Дневник Старейшины Илин

Девушка в черном ханьфу с красной окантовкой на подоле и рукавах сидела на краю обрыва, грустно смотря чёрными глазами в пустоту, затянутую плотным слоем тумана. Длинные чёрные волосы извивались на ветру причудливыми и крайне изящными волнами. Девушка тихо напевала печальную мелодию, явно ожидая кого-то. Туман внезапно колыхнулся, а со спины подошла ещё одна девушка.  — Почему ты встала? Тебе ещё нельзя подниматься, — мягко пожурила черноглазая подошедшую, — Впрочем, ладно. Если ты смогла встать, то всё не так плохо, как мне виделось.  — Почему вы помогли? — с деланным спокойствием спросила подошедшая.  — Потому что иначе ничего не выйдет. Наконец, черноглазая поднялась с места и, в последний раз глянув в пустоту, подхватила подошедшую под локоть и куда-то повела, произнеся на последок:  — Совсем скоро. Скоро всё будет. Из тьмы раздался звонкий и даже весёлый мотив, под конец оборвавшийся странным и жутковатым хрипом.

***

«Сегодня я, наконец, загнал их в угол. Прошло три месяца с тех пор, как эта тварь попыталась меня убить, три месяца с уничтожения Пристани. Сегодня они поплатятся за всё! Надеюсь, никого здесь не встречу. Не хотелось бы пугать их. Да и дело у меня тут, пожалуй, весьма личное. Не хотелось бы, чтобы кто-то мешал. Впрочем, если это будет Цзян Чэн, то это даже хорошо. Так у него будет шанс лично отомстить. А может быть, там будет Лань Чжань… Вот бы он мне улыбнулся.» Ваньинь мысленно вознёс хвалебные молитвы всем известным богам. Если бы его отношения с Сиченем вскрылись вот так вот бездарно, с подачи его глупого шисюна, да ещё и при всём заклинательском сообществе, то он, пожалуй, сгорел бы со стыда, а после, отрёкшись от имени главы ордена ушёл бы служить в какой-нибудь далёкий храм. Лань Хуань сейчас предавался примерно тем же самым размышлениям, с той лишь разницей, что он точно знал, что Ванцзи всё понял. Теперь ему придётся с ним объясняться. «Чтож… Могло быть и хуже, верно?» — мысленно попытался себя подбодрить глава Лань. Выходило паршиво. Цижень усиленно старался понять, что же тут происходит и почему его младший племянник смотрит на своего старшего брата так, словно тот сжёг его жену, дом, детей, а после станцевал на их пепле с радостной улыбкой. Хуайсан, да и многие другие присутствующие, несмотря на то, что описанные события уже сменились и вряд ли будут упомянуты вновь, усиленно прикрывали лица, стараясь не выдать себя и не навлечь гнев главы Цзян, а совершенно бесцеремонный адепт ЛаньЛина, сидящий где-то на задворках, даже не постеснялся и, подойдя к Гуаншаню, начал что-то нашёптывать главе своего ордена. Справедливости ради, глава Цзинь таки шикнул на него, заставляя адепта вернуться на место и присмиреть. «Удачный денёк. Не думал, что смогу встретить сегодня и Цзян Чэна и Лань Чжаня. Подумать только, пошёл мстить за Пристань лотоса, орден и дядю с тётей, а по итогу пришлось вернуться в мир заклинателей. Сейчас мы в их лагере. Цзян Чэн всё допытывается, где меня носило, а Лань Чжань вычитывает за тёмный путь. Вэнь Чао мёртв, его пес тоже. Хорошо, что его шлюшку я убил гораздо раньше. И запугал их как следует, и призрак её стал замечательным палачом. Хорошо, что тогда я додумался прибрать её душу к рукам. Она, на удивление, оказалась весьма озлобленна на него. Странно, он, вроде, был её покровителем. Чжулю, перед смертью, лишился своего ядра! Вообще, теперь я думаю, что его можно было бы припрятать, что бы Вэнь Цин потом его ядро мне пересадила. С другой стороны, не думаю, что рана зажила как положено. И количество тьмы в моём теле сейчас просто огромно. Да и ядро его вряд ли долго бы продержалось… С каждой секундой эта идея выглядит всё более неприглядной и бессмысленной. Встретил в лагере нескольких наших шиди. Боги, благодарю вас за их спасение. Пообщавшись, узнал, как они выжили. Кто-то в тот день был на охоте далеко от Пристани, кто-то за пару дней до сожжения покинул её, дабы навестить семью или друзей. Какое счастье, что они живы, что жив Чэн-Чэн. Он, конечно, сильный, я в нём не сомневаюсь, но… За время, проведённое на Луаньцзан, я, пожалуй, всё же готовился к худшему. Ах, теперь бы ещё и шицзе увидеть! Диди сказал, что она сейчас в Нечистой Юдоли. Пожалуй, сейчас это самое безопасное место. Под руководством главы Не и со стратегией Хуайсана… Ах, верно. Он вряд ли покажет эту свою сторону. В любом случае, сейчас нет места безопаснее. Так что хорошо, что она там…» Многие с удивлением и опаской начали поглядывать в сторону Не Хуайсана, который усиленно пытался спрятаться за своим даге и проклинал Вэй Усяня. Не Минцзюэ задумчиво сверлил взглядом дневник Старейшины Илин и пытался понять, как много он знал о его брате, и как много его брат знал о нём. Впрочем, не сказать, что мнение Вэй Усяня о нем самом, о его брате и о Нечистой Юдоли не погладили его самолюбие. Ваньинь с подозрением посмотрел на своего школьного друга. «Может ли быть, что ему что-то было известно?» «Лань Чжань при любом удобном случае пытается высказать мне за тёмный путь и весьма настойчиво просит меня вернуться с ним в ГуСу. Ах, Лань Чжань. Никогда бы не подумал, что я на столько по нему соскучился. Он сейчас столько внимания мне уделяет. Если бы это было во времена нашей учёбы… Да что уж теперь мечтать о несбыточном. Да и встретились мы не очень тепло. Он так злился на меня. Наверняка и в ГуСу меня зовёт, что бы наказать. Да и сам я не лучше. Поддался эмоциям и нахамил ему! Лань Чжаню! Спросил у него, какое ему, постороннему человеку, дело до моей души. Он ведь, наверное, как лучше хочет. Даже если мы с ним не ладим. Он такой правильный. Наверное, Чэн-Чэн прав. Мы с ним слишком разные, и он меня на дух не переносит. Очень жаль… Хотелось бы быть с ним друзьями. Хотя бы друзьями… На больше… С другой стороны… Пожалуй, это даже хорошо. Не хотелось бы пятнать его.» Лань Ванцзи, сидящий с непроницаемым лицом, готов был провалиться сквозь землю. Неужели Вэй Ин и правда думал, что он, Ванцзи, ненавидит его? Разве вообще возможно ненавидеть Вэй Ина? Цзян Чэн старался удержать лицо и не пытаться осуждать брата за подобное. Выходило плохо, однако где-то на периферии сознания активно мелькала мысль о том, что Вэй Усянь даже после смерти с ним за это осуждение расквитается. «Это Вэй Усянь. Удивляться тут нечему.» «Чёрт! Я слишком много думаю о Лань Чжане! Пора прекращать, это уже не нормально. Да кого, чёрт возьми, я пытаюсь сейчас обмануть?! Приплыли! Вэй Усянь — обрезанный рукав! Надеюсь, Лань Чжань простит глупого меня. Но в него же невозможно не влюбиться! Лань Ванцзи замер. «Не послышалось ведь? Неужто с ума схожу» — ошарашенно протянул внутренний голос, после минутного затишья, — «Вэй Ин… Вэй Ин любил меня? Как же так? Тогда почему же он не согласился пойти со мной?! Почему?! Почему он предпочёл смерть?! Зачем всё это было нужно?! Неужели он не понимал, что я тоже люблю его?» Сичень, взглянув на брата, ласково сжал его ладонь, молчаливо поддерживая, а вот Лань Цижень решил, что ему необходимо высказать своё «фи».  — Да как этот демон посмел даже подумать о подобном?! Это против всяких правил! Нет ни единого, которое он бы не нарушил! Ваньинь, вздыхая и разочарованно качая головой, подумал: «Я даже свадьбу тебе готов устроить. Ты только вернись и про меня с Сиченем ничего больше не упоминай!» Впрочем, подобные мысли очень быстро вытеснила другая. «Это же Вэй Усянь! Когда у него всё шло гладко.» Где-то в районе золотого ядра неприятно кольнуло. Ах, как я и говорил, он просто божественно красив. Увидеть бы его улыбку. Вот бы он улыбнулся при встрече! Жаль, что он никогда этого не сделает. Только не для меня. Эх, если диди об этом узнает… Да даже если узнает. Не ему мне выговаривать за это. Он вон тоже себе Ланя заграбастал! Даешь героям ЮньМэна по Нефриту! У него это хотя бы взаимно» Ваньинь резко замолчал. По щекам пополз слишком яркий румянец, а глаза лихорадочно бегали по странице в отчаянной попытке понять, что это бред и он прочитал не то, что там было на самом деле. Мысленно Ваньинь уже воскрешал и самым жестоким способом убивал Вэй Ина за написанное. Сичень смущённо опустил глаза в пол и немного отвернулся от дяди и брата, хмуро глядящих на него и обещающих все кары мира на его голову одним лишь взглядом. Ванцзи же, вырванный из своих мыслей и всё ещё ошарашенный посмертным признанием возлюбленного, нахмурился. Кажется, он действительно начинает сходить с ума. Как ещё объяснить подобное? Впрочем, если подумать, то и его собственные догадки вели именно к Цзян Ваньиню. Все присутствующие с интересом переводили взгляд с Ваньиня на Сиченя. Глава Лань уже упоминался Старейшиной в интересном контексте, а сейчас это приобрело куда более серьёзный окрас. Девушки, что присутствовали, уже начали перешептываться, строя теории и обмениваясь только что придуманными слухами, а мужчины старались не думать о том, какого рода отношения связывают глав двух великих орденов.  — Глава Цзян! — прорычал Лань Цижень то, что прорычать невозможно, — Как это понимать?! Сичень?!  — Д-дядя… — как-то слишком жалобно попытался ответить Лань Хуань, понимая, что не сможет никак оправдаться, но его наглейшим образом прервал смирившийся со своей судьбой и мысленно проклинающий всевидящего Вэй Усяня Ваньинь.  — Уважаемый старейшина Лань Цижень. Ни я, ни глава Вашего ордена не должны как либо оправдываться перед вами за свои действия. До тех пор, пока ордена поддерживают дружеские отношения, природа наших личных отношений волновать вас не должна.  — Лань Сичень — глава ордена, он должен быть примером для каждого адепта, а потому его отношения с кем либо так же должны подаваться как пример!  — Дядя, — совершенно непочтительно перебил Циженя Ванцзи, в упор глядящий на него ледяным взглядом, — Излишний шум запрещён. Быть непочтительным запрещено. Ванцзи был абсолютно уверен в том, что никогда не сможет принять отношения брата и главы Цзян. Он всё ещё винил последнего в смерти Вэй Ина, винил его в том, что тот слишком сильно осаживал Усяня в юности, винил в том, что во времена войны так и не дал ему возможности забрать его в Облачные Глубины и помочь. Но Ванцзи точно был уверен в том, что не позволит своему брату страдать так, как страдал он сам. Он уже убедился в том, что общество просто напросто не принимает такую любовь, что общество в принципе не принимает всего, что хоть как-то отличается от нормы, а его орден — это центр всего этого неприятия. Это погубило Вэй Ина, это сделало несчастным его самого, оставило А-Юаня без родителей. Лань Чжань понимал, что в одиночку с этим не справится, а потому всеми силами хотел помочь брату. Именно потому сейчас он останавливал и пытался усмирить гнев дяди.  — Ванцзи! Ты смеешь защищать нечто столь ненормальное?! — возмутился Цижень едва не расплевавшись кровью от гнева, — Это точно последствия твой одержимости этим бесом! Как смеете вы попирать все правила и устои?! Неужели забыли всё, чему вас учили?!  — Ванцзи хочет спросить у дяди, какое же правило было нарушено братом? Глава клана Цзян — уважаемый человек, глава дружественного нам ордена. Любовь правилами не воспрещена. Причин волноваться о репутации брата и ордена нет. Более того, Вэй Усянь был склонен к выдумкам. Нет подтверждений правдивости написанного. Никто до этого не видел ни единого доказательства. Дядя проявил непочтительность к главам ГуСу Лань и ЮньМэн Цзян. Ваньинь, пожалуй, впервые с недоверчивым уважением посмотрел на второго нефрита. Кто бы знал, как он сейчас был благодарен тому, кого всю жизнь недолюбливал за эту холодную надменность. Сичень с удивлением смотрел на своего младшего брата, который, подумать только, упрекал их дядю и одного из старейшин ордена в нарушении правил. Адепты ГуСу Лань со слишком явным ужасом смотрели на эту сцену. Адепты совершенно не представляли себе, что подобное может случиться. В их представлении старейшины ордена были людьми абсолютно безгрешными, не способными на нарушение правил. Думали ли они о том, что застанут не только само нарушение правил, но и вынесение приговора старейшине? определённо нет.  — Лань Ванцзи! Что за непочтительное отношение? — с явным возмущением упрекнул второго нефрита один из старейшин.  — Правила едины для всех, — спокойно парировал Ванцзи, заставляя старейшин, присутствующих здесь, в недовольстве скривиться, — Моя обязанность, следить за выполнением правил и выносить справедливые наказания в случае нарушений. Старейшины — такие же адепты ордена и обязаны следовать тем же правилам. Старейшины должны с почтением относиться к главе своего ордена. По возвращению в орден каждый провинившийся получит справедливое наказание за все нарушения.  — Ванцзи, — мягко позвал Сичень брата, — Я думаю, что стоит отложить этот разговор до возвращения. Лань Чжань с каким-то едва заметным, понятным только Хуаню прищуром посмотрел на брата и, соглашаясь, кивнул. Сичень едва заметно выдохнул, осмотрел присутствующих, заинтересованно наблюдающих за происходящим, и, наконец повернулся к главе Цзян, который всё ещё уважительным взглядом окидывал второго нефрита.  — Глава Цзян, я думаю, что стоит продолжить. Ваньинь перевёл взгляд на намного нервного Сиченя. Мысленно ещё раз проклянув Вэй Усяня и поняв, что ещё одного подобного слишком очевидного намёка они не переживут, Ваньинь согласно кивнул и перевёл взгляд на книгу и на текст, что был выведен на соседней странице и который ему ещё предстояло прочитать. Поняв, что ничего хорошего впереди его не ждёт, он перевёл взгляд на Лань Сиченя, потом на Циженя, на внимательно следящих за ним заклинателей, и, плюнув на всё и поняв, что терять в любом случае уже нечего, поднялся с места и твёрдым шагом направился в сторону своего любовника. Сичень, увидев твёрдый взгляд своего возлюбленного, совершенно внезапно осознал, что сейчас грянет гром, и, скорее всего, этот гром пережидать ему придётся где-нибудь подальше от дяди и старейшин ордена.  — Глава Цзян? Что-то не… — с явным намёком во взгляде о глупости затеи, какой бы эта затея не была, задал вопрос Хуань, однако договорить не успел. Три мяо. Ровно столько длилась тишина. Ровно столько потребовалось на осознание происходящего. А после, как и предсказывал Сичень, грянул гром. Лань Цижень и старейшины ордена плевались ядом так, как не плевались им полчища самых ядовитых змей. Адепты Гусу не могли решить для себя, хорошо или плохо то, что произошло, Ванцзи раздумывал над тем, как бы ему по тихому переговорить с главой Цзян о том, что с ним случится, если он вдруг решит отказаться от обязательств, а вот адепты ЮньМэна радостно зашумели, поздравляя своего главу и потенциальную хозяйку (или хозяина?) Пристани Лотоса и разве только не устроили совершенно спонтанный праздник. Подумать только! Их глава, их самый лучший, строгий и грубый, но очень внимательный и добрый глава только что объявил об истинной природе своих отношений с Цзеу-Цзюнем на весь заклинательский мир!  — Все всё равно об этом узнают. Не от нас, так из записей Вэй Усяня или слухов, что уже ходят по пристаням ЮньМэна, — пожал плечами Ваньинь, с немного виноватой улыбочкой гладя на шокированного Сиченя и завязывая белоснежную налобную ленту на своём запястье.  — Ваньинь! — возмущенно-смущенно и совершенно не подобающе главе Лань пискнул Сичень, залившись краской.  — И, поверьте, старейшина Лань, — уже самодовольно улыбаясь заявил Ваньинь, глядя в глаза Циженю, — я намерен взять вашего уважаемого главу в жены. Лань Цижень уже собирался начать бранить всех и всё на всех ему известных языках и наречиях, попутно проклиная Вэй Усяня, главу Цзян, своего покойного брата и всех, кто связан и так или иначе покрывал эту пару до самого седьмого колена, однако внезапно обнаружил, что даже не может раскрыть рта. Гневным взглядом, мужчина оглядел всех присутствующих и остановился на Ванцзи. Ему даже, на мяо показалось, будто его дорогой племянник мстительно улыбается, глядя в глаза разгневанному родственнику, однако наваждение быстро прошло. Лань Ванцзи же, в душе испытывая мелочное мстительное удовлетворение от того, что смог самолично заткнуть дядю, церемонно поклонился главе Цзян и холодно произнёс:  — Глава Цзян, Ванцзи предлагает сейчас продолжить изучение записей Вэй Усяня, а уже после лично обговорить всё детали вашей помолвки с главой Лань. Цзян Ваньинь, пусть и всё ещё слабо верящий в поддержку со стороны Лань Ванцзи, согласно кивнул и, подхватив под руку совершенно потерявшего связь с реальностью Сиченя, прошествовал к своему лотосовому трону, попутно усаживая, под ободрительный смех оклемавшегося от удивления Не Минцзюэ, своего уже почти жениха на быстро организованное счастливыми адептами в фиолетовом место для предполагаемой госпожи, и, наконец, не дожидаясь, пока господа заклинатели придут в себя от осознания, принялся читать: «Это очень и очень странно. Словно… Видение будущего? Это вообще возможно?..»  — Это ещё что за резкий переход? — пробормотал себе под нос нахмурившийся Ваньинь. «Странное дело. Во время второй стражи я остался один. Это я помню точно. Цзян Чэн ворчал, что я так ничего и не сказал толком, Лань Чжань ругал меня за тёмный путь, а потом мы просто разошлись. По ощущениям, прошло всего несколько кэ, но уже рассвет. Странные видения. Я точно помню, что видел Безночный Город. Кажется… Кажется это было какое-то из сражений. Видел Вэнь Жоханя. И… Его убил кто-то. Кто-то со спины. А ещё видел пещеру. Странная. Знакомая. Видел самого себя. Будто со стороны смотрел. Я доставал из воды меч, под завязку наполненный заражённой тьмой, а после что-то из него делал. Только вот что? Видел… Хм… Никогда не думал, что меня сможет смутить Цзян Чэн, но ему явно стоит быть более ласковым с Сичен…»  — Да он издевается! — возмутился Ваньинь, невольно скосившись на Сиченя, сидящего рядом и краснеющего так, как никогда в жизни. Где-то на фоне Не Минцзюэ старался не смеяться, а Хуайсан упорно делал вид, что он вообще ничего не слышал и не заметил ничего странного. Многие уже стали отходить от от новостей о совершенно внезапной помолвке двух глав Великих орденов и начинали сетовать на них, за то, что лишили их всех возможности хорошо выдать дочь замуж за кого-нибудь из них. Сами потенциальные невесты, на удивление, ничуть не расстроились и только вздыхали между собой о том, что проморгали все намёки на их отношения.  — Это что же выходит? — довольно громко произнёс нахмурившийся глава Цзинь, — Вэй Усянь… Видел будущее? Зал в очередной раз затих, и все с удивлением посмотрели на Ваньиня.  — Пока ещё не понятно, — пробурчал глава Цзян, отходя от очередного приступа смущения, — В любом случае, я впервые слышу о подобном. Это Вэй Усянь. Всё, что связано с ним, никогда не было стопроцентно гарантированным. «Прошло пару дней. В лагере меня, кажется, побаиваются. Чтож, не удивительно. Во мне сейчас столько тьмы, что любой, даже самый плохонький, заклинатель будет интуитивно воспринимать меня как нечисть. Наверное, стоит держаться подальше от всех. Лань Чжань весь день гонялся за мной и читал мне проповеди о том, что тёмный путь — это не хорошо, что он разрушает не только тело, но и душу… В другое время я бы даже обрадовался такому вниманию с его стороны, но… Он хочет забрать меня в ГуСу. Очевидно, чтобы наказать за тёмный путь. Да… Лань Чжань слишком праведен. Не удивлюсь, если в скором времени мы все будем наблюдать его вознесение. Впрочем, кто знает?» «Сегодня прошло собрание глав орденов. Чифен-Цзюнь теперь мой кумир!»  — Чего? — вскинулся Не Минцзюэ, заслышав о себе. «Вот уж не думал, что удостоюсь такой чести, » — как-то нервно хмыкнул он себе под нос. «Вот уж по истине благородный муж! Пожалуй, что такого чувства справедливости даже в ГуСу не достигают. Не удивительно, что именно он возглавил наше скромное собрание. Впрочем, слишком импульсивен и, как и говорил мне когда-то Не-сюн, его ци уже не спокойна, а сабля, по ощущениям, похожа на то, что я ощущал на Луань Цзан. Не хорошо. Заметка: Подумать над талисманом или амулетом для ЦинХэ Не. С возможностью использования светлой ци.» Не Минцзюэ нахмурился и скосил взгляд на брата. Знал ли Хуайсан обо всём уже тогда? Пожалуй… Сказать по правде, глава Не не совсем верил рассказам брата. Причин на это не было, но что-то всё же не давало поверить. Однако сейчас… Они узнают о мальчишке Вэе. О человеке, который боялся собак, который заботился о тех, кого звал семьёй, который искренне хотел подружиться с, пожалуй, самым нелюдимым человеком из всех и который без сомнений отдал самое ценное, что есть у заклинателя, тому, кто был дорог и кому был предан. И после этого даже не заикнулся о каких-либо трудностях, а поднялся, смог сделать то, чего не смог никто другой. Он смог отказаться от тепла своей ци, заменив её на холод тьмы, и продолжить заботиться об окружающих: о своём брате, главе Цзян, о своей шицзе, — он прятался от всех, что бы слишком не волновались, и пытался придумать амулет, — а судя по тому, что делал прошедшим вечером Хуайсан, ему даже удалось преуспеть в этом, — для кого-то совершенно постороннего и незнакомого. И этого человека они дружно звали монстром? Неужели он, Минцзюэ, тот, кто смог заслужить восхищение Вэй Усяня, поспособствовал смерти этого человека и воцарению в мире столь масштабной несправедливости? «Меня ткнул носом в отсутствие меча. Ну… Претензия вполне ясна. Для заклинателя забыть о мече! Ха! Небывалое непочтение! Да как меня такого только земля носит! Да уж… Надо бы что-то делать с этим. Но Суйбянь… Он не отзывается. Оно и понятно, но… Как-то слишком больно. Он —последняя память о дяде и я не могу отказаться от него, но и пользы от него нет. В моём случае он просто ненужный балласт. С другой стороны, навыки у меня никто не отнимал. И всё же не могу себя заставить. Вот бы снова взлететь самому.» Цзян Чэн сглотнул вставший в горле неприятный ком. Конечно, ему было тяжело. Конечно, он отдал то, что давало ему силы, физическую устойчивость к разного рода повреждениям, долголетие и почти вечную молодость. Конечно, он, Цзян Чэн, очень виноват в этом. Ещё больше он виноват в том, что поставил под сомнение преданность того, кого звал братом. Ещё больше виноват в том, что ничем не смог ему помочь. И стоит ли теперь говорить о том, что его банальное незнание ситуации не помогало ему справиться с этим вновь всколыхнувшимся чувством вины, несколько усмирившимся из-за всей этой ситуации с Сиченем? «И всё же, хорошо, что А-Чэн не знает. Он бы себе не простил. И мне бы не простил. Но так лучше. Так… правильнее. Это ядро я получил только благодаря дяде, который забрал меня с улиц Илина. Теперь же, я просто возвращаю долг. Впрочем, на мою привязанность к А-Чэну это не влияет. Хорошо, что он оживился. Больно было смотреть на то, каким он был тогда.» «Сегодня снова были те странные видения. На этот раз, похоже, из прошлого. Хотя, я не уверен. Я очень смутно помню родителей, но… Похоже, что это были они. Было так тепло и спокойно. Казалось, будто ничего плохого больше не случится. Матушка говорила о своей наставнице и о каких-то техниках. А потом… Что же было дальше? Хм… Ах, потом отец рассказал о чём-то, но… Вот же. Дурная голова. Не помню. Думаю, что это что-то важное. После войны стоит поискать информацию. Может быть и смогу что-то узнать. Вспомнил, где я видел ту пещеру из прошлых видений. Пещера той черепахи, которую убил Лань Чжань!»  — Убожество… — выдохнул Ванцзи, прикрывая глаза. На него сразу же уставились множество пар глаз в ожидании продолжения, которого, впрочем не последовало.  — Молодой господин Лань, от чего же вы столь критичны? — как-то слишком уж слащаво поинтересовался глава клана Яо. Ванцзи, вздохнув и мысленно отметив, что самое массовое распространение слухов происходит именно с его помощью и, что если бы этот человек был кусочком, скажем, бороды дракона, то у всех вокруг непременно бы свело челюсть и мгновенно развилось бы сяо кэ от столь приторной сладости, посмотрел на главу Яо нечитаемым взглядом и произнёс:  — Не я. Вэй Ин убил монстра. «И сейчас, вспоминая и перечитывая мои записи того времени… Там действительно был меч, впитавший в себя слишком много тьмы. Думая об этом сейчас, могу сказать, что из этого вполне может выйти неплохой артефакт. В нём будет достаточно тьмы, чтобы подчинить себе большое количество трупов и сделать их послушными марионетками. Если мне удастся это провернуть согласно тому, что я видел в видении, то, пожалуй, надо будет разобрать, что в них к чему и как работает. Вполне возможно, что мне это пригодится.» «Вынес свою идею на очередном военном совете. В поддержке Цзян Чэна я не сомневался, но вот согласие главы Не и главы Лань меня несколько настораживает. И если главе Не мог что-то нашептать мелкий интриган, но вот Цзеу-цзюнь действительно меня удивил. Вроде бы праведник, а соглашается на такое! Впрочем… То, что он делает с моим шиди явно противоречит всем правилам ГуСу. Да уж. Тогда почему я удивлён?»  — Милостивая Гуаньинь, — обречённо выдохнул Цижень прикрывая глаза и всем своим видом выражая полную обречённость. «Сегодня мы прибыли в Нечистую Юдоль. Довольно интересный выбор местности. С одной стороны — попробуй напасть незаметно, с другой стороны — попробуй незаметно выбраться из осад или провести провиант. Думаю, я просто доверюсь Хуайсану и главе Не.  — А почему Старейшина Илин так часто упоминает второго молодого господина Не? — сощурившись, настороженно поинтересовался кто-то из ЛаньЛина, — Откуда мы знаем, быть может он за одно с этим демоном?!  — Во-первых, следите за тем, к кому обращаетесь, — сурово прорычал Не Минцзюэ, взбешённый столь наглым поведением и оскорблением своего брата, — Во-вторых, мне кажется, мы уже прояснили, что «демон», не такой уж и правдивый, и кто тут настоящий демон надо ещё подумать! В-третьих, — он, немного замявшись, скосился на Хуайсана, спрятавшегося за веером, но, поймав поддерживающий взгляд, уверенно продолжил, — как бы мне не хотелось признавать этого, мой брат совершенно никаких выдающихся качеств, помимо совершенно бесполезной росписи вееров, не демонстрирует. Он трижды проходил обучение в ГуСу и ни разу не показал достойный результат. Вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО считаете способным на хоть какой-то заговор? — люди зашептались и, сочтя доводы Минцзюэ весьма логичными, начали презрительно зыркать на того адепта. Хуайсан, видя подобную реакцию, ехидно усмехнулся за веером, а после нарочито громко пробубнил:  — Да и вообще, может быть это Вы совершили все злодеяния и просто подставили его? Или же были с ним в сговоре! Никто не отреагировал, но семя сомнений уже было посеяно. «Наконец-то увидел шицзе! Ах, моя милая, прекрасная шицзе! Как же славно, что с ней всё в порядке! Хорошо, что в день падения Пристани её там не было. И как же я счастлив, что она здесь в безопасности! Впрочем, я думаю, что парочка дополнительных линий защитного контура не помешают. Да. Определённо. Тогда я, хотя бы, буду спокоен за тех, кто находится здесь, в Юдоли и, в особенности, за мою драгоценную шицзе.»  — Он так заботится о ней, — тихо вдохнула Мо Цин, — Как же тогда так вышло, что она была им и убита? Многие главы, старейшины и наследники, здесь присутствующие, мысленно согласились с этим. «После встречи с шицзе удалось переговорить с Хуайсаном. Хорошо, что хоть кто-то из наших не изменился. Он всё рассказывал мне о том, что его брат наверняка переломает ему ноги за то, что он вытворяет за его спиной, а потом поделился, что глава Не, в последние дни, какой-то нервный и что, возможно это связанно с тем, что его помощник куда-то исчез. Надо бы узнать об этом помощнике подробнее. Мало ли что. Вдруг он предатель и сейчас сдаёт наши стратегии Вэньским псам.» «Очередная ночь — очередное видение. Сегодня видел, как стреляю по связанным Вэням с завязанными глазами. Цзян Чэн закатывает глаза (ничего необычного). Потом видел свою шицзе в свадебном облачении. Какой же красивой она была! Знать бы только, кто же станет тем счастливчиком. Надеюсь, что не павлин. Ещё видел как Цзеу-цзюнь, Чифен-цзюнь и кто-то ещё проводили ритуал и официально стали побратимами. Интересно… Кажется, этого третьего я где-то уже видел.»