high with the witcher

Oh, you look so hot О, у тебя такой знойный вид: Your face is like a map of the stars Твое лицо, точно карта звездного неба, Your switch blade smile and your battle scars У тебя острая как бритва улыбка и боевые шрамы. I'm so hot for you baby, baby, this love is ours Я сохну по тебе, малыш, малыш, это наша любовь. "Hot Hot Hot" Lana Del Rey

      Лютик сделал себе мысленно заметку, что обязательно пустит в народ примету, что играть в карты на желания с пьяными чародейками — не к добру. Как правило к тому, что вы по-любому проиграете и вам придется выполнять тупое, абсолютно тупое и безвкусное желание.       К сожалению, Лютику никто об этой примете не рассказал, так что он просто сидел в сжимающем его легкие корсете и позволял Йеннифер превращать его губы в губы потасканной проститутки.       — Клянусь, — хихикая, говорила она, — на этом маскараде ты будешь великолепен.       Лютик молчал какое-то время, пока она не закончила с помадой, а потом немного отстранился и, хлопнув своими накрашенными и без того густыми ресницами, спросил:       — А зачем ты заставила меня напялить женское белье, вот не понимаю.       — Потому что нижнее белье, друг мой, это главная часть женского гардероба!       — Но я-то не женщина!       — Не в эту ночь, дорогуша, — усмехнулась она, выпрямляясь и, уперев руки бока, оглядывая свою работу.       Лютик чувствовал себя явно неуютно в этом бальном платье, в корсете и с чулками наряду с подвязками, но Йеннифер-то знала, что это вопрос времени. Лютик человек искусства, и влиться ему в новый образ не такая уж и проблема.       — Знаешь, думаю, нам надо заручиться Геральтом, чтобы тебя не изнасиловали, — качнула головой она, надув губы. — А то у тебя такой томный взгляд, будто тебя уже кто-то ебет под юбкой.       — У меня такой взгляд потому что я не могу дышать!       Йеннифер только закатила глаза и махнула рукой.       Первое время Лютику было ужасно некомфортно в этом всем, но по большей части из-за корсета, который утягивал все, что можно было утянуть. Немного постояв перед зеркалом, натянув на волосы парик, а на глаза — кружевную маску, он даже… понравился себе. Больше за счет того, что с такой талией он в самом деле был похож на женщину. На очень даже загадочную женщину!       А загадка в женщине — это половина пути успеха!       Правда Лютик не понял, зачем ему женский путь успеха, и уж тем более половина этого пути.       Он обреченно выдохнул. Это всего на вечер, и рядом с ним будет Геральт, который, наверное, заслышав предложение Йеннифер, будет ходить с еще более бренным лицом, будто это ему губы красным намазюкали так, что теперь, глядя на лицо Лютика, сначала ты видишь губы, и только потом — остальное лицо.       Тяжело выдохнув, он напомнил себе, что это всего на один вечер. А потом полночь, магия развеется и все такое.       Спасибо, что Йеннифер ему хотя бы грудь не наколдовала.       Задумавшись, он сжал руки там, где она предположительная должна была быть, и подумал, что было бы забавно. Такой антистресс под рукой.       Геральт, как и ожидалось, ни от желания Йеннифер, ни от собственной роли в этом бедламе в восторг не пришел. Все крутил пальцем у виска, когда видел пьющую за углом на маскараде Йеннифер, то тяжело смотрел на Лютика, который стоял с идеально-прямой спиной, боясь вдохнуть лишний раз не так.       Лютик пнул его локтем под бок и зашипел на ухо:       — Хватит делать такое лицо, будто это тебе корсет на кишки давит.       — У меня такое лицо, чтобы никто из присутствующих тебя не изнасиловал. Ты что, не видишь, как они все пялятся? — гаркнул Геральт и, заметив очередной потный взгляд на предположительно бедрах Лютика, скрытых пышной юбкой, рыкнул и, обняв за талию, демонстративно прижал к себе.       Лютик возмущенно выругался, пораженный такой наглостью, вдавил каблук ему в ногу и, сделав шаг в сторону, сложил руки на груди.       — Это не повод меня лапать!       Геральт снова выругался. Йеннифер из-за угла пьяно подмигнула, явно наслаждаясь этим шоу. Конкретно тем, как эти двое страдали. А особенно Лютик. Несмотря на то, что он привык и к каблукам, и к платью, корсет все равно не давал жить нормальной жизнью. Лютик даже выпить толком не мог, так что большую часть скучающе стоял в углу и отмахивался от особо наглых ухажеров.       Он лениво осматривал всех присутствующих, поправляя на себе маску, поразившись тому, как легко свыкся с такой ролью. Он уже не чувствовал себя некомфортно, а даже очень… уютно. Может, даже сексуально.       Движения стали терять скованность, и приобрели изящество и легкость. Он прекрасно понимал, что никто его не узнает под маской и в парике, поэтому он стал раскованнее и просто спокойнее. В какой-то момент даже к корсету стал привыкать. У него была даже идея станцевать, но Геральт угрожающе на него посмотрел, когда к нему подошел какой-то мужик, протягивая свою руку.       Лютик тяжело выдохнул и вежливо отказал.       Он понимал, что Геральт просто боится за его безопасность. Что он моргнуть не успеет, а Лютика уже или украдут, или изнасилуют. Или все и сразу.       — Какая скука, — тяжело выдохнул Лютик, поправляя перчатки. — И где Йеннифер?       — В последний раз я видел ее вусмерть пьяной рядом с каким-то очень много из себя мнящим рыцарем из местной охраны.       Лютик устало закатил глаза и цыкнул. Сама пошла веселиться (наверняка не самым традиционным способом), а им тут сидеть и киснуть.       — Может ты хотя бы со мной станцуешь, раз к другим не подпускаешь?       — Ну уж нет, Лютик, я не на…       Он прервался, когда между ними втиснулась мужская фигура.       — Прошу прощения, вынужден украсть вашу даму сердца, никак не смог удержаться.       Лютик пораженно выдохнул, когда одна широкая мужская ладонь улеглась на талию, а другая взяла его ладонь, кружа в танце.       Лютик сначала пораженно уставился на Геральта, который не начал отпихивать незваного гостя, а просто остался стоять на своем месте, хоть и выглядел малость недовольно, но не то чтобы критично.       — Очаровательно выглядите, мадам, — сказали ему на ухо, тихо и низко, и Лютик ощутил, как по открытой спине прошлись мурашки.       Он быстро опомнился и, повернувшись, пытаясь заглянуть в глаза, скрытые под маской, выкрикнул:       — Ламберт, курвин ты сын!       Ламберт рассмеялся — искренне и абсолютно точно пьяно — и вскинул одну руку Лютика, вынуждая того шагнуть назад и сделать разворот, а потом снова прижал к себе.       — Что ты здесь делаешь? — спросил как ни в чем не бывало Лютик, позволяя Ламберту вести. Один черт он умирал от скуки.       — По заданию. Надо было справиться с одним суккубом. Но это был не суккуб, а простая шлюха.       Лютик рассмеялся и медленно кивнул, прижавшись теснее, дурея от знакомого запаха.       Он знал Ламберта. Он чудесно его знал. Они познакомились в Каэр Морхене, когда Геральт взял Лютика с собой туда на зимовку, и это была определенно самая прекрасная зима для Лютика. Самая горячая и яркая, наполненная жарким дыханием и сильными руками, которые так невероятно брали над ним власть. Прекрасная зима и постель, которую ему согревал Ламберт.       Они расстались как ни в чем ни бывало, и Лютику думалось, что это был просто роман, ничего не значащий и просто выгоревший и кончившийся для них обоих. Но едва снова ощутил его запах, и силу его рук, и крепость этого выученного наизусть тела, Лютик почувствовал, как у него снова помягчели ноги и в груди стало тяжело. Или ниже. Намного ниже.       — Ну и что у вас тут за ролевые игры, м? — усмехнулся Ламберт, гладя его поясницу, не давая ему увеличить между ними дистанцию. Лютик бы и не сделал это даже под страхом смерти.       — Это все Йеннифер, — цыкнул Лютик, покачав головой. — Ее тупые пьяные желания.       — Не такие уж и тупые, — хмыкнул Ламберт, облизываясь как довольный кот. — Тебе так идет эта красная помада, Боже-Боже, как будто специально для тебя придумали.       — Вы что, заигрываете со мной? — карикатурно удивился Лютик.       — Пф, — фыркнул Ламберт так, будто Лютик сказал какую-то глупость. — Это простой факт. Но если вам интересно, то я собираюсь вас… — он прервался, резко подавшись вперед, заставляя Лютика изогнуться в его руках. — Обесчестить прямо за близлежащим углом, — он чмокнул открытую ключичную ямку, и резко потянул его на себя, выпрямляясь.       Лютик пораженно выдохнул, посмотрев в едва виднеющиеся ярко-желтые глаза.       — Ох, боюсь… мой папенька не одобрит ваших идей, — с трудом сказал он.       — Кого волнует папенька? — недовольно сказал Ламберт, хмурясь. — Наверняка он сыскал вам в мужа какого-то жирдяя с импотенцией.       — Но очень богатого, — подчеркнул Лютик, кивнув.       — Не обманывайте меня, душа моя, — цокнул языком Ламберт, а Лютик с трудом сдержался, чтобы не заржать с этой манеры разговора. — Вы предпочитаете толстому кошельку толстый член. Уж я-то знаю о ваших пристрастиях.       — Вспоминали о моих пристрастиях во время нашего расставания? — игриво улыбнулся Лютик, едва не наступив ему на ногу.       — Ох, почти каждую ночь, — мечтательно выдохнул Ламберт. — Ваш лучший горловой минет на всем континенте. А уж как вы кричали, когда заломишь вам руки за спиной и начнешь качественно драть вас сзади.       Лютик, кажется, только с божьей помощью не застонал. Воспоминания кружили голову.       — Как я вас понимаю, любовь моя, — выстонал в его губы Лютик и почувствовал, как Ламберт вздрогнул, закусив губу. — Ваш толстый член это поистине лучшее, с чем я сталкивался. Никакой кошелек не затмит это.       — Ваш папенька почти проделал во мне дыру своим взглядом, — промычал ему в губы Ламберт, и Лютик посмотрел через плечо, заметив, что Геральт, сложив руки на груди, крайне недовольно на них смотрел.       — Мой папенька потом еще разноется маменьке, что я предпочитаю плотские утехи повышению качества своей жизни, — выдохнул устало Лютик, и снова повернулся к Ламберту. Они были так близко, что касались носами.        — Будто бы они другие. Их качество жизни пол Каэр Морхена слышат, — закатил глаза Ламберт, и на момент схватил за задницу, и снова резко уложил ладонь на талию.       Лютика всего пробрало от этого. Он вспомнил, как так постоянно делал Ламберт в Каэр Морхене, начиная собственнически мять и шлепать. От этих мыслей ноги снова подкосились и, если бы не руки Ламберта, он бы точно упал.       — Дьявол, Ламберт, я так по тебе скучал, представить не можешь. Я каждый день о тебе думал, клянусь, каждый день, — залепетал Лютик, почти касаясь его губ своими.       — А может не следовало тогда сваливать без предупреждения, м? — недовольно спросил Ламберт.       — Я думал, это просто… роман, — совсем тихо ответил ему Лютик, замечая, что темп их танца стал совсем медленным, будто бы Ламберт просто обнимал его, укачивая.       — Я тоже так думал, — выдохнул Ламберт. — До первой шлюхи в моей постели. Никто не сравнится с тобой, — и, наконец, он поцеловал его.       Лютик вздрогнул и почти ощутил, как напрягся Геральт. Он вообще не упускал момента, чтобы не порицать ту связь Лютика мало того, что с ведьмаком, так еще и с Ламбертом, считая это небезопасным для тела и психики, да и вообще — для жизни.       Но сейчас Лютика совсем не волновал этот взгляд. Они остановились и просто целовались. Лютик вспомнил эти самые лучшие, он клянется, самые лучшие губы континента. То, как превосходно Ламберт его целовал, как покусывал, вылизывал. Каким нежным он мог быть, когда это было нужно.       — О, черт, детка, мне кажется, ты единственный, кто может заставить меня думать о том, что я готов кончить от поцелуя.       Лютик отстранился от него, замечая красный размазанный след от губной помады на его собственных губах. Он закусил губу, осознав, как сильно это его завело.       — Напомни мне о том, что ты самый лучший любовник, — прохрипел Лютик, едва удерживая свои руки от того, чтобы не залезть ими в штаны Ламберта.       — С авансом, — пообещал ему Ламберт и буквально поволок его к выходу под максимально недовольный взгляд Геральта, который, однако, ничего поделать с этим не мог.       Холодный воздух коридора обжег кожу, и Лютик сам не заметил, как его зажали в ближайшем углу, принявшись жадно целовать и вылизывать его рот, размазывая помаду еще сильнее. Ламберт сжал его челюсть, не позволяя двинуться, целуя так страстно и глубоко, что Лютику показалось, что он готов был вот-вот задохнуться.       Меж ног уже горело так, что Лютику казалось, что там явно что-то да загорится.       Отдалившись, Ламберт облизался и сказал:       — Как же по-блядски великолепно на тебе смотрится размазанная красная помада.       — Не представляешь, насколько это взаимно, — прошептал Лютик, загнано дыша, смотря как на этих пухлых круглых губах и на коже возле них размазались следы от помады. — Выеби меня. Трахни так, чтобы я пожалел о том, что посмел вообще уйти от тебя, думая, что найду кого-то, кто заменит воспоминания о тебе. Вытрахай всех их, — тяжело дыша, прошептал Лютик в его рот, и Ламберт гортанно зарычал, резко взяв за бока и разворачивая его к себе спиной.       Ламберт укусил за мочку уха, а после обхватил губами, посасывая и с нескрываемым удовольствием задрал подол платья, прежде всего любуясь этой невероятной круглой задницей в… кружевном белье?! И чулках? Подвязки?!       Ламберту это вообще голову снесло, и он даже на секунду забыл как дышать, потому что открывшийся вид был… прекрасен.       Он шумно сглотнул. Сорвав одной рукой парик, отбросив его в сторону, он снова попридержал подол платья, а другой погладил по ягодицам.       — Блять, детка, это… охуенно. Эти чулки смотрятся на твоих ногах просто как шедевр. И кружева… Сука, я не думал, что могу хотеть тебя еще больше, но я хочу.       Лютик лишь усмехнулся, закусив губу, и призывающе потряс ягодицами. Ламберт едва не завыл.       Он смял в ладони ягодицу, сжимая, а после смачно шлепнул так, что Лютику с трудом удалось подавить визг.       Он сжал одну ягодицу в ладони, забираясь большим пальцем под полоску нижнего белья, просто дурея от всего происходящего. Постоянно кидая взгляд на чулки, которые делали ноги Лютика, и без того длинные и стройные, еще более изящными.       На секунду убрав руку, чтобы смочить большой палец слюной, он снова схватил его за задницу, проскальзывая пальцем под белье и нажимая на расслабленный вход, чуть надавливая, и абсолютно легко входя. Лютик выдохнул и чуть отпятил задницу.       Прижавшись к нему теснее, Ламберт спросил на ухо:       — Как давно у тебя был мужчина?       — После тебя — только два и в первые два месяца после того, как мы расстались, — задушено пролепетал Лютик, дурея от жара, от его рук, от запаха.       — Ты какой-то… не настолько тугой, будто тебя полгода никто не ебал.       Лютик закатил глаза и цыкнул.       — Потому что я трахал себя пальцами, дубина.       Ламберт вскинул брови, а потом усмехнулся, лизнув за ухом.       — И представлял меня, да?       — Скорее твой превосходный член, но раз уж ты идешь в комплекте…       — Моя ты ненасытная сучка, — довольно прорычал Ламберт, вылизывая его шею. Он вынул пальцы и протолкнул указательный и средний в рот Лютика, любуясь, как он обхватил их своими красными губами. — Я толком трахнуться нормально тоже ни с кем не мог. Тебя представлял и со всеми сравнивал. Разве то шлюхи, которых я снимал? Пф, — фыркнул он, смотря, как Лютик вылизывает и сосет его пальцы. — Шлюшка это ты. Моя личная шлюшка, которая знает как мне нравится и готовая всегда мне подставиться, да? Тебя в Каэр Морхене даже растягивать не надо было, — он медленно вынул из этого блядского красного рта пальцы, глядя, как от губ и пальцев протянулись ниточки слюны и, оттянув снова нижнее белье, вставил сразу два. Лютик вздрогнул и заскулил сквозь сжатые зубы. — Это было так охуенно удобно. Нагнуть тебя за любым углом, стащить с тебя штаны и просто сразу засунуть член. Ты же даже белья не носил, чтобы мне удобнее было натянуть тебя в любой момент, — он резко взял его за челюсть и поцеловал. Лютик надсадно простонал в его рот, сжимаясь на его пальцах, которых ему так не хватало. Даже пальцами Ламберт двигал научено и просто великолепно.       Вжав Лютика сильнее в стену, Ламберт потерся членом через ткань белья о его задницу, все бесстыдно любуясь нижним бельем, едва не затаив дыхание. Эти подвязки и это кружево делали что-то невероятное с ним.       Лютик дрожал, прижатый к стене, подставляя задницу к его пальцам, двигая бедрами в такт, и Ламберт едва не рычал.       — Блять-блять, так хорошо, — со свистом вдыхая воздух, пролепетал Лютик, чувствуя, как Ламберт толкается пальцами, аккурат задевая нужную точку внутри, от которой Лютик едва на носочки не становился. — Вставь мне.       — Блять, какая же ты ненасытная сучка, — выругался у его уха Ламберт и медленно вынул пальцы.       Он чуть отдалился, сильнее оттянув белье и разводя в сторону ягодицы, облизавшись.       — Ну, блять, Ламберт, не тяни, пока я не убежал искать более быстрый член, — захныкал Лютик, виляя бедрами.       Ламберт недовольно рыкнул и, звонко шлепнув по ягодицам, вжался в него всем телом, одной рукой развязывая завязки на своих штанах.       Он прошептал:       — Не-а, не угадал. Никуда не пойдешь. Никто не может тебя трахать, только я. Ты же только мой, да? Давай, скажи это вслух. Скажи, как тебе нравится это.       — Очень. Чертовски, блять, нравится. Только твой, — прошептал Лютик.       — Хорошая сучка, — довольно рыкнул Ламберт и, зажав его рот ладонью, он сплюнул на свободную руку, смазывая свой член. — Знал бы масло притащил. И выдрал тебя так, что тебя бы весь город слышал. Но придется довольствоваться тем, что есть, — почти грустно выдохнул Ламберт и прижался влажной головкой к расслабленным мышцам входа.       Лютик ощутил, как по телу прошла дрожь от предвкушения, и он вцепился одной рукой в запястье Ламберта, а другой повыше задрал подол платья, чтобы не мешало Ламберту.       Ведьмак закусил губу и медленно толкнулся вперед. Член проходил с трудом, и, несмотря на то, что ощущения не были сразу приятными и крышесносными, Лютик все равно закатил глаза от удовольствия. Его ноги задрожали.       — Блять, да, — судорожно выдохнул Ламберт, медленно-медленно, тягуче-медленно входя маленькими толчками. — Тебе нравится, м? Уже нравится? — спросил хрипло Ламберт, все еще зажимая его рот ладонью, прекрасно зная, каким громким мог быть Лютик во время их близости. — Я же даже еще не дошел до того прекрасного местечка, м? А ты уже дрожишь весь и мычишь. Блять, ну какой же ты у меня охуенный, все тебе нравится, лишь бы это был я, — довольно протянул он, широко проходясь языком по шее, а после по раковине уха. — Блять, такой ты у меня узкий, вот теперь верю, что никто тебя не трахал, — он с трудом вошел до половины и, шлепнув одной рукой по бедру, сжал одну ягодицу, разводя в сторону, и сделал еще один краткий толчок — Давай, расслабься получше. Да, молодец. Хорошая девочка.       Лютик простонал в его ладонь. Он буквально готов был кончить каждый раз, когда Ламберт использовал слова женского рода в отношении его во время секса. Это так возбуждало, что Лютику порой сложно было удержать себя на ногах.       Ламберт с гортанным стоном вошел до основания, шлепнувшись тазом о его ягодицы, вжавшись тесно-тесно.       Он немного отстранил свою ладонь от его губ, глядя, что помада размазалась полностью по губам, коже вокруг и челюсти, и это было так горячо.       Лютик заполошно прошептал, будто бы задыхался:       — Боже, я так соскучился по твоему члену. Это охуенно, клянусь, лучшее, что со мной случалось со времен того, как я уехал из Каэр Морхена.       — А надо было не уезжать, — недовольно сказал Ламберт, видимо, действительно все еще держащий обиду за то, что Лютик ушел и не предупредил. Наверное, любой был бы в обиде, но это не мешало им сейчас трахаться.       — Сними маску. Хочу видеть твои глаза.       — Сам сними.       Лютик закусил губу и, подавшись вперед, зацепив зубами ее край, резко дернул ее вниз, и, казалось, готов был застонать только от одного лишь взгляда на Ламберта. На его горящие желанием и похотью глаза.       Ламберт опустил руку ниже, обхватывая его член, и Лютик вздрогнул всем телом, судорожно выдохнув.       — Обещай, что не будешь громко кричать, малышка, иначе мне придется снова тебя заткнуть, — он медленно провел рукой по члену вверх и вниз, и прижался подушечкой большего пальца к головке, массируя. — Ох, вспоминаю, как ты кричал в Каэр Морхене, и мурашки по коже, — он закусил губу, сделав несколько ритмичных кратких толчков, и Лютик закусил губу, зажмурившийся. — Помнишь, когда я тебя связал и не давал кончить добрых полчаса? Ты сначала скулил, а потом и вовсе зарыдал, блять, это было так охуенно. Твои крики и стоны — это лучшее, что я слышал в своей жизни, — заметив, как Лютик кинул на него острый, недовольный взгляд, он резко добавил: — После твоего сладкого пения, разумеется, моя сладкоголосая нежная пташка.       Лютик довольно улыбнулся и подался бедрами вперед, прижимаясь ягодицами к его паху.       Ламберт начал медленно и ритмично двигаться, без возможности делать размашистые глубокие толчки, он лишь мелко толкался, но даже это было прекрасно. И еще прекраснее было то, как Лютик, кусая губу и жмурясь, тихо поскуливал.       Ламберт ласкал его член в ритм своим толчкам, тяжело и сбито дыша от того, как это, блять, было прекрасно. Трахать его и ласкать, видеть, как ему нравилось, слышать эти приглушенные звуки удовольствия. Видеть его в этом платье, с такой девичьей талией и в этом прекрасном нижнем белье.       И еще большим наслаждением для Ламберта было видеть, как на более размашистые толчки, Лютик свел брови и его губы растянулись в улыбке блаженства.       Ламберт сорвал с себя полностью маску, которая неприятно уперлась под подбородком, и откинул ее на пол.       Свободной рукой он обнял за живот, прижимая к себе, уткнувшись носом в его взмокшую шею, слушая тихие стоны, вслушивался так, как еще ничего не слушал в этом мире. Внимательно, улавливая каждую вибрацию.       Сам он тяжело прерывисто дышал, впившись пальцами в его живот, а потом недовольно рыкнул, осознав, что его ладонь не встречает привычная мягкость этого нетренированного тела.       — Я не понял, где мой антистресс? Где это все? Куда делись все эти плотные ужины в Каэр Морхене? — недовольно спросил Ламберт, ощупывая талию и живот. — Слава Богу, что хоть жопа осталась!       Лютик усмехнулся и, приоткрыв глаза, тихо, едва слышно прошептал:       — На мне корсет, или ты думаешь откуда у меня талия шестьдесят?       — Корсет, блять. Хуерсет, на хуй это дерьмо! — он больно дернул за завязки, ослабляя его, и Лютик облегчено выдохнул, чувствуя, как расслаблялись мышцы пресса и спины.       Ламберт резко и почти нервно его стащил, а потом с упоением впился пальцами в мягкие бока, едва не простонав.       — Ох, все эти двойные порции были не зря, — едва не пропел он, довольно ощупывая его.       Лютик рассмеялся, теперь абсолютно точно полностью расслабляясь, и Ламберт толкнулся глубоко и размашисто, лапая то за бока, то за бедра с ягодицами, упиваясь этой мягкостью, а потом он снова тесно-тесно обнял за живот, прижав к себе.       — Блять, так хочу кончить в тебя, но, сука…       — Не дразни, — пролепетал Лютик, вообще смутно соображая, ощущая только то, как великолепно было ощущать его внутри, как хорошо было от этого члена и движений руки на своем собственном.       Ламберт толкнулся до основания, сменяя толчки на быстрые и короткие, чувствуя, как привычно перед собственным оргазмом туго сжимал его Лютик, затрудняя движения. Ламберт всегда перед его оргазмом начинал толкаться так, чтобы максимально стимулировать ту особую точку в нем, потому что Лютику это вообще неимоверное удовольствие доставляло.       Его бедра задрожали, и пришлось все-таки зажать его рот рукой, потому что сам он явно не справлялся. Кончил Лютик долго простонав в его ладонь и вжавшись мягкими бледными ягодицами в его пах, сжав его внутри так, что Ламберт спустил в этот же момент, выругавшийся и едва не взмолившийся. С трудом успев вовремя вынуть, он кончил на открытую поясницу и задницу.       Он убрал руку от его рта, обняв обеими за живот, прижимая к себе тесно-тесно. Оба дышали тяжело и сбито.       Лютик, пришедший в себя первее, прошептал:       — Это было просто охуенно. Черт возьми… я не понимаю, как вообще прожил почти тридцать лет без такого охуенного секса с тобой.       Ламберт хрипло рассмеялся и поцеловал в затылок, а потом медленно поднял голову и абсолютно нежно поцеловал уже в губы. Нежно и аккуратно, просто показывая, что он… он здесь и он умеет быть нежным. Он хочет быть нежным с ним.       Лютик ответил, выдыхая в его губы, и погладил ладонью его щеку.       — Что собираешься делать сейчас? — спросил Ламберт, потеревшись носом о его висок.       Лютик внезапно драматично выдохнул и сказал:       — Кажется, меня собрался похитить один дикий, но до ужаса сексуальный бандит с толстым членом, который собрался сорвать мою свадьбу.       — Каков негодник, — прошептал Ламберт, растягиваясь в наглой ухмылке и облизываясь. — Но я не могу отказать себе в этой возможности.       Лютик только взвизгнул, когда Ламберт перекинул его через плечо.       — Блять, ты же мне там все перепачкал в сперме! Платье так точно!       — Я собираюсь сорвать с тебя все, так что на хер платье. Кроме чулков, разумеется.       Лютик рассмеялся, буквально повиснув на нем и позволяя Ламберту его украсть. Да и не то чтобы он был особо против.