Treason

Skylar Grey — Words (Original)

Капли пота стекают по вискам, шее, груди, пропитывают футболку на спине, и Тэхён, чувствуя, что вот-вот скоро выплюнет свои легкие, останавливает беговую дорожку, прекращая бег. Рвано дышит, упираясь лбом в сложенные на панели управления руки, и невольно улыбается, вспоминая, зачем он делает это изо дня в день. У них с Чонгуком очередное соревнование. Как-то раз во время спора Чон сказал, что Тэхён не сможет набрать мышечную массу, и вот мы здесь! Ким чересчур упертый и злопамятный, а Гук не умеет следить за языком. И теперь, мучаясь на этих адских тренировках, выжимая из себя все соки, Тэхён хочет прийти домой с четырьмя кубиками пресса на животе (самое то для начала), подкаченными бедрами и ткнуть в это Чонгука носом… Двусмысленно звучит, и если представится возможность, то Тэхён сделает это в буквальном смысле. Правда сначала бы добраться до дома. Стоя в душевой кабинке под сильными струями горячей воды, Тэхён вспоминает, как обещал Чимину завезти корм для его собаки, хотя мог со спокойной совестью отказать, ссылаясь на недостаток времени. Но если бы он так сделал, каким бы был он другом? Хуевым? Нет, конечно нет, просто ленивым. А друзья, как знает Ким, не ленятся, если дело касается близкого человека, друзья делятся друг с другом последним. Друзья разделяют друг с другом и счастье, и боль, верно? Просто Чимин не вовремя заболел, а Тэхён освобождается с тренировки чуть раньше. Хорошо совпало. Главное, успеть до закрытия магазина. Про магазин Тэхён все-таки забывает, гонимый мыслью о том, что Чонгук, возможно, ждет его дома, и глубоко внутри подсознание, которое удачно запихивает память о корме для собаки в недра воспоминаний, оправдывает свой поступок. Собака может подождать, у Чимина сто процентов что-то осталось в своих закромах, а вот Чонгук не собака и они так давно не уделяли друг другу времени из-за гребаной работы… Тэхён скучает так сильно, что осознает это только сейчас, вжимая педаль газа до упора и не понимая, как держался раньше. Поцелуи на ночь и объятия во сне не в счет. Сообщения, отправленные Кимом в дороге, остаются непрочитанными, но Тэхён и особо не возникает по этому поводу. Он прекрасно знает, что Чонгук берет работу на дом и может не увидеть с первого раза висящее сообщение. И не важно, что его работа — это набивание татуировок. Представляя, как с порога их квартиры Тэхён ласково позовет Чонгука, как повиснет на его шее и запрыгнет на него, обвивая чужую талию своими ногами, а потом зацелует любимое лицо под недовольное чонгуково бурчание и получит такую же любовь в ответ, Ким проворачивает ключ и открывает дверь с таким энтузиазмом, что чуть ли не бьет ей о стену. Чужие стоны, едва ли напоминающие стоны Чонгука, звучат из спальни. «Их» спальни. Тэхён наивно полагает, что Чон, чтобы снять стресс, дрочит на гейское порно. И теша себя надеждами, не разуваясь, не раздеваясь, направляется прямо туда. И стоя перед дверью, в голове проскальзывают мысли не входить, чтобы не знать, наверное, то, что может ранить, что может разбить его сердце. Но кем бы был Тэхён, если бы струсил? И он легко толкает дверь, понимая, что ее даже не запирали. Не скрывались, не боялись быть замеченными или что-то потерять. А что терять, с грустью думает Ким, если владеть, по сути, было нечем, да? Чонгук заламывает брови, подмахивая бедрами вверх, навстречу движению чужих. А у Тэхёна, хах, как странно, нет слез на глазах. Больно, горько, погано, но так пусто внутри, что на секунду кажется, что лучше бы все это вылилось в слезы. Лучше бы вообще Тэхён, как и планировал сначала, поехал за кормом. Лучше бы дождался ответа на свои сообщения которые, как догадывается Ким, посмотрели бы только спустя час. Занятие, кажется, в самом разгаре, и парень, бодро скачущий на члене Чонгука, доказывает это. А потом Чон, будто чувствует на себе чужой взгляд, открывает глаза, не сразу узнает в пришедшем Тэхёна, а как осознание доходит до разума, отодвинутого подальше для получения удовольствия — шокировано распахивает глаза и спихивает с себя любовника, прикрываясь одеялом. Ким лишь припадает плечом к дверному косяку, хмыкает, обводя взглядом вмиг ставшую незнакомой спальню. Их спальню, на постели которой Чонгук трахал кого-то постороннего. А ведь Тэхён на ней спал. — Т-Тэхён… Ким машет рукой, мол, не надо, не объясняйся, я и так все понял. — Т-ты не так все понял… Этой фразой Чон добивает сильнее, чем мог. И Тэхён смеется (истерично, наверное), запрокидывая голову назад. Потом, чуть отойдя, подходит к кровати и ставит рядом стул, до этого стоявший у окна. Спокойно садится на него, хотя внутри так колет, что сердце хочется вырвать с корнем. И Чонгук… по-прежнему красивый, но не по-прежнему далекий. — Как я мог понять что-то неправильно? Твой член в его заднице смотрелся на своем месте. Незнакомый парень в секунду будто уменьшается в размерах, прикрываясь тем же одеялом. А Тэхёна это, кажется, теперь уже не трогает. Ведь больше он здесь спать не будет. — Тэхён, господи, — Чонгук трясущимися руками трет лицо, не знает, что сказать, наверное. Ким ведь не глупый, с ним не прокатят тупые «Дай мне все объяснить», «Ты все неправильно понял». — Ты не должен был приехать раньше… — Но вот мы здесь, — Тэхён улыбается против воли, переводя взгляд на любовника своего парня. — Прости, милый, но я думаю, что тебе стоит уйти сейчас. Я бы, конечно, мог уйти сам и дать вам закончить ваше занятие, но у тебя, вероятно, есть где переночевать, а у меня больной лучший друг, которому и без меня проблем хватает, и другие друзья, в чьих глазах я не хочу выглядеть брошенкой. Ну, ты понимаешь. Парень не выглядит глупым, потому что действительно понимает с первого раза. Быстренько собирается, напяливает джинсы так, без трусов, и уже спешит выйти, но останавливается на пороге, чтобы взглянуть на Чонгука и сказать очевидное. — Ты идиот. Я бы не изменил такому. Тэхён улыбается уголком губ. Видимо, парень даже не знал, что является любовником. — Я не вижу смысла что-то говорить по этому поводу, потому что я, вроде как, увидел достаточно. — Тэ, милый, боже, прости меня. Это просто коллега по работе, он даже не знал… — Обо мне? — Тэхён улыбается еще шире. Потому что он никогда не скрывал Чонгука, а значит у них были разные значения в жизнях друг друга. — Я все понимаю: охладел, разлюбил, — слова даются трудно из-за подкатывающего к горлу кома обиды, но Тэхён продолжает улыбаться. Папа всегда учил улыбаться в лицо невзгодам, но почему-то никогда не говорил что нужно делать, когда боль съедает изнутри. — Ты мог сказать мне об этом, но что сделано, то сделано, верно? — смеется, чтобы не заплакать, а у Чонгука уже слезы на глазах. Наверное, Тэхёну кажется. — Наверное, так даже лучше. Ты разлюбил, а я не успел стать зависимым. — ложь, Чонгук знает, что Ким лжет, но позволяет врать дальше, потому что так легче. Чонгук молчит, отводя взгляд в сторону, потом вовсе опускает голову и подтягивает одеяло повыше. Тэхён оценивает это молчание как согласие, и хмыкает от этого горького вкуса разочарования. — Ну так что, мы все решили? — Чон не произносит ни слова. — Может поговорим? Молчание давит и Тэхён чувствует, что вот-вот сломается. Вместо той жизни, что была в его глазах, он получает жестокую реалию, не понимая, что и когда он сделал не так. Когда успел все испортить? — Прости, — единственное, что может выдавить из себя Чонгук, и хлюпает носом. — Спи крепко, Чонгук, — говорит Тэхён, целует в щеку (на прощание) и выходит из комнаты, чтобы выреветь все слезы на диване в зале, кусать край подушки, подавляя крики, раздирающие глотку, и уснуть ближе к 5 утра, так и не узнав, что Чонгук в соседней комнате не спал вообще и по той же причине.