самих. Елене осталось лишь отправиться на смену в «Barcade» и завершить операцию. Иначе в любой момент вмешается дядя.       В держателе между ними зажужжал телефон. Как на автопилоте Деймон взял мобильный и поднёс его к уху. — Да, Рик. — Минуту Сальватор слушал. — Хорошо, сделаю, — долгая пауза. — Почему это тебя удивляет? Парень знал, что будет, если не заплатить. — Деймон затормозил на красный. — Не надо, я сам всё улажу. Ага, уверен.       Стараясь скрыть беспокойство от услышанного, Елена ожидала, что Деймон всё пояснит, но он молчал. — Куда мы едем? — Короткая остановка, — губы Сальватора едва шевелились. — Не займёт много времени.       Плохое предчувствие возросло, когда они припарковались напротив обветшалого белого дома. На участке стояла табличка «Продаётся». Несколько ступенек на крыльце провалились. Елена не знала, что там собрался улаживать Деймон, но он явно был не в форме для дел. Гилберт не должно это беспокоить, но беспокоило. Сильно. Елена ненавидела мысль, что Сальватор пойдёт с настроем, который она не могла прочитать, туда, где поджидает потенциальная угроза.       Раньше он хоть как-то скрывал от неё свою нелегальную деятельность. Кажется, Сальватор отказался от этого… И, честно говоря, это пугало. — Деймон, не ходи туда.       Он едва ли слышал её. — Оставайся здесь. Не выходи из машины ни по каким причинам. — Прошу.       Не взглянув на неё, Сальватор выбрался из автомобиля. Затаив дыхание, Елена наблюдала, как он направляется в сторону дома. Деймон постучал дважды. Гилберт слышала, как в её ушах бьётся пульс. Всё внутри кричало, чтобы она остановила Сальватора, но тело словно окаменело. Минуту спустя дверь открылась. Мелькнуло испуганное бледное лицо. Деймон просунул колено в проём и, схватив мужчину за горло, исчез с ним внутри. Дверь захлопнулась, и единственным звуком, нарушающим тишину, осталось дыхание Елены. Это такой вызов? Попробуй остановить меня, коп. Нет, Гилберт так не думала. Действия Сальватора казались отчаянными из-за разочарования, из-за неё.       В памяти вспыхнули его руки, державшие её как какое-то сокровище. «Я готов отдать жизнь за тебя», — сказал он сегодня.       В горле образовался ком от воспоминаний о муке на его лице. Нет, это безрассудное поведение — что-то иное. И они оба будут сожалеть. Деймон — потому что плохо соображал в этот момент, она — потому что просто смотрела. Нужно что-то сделать.       Приняв решение, Елена дважды проверила пистолет, спрятанный в кармане куртки, и вышла, аккуратно закрыв дверь машины. Будним утром улицы пустовали. Гилберт поспешно обошла дом, ища окно, которое позволит подглядеть, что творится внутри. Используя перевёрнутое ведро, Елена взобралась на него и посмотрела сквозь заляпанное стекло. От увиденного чуть не остановилось сердце.       Деймон, чьё лицо было полностью в крови, стоял напротив мужчины. Он слегка покачивался, взгляд — стеклянный, расфокусированный. Незнакомец сжимал кулаки, глядя на Сальватора с откровенным страхом, что не имело никакого смысла, ведь он наносил увечья! Мужчина потряс головой и начал отступать, но Деймон последовал за ним. С растущей паникой Елена прочла по его губам: «Бей ещё. Сильнее».       Деймон хотел, чтобы его били. Хотел боли. Это на её совести, она ответственна за это. Слёзы наполнили глаза. Гилберт спрыгнула на землю и устремилась к двери. Та была не заперта, и Елена вошла внутрь. Руки чесались достать пистолет, но человек с бледным лицом был безоружен. К удивлению Гилберт, ей всё равно хотелось направить оружие на того, кто нанёс увечья Деймону, пусть даже тот попросил об этом. — Отошёл от него! — Кажется, мужчина был даже рад её появлению, но проигнорировал приказ. — Я сказала, отошёл, нахрен, от него!       Сальватор покачнулся, когда хозяин дома отскочил. — Возвращайся в машину, божья коровка.       Ласковое имя будто ножом прошлось по душе. Проглотив боязнь увидеть залитое кровью лицо Деймона, Елена сократила дистанцию и схватила его за локоть. — Без тебя я никуда не пойду. — У меня дела. — Ты закончил.       Гилберт потянула Сальватора, развернув к себе, и заморгала, уставившись на кровоточащую ссадину на скуле, и губы, порванные в двух местах. Глаз, под которым раньше был фингал, опух. В горле Елены стояли слёзы. — Проклятье, Деймон, проклятье! — Ненавижу, когда ты ругаешься. Ты слишком хорошая для этого. Моя Елена слишком хорошая. — Сальватор обхватил её лицо ладонями и качнулся вперёд. — Но ты не моя Елена. Я снова сплю.       Гилберт чувствовала, что на грани краха — от его веса, его слов. Нужно сосредоточиться, чтобы вытащить его отсюда. — Не спишь, пойдём домой. — Домой… Мне нравится, когда ты так говоришь… — Деймон уставился на Елену нормальным глазом. — Я не сделал этого… Прошлой ночью… тот парень, который чуть не забрал тебя… Я не смог…       Наверное, стоило чувствовать удивление. Или облегчение. Учитывая то, в каком состоянии Сальватор ушёл, тому мерзавцу повезло, что он остался жив. Но Елена поверила. — Почему? — тихо прошептала она, так как хозяин дома всё ещё стоял рядом. — Не знаю… — Было видно, как работают мускулы на горле Деймона. — Хотел, чтобы ты гордилась мной или что-то вроде того.       Елена потёрла ладонью грудную клетку, которую словно вскрыли. — Я горжусь тобой.       Наконец, Деймон позволил потянуть себя к двери. Прежде, чем они вышли, он повернулся к человеку, который избивал его минуту назад. — Долг закрыт.       Тот не поверил своим ушам. — Спасибо, мужик! — Разбрасывайся деньгами в другом месте. Мне они не нужны.

***

«Я горжусь тобой».       Деймон сосредоточился на словах, позволяя им смешиваться с болью в подбородке, голове. Никто никогда не говорил их ему. Сальватор осознал это, только когда Елена произнесла фразу. Наконец, он сделал что-то правильное. Пусть это уже не имеет значения, но Гилберт хотя бы не считает его законченным монстром. Часть его желала стоять в том заброшенном доме, получая удары. Деймон жаждал боли, находил её волшебной, ведь она помогала отвлечься от картин, как Елена убегает прочь. Наставляет пистолет, называя убийцей. Ненавидит его. Сальватор собирался позволить парню нанести только один удар, но это оказалось слишком хорошо. Лучше, чем «не было никаких нас».       Елена уедет, как только завершит расследование. А он останется здесь со знанием о том, как прекрасно было с ней и что этого никогда не повторить. Вообще-то, Елена могла собрать вещи и выйти за дверь, как только они доедут, — имела полное право. Деймон ощущал себя больным, сломанным, безумным. Ему хотелось попросить Гилберт развернуть машину и снова отвезти туда, где размывается реальность.       Елена повернула налево и направила автомобиль к его блоку. — Почему ты не сказал, что работаешь на полицию?       Вопрос вытащил его из беспомощной ярости, но не отвлёк. Деймон чувствовал, как она клокочет в груди, расширяясь и множась. Елена уйдёт. — Зачем? Чтобы ты знала, что рядом с тобой хороший парень? — Сальватор потянул волосы, горечь пронзила его тон. — Нет, это не про меня. Хоть и не я убил твоего брата, Елена, я ближе к ним, чем к тебе.       От того, как Гилберт вздрогнула, ему захотелось выпрыгнуть на ходу. Молчание затянулось, но Елена вновь тихо заговорила: — Было бы намного проще знать, что ты на моей стороне.       Деймон не мог рассказать про другие приказы. Отнять книгу, передать комиссару. Книга — её билет. Билет на свободу отсюда. У него такого нет. Поэтому, когда Елена уйдёт, Сальватор хотя бы будет знать, что она в безопасности.       Он выдохнул через агонию, вызванную пониманием, что скоро девушка исчезнет из его жизни. Увидев его имя среди других в проклятом журнале Майклсона, она будет рада. — Скрывать это было не предложением, а приказом. Мне угрожали, если я ослушаюсь. К тому же вряд ли бы ты оценила помощь от такого как я. Мне сказали, что ты можешь натворить дел, — Деймон смотрел на Елену, пока она не обратила внимание. — Но ты бы так не поступила. Ты бы не сделала ничего безрассудного. — Уже поздно рассуждать, что бы я сделала, а что нет. Если бы ты рассказал, всё могло быть иначе. — Гилберт припарковалась около дома. — Это моё дело, будь то провал или победа. Не твоё.       Внутри всё горело от раздражения. На Елену за то, что она не понимала всей опасности. На себя за то, что он услышал правду в её словах, за то, что желал быть чистым с первого дня. Она заслуживала этого. — Провал или победа… — медленно повторил Сальватор. — Ты вообще понимаешь, что означает «провал»? Они не позволят тебе отвальсировать из Бруклина. Не после того, как… — он замолчал и откинулся на сиденье. «Чёрт, Елена ещё не в курсе. Это заострит клинок между нами ещё сильнее». — Что?       Его подбородок напрягся. — Услышала кое-что важное — дату… — Деймон смотрел на Елену, ожидая, что она вновь заупрямится, скажет, что не доверяет ему.       Вытащив ключи из зажигания, она отдала их ему. — Я не помню ничего об этом. Кто сказал, что я слышала?       Судя по выражению лица, Гилберт уже знала, но хотела услышать. — Кай. Поэтому ты помечена, Елена. Кол не любит упускать такие мелочи. — Кай… А я думала, почему он даже не подошёл ко мне в ту ночь у Марко.       Деймон замер. — Вчера?       Елена покосилась на него с опаской. — Он был там прямо перед тем, как… всё случилось.       Две угрозы. Две угрозы её жизни. Он обсуждал с Алариком, как обезопасить их бизнес, пока Елена чуть дважды не встретила смерть. Его руки тряслись от желания сломать что-нибудь. Зная, что наговорит лишнего в таком состоянии, Деймон молча выбрался из машины. Подходя к двери водителя, он дважды осмотрел улицу на предмет чего-то необычного — чисто. Сальватор помог Гилберт выйти.       Через минуту они были в квартире. С кухни Деймон наблюдал, как Елена бродит по гостиной, словно не зная, как вести себя с ним, когда её личность раскрыта. В итоге сняв куртку, она исчезла в гостевой спальне. Сальватор направился за ней, опасаясь увидеть, как она пакует вещи. Но Елена лежала на кровати, уставившись на весы правосудия. Он жаждал придавить её своим телом, зацеловать всю. — Что дальше, Елена? Позволишь помочь или отгородишься? Если второе, я всё равно никуда не денусь.       Когда молчание затянулось, и Сальватор уже не надеялся на ответ, она заговорила: — Когда мне было семь, примерно за год до смерти отца, брат доконал его просьбами покатать на полицейской машине. Ему было десять на тот момент… — Гилберт прочистила горло. — Я так хотела, чтобы они взяли меня с собой. Я умоляла отца всё утро и была так счастлива, когда он всё-таки согласился. Отец оставил меня с диспетчерами. — Она села, свесив ноги и зажав ладони между колен. — Они заплетали мне косички весь день, пока Джереми катался в полицейской машине.       Деймон легко мог представить маленькую девочку, оставшуюся за бортом. Хоть его детство было совсем другим, он прекрасно знал чувство одиночества. — Мне жаль, божья коровка. — Тебе жаль? Сейчас я чувствую себя именно так, как в тот день, — Елена тихонько рассмеялась. — Когда папа вернулся, я заявила, что стану полицейским. Самым лучшим. А он ответил, что ему нравятся мои косички. «Как я могу стоять рядом и не касаться её, когда она выглядит такой грустной? Это немыслимо». — Я бы хотел быть не причастным к тому, как ты себя ощущаешь. Не представляешь, как сильно я этого хочу. Но я не могу притворяться, будто не понимаю, что тебе нужна защита. — Помоги мне разобраться, Деймон. Я что, выгляжу такой беспомощной? — Не беспомощной, Елена. — Правильные слова ускользали, поэтому он сказал то, что думал. — Я не знаю, как объяснить. Я хочу повсюду идти рядом с тобой и впитывать всё плохое, чтобы оно не коснулось тебя. Чтобы не изменило тебя. Чтобы не сделало таким, как я.       Увидев слёзы в её глазах, Деймон задумался, перестанет ли он когда-нибудь быть причиной её слёз. Когда Гилберт встала и направилась к нему, он затаил дыхание, моля, чтобы она прикоснулась к нему. Елена остановилась до того, как их тела встретились. Гилберт уставилась на его лицо. — Ты не первый раз делаешь это с собой, да? — Елена потянулась рукой к его подбитому глазу, но Деймон уткнулся лбом в её ладонь. — Ты говорил, что никогда не проигрываешь, поэтому я всё время удивлялась, откуда эти увечья. Скажи, зачем тебе это?       Сальватор тяжело сглотнул, не желая шевелиться, чтобы не спугнуть её близость. — Не знаю… Чтобы ничего не чувствовать… Чтобы чувствовать хоть что-то… Выбери сама.       Она не могла скрыть горечь. — Но есть другие способы чувствовать. — Да?       Деймон знал, что Елена ни на что не намекала, но он никогда не мог удержаться, чтобы не пересечь эту черту с ней. Особенно, когда Гилберт стояла так близко, беспокоясь о нём. Прикасаясь. Сами по себе руки опустились на её бёдра. — Хочешь показать, какие, Елена?